Неоинституциональный анализ становления частной собственности в постсоветской россии
На правах рукописи
Рунов Антон Борисович НЕОИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СТАНОВЛЕНИЯ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ Специальность 08.00.01 - «Экономическая теория»
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук
Москва - 2003
Работа выполнена в Государственном университете - Высшей школе экономики
Научный консультант: Заслуженный работник Высшей школы РФ, д.э.н., профессор P.M. Нуреев
Официальные оппоненты: д.э.н. Чепуренко А.Ю к.э.н. Зворыгин Ю.П.
Кафедра прикладной
Ведущая организация: институциональной экономики МГУ им. М.В. Ломоносова
Защита диссертации состоится « 16» октября 2003 г.
в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.048.02 в Государственном университете - Высшей школе экономики по адресу: 101990, Москва, ул. Мясницкая д.20, ауд. 311.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Государственного университета Высшей школы экономики.
Автореферат разослан « 16» сентября 2003 г.
Ученый секретарь диссертационного совета С.Н. Смирнов д.э.н.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Вторая половина 1980-х и 1990-е гг. стали для России временем глубочайших социально-политических, экономических и правовых трансформаций. Основными способами изменения собственности политики выбрали принудительное акционирование и массовую приватизацию, и сегодня государственная собственность формально занимает подчиненное место1. Однако экономические итоги преобразований крайне неоднозначны.
С одной стороны, созданы предпосылки для воспроизводства, формально основанного на частной собственности. С другой, произошел глубокий трансформационный, спад, который развивался неравномерно в отраслевом разрезе. Более всего производство сократилось в обрабатывающих отраслях с высокой степенью переработки сырья. За последние полтора десятилетия структурные диспропорции в народном хозяйстве в сторону добывающих отраслей только возросли, и задача диверсификации промышленного производства остается нерешенной. В числе основных проблем предприятий, особенно обрабатывающего сектора, как и прежде, остаются реструктуризация и привлечение инвестиций. Все чаще звучит оценка приватизации как неудачной. В результате определенную популярность обретает идея, что возникшие вопросы снимет массовая деприватизация.
В начале 2000-х гг. в связи с критической потребностью в обновлении основных производственных фондов, относительно возросшим спросом на продукцию отечественной обрабатывающей промышленности и, вместе с тем, учитывая первичную стабилизацию и концентрацию собственности, управления и контроля, в России остро стоит проблема дальнейшего развития системы прав собственности.
Российский эксперимент конца XX века стал богатейшим источником эмпирических данных. Экономисты получили редкую возможность исследовать зависимость изменений «правил игры» от динамики экономических и социально-политических факторов. Однако с точки зрения экономической теории многие актуальные вопросы развития частной собственности в российской экономике и промышленности до сих пор остаются без ответа. Что стало причиной трансформации системы прав собственности? Как изменяются де-юре права собственности, и какие факторы обусловливают распределение де-факто прав собственности? В какой степени массовая приватизация является исходным логическим этапом развития рыночного сектора в промышленности? Как взаимосвязаны размывание старой системы прав собственности и спецификация новых прав частной собственности? Есть ли предпосылки для начала массовой деприватизации?
И главный вопрос: какова связь постсоветской системы прав собственности с ее советским вариантом, какие элементы подверглись радикальной реформе, а какие лишь косметическим изменениям и каковы перспективы развития частной собственности в постсоветской России?
Степень разработанности. Многие отечественные и зарубежные экономисты сходятся сегодня во мнении, что неоклассическая теория и основанная на ее постулатах политика «шоковой терапии» не позволяют адекватно соединить изменения институтов с экономическими изменениями (Мюрелл П., Стиглиц Дж., Ясин Е.Г. и др.). Ставится вопрос, не пора ли переосмысливать приватизацию (Nellis J. и др.). Одни ученые считают массовую приватизацию «революцией», исходным логическим пунктом или квинтэссенцией рыночной реформы в переходной экономике (Гайдар Е.Т., Мау В.А., Shleifer A., Vishny R. и др.), другие - «инструментом холодной войны» (Эллерман Д. и др.), повлекшим за собой дезорганизацию (Blanchard О., Глазьев С.Ю. и др.).
_ По данным Госкомстата РФ в 2000 году в государственном и муниципальном секторе промышленности действовало 5,1% от общей численности предприятий (79,9% в 1991 г.), производилось 9,3% продукции (83,4% в 1991 г.), числилось 15,8% занятых (84,9% в 1991 г.).
При этом с разных позиций обосновывается точка зрения, что приватизация и ее последствия в России и в большинстве бывших советских республик по многим параметрам отличаются от приватизации в странах Центральной и Восточной Европы, не говоря уже о стабильных рыночных экономиках (Schmidt К., Treisman D., Бузгалин А.В., Красникова Е.В. и др.).
В экономической теории основной вклад в исследование природы и законов изменения собственности принадлежит неоинституционализму и марксизму. К.Маркс был, по мнению Й. Шумпетера, первым экономистом, кто разработал принципы экономической интерпретации истории и показал, что собственность - это категория, определяемая конкретно-историческими условиями, а логически структура прав собственности должна изменяться в связи с развитием производительных сил, прежде всего технологии. В советской политэкономии идеи марксизма получили определенное развитие (Колганов М.В., Колесов Н.Д., Кронрод Я.А., Румянцев A.M., Цаголов Н.А. и др.). Одни считали собственность основным или исходным производственным отношением, другие рассматривали ее через систему производственных отношений и подчеркивали наличие особого экономического содержания собственности как присвоения, которое необходимо отделять от внешней юридической формы. Немногие (В.П. Шкредов) доказывали, что собственность не имеет самостоятельного или особого экономического содержания и должна рассматриваться экономистами как правовое, субъективно-волевое отношение в связи с реальным процессом присвоения. Впрочем, последний взгляд подвергался жесткой критике. Сегодня марксистский подход в отечественной литературе развивается, в частности, в теории переходных процессов (Хубиев К.А., Черковец В.Н. и др.).
В последние годы все чаще высказывается мнение о том, что большой потенциал для объяснения изменений собственности в переходной экономике заложен в неоинституциональной экономической теории (Григорьев Л.М., Roland G. и др.)2.
Поднимая вопрос о причинах изменений экономических институтов, сторонники теории прав собственности и новой экономической истории выделяют такие источники, как изменение относительных цен ресурсов и конечных продуктов, изменение размеров рынка, изменение идеологии (North D., Thomas R. и др.). Таким образом, экономическая интерпретация истории получает новое преломление. Вводится целый ряд концепций:
институциональная инновация (трансакция) (Davis L., Bromley D. и др.), спрос и предложение прав собственности (Alston L., Libecap С, и др.), зависимость от траектории предшествующего развития институтов (North D.), де-юре и де-факто права собственности (Ваr-zel Y. и др.). Альтернативные режимы прав собственности интерпретируются в неоин-ституционализме как дискретные институциональные альтернативы в области спецификации и размывания прав собственности (Alchian A., Demsetz H., Cheung S., And-erson Т., Hill P. и др.), а законодательство, контракты и судебные решения, связанные с собственностью, становятся предметом экономического анализа (Coase R., Posner R., Cooter R., Кузьминов Я.И., Тамбовцев В.Л. и др.).
Конвенциалъным английским названием направления является new institutional economics. См.: Fu-rubotn Fu- Richer R. Institutions and economic theory: the contribution of the new institutional economics. - Ann Arbor:
The University of Michigan Press. 1997;
Handbook for New Institutional Economics / M. Shirley, C. Menard eds. Norwell, MA: Kluwer Academic Publishers, 2003;
http://www.isnie.org.
В работе Использует-ся термин неоинституциональная экономика. В отечественной литературе терминология пока окончательно не сложилась, что обусловливает немалые трудности при изложении данного подхода. Для обозначения направления используются названия «новая институциональная экономика», «теория прав собственности», «институциональная экономика». См., напр.: Капелюшников Р.И. Экономическая теория прав собственности (методология, основные понятия, круг проблем). М., 1990;
Кузьминов Я., Юдке-еичМ.М. Институциональная экономика. В 3-х частях. М.: 2001;
Нуреев Р.М.
Институционализм: про-шлое, настоящее, будущее //Вопросы экономики, №1, с.125-131;
Олейник А.Н.
Институциональная эко-номика, М., 2000;
Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория.
3-е изд. перераб. и доп. - М.: 2002;
Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты. М., 2001 и др.
Обзор отечественных работ по данному направлению см.: Нуреев Р.М., Лотов Ю.В. «Плоды просвещения» (новая российская экономическая наука на пороге третьего тысячелетия) // Вопросы экономики, 2001, №1, с. 96-116.
В рамках «наивной» теории прав собственности изменения в законодательстве рассматриваются как реакция экономических агентов на потребности растущей экономики (Umbeck J. и др.) и, в частности, на проблему открытого доступа (Cheung S., Os-trom Е., и др.). Идя дальше, Дж. Бьюкенен, Г. Лайбкэп, М. Олсон, J. Winecki и др.
доказывают, что права собственности формируются, перераспределяются и защищаются в рамках политического процесса.
С начала 1990-х гг. на Западе в рамках институционального направления успешно развивается исторический и сравнительный институциональный анализ (Aoki M., Greif А.
и др.), берущий начало в работах Д. Норта, К. Поланьи, О. Уильямсона и др. Некоторые его аспекты, с акцентом на идеи традиционного институционализма, уже разработаны применительно к российской экономике: теории раздаточной экономики (Бессонова О.Э.) и институциональных матриц (Кирдина С.Г.), концепции социально-экономического генотипа (Майминас Е.З.), государственного монопольного посредничества (Блохин А.А.), административного рынка и теневых прав собственности (Кордонский С.Г., Найшуль В А., Тимофеев Л.). На стыке традиционного и неоинституционализма находится концепция хозяйственного устройства и метаконкуренции В.Л. Тамбовцева.
Вопросы распределения фактических прав собственности в советской экономике в разных аспектах затрагивались А.В. Бенедиктовым, Г.Б. Клейнером, Р. Уинтроубом и др.
При этом отмечаются не столько аналогии с европейским государственным капитализмом, сколько особенности, касающиеся соотношения власти и собственности, когда государственная власть подавляет частную собственность. Это является характерной чертой восточного деспотизма (К.А. Виттфогель). Впервые в отечественной литературе аналогию между восточным деспотизмом (азиатским способом производства) и экономической системой социализма провел P.M. Нуреев. В 1990-е гг. появляются работы, где анализируются «азиатские» черты формирующей российской системы собственности (Гайдар Е.Т., Бессонова О.Э. и др.). Г.А. Сатаров, М.И. Левин и др.
показывают, что российское государство в разных лицах, даже перестав быть формальным собственником, не «ушло за сцену» и является сегодня активным участником перераспределения прав собственности и контроля, в том числе через механизмы коррупции:
Основные тенденции и механизмы изменений де-юре и де-факто прав собственности в промышленности в 1992-2001 гг. в разных аспектах эмпирически исследовали СБ.
Авдашева, СП. Аукуционек, Т.Г. Долгопятова, Р.И. Капелюшников, А.Н. Клепач, П.В.
Крючкова, Б.В. Кузнецов, Г.Н. Мальгинов, Я.Ш. Паппэ, Ю.В. Перевалов, А.Д. Радыгин, P.M. Энтов, S. Estrin, J. Earle и др. Однако в большинстве работ акцент делается либо на технико-экономические параметры приватизации и перераспределения собственности, либо на отдельные прикладные аспекты деятельности приватизированных предприятий (реструктуризация, корпоративное управление, финансовое состояние, интеграционные процессы, инфорсмент и др.). Исследования нередко ограничены хронологически более узкими рамками и слабо затрагивают фундаментальные факторы изменения прав собственности.
Сохраняется разрыв между теоретическими работами по неоинституциональной экономике и российской практикой. Пока немногочисленны исследования, в которых рассматриваются особенности импорта институтов: издержки импорта, дисфункции институтов, деформализация правил (Олейник А.Н., Полтерович В.М., Радаев В.В., Шаститко А.Е. и др.). На сегодня по понятным причинам нет полного эмпирического и теоретического описания большинства реальных институтов российской экономики (их состава, структуры, закономерностей развития). Это в полной мере можно отнести и к собственности. Лишь в самое последнее время появляются работы, где применительно переходной экономике рассматриваются проблемы торможения формирования прав собственности и спроса на эффективные права частной собственности (Гуриев СМ., Кэдвел Ч., Полищук Л.И., Симачев Ю.В., Сонин К.Л, Яковлев А.А. и др.).
Теоретическому осмыслению феномена российской приватизации, ее истокам и тенденциям дальнейшего развития, посвящено значительно меньше публикаций. В силу сказанного, актуальность и степень разработанности проблемы позволяют сформулировать предмет и объект исследования.
Предмет и объект исследования. Предметом исследования является развитие частной собственности в российской переходной экономике как вид институционального изменения. Центральное внимание уделяется анализу причин, процесса и результатов эволюционных (постепенных) и революционных (шоковых) изменений системы прав собственности. Объектом исследования служит, главным образом, система прав собственности в российской промышленности.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является неоинституциональный анализ спонтанной и массовой приватизации, последующих попыток деприватизации в российской экономике вообще и в промышленности, в частности, понимаемых как процесс контрактации по поводу прав собственности. Для достижения цели предполагается решить следующие взаимосвязанные задачи:
1. Охарактеризовать особенности неоинституционального подхода к анализу изменений собственности в переходной экономике, показав его преимущества по сравнению с другими существующими подходами. Найти основы данного подхода в советской экономической литературе и критически оценить их с позиции достигнутого уровня в западной литературе.
2. Адаптировать и применить к анализу российской переходной экономики теоретическую модель институциональной инновации в сфере прав собственности.
3. Провести эмпирическое исследование контрактации по поводу прав частной собственности в российской промышленности и трансформации механизмов их защиты и принуждения, начиная с середины 1980-х гг., и объяснить различия в спросе на права собственности в добывающем и обрабатывающем секторах.
4. Исследовать экономические и правовые предпосылки и перспективы воссоздания традиционной системы должностных прав в российской экономике, унаследованной от государственной экономики советского типа.
5. Изучить последствия реформы собственности, с точки зрения размывания и спецификации де-юре и де-факто прав собственности.
Методологическими и теоретическими основами исследования служат труды зарубежных и отечественных ученых по экономической теории институтов, новой экономической истории, экономическому анализу права, сравнительному анализу экономических систем. Для формального анализа используется теория игр и микроэкономическое моделирование.
Эмпирический анализ опирается, прежде всего, на качественные методы. Это, главным образом, неформализованные опросы и фокусированные интервью с руководителями, собственниками и чиновниками, а также изучение историй развития отдельных предприятий за период с конца 1980-х по настоящее время. Такой подход позволяет показать существенные черты становления института частной собственности, обусловленные как постепенными (инкрементными) изменениями, так и институциональным шоком начала 1990-х гг.
Источником эмпирических данных послужили полевые исследования автора в Нижегородской области в 2000-2002 гг., а также рабочие материалы консалтинговой компании «КУБ» (Н. Новгород), аналитические отчеты фонда «Бюро экономического анализа», ФГУП «Межведомственный аналитический центр», Института анализа предприятий и рынков ГУ-ВШЭ, Института экономики переходного периода, материалы комитетов Госдумы ФС РФ по собственности и по экономической политике и развитию предпринимательства, публикации в периодических изданиях и в сети интернет.
Научная новизна. Диссертация содержит следующие новые идеи и результаты:
1. Доказаны преимущества подхода неоинституциональной экономики в качестве методологической основы исследования российской приватизации. Найдены аналоги подхода неоинституциональной школы к изучению собственности в советской литературе (взгляды В.П. Шкредова и его последователей). Критически развита и применена к российской экономике неоинституциональная модель изменений прав собственности.
Исследован взаимный переход реальных (де-факто) и формальных (де-юре) прав собственности в промышленности с середины 1980-х гг. до настоящего времени.
Показано, что де-юре права собственности отставали от развития прав де-факт, а нередко противоречили им из-за пренебрежения вопросами институцио-нального проектирования.
2. Выделены две альтернативные системы собственности: система должностных прав, основанных на лояльности, в советской России и система прав частной собственности, основанных на законе, в западных рыночных экономиках. Проведен сравнительный анализ систем по субъектам собственности (обладателям отдельных правомочий);
по видам правомочий (де-факто и де-юре);
по механизмам реализации, защиты и принуждения к соблюдению прав (инструменты-гаранты и субъекты-гаранты);
по структуре и составу трансакционных издержек, связанных с правами собственности (спецификация, перераспределение, принуждение и защита) и др.
3. На примере российской приватизации изучены предпосылки, элементы и структура контрактации по поводу прав собственности. Обоснован двойственный характер массовой приватизации как эволюционной стадии упадка экономики должностных прав (этапа в цикле власти-собственности) и как предпосылки становления частной собственности. Показано, что массовая приватизация способствовала удовлетворению потребности основных групп интересов скорее в размывании прежней системы должностных прав собственности, чем в спецификации прав частной собственности, основанных на законе. Выделены и проанализированы долгосрочные причины изменений прав собственности в российской экономике: изменение относительных цен в топливно энергетическом и в военно-промышленном комплексах и размеров рынка для соответствующих товарных групп;
рост относительной ценности информации как фактора производства;
упадок организованной идеологии;
несовпадение де-факто и де юре прав собственности.
4. Раскрыто содержание радикальной реформы собственности как институционального шока. Проведен комплексный институциональный анализ негативных последствий принудительного акционирования и приватизации для промышленности: рост трансакционных издержек управления контрактными соглашениями и дезорганизация вследствие оппортунистического поведения, связанного со специфичностью активов;
размывание исключительных прав собственности и возникновение условий де-факто открытого доступа к предприятиям;
инвестиционный кризис.
5. На основе эмпирического исследования выявлены предпосылки спроса на спецификацию и защиту прав частной собственности после кризиса 1998 г. и исследованы причины и последовательность исчезновения открытого доступа к активам промышленных предприятий и преодоления кризиса инвестирования. Показано, что основными предпосылками изменений являются потребность в обновлении основных фондов, относительный рост спроса на продукцию отечественных обрабатывающих отраслей, а также стабилизация де-факто прав собственности и преимущества их централизованной спецификации и защиты.
Теоретическая и практическая значимость. Проведенное в диссертации исследование в определенной мере заполняет пробел в изучении трансформации собственности в российской переходной экономике. Отдельный научный интерес представляет комплексный теоретический анализ реформы собственности в России с позиции неоинституционального подхода. Основные положения и выводы исследования способствуют преодолению узкого понимания реформы отношений собственности лишь как перехода юридических титулов собственности от государства к частным собственни кам.
Практическая значимость заключается в обосновании дальнейших шагов по становлению системы частной собственности в России. Материалы диссертации могут быть использованы в преподавании курсов «Экономические институты постсоветской России», «Институциональная экономика», «Теория переходной экономики», «Экономическая история России», «История экономических учений», а также спецкурсов по «Теории прав собственности» и «Теории экономической организации».
Апробация результатов исследования. Основные идеи и положения диссертации нашли отражение в девяти публикациях автора общим объемом 5,92 п.л.
Результаты исследования докладывались автором на следующих научных семинарах и конференциях: семинар виртуальной мастерской профессора P.M. Нуреева «Экономические институты для России XXI века» (г. Голицино, октябрь 2000 г.);
семинары института им. Р.Коуза по институциональному анализу (г. Эмервиль, США, сентябрь 2001 г., г. Будапешт, Венгрия, сентябрь 2003 г.);
пятая ежегодная конференция международного общества по новой институциональной экономике, ISNIE (г. Беркли, Калифорния, США, сентябрь 2001 г.);
второй и третий международный семинар «Метафизические основы управленческой деятельности» (г. Нижний Новгород, февраль 2002 г.;
март 2003 г.);
первая Европейская школа по новой институциональной экономике, ESNIE (г. Каржэз, Корсика, Франция, апрель 2002 г.).
Материалы диссертации использованы автором при проведении семинарских занятий по курсам «Институциональная экономика» и «Экономические институты» со студентами ГУ-ВШЭ (1999-2002 гг.), при чтении курса лекций «Институциональная экономика» в Нижегородском филиале ГУ-ВШЭ (2001 г.), в ГУ-ВШЭ (2002 г.) и курса «Экономика организаций, институтов и рынков» в Нижегородском государственном университете им. Н.А. Лобачевского (2001 г.).
Логика и структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений.
Первая глава посвящена поиску адекватной методологии экономического анализа изменений собственности в переходной экономике, понимаемых как вид институционального изменения. Применительно к задачам исследования показываются сравнительные преимущества неоинституционального подхода. Далее с позиций неоинституционализма трактуются условия и результаты стабильности прав собственности. И, наконец, выявляются экономические причины изменений прав собственности в переходной экономике, а также возможные формы контрактации по поводу прав собственности.
Во второй главе изучается упадок системы прав собственности в советской экономике и становление частной собственности де-юре в 1987-1996 гг. Необходимость этого обусловлена теоретически выявленной зависимостью институциональных изменений от траектории предшествующего развития. На основании проведенного анализа дается ответ, почему возникла потребность в изменении прежней системы прав собственности, Дальнейшее исследование спонтанной и массовой приватизации с позиции неоинституционального подхода позволяет охарактеризовать их как контрактацию по поводу прав собственности. Далее на основе эмпирических данных рассматриваются конкретные формы реализации потребности в изменении прав собственности и последствия реформы собственности в промышленности.
В третьей главе исследуются пути развития частной собственности в 1997-2002 гг.
Сначала проводится сравнительный анализ альтернативных институциональных систем собственности: частной собственности и системы должностных прав. Это позволяет уточнить варианты возможной дальнейшей трансформации российской системы собственности. Далее рассмотрены предпосылки и перспективы деприватизации и эмпирические свидетельства восстановления традиционной системы должностных прав на новом историческом этапе. В последнем параграфе изучаются экономико-правовые предпосылки: будущего развития частной собственности в постсоветской России.
2. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ Теоретические рамки анализа изменений собственности в переходной экономике Собственность как институт: преимущества неоинституционального подхода. В неоклассической теории собственность не является предметом анализа, поскольку индивидуальная и независимая от государства частная собственность признается «готовой предпосылкой» экономической деятельности. Явно или неявно предполагается, что абсолютные права собственности на уровне всей экономики заданы экзогенно, контракты (относительные права собственности) являются полными и защищены эффективной системой правосудия, трансакционные издержки спецификации, обмена и защиты прав собственности отсутствуют, ничтожны и издержки политического процесса при разработке и принятии законодательства о собственности. Вероятно поэтому не классическая теория не имеет адекватных инструментов анализа институциональных изменений.
В советской политэкономии был задан априорно иной подход. Сталинское утверждение о том, что «общественная собственность на средства производства есть ос нова производственных отношений при социализме» было выгодно господствующей номенклатуре и повлияло на ход и содержание дискуссии 1950-70-х гг., в результате которой собственности отвели роль основной экономической категории. Главным следствием дискуссии явилось общее убеждение в том, что собственность - основа всей экономической системы. Оно, как неявная догма закрепилось и среди сторонников команд ной экономики, и среди сторонников ее реформирования. Отсюда следовал и универсальный вывод для экономической политики: если нужно что-то изменить в экономике, то первый «логический» шаг реформы - изменить форму собственности.
Сегодня приватизация закончена, и отставание результатов экономического развития России в 1990-;
гг. от ожидаемых заставляет переосмысливать подход к собственности.
Сторонники правового подхода находили причины неудач приватизации в правовых коллизиях, неполноте законодательства или фактах его нарушения, в несовершенном правоприменении и т.п. Ведь собственность при правовом подходе рассматривается постольку, поскольку волевые отношения отражены в законодательстве и писаных контрактах. Однако на практике структура де-факто прав собственности и контроля в приватизированных акционерных обществах в этот период оставалась нестабильной и нередко не совпадала с юридически закрепленной. В свою очередь проекты важнейших нормативных актов, связанных с собственностью годами «задерживались» в Правительстве, Федеральном Собрании или Администрации Президента (закон об акционерных обществах, закон о государственных унитарных предприятиях, Земельный кодекс и др.).
Таким образом, для исследования особенностей российской приватизации и последующего развития частной собственности нужна теория, которая, с одной стороны, позволила бы изучать взаимосвязь фактических отношений собственности с правами де юре, в условиях, когда и те и другие интенсивно изменяются, и, с другой стороны, связала бы экономические изменения с социально-политическими и правовыми. Первым в разработке методологии такого экономико-правового исследования в отечественной науке и применительно к российской действительности стал В.П. Шкредов3. В диссертации доказывается, что его концепция реальной собственности является одним из связующих звеньев между отечественными исследованиями по собственности и неоинституционализмом. Будучи дополненной и синтезированной с идеями неоинституциональной экономики, концепция Шкредова является наиболее адекватной методологией анализа трансформации собственности в российской промышленности.
Путь к комплексному изучению стабильности и изменений собственности в переходной экономике открывает ее трактовка как институциональной системы. Ее взаимосвязанными элементами являются: объекты собственности;
множество формальных правил и неформальных ограничений, регулирующих доступ к использованию этих объектов, в сумме с механизмами их реализации, защиты и принуждения (абсолютные и относительные права собственности);
правила обмена правами собственности;
правила деятельности гарантов.
Несмотря на это, ссылок на работы В.П. Шкредова в связи с разработкой неоинституциональной теории трансформации собственности в России до сих пор нет. Это свидетельствует о неоправданном принижении теоретической значимости его трудов по праву и экономике, появившихся во второй половине 60-х -первой половине 70-х гг. причем практически одновременно и независимо от работ основоположников экономико правового анализа прав собственности на Западе.
Кроме того, в подсистему субъектов включены экономические агенты - обладатели отдельных правомочий, а также те, кто устанавливает правила, и гаранты, обеспечивающие их выполнение. Идеальным условием стабильности всей системы является стабильность каждого элемента, поэтому структуру исследования изменений собственности в переходной экономике составляет изучение переменных, влияющих на каждый из элементов.
Объяснить причины и последствия изменений собственности в переходной экономике можно только, проведя различия, во-первых, между экономическими и правовыми отношениями, и, во-вторых, между де-юре и де-факто правами собственности.
В соответствии с неоинституциональной парадигмой, собственность анализируется в работе, прежде всего, как фактическое субъективно-волевое отношение, отражающее потребности агентов в координации процессов воспроизводства, и одновременно как следствие конкуренции групп специальных интересов (групп воздействия) на политическом рынке. Зависимость режима прав собственности от экономических процессов не исключает их относительно самостоятельного развития. Они не изменяются одновременно и в одном направлении. Причины изменений права и экономики в общем случае хотя и взаимосвязаны, но не тождественны. Причем распределение де-юре и де факто прав собственности в долгосрочном периоде определяется экономическими потребностями воспроизводства, исторически формирующимися в конкретной хозяйственной системе, а не наоборот. Однако, поскольку де-юре права собственности формируются в рамках торга на политическом рынке, то в краткосрочном периоде они непосредственно определяются факторами политики. Таким образом, текущее распределение прав собственности и состояние всей институциональной системы отражает не только влияние экономических переменных, но и относительную переговорную силу групп с конфликтующими интересами.
Разделить правомочия собственности на де-юре и де-факто позволяет эмпирический анализ реального пользования, распоряжения, управления и контроля и других правомочий, выделяемых в соответствии с англо-саксонской трактовкой собственности как «пучка» прав. Субъектами реальных прав собственности выступают не только держатели доли в уставном капитале предприятия, но и другие заинтересованные лица, которые могут не иметь формальных титулов собственности или классических контрактов с предприятием. Де-факто собственность подразумевает фактически реализуемую возможность получать доход и контролировать принятие и исполнение решений, а также возможность с выгодой для себя защищать ресурс от посягательств третьих лиц. Фактические права определяются не столько обладанием формальными титулами собственности, сколько существующими в экономической культуре, исторически сложившимися неформальными обычаями и традициями, регулирующими поведение людей относительно редких ресурсов в процессе воспроизводства, всей предшествующей собственной логикой и инерцией развития системы собственности.
Таким образом, текущая структура прав собственности находится в зависимости от траектории предшествующего институционального развития.
Еще одно преимущество неоинституционализма состоит в том, что при проектировании институционального изменения он позволяет сравнивать фактические режимы собственности как дискретные институциональные альтернативы в области спецификации и размывания прав собственности. То, в каком режиме собственности находится актив, зависит от уровня развития технологии спецификации, защиты и передачи прав собственности. Кроме того, учитываются сложность контрактных связей, включая уровень специфичности активов в рамках производственно-технологических цепочек, и характеристики наиболее распространенных трансакций с этими активами.
Таким образом, a priori нет оптимального или наиболее прогрессивного режима, как нет и наиболее прогрессивной последовательности смены режимов прав собственности. В каждой момент времени экономически целесообразно выбирать тот режим прав собственности, который доступен в текущей институциональной среде, на данном историческом этапе эволюции экономической системы и который помогает основным участникам воспроизводства достичь своих целей.
Неоинституциональная модель изменений прав собственности в переходной экономике. Модель институциональной инновации, разработанная Д. Нортом, Л.
Дэйвисом и Р. Томасом, адаптирована в диссертации к условиям переходной экономики.
Она: а) предсказывает возникновение изменений в правах собственности в ответ на действие экономических и организационно-политических факторов;
б) предсказывает объект изменения, т.е. будет ли инновация направлена на изменение относительных прав собственности (контрактных соглашений) или на изменение абсолютных прав собственности (фундаментальных правил игры на макроэкономическом уровне, составляющих общую для всех агентов институциональную среду);
в) отвечает на вопрос, кто является субъектом институциональных трансакций и каковы предпосылки их поведения;
г) описывает временную структуру изменений, и, в частности, структуру потоков доходов и издержек субъектов трансакции, связанных с ее осуществлением.
Система собственности находится в равновесии, если при закрепленном де-юре распределении экономической власти между субъектами фактических правомочий, при существующем наборе фактических соглашений, упорядочивающих экономический обмен, и при данном соотношении переговорных сил субъектов и претендентов на правомочия на политическом рынке, ни один из «игроков» не считает для себя выгодным тратить ресурсы на изменение «правил игры», либо это распределение эффективно защищается системой принуждения. Отсутствие данных условий определяет спрос на изменения прав собственности (институциональные трансакции) и, в частности, характеристики контрактации по поводу правил приватизации. Спрос на права собственности – это платежеспособная потребность определенных групп воздействия в изменении абсолютных и относительных прав собственности по использованию активов в конкретном секторе хозяйства.
Если в стационарной хозяйственной системе спрос на права собственности реализуется преимущественно в виде постепенных (инкрементных) изменений, причем изменения прав де-юре в конечном итоге отражают сдвиги в реальных отношениях собственности, то в переходный период теоретически возможны два типа изменений, что связано с особенностями предложения прав собственности. С известной долей условности первый тип можно определить как эволюционное, а второй, как революционное изменение. При эволюционном изменении, действия владельцев фактических правомочий постепенно приводят к трансформации прежних де-юре прав.
В случае революционного изменения единовременно отменяются старые правила и вводятся новые, часто не имеющие основы в существующих неформальных правилах и не отражающие распределения фактических прав. Кроме того, поскольку формализация требует дополнительных затрат (на выявление потребности в формальных нормах, на разработку законопроекта, на принятия закона, на накопление правоприменительной практики и т.д.), то возникает известное запаздывание в развитии де-юре прав собственности по сравнению с де-факто правами. Если же изменение происходит в форме импорта институтов, то добавляются специфические издержки импорта. При этом возможны ситуации, когда де-юре права собственности не запаздывают, а не совпадают (или нейтральны) или противоречат фактическим волевым отношениям. Такие институциональные шоки могут затруднять спецификацию прав собственности и вести к возникновению условий открытого доступа, когда издержки спецификации превышают выгоды от такой деятельности и на период окупаемости инвестиций в поддержание и модернизацию некоторого актива нельзя гарантировать инвестору исключительных прав доступа к использованию ресурсов и получению ожидаемых доходов.
Итак, исследование спонтанной и массовой (организованной) приватизации в российской экономике целесообразно проводить по двум направлениям. С одной стороны, - это непрерывная эволюция де-факто прав собственности и контроля в промышленности, включающая их постепенную формализацию. С другой стороны, - это дискретные изменения де-юре прав собственности в форме импорта. Лишь следуя такой схеме и используя методологию сравнительного институционального анализа, можно преодолеть «разрыв в предмете» у советологов и транзитологов, а также «разрыв в инструментарии» у марксистов и неоклассиков исследовать становление частной собственности в постсоветской России.
Упадок системы должностных прав и становление частной собственности де-юре в 1987-1996 гг.
Спонтанная приватизация как упадок системы должностных прав, основанных на лояльности. Одним из центральных элементов институциональной среды государственного социализма советского типа явилась система прав собственности, в основе которой лежат традиции власти-собственности (термин Л.С. Васильева).
Фактическая власть и экономическое господство основываются в таком случае не на юридически закрепленных и гарантированных правомочиях собственности, а на высоком положении в государственной иерархии, общественном положении и престиже, на монополизации агентами государства функций управления и контроля за производством, распределением и обменом в иерархическом разделении общественного труда. Способом монополизации в советской экономике стала государственная «общенародная» собственность на средства производства. Процесс закрепления и развития системы должностных прав в экономике происходил, соответственно движению ренты-налога, получаемой от предприятий, на разных уровнях государственной иерархии (союзном, республиканском, региональном и местном) и затем перераспределяемой из центра.
Субъектами фактических правомочий собственности были в первую очередь агенты двух иерархий: партийной и хозяйственной, поэтому такие правомочия можно назвать «должностными правами». К началу перестройки де-факто пользование, распоряжение и оперативное управление сосредотачивались в хозяйственной иерархии. Коллективным обладателем прав остаточного контроля и дохода, а также всех прав по использованию и контролю управленческого труда была иерархическая организация КПСС.
Доказательством служит фактическая схема корпоративного управления и контроля исполнения решений, которая исследована на примерах из химической и станкостроительной промышленности.
В построенной институциональной системе функции защиты и принуждения прав собственности и контрактов сосредотачивались в жестко централизованной партийной иерархии (субъект-гарант по терминологии В.Л. Тамбовцева), благодаря институту партийного контроля хозяйственной деятельности администрации. Эффективность последнего поддерживалась благодаря партийной монополии на «воспитание, подбор и расстановку» руководящих кадров и организованной коммунистической идеологии (механизмы-гаранты). Последняя предписывала и стимулировала лояльность к решениям вышестоящих коллективных органов, доверительные отношения между членами деловых сетей в горизонтальных взаимоотношениях и играла роль неявного социального контракта. Специфика механизмов инфорсмента определила особенности самих прав, которые можно охарактеризовать как должностные права, основанные на лояльности, и специфический дизайн контрактных соглашений в промышленности, которые проектировались исходя, прежде всего, из технологической эффективности, без учета риска оппортунизма в виде ex post вымогательства квазиренты, связанного со специфичностью активов.
Система должностных нрав была неотъемлемым элементом институциональной структуры советской «многоуровневой» (по Ю.В. Яременко) экономики.
Развитие военно-промышленного комплекса (ВПК) требовало масштабного централизованного перераспределения экономических ресурсов на макроуровне, главным источником которых был топливно-энергетический комплекс (ТЭК). Функции перераспределительного центра выполнял прежний партийно-государственный аппарат.
В этом смысле существование системы должностных прав было оправдано на макроуровне.
Для военных производств со сложными интерспецифическими (по Э. Уильямсону) технологическими цепочками, большим сектором фундаментальных «исследований и НИОКР система должностных прав давала наибольшие относительные преимущества и, благодаря утроенному контролю (партийной, хозяйственной и военной иерархий государства), работала с наименьшими издержками. Этим существование системы должностных прав было оправдано на микроуровне. В ВПК слияние государственной, политической, военной и хозяйственной власти и собственности было максимальным.
Его представители были главной группой воздействия на политическом рынке, предъявлявшей спрос на сохранение прежних централизованных структур государства и соответствующей системы абсолютных и, во многом, относительных прав собственности.
В соответствии с моделью институциональных изменений выделены и проанализированы шесть факторов внутреннего спроса на размывание должностных прав, основанных на лояльности к старой власти и коллективистской идеологии советского типа.
Благодаря росту относительной ценности информации как фактора производства в связи с усложнением кооперационных связей, нижестоящие агенты в иерархиях получали все больше возможностей навязывать вышестоящим уровням информационную картину мира и таким образом перераспределять де-факто правомочия в свою пользу. Из-за агентских издержек происходило также отделение коллективной собственности и контроля от коллективного управления: хозяйственная иерархия становилась все более независимой от партийной.
Лавинообразное нарастание инноваций было спровоцировано политикой гласности и перестройки, т.е. изменениями в порядке принятия решений государством.
Другим фактором стали юридические изъяны должностных прав, состоящие в отсутствии или размытости важнейших правомочий: права остаточного дохода и контроля, права на защиту от экспроприации и передачу по наследству. Таким образом, права собственности, де-юре и де-факто не совпадали.
Упадок организованной коммунистической идеологии как способа интерпретации фактов повседневной экономической деятельности (по Д. Норту) и отказ от партийного контроля за руководящими кадрами привели к исчезновению Однородности предпочтений в иерархиях и экспоненциальному росту издержек принятия коллективных решений.
Главными экономическими детерминантами спроса на изменение прежней системы должностных прав стали изменение относительных цен ресурсов и конечных продуктов в военно-промышленном комплексе по сравнению с топливно-энергетическими и другими сырьевыми экспортно-ориентированными отраслями в связи с окончанием «холодной войны», разрушением сферы геополитического влияния СССР и постепенной либерализацией внешнеэкономической деятельности. Напротив, в топливно энергетических и сырьевых отраслях относительные цены выросли, как благодаря сохранению стабильных мировых рынков сбыта, так и благодаря сохранению внутреннего спроса из-за объективных природно-климатических условий, а также высокой энергоемкости российских производств. Взаимосвязанным фактором стало изменение размеров рынка для соответствующих товарных групп.
Вместе со снижением относительных цен в ВПК стал снижаться вес его представителей на политическом рынке, что подтверждается изменением численности и влияния его представителей в составе Государственной Думы РФ (1993 г.), по сравнению с Верховным советом (1990). В то же время с 1988 г. после первых шагов по либерализации экспорта сырья состав институциональных предпринимателей, располагавших независимым от прежнего государства экономическими ресурсами, стал изменяться не в пользу сторонников старой системы абсолютных прав собственности.
Она не позволяла части номенклатуры, имеющей отношение к ТЭК и экспорту сырья, реализовать в полной мере возможности получения потенциальной прибыли. Так формировался внутренний спрос на институциональные трансакции по изменению абсолютных прав собственности и де-юре и де-факто.
Внешний спрос на размывание системы должностных прав определялся, с одной стороны, потребностями отечественных игроков, не являвшихся обладателями должно стных прав, но стремившихся получить доступ к экономическим ресурсам. С другой стороны, спрос предъявили зарубежные промышленные корпорации, заинтересованные в доступе к ресурсам и рынкам сбыта в России и бывших советских республиках или желающие ослабить конкуренцию со стороны советских предприятий обрабатывающей промышленности (в основном производящих продукцию военного назначения).
Возникший дисбаланс экономической и политической власти стал предпосылкой изменений абсолютных прав собственности на макроуровне.
Для группы воздействия описание временной структуры того, как изменение прав собственности ведет к получению ожидаемой прибыли, проводится по аналогии с инвестиционными расчетами по формуле где ENPVPR – ожидаемая текущая стоимость инвестиций в изменение прав собственности;
C0 – первичные затраты на организацию изменений прав собственности;
Rt – доходы, которые группа ожидает получить от новой структуры прав собственности в период t;
CRt – для ожидаемых издержек, сопутствующих изменению и которые нежелательны для группы. Они равны непредвиденным расходам, умноженным на вероятность того, что расходы возникнут результате нежелательного развития событий, спровоцированного институциональной инновацией;
CSt – оценка доли издержек, возникающих вследствие появления новой структуры прав собственности в период t, которые группа ожидает взять на себя. Сюда включаются и издержки на поддержание новой структуры прав собственности;
1/(1+r)t – дисконтирующий множитель;
n – число периодов, в течение которых группа рассчитывает получать выгоды от инновации, превышали издержки организации и последующего поддержания новой структуры прав собственности.
Условие для начала коллективного действия состоит в том, чтобы ожидаемые дисконтированные выгоды, получаемые группой от инновации, превышали издержки организации и последующего поддержания новой структуры прав собственности.
В работе проанализированы группы интересов на стороне спроса и на стороне предложения правил приватизации. Для каждой группы показаны выгоды и издержки, получаемые ей от разных вариантов изменения прав собственности, и тем самым выделяются экономические основания для формирования коалиций по поводу изменения системы должностных прав.
Торг по поводу перераспределения фактических правомочий к началу радикальных реформ велся по нескольким направлениям: во-первых, между партийной и хозяйственной номенклатурой (как советским воплощением собственников и менеджеров) за упорядочивание и формализацию фактических прав;
во-вторых, между уровнями иерархий: союзным, республиканским, региональным, местным и уровнем предприятий (логику приватизации определяла здесь тенденция перераспределения регионами правомочий в свою пользу);
в-третьих, между представителями отдельных секторов экономики, в первую очередь, между группами воздействия, представляющими ТЭК и ВПК.
Можно сделать вывод, что потребность в размывании должностных прав в российской экономике вполне могла быть удовлетворена с помощью массовой «деполитизации» (по А. Шлейферу) и приватизации. Они и стали на практике наиболее доступными инструментами такого размывания с учетом преобладавших теоретических взглядов на собственность как на основу экономических отношений и сложившихся аналогичных предпочтений в обществе. Данное заключение отличается от распространенного вывода о том, что важнейшим достижением приватизации стало установление или спецификация прав собственности.
Эмпирические факты свидетельствуют, что импорт западных институтов частной собственности накладывался на российское, «полувосточное» содержание массовой приватизации в период ослабления деспотического государства. Это - эволюционный этап в цикле власти-собственности (становление системы должностных прав - расцвет приватизация в период упадка деспотического государства - восстановление системы должностных прав с измененным составом участников). Однако конкретный проект формализации спроса на размывание в виде принудительного акционирования и ваучерной приватизации стал «институциональным шоком», как для системы абсолютных прав собственности, так и для контрактных соглашений.
Институциональный шок радикальной реформы: содержание и последствия для промышленности. В диссертации определены и проанализированы три события, которые стали институциональным шоком для системы прав собственности.
Во-первых, одномоментное разрушение партийно-государственной иерархии. Это уничтожило не только обладателя фактических правомочий контроля, но и подсистему инфорсмента должностных прав и контрактных соглашений, основанных на лояльности, составлявшую важнейший и неотъемлемый элемент корпоративного управления в советской промышленности с функцией управления трансакциями в интерспецифических производственно-технологических цепочках.
Во-вторых, импорт правового института распыленной корпоративной собственности в форме открытых акционерных обществ.
В-третьих, принудительная ваучерная приватизация. Объектом акционирования и приватизации стало отдельное предприятие;
исключенное из сети классических и отношенческих контрактов в рамках сложившихся кооперационных связей. Это разрушило не только структуру должностных прав, но и создало возможности оппортунистического поведения тех агентов в цепи, которые обладали наименее специфическими активами.
Таким образом, институциональный шок обусловил неопределенность дальнейшего развития системы прав собственности. Негативными последствиями институционального шока стали: дезорганизация технологических цепочек;
неоправданно широкое распространение организационно-правовой формы открытых акционерных обществ при фактической потребности в закрытых акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью;
распыленная инсайдерская собственность, затрудняющая принятие решений о реструктуризации и инвестициях в условиях трансформационного спада. Все они проанализированы как препятствия в развитии частной собственности.
Рис. 1 Рис. Рис. 1. Размывание и спецификация прав собственности в промышленности Одним из важнейших негативных последствий реформы стало возникновение режима де-факто квазиоткрытого доступа к активам предприятий, когда формально собственник есть, но фактическое потребление доходов от активов не зависит от его инвестиционной деятельности. В работе определены экономико-правовые причины рационального выбора такой дискретной институциональной альтернативы и рассмотрена модель возникновения де-факто открытого доступа. Кривые МСSpr и MBSpr, соответствуют ситуации прав «общенародной собственности» до начала перестройки (рис. 1а).
Предельные выгоды от спецификации и инфорсмента MBSpr уменьшаются с увеличением объемов соответствующей активности вследствие убывающей предельной производительности факторов производства, находящихся в исключительном доступе.
Предельные издержки MCspr, напротив, возрастают в силу роста альтернативной стоимости ресурсов на спецификацию и защиту прав собственности. Оптимальный уровень исключительности определяется факторами, влияющими на издержки и выгоды спецификации и защиты прав собственности в конкретный исторический период.
Значение имеет также пороговый масштаб деятельности по спецификации Qn, до преодоления которого фактическому собственнику более выгодно получение сиюминутного дохода от факторов в ущерб потенциальной ренте, возможной при долгосрочных инвестициях.
Упадок подсистемы инфорсмента, а затем принудительное акционирование и приватизация способствовали размыванию системы должностных прав и повлияли на положение кривых MCspr и MBspr в сторону роста издержек (до положения МС) и снижения выгод (до положения MB) от спецификации и защиты. Особенно сильно эти факторы проявились в обрабатывающей промышленности. Эмпирическое исследование показало, что субъекты де-факто правомочий стремились обеспечить только те виды деятельности, которые сопряжены с низкими издержками инфорсмента прав по сравнению с получаемой рентой: контроль над реализацией продукции и финансовыми потоками от нее, а также контроль над средствами, получаемыми от хаотичной распродажи активов. Кроме разворовывания, следствием де-факто открытого доступа стала неоптимальная инвестиционная политика предприятий и Отсутствие стимулов к эффективной реструктуризации. Кризис деловой культуры, риск вымогательства, «проблема окончания игры», отсутствие эффективного инфорсмента контрактов и запретительно высокие трансакционные издержки кооперации анализируются в диссертации с помощью теоретико-игровых моделей как причины инвестиционного кризиса.
Сравнительный институциональный анализ систем собственности. Исследование уникальной системы должностных прав в советской экономике и особенностей ее эволюции в 1990-е гг. позволило расширить теоретические представления о трансформации системы собственности в постсоветской экономике. В работе проводится сравнительный институциональный анализ частной собственности и системы должностных прав, как альтернативных систем собственности. Существенным признаком сравнения является тип обмена (используется концепция хозяйственного устройства В.Л.
Тамбовцева). Для системы должностных прав характерны преимущественно неизбирательные типы обмена, а для частной собственности - избирательные. Другая, более общая, характеристика состоит в том, что для первой системы преобладающей формой интеграции (по К. Поланьи) является перераспределение, а для второй рыночный обмен на основе свободного торга. Таким образом, наряду с общими чертами, существуют особенные черты, которые не позволяют трактовать системы частной собственности образца развитых западных экономик и должностных прав как две модификации в рамках одного хозяйственного устройства. Это две разных системы собственности, которые в переходной экономике присутствуют одновременно, конкурируя между собой в процессе метаконкуренции. Принципиальные различия между ними сведены в таблице I.
Таблица 1. Сравнительная характеристика систем собственности Признаки сравнения Система должностных прав Частная собственность Режим Общественно-служебная собственность (тер Индивидуализированная частная прав мин собственность собственности О.Э. Бессоновой) (государственная (индивидуальная или социалистическая - акционерная).
«общенародная» собственность как форма разделенной собственности).
2. Тип правомочий Должностные права, основанные на Права собственности, основанные лояльности. Властные на собственности общественно-служебные полномочия членов подчинении закону и приоритете номенклатуры в рамках иерархической системы управления и идеологии индивидуализма.
контроля - Персонифицированные правомочия.
3. Субъекты факти- Партийно-государственные функционеры, Частные владельцы факторов ческих правомочий директора государственных предприятий - водства в соответствии с титулом собственности обладатели властных полномочий. собственности.
4. Распределение Правомочия распределены между уровнями Пучки отдельных правомочий прав между субъек- партийной, хозяйственной и советской ие- надлежат независимым от тами рархий и не принадлежат в полной мере ни- ва частным собственникам.
кому. Реализация правомочий имеет форму ция прав осуществляется в ходе службы. висимой хозяйственной 5. Целевая функция Максимизация разницы между полученными Максимизация приведенной субъектов правомо- «раздачами» и произведенными «сдачами» стоимости активов частного чий (термины О.Э. Бессоновой). ятия или доходов от своей доли в собственности 6. Система стимулов Повышение административного веса в пар- Индивидуальные стимулы к тийно-государственной и хозяйственной ие- нию личного благосостояния рархии и получение благ по должности. получения прибыли от производства.
7. Механизмы и ин- Реципрокный обмен по принципу «ты мне - я Децентрализованный рыночный струменты передачи тебе» и централизованное перераспределение мен на основе торга между прав собственности (пожалования и конфискации) на основе про- мыми участниками, оформляемый порций, определяемых в ходе согласований. контрактами.
8. Субъекты- Иерархия КПСС, органы государственного Судебная система, система гаранты прав собст- («партийного» и «народного») контроля ис- тельного производства, налоговая венности полнения решений на разных уровнях власт- лиция и органы по банкротству, ной иерархии, правоохранительные органы морегулируемые организации.
(ОБХСС).
9. Механизмы- Организованная коммунистическая идеоло- Идеология свободного (от вмеша гаранты прав собст- гия и номенклатурная система «подбора, рас- тельства государства и третьих венности становки и воспитания кадров». Админист- индивидуального ративные жалобы. Административно- ства, основанного на частной идеологическое принуждение. Лояльность к венности. Исковые заявления вышестоящим уровням управления и лояль- нарушителей прав собственности ность к коллективистским нормам. контрактных обязательств.
10. Структура и со- а). Права собственности специфицированы в а). Права собственности четко став трансакцион- соответствии с иерархией должностей и име- фицированы с помощью ных издержек: ют тенденцию к размыванию отдельными процедур;
а) спецификация прав чиновниками в целях извлечения админист- б) Издержки заключения и собственности;
ративной ренты. ния контрактов;
б) перераспределение б). Издержки по оказанию влияния в рамках в). Государство защищает права прав;
иерархических структур;
дивидуальных собственников в в) принуждение и в). Защита прав производится бюрократией ках установленных законом защита прав. на основе индивидуальных предпочтений в ранительных и судебных ~ соответствии с идеологией и традицией.
Сравнение позволяет более четко структурировать проблему трансформации системы прав собственности, интегрировавших советскую экономику в систему собственности, являющуюся элементом институциональной среды рыночной экономики, и уточнить направления проектирования дальнейшей реформы собственности. Развитие частной собственности подразумевает целенаправленное изменение каждого элемента традиционной системы в соответствии с выделенными характеристиками.
Пути развития частной собственности в 1997-2003 гг.
Предпосылки и перспективы деприватизации. Принимая во внимание вышесказанное, массовая деприватизация может означать не только естественный процесс увеличения государственного участия в кризисных секторах экономики, но и служить формой реставрации прежней институциональной системы. На основе анализа десяти законопроектов о национализации (1995-2002 гг.) в диссертации сделан вывод, что ни один из проектов не решает конструктивных задач повышения эффективности использования активов предприятий путем изменения формального режима собственности. Проекты либо «консервируют» сложившуюся размытую структуру прав собственности, делая непоколебимой позиции остаточной государственной собственности, либо в популистских целях призывают к проведению масштабной национализации, итогом которой может стать новый хаос и дезорганизация.
Большая часть законопроектов отражает стремление чиновников разных ведомств и уровней получить доступ к ресурсам эффективно действующих предприятий. Спрос на деприватизацию со стороны бюрократии иллюстрируется с помощью модели Финдли Уилсона. Главная экономическая функция государства в рыночной экономике - это оказание услуг по спецификации и защите прав собственности. В ситуации же, когда государство выходит из-под контроля общества, бюрократия становится самостоятельной влиятельной силой на политическом рынке и стремится получить выгоды от своего монопольного положения. Это возможно либо путем увеличения расходов общества на содержание бюрократии, либо путем максимизации функции ее дохода, состоящей из двух слагаемых: собираемые налоги как доля валового внутреннего продукта и отчисления от прибыли государственных предприятий. Чиновники могут повысить свое благосостояние в краткосрочном периоде путем увеличения объема предоставляемых услуг (так, в ряде проектов предусмотрено создание государственных агентств по национализации и участие депутатов в процедуре оценки имущества). Выступая за программы широкомасштабной национализации, бюрократия стремится к перепроизводству «общественного порядка», обосновывая необходимость государственного регулирования любыми причинами. Под реализацию программ национализации создаются новые рабочие места, и занятость в государственном секторе увеличивается выше оптимального уровня. Закладывая в закон по возможности сложные и многошаговые процедуры национализации, чиновники создают поле возможностей для трансакций рационирования, в которых определяют себе место рационирующей (или перераспределяющей) стороны. В долгосрочном периоде главным фактором национализации для новой бюрократии становится стремление обеспечить стабильный источник дохода, поскольку бюрократия не контролирует ставку налогообложения. Кроме того, затруднен сбор даже установленных налогов. Единственным источником доходов, которыми бюрократия может беспрепятственно распоряжаться, остается доход от государственных предприятий. Так бюрократия получает контроль над относительно стабильным потоком доходов и уменьшить риск снижения благосостояния, связанный с недофинансированием госаппарата из-за плохой собираемости налогов.
Спрос на спецификацию и защиту прав частной собственности. Неуспех российского варианта массовой приватизации в целом не означает, что промышленность приватизировали напрасно. Создание частной собственности - это не просто передача титулов собственности де-юре, а трансформация всех элементов системы прав собственности.
Каковы предпосылки и сценарии развития частной собственности в постсоветской промышленности, важные с точки зрения перехода от системы должностных прав к частной собственности? К социальным предпосылкам относятся возникновение нового слоя независимых частных предпринимателей, сочетающих триаду «независимый индивид-труженик-собственник». Данное сочетание представляется важнейшим условием стабильности института частной собственности в долгосрочном периоде.
Более подробно анализируются экономико-правовые предпосылки спроса на спецификацию и защиту прав индивидуализированной частной собственности. Несмотря на то, что массовая приватизация стала апофеозом и шоковой формой спроса на размывание системы должностных прав в советской государственной экономике она явилась одновременно и предпосылкой спецификации прав частной собственности, основанных на законе. Факторами спроса на спецификацию и защиту прав частной собственности в промышленности являются: завершение первоначального накопления частного капитала в промышленности;
стабилизация де-факто прав собственности;
благоприятная конъюнктура рынка продукции обрабатывающих отраслей после девальвации рубля в 1998 г.;
потребность в текущей модернизации основных фондов (прежде всего, в экспортно-ориентированных сырьевых отраслях) и во вводе новых основных фондов (эти факторы сдвигают кривую рис. 1.6));
относительное снижение издержек Централизованного судебного и внесудебного разрешения имущественных споров;
развитие процессов саморегулирования (сдвиг ).
Все это увеличивает чистую приведённую стоимость от инвестиций в поддержание режима исключительного доступа к актива промышленности, необходимого для начала расширенного воспроизводства.
Новая точка равновесия – Е3, а соответствующий ей уровень исключительности QE3 выше порогового значения рис. 1.6).
Эмпирически пороговое значение объема деятельности по спецификации и защите прав частной собственности на предприятии определяется по формуле ожидаемого чистого дохода от установления исключительных прав, выраженного через издержки спецификации:
Р - рыночная цена актива в режиме специфицированных и защищенных прав собственности, которая определяется доходом, который в период действия установленного режима прав собственности можно возникнуть в результате использования актива (например, в станкостроении такая цена возрастает, начиная с 1999 г., что определяет начало интеграции в станкостроительной промышленности).
С - цена активов завода, установленная продавцом (в случае банкротства такой ценой может служить стоимость кредиторской задолженности).
вероятность получения прав собственности в зависимости от затрат q на принятие нужного решения законодательным органом, арбитражным судом или силовым предпринимателем. Данный показатель отражает особенности институциональной среды.
Предполагая условия конкуренции в борьбе за активы предприятия, ожидаемую выручку можно приравнять нулю. Выражение для порогового значения цены актива означает, что издержки получения исключительных прав равны ожидаемым выгодам. Не случайно поэтому, что процессы интеграции и стабилизации структуры прав собственности прошли, например, в нефтяной промышленности уже в 1995-1997 гг., в то время как в некоторых отраслях гражданского машиностроения они начались только с 1999 г.
Исследование помогло выявить структурную неполноту текущей ситуации в системе прав собственности. В обществе отсутствует организованная идеология (как способ интерпретации фактов повседневной действительности), выступающая формой нового социального контракта между государством и бизнесом и между отдельными владельцами фактических прав собственности и контроля. Ее создание является экономически выгодным. Она выступает необходимым дополнением централизованного государственного инфорсмента прав собственности и контрактов. Учитывая траекторию предшествующего развития, возможно возвращение на новом историческом этапе к новой практике «партийно-государственного контроля» в экономике. Однако это нежелательно, а в долгосрочном периоде разрушительно. Напротив, укоренение идеологии свободного индивидуального предпринимательства, основанного на частной собственности и законе, является первоочередной задачей институционального развития постсоветской России. Государство при этом должно поставить себя в исторически непривычные для него рамки соблюдения законов, выступая одновременно гарантом прав частной собственности независимых частных собственников факторов производства.
Основные выводы исследования. Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.
Методология неоинституциональной экономической теории имеет сравнительные преимущества при исследовании проблем изменения прав собственности в переходной экономике. В частности, она позволяет соединить элементы радикального и институцио нально-эволюционного подхода при разработке политики трансформации системы прав собственности.
Исследование показало, что потребность в размывании структуры должностных прав, сложившихся в советской государственной экономике, реализовалась в форме «деполитизации», принудительного акционирования и массовой приватизации.
Последние явились в этом смысле наиболее доступными инструментами такого размывания с учетом научных представлений и предпочтений в обществе, сложившихся на тот момент, согласно которым собственности отводилась роль основного или исходного экономического отношения.
Изучение должностных прав как института российской экономики позволило по новому взглянуть на приватизацию как на стадию эволюции традиционной системы собственности. Главным экономическим фактором изменений в распределении абсолютных прав собственности стало изменение относительных цен и размеров рынка в отраслях ТЭКиВПК.
Система должностных прав, основанных на лояльности, в постсоветской России не исчезла, а трансформировалась применительно к условиям де-юре частной собственности, что можно объяснить эффектом зависимости от траектории предшествующего развития.
Несмотря на существование прав частной собственности, они нередко занимают второстепенное положение по отношению к властным полномочиям. Обладание правами частной собственности не является безусловным и зависит не столько от соблюдения закона, сколько от лояльности формального собственника к действующей государственной администрации. Усиление подобных тенденций позволяет утверждать, что сегодня стоит проблема подъема в цикле власти-собственности.
Следствием радикальной реформы стало размывание исключительных прав собственности и возникновение режима де-факто открытого доступа к активам приватизированных предприятий, когда в краткосрочном периоде де-юре собственник существует, однако для периода окупаемости инвестиций в поддержание и модернизацию активов издержки спецификации и защиты исключительных прав собственности превышают выгоды от такой деятельности, и, поэтому невозможно достоверно определить субъекта, которому будут принадлежать исключительные права на использование ресурса, и нельзя гарантировать инвестору исключительных прав доступа к результатам своей деятельности. Степень размывания прав собственности и длительность существования этого режима оказались дифференцированными по отраслям ТЭК и ВПК. Особенно сильно факторы проявились в обрабатывающей промышленности высокой степенью переработки сырья, в которой условия де-факто открытого доступа сохранялись вплоть до 1998 г.
Негативные итоги массовой приватизации с точки зрения инвестиций, реструктуризации и преодоления структурного кризиса эмпирически подтвердили вывод, что трактовка собственности как «основной экономической категории» и понимание одномоментной де-юре приватизации как квинтэссенции экономической реформы, не только теоретически несостоятельны, но и практически вредны при формировании стратегии рыночных реформ. Непонимание во многом вторичного, производного от реальных процессов присвоения характера отношений собственности исключило возможность конкретно-исторического подхода к их научному исследованию в советской политико-экономической литературе и привело в дальнейшем к некритическому использованию методов «шоковой терапии».
Тем не менее, проведенная реформа - хотя и с большими потерями - создала предпосылки для становления системы отношений и прав частной собственности. Если в 1987-1997 гг. в обрабатывающих отраслях доминировал спрос на размывание прав собственности, то после кризиса 1998 г. начинает преобладать спрос на спецификацию и защиту прав частной собственности и контрактов, основанных на законе. Предложенные в диссертации модели спроса на спецификацию и защиту прав собственности позволили объяснить исчезновение условий открытого доступа вследствие растущей потребности в модернизации основных фондов промышленности и стабилизации де-факто прав собственности и контроля.
Публикации автора по теме диссертации:
1. Институциональный анализ становления российской фирмы // Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / под. ред. P.M. Нуреева.
1-е изд. - М: МОНФ, 2001. с.262-293 (0,75 п.л.).
2. "Russia: Whether Deprivatization is Inevitable? Power-property Phenomenon as a Path Dependency Problem". Proceedings of the V-th Annual ISNIE conference, Berkeley, USA, September, 2001.
3. «Политические интересы и система собственности в российской экономике» // Контексты управления (метафизические основания управленческой деятельности).
Материалы российско-немецкого научно-практического семинара в 2-х частях. Часть П. / под ред. А.М. Бекарева. - Нижний Новгород: НФ ГУ-ВШЭ, 2002. с. 2-9 (0,17 п.л.).
4. Россия: неизбежна ли деприватизация? (феномен власти собственности в исторической перспективе) // Вопросы экономики. №6, 2002. с. 10-31 (в соавторстве с P.M.
Нуреевым) (в том числе личный вклад автора 0,72 п.л.).
5. Вперед к частной собственности или назад к частной собственности? // Общественные науки и современность. №5,2002. с.5-23 (в соавторстве с P.M. Нуреевым) (в том числе личный вклад автора 0,7 п.л.).
6. «Механизмы инфорсмента прав собственности и контрактов: сравнительный анализ советской и постсоветской систем корпоративного управления» // Контексты управления (метафизические основания управленческой деятельности). Материалы российско-немецкого научно-практического семинара / под ред. А.М. Бекарева. Нижний Новгород: НФ ГУ-ВШЭ, 2003 (0,35 п.л.) 7. Back to Private Ownership or On to Private Ownership // Social Sciences. Vol. 34. No 2, 2003. p.29-47. (в соавторстве с P.M. Нуреевым) (в том числе личный вклад автора 0, п.л.).
8. Генезис российской фирмы в постсоветском институциональном пространстве // Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) /под ред.
Р.М. Нуреева. 2-е изд., испр. и доп., в 3-х частях. Ч.2. - М.: МОНФ, 2003. Глава 8. с.20 45 (0,85 пл.) 9. Изменения спроса на права собственности: неоинституциональный анализ приватизации // Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / под. ред. P.M. Нуреева / 2-е изд., испр. и доп. В 3-х частях. Часть 2. - М.:
МОНФ, 2003. Глава 10. с 95-129 (1,25 п.л.).