Жанровая парадигма тетралогии ф.а. абрамова пряслины
На правах рукописи
Карасева Кристина Михайловна ЖАНРОВАЯ ПАРАДИГМА ТЕТРАЛОГИИ Ф.А. АБРАМОВА «ПРЯСЛИНЫ» Специальность 10.01.01 Русская литература
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук
Орел – 2012
Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского»
Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Шаравин Андрей Владимирович
Официальные оппоненты:
Иванюк Борис Павлович, доктор филологических наук, профессор, ФГБОУ ВПО «Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина», профессор кафедры русской литературы.
Смоголь Наталья Николаевна, кандидат филологических наук, доцент, ФГБОУ ВПО «Орловский государственный университет», доцент кафедры русской литературы XX-XXI вв. и истории зарубежной литературы.
Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Калужский государственный университет имени К.Э. Циолковского»
Защита состоится 24 мая 2012 г. в 16 час. 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.183.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук при ФГБОУ ВПО «Орловский государственный университет» по адресу: 302026, г. Орел, ул. Комсомольская, д. 41.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Орловского государственного университета.
Автореферат разослан «_» апреля 2012 г.
Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент А.А. Бельская Доминантное положение деревенской прозы как художественного направления в историко-литературном процессе 60 – 80-х годов XX века повлияло на дальнейшую модификацию эпических жанров. Среди жанров, из бранных ведущими представителями деревенской прозы для наиболее полноценного художественного освоения жизни русской деревни 60 – 80-х годов, выделяется повесть. С некоторой долей условности 60-е годы можно именовать «повестным периодом» деревенской прозы. Но уже к 70 – 80-м годам значительно усилилось, по мнению исследователей, «романное мышление»1.
Жанру романа чаще отдают предпочтение, к примеру, В. Белов, Б. Можаев, Ф.
Абрамов. Подтверждением мысли о тенденции усиления «романного мышления» может служить хронология романов указанных авторов: в 1958 году Абрамов публикует первую книгу тетралогии «Братья и сестры»;
в 1972 году в свет выходит первая часть романов-хроник Белова «Кануны»;
в 1972 – годах – первая книга романа Можаева «Мужики и бабы».
Обращаясь к повестям 60-х годов, считаем принципиально важным отметить, что в художественном пространстве повестей репрезентирован мирообраз деревни, в котором обнаруживаются негативные тенденции:
крестьянский «космос» в его хозяйственно-трудовых, общественно-семейных, морально-этических проявлениях начинает разрушаться, неминуемо приближаясь к исчезновению. Однако следует оговорить, что обобщенный мирообраз деревни в повестях писателей-деревенщиков, созданный в рамках крестьянско-земледельческой культуры, изначально ориентирован на лад, гармонию, преодоление разлада.
Мирообраз деревни двойствен: сочетает как интуитивные верования язычников, так и библейскую символику2. Сочетание языческих представлений и христианских традиций есть «скрепляющее, без чего народ не народ»3.
На первый план в повестях писателей-деревенщиков выводятся такие ключевые моменты народной крестьянской жизни, как воздействие сельскохозяйственных природных ритмов, общинное роевое начало, жизнь в рамках земледельческой культуры, формирующей характерные для крестьянства нравственные ценности. Это вкупе составляет мир народной крестьянской жизни, организующий ее целостность. Это своего рода «скрепы», обеспечивающие единство, нерушимость этого мира.
Современная русская советская литература: В двух частях. Ч. 1: Литературный процесс 50 – 80-х годов / Под ред. А.Г. Бочарова, Г.А. Белой. М., 1987. С. 78.
Новожеева, И.В. Концепция человека в деревенской прозе 1960 – 1980-х годов (по произведениям В. Астафьева, Ф. Абрамова, В. Белова, В. Распутина, В. Шукшина): Дис. … канд. филол. наук / И.В. Новожеева. Брянск, 2007. С. 49.
Крест бесконечный. В. Астафьев – В. Курбатов: Письма из глубины России / Сост., предисл. Г. Сапронова;
посл. Л. Аннинского. Иркутск, 2002. С. 54.
На страницах повестей В. Белова, В. Распутина все отчетливее звучит мысль об уходящем ладе крестьянской жизни. Целенаправленная государственная политика искоренения «хозяина» земли в крестьянине, атеистическая пропаганда – все это начинает колебать мир народной крестьянской жизни. В этом плане знаковой представляется повесть В.
Распутина «Деньги для Марии». Коллизия данной повести – поиск денег – «высвечивает» духовные взаимоотношения людей в деревне. Крестьянский мир с его традиционной взаимопомощью изменился. Очевидно, что представления о едином крестьянском мире разрушаются.
Примечательно, что в финале повести Кузьма чувствует себя одиноким.
На наш взгляд, в данном случае представляется возможным говорить об ощущении героем собственной маргинальности.
Отметим, что в описанной выше ситуации обнаруживается разрушение связи героев с миром общественным. Иными словами, герои деревенской прозы обнаруживают в себе индивидуализированное состояние. Без малейшего преувеличения можно говорить о неизбежности перехода в индивидуализированное сознание. Это и формирует романических героев деревенской прозы. В данном контексте повесть «Деньги для Марии» может быть рассмотрена как завершение «повестного периода» и возникновение внутренней закономерности перехода к жанру романа в деревенской прозе.
Говоря о переходе писателей-деревенщиков от жанра повести к жанру романа, с учетом рассмотренных в рамках современной научной парадигмы романных концепций, особо заметим, что здесь речь идет о выходе в романную ситуацию, в центре которой, по мнению А.Я. Эсалнек, оказывается романная микросреда, представленная одной, двумя или тремя героями-личностями. В тетралогии Абрамова, по нашему мнению, микросреда представлена тремя героями-личностями – Михаилом Пряслиным, Лизой Пряслиной и Егоршей Ставровым.
Наиболее распространенной в литературоведческой науке стала точка зрения, согласно которой Абрамов в собственном творчестве воспел жертвенное служение долгу: его любимые герои якобы преодолевают все соблазны, связанные с индивидуальным благополучием и личным счастьем норм4.
ради торжества незыблемых коллективистских этических Применительно к главному произведению Абрамова, тетралогии «Пряслины», данная мысль давно уже повторяется различными исследователями как аксиома5.
Следует отметить, что в большинстве научных работ советского периода доминируют проблемно-тематический и социологический подходы к Чэнь, Синьюй. Женские образы в прозе Ф.А. Абрамова: Автореферат дис. … канд.
филол. наук / Чэнь Синьюй. СПб., 2010. С. 6.
Там же.
тетралогии «Пряслины» Ф.А. Абрамова. При этом проблема жанровой идентификации данного произведения Абрамова не стала самостоятельным предметом изучения исследователей. Вместе с тем указание на жанровые признаки главного произведения Абрамова лишь эпизодически представлено в критических и литературоведческих работах.
Актуальность предложенной темы обусловливается необходимостью монографического исследования жанровой парадигмы тетралогии Ф. Абрамова «Пряслины» в контексте развития «крестьянского романа».
В данной диссертации восполняется пробел современного литературоведения в осмыслении черт романности тетралогии «Пряслины». На сегодняшний день нет исследований, раскрывающих художественную жанровую структуру четырех книг Ф. Абрамова, рассматривающих их как целостное идейно-эстетическое явление.
Тематика работы определяется необходимостью углубленного изучения проблемы жанра в ее историко-литературном аспекте, эволюцией жанровых форм в период, предшествующий «рубежному» этапу русской литературы конца XX века.
Объектом исследования является жанровая парадигма тетралогии «Пряслины», реализующуаяся через модусы художественности, концепцию личности, композиционно-сюжетную организацию произведения.
В качестве основного материала используются романы Ф.А. Абрамова «Братья и сестры», «Две зимы и три лета», «Пути-перепутья», «Дом», входящие в тетралогию.
Предметом исследования следует считать закономерности, которые определяют особенности жанровой структуры исследуемого произведения тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины».
Цель исследования – исследование модификацию романного жанра в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины».
В соответствии с поставленной целью диссертационного исследования мы стремимся к решению ряда конкретных задач:
1) рассмотреть в тетралогии «Пряслины» концепцию личности, включающую векторные доминанты воплощения русского национального характера, типологию героев, структурные составляющие личности;
2) выявить присутствие идиллического, элегического и драматического модуса художественности в структуре тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» как «конститутивного момента жанрового самоопределения», установить соответствие между идиллическим, элегическим, драматическим модусом художественности и романной моделью;
3) выявить доминирующие хронотопические структуры в тетралогии «Пряслины». В частности, подвергнуть интерпретации реализованную в четырехтомном повествовании Ф.А. Абрамова хронотопическую триаду «Дом – Земля – Лес», которая является ключевой в художественной картине мира деревенской прозы;
4) рассмотреть композиционно-сюжетную организацию тетралогии «Пряслины», в частности, такие значимые аспекты композиции, как субъектная организация тетралогии Ф.А. Абрамова;
разработка любовных сюжетных линий, анализ которых позволяет выявить в пространстве исследуемого произведения сцены глубоко личного, интимного свойства в их сопоставлении с массовыми сценами.
Методологической и теоретической базой диссертационного исследования являются труды крупнейших литературоведов, историков и теоретиков литературы. Первостепенное значение для методологического обоснования исследования имеют труды М.М. Бахтина, А.Я. Эсалнек, Л.В.
Чернец, В.И. Тюпы, Л.Ю. Фуксона, М.Н. Дарвина, О.В. Зырянова, Е.М.
Мелетинского, Г.Н. Поспелова, Б.О. Кормана, Б.А. Успенского. Также мы опираемся на работы отечественных и зарубежных ученых, изучавших отдельные аспекты поэтики тетралогии Ф.А. Абрамова.
В работе применяются принципы сравнительного анализа художественных произведений в тесном взаимодействии с историко литературным, сравнительно-типологическим, системно-структурным методами исследования.
Научная новизна исследования определяется тем, что данная диссертация представляет собой монографическую разработку жанровой типологии тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» с позиции многокомпонентного анализа, включающего понятие «эстетические модусы художественности». В работе представлен системный подход к тетралогии «Пряслины» с позиции жанровой идентификации, черт «романности» и «эпопейности». В диссертации обозначены черты поэтики «заповедности» крестьянского мира в исследуемом произведении, выявлена их роль в формировании жанровой структуры тетралогии Абрамова.
Теоретическая значимость диссертации состоит в разработке критериев жанровой идентификации тетралогии Ф.А. Абрамова с учетом существующих в рамках современной научной парадигмы романных концепций: эстетические модусы художественности, концепция личности, хронотоп, композиционно сюжетная организация.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1) в развитии жанра «крестьянского романа», сформировавшегося в начале XIX века, усматриваются тенденции сохранения линий традиционного романа о деревне, с одной стороны, и отхода от традиционного крестьянского романа, его модернизации, с другой;
2) в тетралогии «Пряслины» обнаруживается столкновение идиллического и элегического, в результате чего порождается драматическое как форма отражения жизненных противоречий, что свойственно собственно романной структуре;
3) в тетралогии Ф.А. Абрамова представлена романная ситуация, в центре которой романная микросреда, представленная тремя героями-личностями – Михаилом Пряслиным, Лизой Пряслиной и Егоршей Ставровым, каждый из которых отражает меру «деформации» эпического мира;
особая роль в структуре тетралогии Ф.А. Абрамова отведена сюжетной линии, связанной с образом «мирского радетеля»;
4) концепция личности в тетралогии Ф.А. Абрамова обнаруживает невозможность обретения абрамовскими героями единения, гармонии через крестьянский мир, что делает неизбежным выход в индивидуализированное сознание главных героев;
5) крестьянский мир в изображении Абрамова – «заповедная зона» в окружающей враждебной действительности;
традиционные ценности крестьянского мира в тетралогии закреплены за хронотопами Дома, Земли, Леса.
Практическая значимость работы. Положения и выводы диссертации могут послужить основанием для дальнейшей научной работы по изучению тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины». Выбранная тема открывает новые перспективы в исследовании актуальной проблемы – жанровой парадигмы тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины». Материалы диссертации могут быть использованы в системе общих курсов теории и истории русской литературы, спецкурсах, спецсеминарах, посвященных теоретической проблеме жанра и творчеству Ф.А. Абрамова.
Апробация диссертации. Материалы исследования были изложены в форме докладов на Международной научно-практической конференции (Мичуринск, 2008), IV литературно-краеведческой конференции (Брянск, 2009).
По теме диссертации опубликовано 7 статей.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
Основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность и научная новизна заявленной темы, определяется степень ее научной разработки в литературоведении, дается критический экскурс в историю литературной критики, имевшей непосредственное отношение к проблеме жанровой идентификации главного произведения Ф.А. Абрамова, формулируются цель и задачи исследования, характеризуется методологическая база исследования, определяется его теоретическая и практическая значимость.
В главе первой «Функционирование романа о деревне в русской литературе XIX – XX веков» рассматривается вопрос «движения» романа о деревне в отмеченный хронологический период с целью обозначить линию развития жанра «крестьянского романа». В параграфе 1.1. «Крепостная деревня в романах Д.В. Григоровича «Рыбаки», Н.Н. Златовратского «Устои» анализируется «тип крестьянского романа», как называет его И.З.
Серман, который характеризует именно середину 50-х годов – период дореформенного изображения деревни6. К данному типу романа исследователь относит романы Д.В. Григоровича «Рыбаки», Н.Н. Златовратского «Устои». В результате анализа указанных романов нами было установлено, что в романах о деревне XIX века утверждается идеал общины. С этой позиции показателен роман Д.В. Григоровича «Рыбаки», в котором выписаны типичные сцены общинной жизни русской деревни, обрисованы общинные характеры. Именно общинный уклад жизни формирует народную нравственность, которая включает такие основополагающие моменты, как чувство органической связи между людьми, братское сочувствие и сострадание, готовность добровольно прийти на помощь. Д.В. Григорович позиционирует образ крестьянина – «крепкого хозяина», хранящего вековые земледельческие устои, нормы, ценности патриархального деревенского мира. «Крепким хозяевам» в романах Григоровича нравственно и психологически противопоставлены бесхозяйственные крестьяне. С точки зрения композиционно-сюжетной организации роман строится на борьбе частнособственнических и общинных интересов, что является характерной чертой жанра романа.
На смену героям-крестьянам, преданным крестьянскому миру, его этическим традициям, приходят герои-крестьяне, оторвавшиеся от вековых народных корней. Одним из таких романов стал роман Н.Н. Златовратского «Устои», в котором присутствует мотив разрушения общинного идеала. Автор романа показывает, как воцарившиеся в крестьянских массах частнособственнические, индивидуалистические инстинкты вытесняют общинные, что неминуемо ведет к разрушению патриархально-общинного мира. Особенно значимой становится проблема появления нового типажа – крестьянина-кулака, порабощенного властью денег.
На основании результатов анализа романов Д.В. Григоровича «Рыбаки», Н.Н. Златовратского «Устои» можно констатировать, что в начале XIX века сформировался традиционный роман о деревне с его конфликтом, расстановкой персонажей, их характерологией, сюжетикой.
В параграфе 1.2. «Жанровые поиски романа о деревне в начале XX века (на примере романа П.И. Карпова «Пламень» и романов С.А.
Клычкова)» исследуются дореволюционные романы о деревне – роман П.И.
Карпова «Пламень» и романы С.А. Клычкова «Сахарный немец», Цит. по: Самочатова, О.Я. Крестьянская Русь в литературе: Очерки, наблюдения, заметки / О.Я. Самочатова. Тула, 1972. С. 91.
«Чертухинский балакирь» и «Князь мира», которые справедливо относят к новокрестьянскому направлению русской литературы. Образ патриархального крестьянского мира в названных романах наполнен мистицизмом. Так, П.
Карпов обращается к мифологеме Руси – «Светлого града». П. Карпов предчувствует и призывает мистическое преображение Руси, связываемое им с революционным свершением, вселенским очистительным народным бунтом.
Автор романа «Пламень» описывает потаенную «вторую» Русь, которая противостоит неподлинной «первой» Руси. Отсюда традиционное противостояние в изображении П. Карпова людей природных, деревенских и управляемых демоническим началом горожан.
Крестьяне в изображении С.А. Клычкова предстают в качестве сложных, не лишенных противоречий-противоположностей личностей. Такая оппозиция как «терпение – бунтарство» в крестьянской характерологии у Клычкова сосуществует с оппозицией «прагматизм – мечтательство». Героев романов Клычкова отличает вера в загробное бытие, возможность объяснения жизненных ситуаций мистическими причинами.
Одной из «координат» романов Клычкова выступает противопоставление жизни природной и жизни цивилизационной. Подобно «Светлому граду» Карпова в романах Клычкова представлен образ «блаженной, разголубой страны».
В параграфе 1.3. «Романы о коллективизации» П.И. Замойского «Лапти», М.А. Шолохова «Поднятая целина» анализируются романы о деревне П.И. Замойского и М.А. Шолохова, в которых раскрываются основные проблемы деревни конца 1920-х годов.
Как показано в диссертации, указанные романы сохранили линии традиционного романа о деревне. Так, сюжетная архитектоника романа П.И.
Замойского «Лапти» детерминирована особенностями художественного конфликта, который отражает борьбу нового со старым – частнособственнической и коллективистской, общинной систем. В персонажной сфере романа «Лапти» превалирует принцип полярной расстановки героев.
Обозначенный художественный конфликт развивается в русле традиционного романа о деревне – утверждается общинный идеал.
Однако следует оговорить, что автор данного романа отождествляет общинный идеал с колхозной формой организации крестьянской жизни. В сюжетно-событийной цепи романа представлены важнейшие моменты колхозного движения в их авторской интерпретации. Между тем отношение самих героев романа к колхозной форме хозяйствования весьма неоднозначно:
кто-то одобряет «новые порядки», кто-то присматривается и ждет, как события будут развиваться дальше, кто-то иронизирует по поводу происходящего.
Особое место в ряду романов о коллективизации занимает роман М.А.
Шолохова «Поднятая целина». Художественная концепция романа выстраивается на осознании трагедийности судьбы русского крестьянства.
Автор «Поднятой целины» показал болезненность разлома и ухода старого деревенского уклада.
Говоря о соотношении первой и второй книги романа, отметим следующее.
Если в первой книге крестьяне говорили о том, о чем хотели говорить, то во второй книге этого не наблюдается. При этом речь героев насыщена своего рода притчами, имеющими значение для понимания образов. Образ крестьянина середняка Кондрата Майданникова справедливо считают ключевым в первой книге. В сценах с участием указанного героя, на наш взгляд, обозначена позиция автора: уничтожение частной собственности является бунтом против извечного права самой природы человека. Во второй книге центрами повествования становятся сцены, в которых действуют два-три героя. Эта книга перенасыщена анекдотами, рассказами героев о событиях прошлого. В воспоминаниях шолоховских героев вырисовывается, прежде всего, патриархальный казачий мир с его особой казачьей культурой.
В параграфе 1.4. «Героико-романические эпопеи 1960 – 1970-х годов («Вечный зов» А.С. Иванова, «Судьба» П.Л. Проскурина)» исследуются трилогия «Вечный зов» А.С. Иванова и трилогия «Судьба» П.Л. Проскурина, в которых продолжает разрабатываться тема коллективизации, включая ее остродраматические коллизии.
Говоря о романе «Вечный зов», подчеркнем, что в фокусе авторского внимания находится борьба разнонаправленных идеалов, интересов. В центре романного повествования А. Иванова история трех поколений – братьев Савельевых. На протяжении романа мы наблюдаем формирование, развитие и становление отношений в этой семье – между братьями на фоне масштабных социальных изменений. Эпохальные события находят отражение в судьбах всех героев Иванова. Отметим, что повороты истории определяют противоречивые жизненные пути персонажей, накладывают отпечаток на их характеры. Жизнь героев Иванова оказывается «вписанной» в исторический контекст. Это дает основание говорить об отходе от традиционного крестьянского романа.
Иначе дело обстоит с трилогией П.Л. Проскурина «Судьба». Здесь мы отчетливо прослеживаем возврат к изображению старого крестьянского мира.
Иными словами, мы прослеживаем возврат к традиционному роману о деревне с его шолоховским наполнением.
Коллективизация в изображении Петра Проскурина процесс сложный, многообразный, ломающий сознание, привычный деревенский уклад жизни. По мере развития сюжета герои Проскурина проникаются мыслью о колоссальных потерях для крестьянства в ходе социальных преобразований.
Знаковыми представляются романные эпизоды, в которых предстает патриархальный деревенский мир с его земледельческой культурой, природной сообразностью, соборностью. Так, первую книгу «Судьбы» завершает картина общего веселья в новом доме Дерюгиных, построенном всей деревней. Эта деталь прямо указывает на реализацию начал соборности, составляющих этическую основу крестьянского быта. Симптоматична и сцена купания Аленки Брюхановой в росах – это не что иное, как выражение надежды на «реставрацию» души посредством возврата к природной жизни.
В параграфе 1.5. «Эпос крестьянской жизни в романах-хрониках В.И.
Белова «Кануны» анализируются романы-хроники «Кануны», в котором В.И.
Белов обращается к изучению исторических процессов, определивших в 30-е годы пути развития русской деревни на долгое время, – в центре внимания автора оказывается тема коллективизации, различные этапы ее проведения.
Данный роман вполне правомерно квалифицировать как продолжение традиционного романа о деревне. В структуре романа В.И. Белова находит концентрированное выражение традиционный для романа о деревне конфликт старых, патриархальных устоев с новыми отношениями, понятиями.
Место действия строго не локализовано. Расширение географического пространства романа позволяет вывести автору проблемы деревни за границы конкретных деревень Ольховицы и Шибанихи. Трагические события одного уезда приобретают масштабность и предстают уже как закономерность.
С точки зрения пространственно-временной организации романного текста в «Канунах» присутствуют хронотопы земли, природы, дома, воплощающие вехи тысячелетней патриархальной крестьянской культуры.
Обозначенные хронотопы связаны с образами героев. Конкретизируя высказанное соображение, укажем, что речь идет об определении нравственной позиции героев Белова. Так, отношение к дому, хозяйству – мера нравственных ценностей. Не случайно подчеркивается в характеристике Сопронова его бесхозяйственность, нежелание работать на земле.
Рассмотрению категории художественности в структуре тетралогии Ф.А.
Абрамова «Пряслины» посвящена глава вторая «Модусы художественности в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины».
Систематизация модусов художественности, или типов художественной целостности, не сводимых к модусам литературности (жанрам), принадлежит В.И. Тюпе, который определяет данное понятие следующим образом: «… это всеобъемлющая характеристика художественного целого, это тот или иной род целостности, предполагающий не только соответствующий тип героя и ситуации, авторской позиции и читательского восприятия, но и внутренне единую систему ценностей и соответствующую ей поэтику: организацию условного времени и условного пространства на базе фундаментального «хронотопа», через «ворота» которого совершается «всякое вступление в сферу смыслов», систему мотивов, систему «голосов», ритмико-интонационный строй высказывания7.
Тюпа, В.И. Художественность / В.И. Тюпа // Введение в литературоведение:
Литературное произведение: Основные понятия и термины. М., 1999. С. 467.
В трудах теоретика В.И. Тюпы прослеживается тенденция к ограничению компетенции жанра лишь сферой чистой литературности (композиционной формы). Мы разделяем позицию О.В. Зырянова относительно того, что данная тенденция странным образом смыкается с формалистическим пониманием жанра8. Полемизируя с точкой зрения В.И. Тюпы, О.В. Зырянов подчеркивает синтетическую природу жанрового феномена, функции которого не ограничиваются задачами формальной технологии того или иного вида искусства, но напрямую задействуются в создании художественной реальности, потому являют собой «фундаментальную проблему в истории эстетического сознания, художественного вкуса, искусства вообще»9.
С учетом изложенного считаем правомерным постулировать вслед за О.В.
Зыряновым «трехмерный» взгляд на жанр как устойчивую систему взаимных корреляций чистой литературной формы (специфических структурно композиционных приемов), ценностно-мировоззренческих установок авторского сознания (ментальных, архитектонических форм, важнейших хронотопических ценностей) и соответствующего эстетического модуса художественности, воплощающего авторскую концепцию личности.
Эстетический модус художественности – конститутивный момент жанрового самоопределения10.
В параграфе 2.1. «Идиллический модус художественности в структуре тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» рассматривается идиллический модус художественности в исследуемом произведении.
В идиллической картине жизни имеет место особое отношение времени к пространству, выражающееся в «органической прикрепленности, приращенности жизни и ее событий к месту». Пекашино у Абрамова – конкретная пространственная точка, в которой спроецированы идиллическая жизнь и ее события не одного поколения. Микромир деревни Пекашино, по нашему мнению, выступает в качестве хранителя идиллических ценностей.
Пространственная модель абрамовской деревни, как нам представляется, локализована в удаленной от суетного мира местности: «Зимой, засыпанные снегом и окруженные со всех сторон лесом, пинежские деревни мало чем отличаются друг от друга. …12. Именно здесь проявляются охранные Зырянов, О.В. Пролегомены в феноменологическую теорию жанра / О.В. Зырянов // Жанрологический сборник. Вып. 1. Елец, 2004. С. 14.
Банфи, А.О. О жанрах / А.О. Банфи // Философия искусства / Пер. с итал. М., 1989. С.
90.
Зырянов, О.В. Указ. раб. С. 14.
Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе / М.М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. М., 1990. С. 406.
Абрамов, Ф. Пряслины: Трилогия / Ф. Абрамов. Л., 1978. С. 7.
свойства идиллического канона – «самозамкнутость деревенской идиллии, ее «огражденность» от разрушительных воздействий внешнего мира13.
Идиллическая природа задает ритм жизни человека. Абрамовские герои – труженики, беззаветно преданные собственному делу, собственной земле, для которых исполнение трудового долга равнозначно смыслу земного существования. Они вовлечены в жизненную и природную круговерть, их существование задано повторяющимися, взаимосвязанными кругами земледельческого труда, которые, в свою очередь, очерчиваются самой природой.
В тетралогии «Пряслины», как показано в диссертации, представлен комплекс архетипических идиллических мотивов (мотив Дома, связанный с ним мотив семьи, мотив труда-«воздаянья»), восходящих к «коллективному бессознательному». По мысли Дж. Поцци, все мотивы восходят к основным архетипам: свет – тень, жизнь – смерть, земля – мать, вода – плодовитость, огонь – жизнь, путешествие – отдых, первобытный эдем и конечный рай14. На наш взгляд, указанные идиллические мотивы происходят из архетипов (Мать, Возрождение, Солнце – по классификации К.Г. Юнга;
земля – мать – по классификации Дж. Поцци). В соответствии с теорией архетипа К.Г. Юнга, «архетипы – непоколебимые элементы бессознательного, но они постоянно изменяют свой облик»15. Например, архетип ребенка содержит мотивы потенциального будущего, мотив осознавания, мотивы заброшенности, покинутости, подверженности опасностям и непреодолимости. Отдельный архетип, будучи очень сложным органом сознания, связан с другими архетипами, и вместе они «образуют схватываемое единство». Значит, за каждым архетипом скрыт мотивный комплекс, который получает воплощение в художественных произведениях.
Идиллический комплекс мотивов в тетралогии Ф.А. Абрамова формирует идиллического субъекта. Абрамовские герои, безусловно, имеют идиллическое происхождение. Одной из возможных реализаций идиллического положения «я» героев Ф. Абрамова во внешнем мире считаем категорию соборности.
Идиллическое положение субъекта в мире характеризуется также полной причастностью к жизни природной. Природа для героев Ф. Абрамова – неиссякаемый источник эстетических чувств;
она задает ритм жизни каждого.
В параграфе 2.2. «Элегический модус художественности в структуре Большакова, А.Ю. Поэтика пространства в деревенской прозе: Земля и космос С.
Залыгина / А.Ю. Большакова // Человек и природа в русской литературе: К 95-летию С.П.
Залыгина: Материалы международной научно-практической конференции. Мичуринск, 2008.
С. 6.
Цит. по: Фазолини, М. О религиозной тематике в русской литературе (на материалах А. Фета и Я. Полонского) / М. Фазолини // Технологии гуманитарного поиска: Лингвистика.
История: Сборник статей / Под ред. В.К. Харченко. Белгород, 2000. С. 75.
Юнг, К.Г. Душа и миф: Шесть архетипов / К.Г. Юнг. Киев, 1996. С. 47.
тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» анализируется поэтика тетралогии «Пряслины» с позиции ее соответствия поэтике произведения с элегической моделью в составе художественной целостности.
Как показано в диссертации, в структуре тетралогии Ф. Абрамова содержится идиллическая картина мира. Однако идиллическое бытие не защищено, уязвимо, подвластно вторжениям враждебных ему сил16, вследствие чего идиллическая картина мира начинает разрушаться. Результатом распадения идиллической картины мира является элегическая художественность.
Необходимо отметить, что элегический тип художественности в тетралогии «Пряслины», присутствующий на фоне идиллической художественности, проявляется, прежде всего, в наличии элегической системы мотивов. Как показывает анализ сюжетообразующих ситуаций, в тетралогии «Пряслины» локализованы мотив пограничного существования между жизнью и смертью (вечностью) и связанный с данным мотивом мотив исключительного положения элегического субъекта, его обособленности;
мотив «рассказывания» посредством воспоминания как способа существования личностного бытия.
Рассмотрев способы освоения времени и пространства при элегическом модусе художественности, мы выявили следующее. В структуре тетралогии «Пряслины» присутствует элегическое пространство – обособленное, уединенное, которое организуется посредством макрообраза холма.
Краткое элегическое время оказывается важнейшей ценностной границей присутствия «я» героев Абрамова в жизни. Неоднократно функционирующая в романных эпизодах лексема «мгновение» может быть рассмотрена как характеристика преходящего элегического времени у Абрамова.
В параграфе 2.3. «Драматизм как модус художественности в структуре тетралогии «Пряслины» обосновывается присутствие драматического модуса художественности в исследуемом произведении.
В данном параграфе отмечается, что элегические мотивы могут выступать в качестве моментов формирования у абрамовских героев драматического отношения к миру.
Драматический способ существования, равно как и элегический, – одиночество. Однако в рамках драматической художественности мотив одиночества имеет иное смысловое наполнение, чем в рамках элегической художественности. Драматический способ существования – это одиночество в присутствии другого «я». Ключевая драматическая ситуация – ситуация диалогической «встречи-разлуки» самобытного «я» с самобытным «ты».
Хализев, В.Е. Теория литературы: Учеб. / В.Е. Хализев. 2-е изд. М., 2008. С. 72.
Рогова, Е.Н. Элегический модус художественности в литературном произведении:
Дис. … канд. филол. наук: [Электронный ресурс] / Е.Н. Рогова. М., 2005. С. 100.
Герои при драматическом модусе художественности «страдают от неполноты самореализации, поскольку внутренняя заданность виртуального «я» шире их фактического присутствия в мире»18.
В диссертации констатируется, что абрамовские герои Егорша Ставров и Михаил Пряслин могут быть представлены как драматические субъекты. Так, Егорша Ставров пребывает в микромире Пекашино – в мире «других» людей, но он несчастен здесь ввиду того, что разлучен с людьми. Героя Абрамова характеризует устремленность к «другим». Между тем он не имеет возможности самореализации в «других», способных на взаимопонимание. И внешнее, и внутреннее отчуждение Егорши Ставрова от «других» «я» обрекает его на бесконечное страдание. «Драматическое страдание определяется личной ответственностью за собственную внешнюю жизнь», в которой абрамовский герой несвободен вопреки внутренней свободе его «я».
Рассмотрев такой аспект, как доведенность-недоведенность драматического конфликта до смерти героя, мы заключили, что смерть для Егорши Ставрова осознанна, и это, прежде всего, возможность очередной встречи, смыкания двух «я». Абрамовский герой находится в состоянии ожидания невозможной при жизни встречи.
Некогда лучший работник в Пекашино, теперь Михаил ощущает себя «ненужным» в деревенском мире. Такое положение абрамовского героя, на наш взгляд, порождено обстоятельствами современной ему действительности.
Пряслин не имеет возможности самореализации в «новом» мире Пекашино. Как показывает анализ сюжетообразующих ситуаций, абрамовский герой одинок, но в присутствии другого «я». Такого рода одиночество связано с постоянным стремлением субъекта найти понимание в другом «я», что не представляется возможным при драматической картине мира. Следствием этого становится внешняя и внутренняя обособленность Михаила Пряслина.
Драматическое положение Михаила Пряслина, по нашему мнению, осложнено ссорой с сестрой Лизой – человеком, с которым он прошел через все испытания военного и послевоенного времени. Непонимание между Михаилом Пряслиным и Лизой дистанциирует их. Подчеркнем, что ключевая драматическая ситуация – ситуация диалогической «встречи – разлуки» самобытного «я» с самобытным «ты»19. По нашему мнению, Михаил сам приближает момент встречи собственного «я» с самобытным «ты» Лизы Пряслиной. Между тем возможность соединения двух «я» в «мы» исключена при драматическом модусе художественности. Собственно диалога между самобытным «я» Михаила и самобытным «я» Лизы не происходит. Путь к Тюпа, В.И. Модусы художественности / В.И. Тюпа // Дискурс. №5 – 6. 1997. С. 11.
Введение в литературоведение: Литературное произведение: Основные понятия и термины: Учебное пособие / Под ред. Л.В. Чернец. М., 1999. С. 479.
очередной встрече для Михаила будет намечен после трагического случая с Лизой.
В главе третьей «Жанрообразующие черты тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» (концепция личности, хронотоп, композиционно-сюжетная организация)» исследуются представленные в тетралогии «Пряслины» концепция личности, доминирующие хронотопические структуры, композиционно-сюжетная организация.
В параграфе 3.1. «Концепция личности в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» рассматривается концепция личности, включающая типологию абрамовских героев, структурные составляющие личности.
В параграфе 3.1.1. «Концепция естественного человека в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» обосновывается концептуально значимое положение об изображении Ф.А. Абрамовым в тетралогии «Пряслины» человека «земного в деяниях и помыслах»20, образ которого определен бытийными координатами – землей, природой, традиционными устоями деревенского уклада.
Мироощущение крестьянина характеризует исходная установка на гармонию, центральной позицией которой является идея единения человека и природы. В тетралогии Ф. Абрамова «Пряслины» человек изображен в природной сути. Герои тетралогии Абрамова – жители архангельской деревни Пекашино – это люди, кровно связанные с землей. Они даны автором в характерном для них отношении к земле. Перед читателями предстают герои труженики, знающие непонаслышке о работе на земле.
В тетралогии «Пряслины» прослеживается идея родственной близости человека и природы, человека и земли. Абрамовский герой переживает слияние с природой.
Человек близок миру природы в силу того, что является неотъемлемой частью мира природы. На наш взгляд, в данном случае совершенно справедливо утверждать о претворении философемы «естественного человека», выступавшего идеальной моделью в эпоху Просвещения (Ж.-Ж. Руссо идеализировал естественного человека как порождение природы), в отношении абрамовских героев.
Особо подчеркивается в диссертации, что абрамовские герои даны именно в характерном для них отношении к земле. Говоря об актуализации традиционной философемы «естественный человек» у Ф. Абрамова, оговорим, что семантические акценты в модели «естественного человека» в контексте тетралогии «Пряслины» смещены. Герои тетралогии «Пряслины» предстают прежде всего как труженики на земле.
Астафьев, В.П. Сочинения: В 2 т. Т. 1: Последний поклон: Повести и рассказы / В.П.
Астафьев. Екатеринбург, 2003. С. 319.
В диссертации показано, что абрамовские герои, выступая в качестве субъектов социальных отношений (речь идет о действиях и взаимодействиях пекашинцев в новых для них хозяйственно-трудовых условиях – колхозе), остаются верны заложенным в них естественным началам – обязательной составляющей их мироощущения и характера.
В параграфе 3.1.2. «Типология героев в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» обозначены магистральные компоненты концепции личности в повествовании Ф. Абрамова.
По мнению западного русиста К. Парте, «духовные категории доминируют в традиционно русском восприятии мира, … очень высокая ценность придается страданию ради праведности, праведной личности (праведник, праведница или подвижник) и деянию славы и самопожертвования (подвиг)»21.
В диссертации констатируется присутствие в тетралогии «Пряслины» образов праведников – Евсея Мошкина, Калины Дунаева, выражающих традиционные крестьянские представления о добре, человечности, справедливости и другие этические нормы крестьянского мира. В обрисовке героев-праведников у Ф.
Абрамова обнаруживаем следование традициям христианской агиографии.
В рамках настоящего параграфа рассматривается женская характерология в тетралогии «Пряслины». В диссертационном исследовании утверждается, что женские образы Абрамова восходят к традиционному типу «величавой славянки», художественно воплощенному в творчестве Н.А. Некрасова. Как показывает анализ романных эпизодов, представляется возможным выстраивать ассоциативную параллель между образами Марфы Репишной, Лизы Пряслиной и традиционным образом «величавой славянки», художественно воплощенным в творчестве Н.А. Некрасова. Образ «величавой славянки» являет собой образ женщины, физически и духовно сильной, самоотверженной, выносливой, которая «в беде не сробеет, – спасет, коня на скаку остановит, в горящую избу войдет!».
В свете вопроса о женской характерологии Абрамова рассматривается образ Анфисы Мининой. Анфиса Минина – настоящий «мирской радетель». В собственных действиях героиня Абрамова руководствуется нормами народной этики. Она осознает собственную органичную связь с деревней, с народом, с землей. Говоря об образе Анфисы Мининой как образе «мирского радетеля», следует упомянуть об образе Ермилы Гирина из поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». И герой Некрасова, и героиня Абрамова – это не просто жители деревни, это люди, находящиеся внутри жизненного развития деревни, люди, тонко чувствующие собственную связь со всем деревенским миром.
Parthe, K. Russian village prose in paraliterary space / K. Parthe // Reconstracting the canon: Russian writing in the 1980-s. Amsterdam, 2000. P. 200.
В параграфе 3.1.3. «Концепция маргинальной личности в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» обоснована возможность отнесения героев Ф.
Абрамова к типу маргинальной личности.
В отношении героев деревенской прозы понятие маргинальности используется в изначальном смысле – пограничное положение личности по отношению к какой-либо социальной общности, накладывающее определенный отпечаток на ее психику и образ жизни22.
В диссертации показано, что правомерно выделять в структуре тетралогии «Пряслины» тип героев, оторвавшихся от деревенской среды, воплощенный в образе «отрезанного ломтя»;
тип личности, находящейся между городом и деревней, – в ситуации распутья, нравственного выбора. Оговорим, что фразеологическое сочетание «отрезанный ломоть» употребляется в отношении тех, «кто отошел от дома, от семьи»23. По нашему мнению, семантика данного фразеологического сочетания «спроецирована» на ситуацию разрыва абрамовских героев с домом, ухода из деревни в силу того, что дом, семья – основополагающие, краеугольные камни в системе крестьянского мироздания.
Егорша Ставров – герой, оторвавшийся от деревенской среды. С легкостью абрамовский герой разрывает связь с землей, являющейся основой физического и духовного бытия крестьянства: Егорша не желает быть «жуком навозным», как его друг Михаил Пряслин. С легкостью он оставляет дом, семью. Ситуация разрыва героя Абрамова с домом, его ухода из Пекашино – основополагающий момент в формировании типа маргинальной личности.
Другой герой Абрамова – Петр Пряслин – не оторвался от деревенской среды, но находится в ситуации распутья. Приняв решение о возвращении в город без брата Григория, Петр не радуется. Постепенно абрамовский герой приходит к выводу, что пребывает в абсолютной внутренней гармонии с миром Пекашино, его породившим, с миром, в котором он жил и будет жить.
В параграфе 3.2. «Хронотопическая триада «Дом – Земля – Лес» в тетралогии «Пряслины» как сегмент романной структуры» рассматриваются аспекты хронотопического контекста макрообразов дома, земли, леса.
В диссертации показано, что в структуре тетралогии «Пряслины» присутствуют семантические «модели» воплощения макрообраза дома: дом – центр мироздания, дом – внутреннее «я», дом – душа, дом – память, дом – Новожеева, И.В. Концепция человека в деревенской прозе 1960 – 1980-х годов (по произведениям В. Астафьева, Ф. Абрамова, В. Белова, В. Распутина, В. Шукшина): Дис. … канд. филол. наук / И.В. Новожеева. Брянск, 2007. С. 139.
Ожегов, С.И., Шведова, Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова;
Российская академия наук, Институт русского языка им. В.В. Виноградова. 4-е изд., дополнен. М., 1999. С. 332.
«Деревня-матушка», дом – Россия24. Оговорим, что данные семантические «модели» воплощения макрообраза дома выстроены в результате метафорического расширения смыслов, первоначально закрепленных за пространственной категорией «дом». Представленные семантические репрезентанты макрообраза дома, по нашему мнению, составляют пространственный и временной объем указанного макрообраза.
Мы разделяем позицию А.Ю. Большаковой относительно присутствия в деревенской прозе эффекта «стягивания» художественного пространства в некую малую, но доминантную «точку»25. Такой доминантной «точкой» в тетралогии «Пряслины», по нашему мнению, становится дом. Результаты проведенного анализа семантики и функций макрообраза дома в тетралогии Ф.А. Абрамова дают возможность установить, что в хронотопе дома сосредоточены различные темпоральные векторы, фрагменты бытия.
Земля – одна из бытийных координат, определяющих мирообраз крестьянина. Интуитивная, нерациональная связь крестьянина с землей является фактором, вырабатывающим формы осмысленного и одухотворенного крестьянского существования. В системе крестьянского мироощущения покос есть одно из ключевых земледельческих действ. В диссертации показано, что атмосфера покоса-праздника начала «растворяться» тогда, когда в мирную, традиционную жизнь пекашинцев ворвались военные события. В поступательном движении сюжета романов Абрамова отмечаем усиление тенденции разрушения традиций исконного крестьянского труда: в колхозной деревне 50 – 60-х годов праздник покоса исчезает.
В тетралогии «Пряслины» «мирской» праздник покоса «перемещается» в иную по тональности смысловую плоскость. Военное «лихолетье» нарушило размеренный ритм крестьянской жизни. Вместе с тем картины покоса в изображении Ф.А. Абрамова не лишены глубокой содержательной значимости.
Посредством мотива покоса в целом актуализируется мысль о благотворной силе духовной общности, созидательном смысле этой извечной земледельческой традиции, аккумулирующей вековой опыт деревенского труженика.
В пространстве тетралогии Ф. Абрамова фиксируется мотив разрушения «власти земли», в частности, посредством изображения покоса как своего рода Слепцова, Е.В. Концепт дом в русской языковой картине мира и в тетралогии «Братья и сестры» Ф.А. Абрамова: Автореферат дис. … канд. филол. наук / Е.В. Слепцова.
Владивосток, 2009. С. 21.
Большакова, А.Ю. Поэтика пространства в деревенской прозе: Земля и космос С.
Залыгина / А.Ю. Большакова // Человек и природа в русской литературе: К 95-летию С.П.
Залыгина: Материалы международной научно-практической конференции. Мичуринск, 2008.
С. 6.
«атавизма крестьянской жизни»26. «Власть земли» перестает быть детерминантой крестьянского мировоззрения, психологии.
В отношении макрообраза леса отмечается, что в качестве отдельных аспектов в тетралогии «Пряслины» выступают характерные для мифологической традиции мотив леса как «храма Природы», напоминающий о священных рощах древних германцев, мотив леса как священного места, где совершались обряды инициации. Мотив леса как «храма Природы» реализуется в тетралогии «Пряслины» в повторяемом и варьируемом образе лиственницы, посредством неоднократно отмечаемых на уровне поэтики символов сакральности. Подробно рассматриваются отмечаемые на текстуальном уровне метафорические сравнения флористической направленности. Здесь актуализируется важное концептуальное положение: человек поэтически уподоблен дереву. Обозначенное концептуальное положение выступает в качестве единого эстетического компонента, объединяющего деревенскую прозу. Кроме того, метафорические сравнения флористической направленности – это концептуальный поэтический образ, организующий романную структуру.
В параграфе 3.3. «Композиционно-сюжетная организация тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» рассмотрены такие значимые аспекты композиции, как субъектная организация тетралогии «Пряслины»;
разработка любовных сюжетных линий.
В параграфе 3.3.1. «Субъектная организация тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» обозначены «точки зрения», локализованные в структуре тетралогии «Пряслины». Значимым аспектом композиции художественных произведений является соотнесенность и смена носителей речи, также ракурсов видения ими окружающих и самих себя27. Соотнесенность носителей речи и их сознаний составляет субъектную организацию произведения (термин Б.О.
Кормана)28.
Говоря о присутствии определенной модификации повествования в тетралогии «Пряслины», можно утверждать, что здесь наличествует хроникерское повествование, которое характеризуется конструктивным равновесием референтного и коммуникативного начал. Перед нами относительно объективное, свидетельское описание событий их непосредственным участником.
В романах Абрамова распространен такой тип выражения «точки зрения», как «план фразеологии». Этот тип повествования встречается при создании Муравьева, Н.М. «Коси, коса…»: Сцены покоса в русской литературе XX века / Н.М.
Муравьева // Человек и природа в русской литературе: К 95-летию С.П. Залыгина: Материалы международной научно-практической конференции. Мичуринск, 2008. С. 123.
Хализев, В.Е. Теория литературы: Учебник / В.Е. Хализев. 2-е изд. М., 2000. С. 272.
См.: Корман, Б.О. Опыт описания литературных родов в терминах теории автора (субъектный уровень) / Б.О. Корман // Проблема автора в художественной литературе. Вып.
1. Ижевск, 1974. С. 56.
образов Михаила Пряслина, Лизы Пряслиной, Егорши Ставрова. «Чужой текст» передается здесь в форме несобственно-прямой речи.
В структуре романов Абрамова имеет место слияние голосов автора и персонажа, явно антипатичного ему. Б. Успенский относит этот случай к типу, который обозначается им как «взаимоотношения точек зрения на разных уровнях»29. В данном случае речь идет о форме несобственно-прямой речи, в пределах которой объединяется план фразеологии, план психологии.
Присутствие нескольких «голосов» в дискурсах романов свидетельствует о том, что сознание повествователя монологически не завладевает ситуацией и репликами ее участников. Напротив, речь повествователя неровна, полисубъектна, что подтверждают фиксируемые в ней «зоны героев».
Разного рода вставки («рассказы героев о себе», письма, документы), обозначенные в текстуальном пространстве тетралогии «Пряслины», представляют собой специфические внутритекстовые дискурсы цитатного типа, определяют форму композиции. Посредством такого рода вставок события, освещаемые в тетралогии Абрамова, оцениваются разными голосами.
Вследствие этого возникает некий эффект полифонии, что свойственно собственно романной структуре.
В параграфе 3.3.2. «Любовные сюжетные линии в структуре тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» обосновывается положение о героях тетралогии «Пряслины» в качестве индивидов, наделенных такой личностной энергией, которая позволяет им защищать право на независимость собственных чувств, идти наперекор общепринятым нормам во имя личного счастья;
анализируется семантика и функции сцен глубоко личного, интимного свойства в тетралогии Ф.А. Абрамова в их соотношении с массовыми сценами.
Оговорим, что массовые сцены в пространстве тетралогии Ф.А. Абрамова немногочисленны. Следует подчеркнуть, что массовые сцены в большинстве изображены в первом романе тетралогии – «Братья и сестры»: это, прежде всего, сцены истового крестьянского труда – посевной, покоса. Действие романа датируется военным 1942 годом. С учетом данного обстоятельства особо заметим, что в этих сценах действуют те персонажи Абрамова, которые выдержали так называемый «второй фронт» в тылу на суровой северной земле:
старики, подростки и женщины. На основании обозначенного не представляется возможным говорить о массовых сценах, реализуемых в тетралогии «Пряслины», в их традиционном понимании (достаточно вспомнить массовые сцены в «Тихом Доне» М.А. Шолохова, в которых предстает казачья масса).
В заключении подведены итоги исследования и сформулированы основные выводы.
Успенский, Б.А. Поэтика композиции: Структура художественного текста и типология композиционных форм / Б.А. Успенский. М., 1970. С. 135 – 136.
В результате проведенного анализа романов о деревне Д.В. Григоровича, Н.Н. Златовратского, П.И. Карпова, С.А. Клычкова, П.И. Замойского, М.А.
Шолохова, А.С. Иванова, П.Л. Проскурина, В.И. Белова, обзора и обобщения научных работ в проблемном поле данного исследования нами установлено, что романы о деревне XX столетия продолжают тему крестьянской России, наследуя провозглашенные ее предшественниками идею силы крестьянской нравственности, традиционных устоев деревенского уклада, мотив «власти земли». Мы можем аргументированно говорить о тенденции к сохранению линий традиционного романа о деревне, так и к отходу от традиционного крестьянского романа.
На основании определения понятия «модус художественности», также концептуального положения о модусе художественности как «конститутивном моменте жанрового самоопределения» нами были выявлены в структуре тетралогии «Пряслины» идиллический, драматический и элегический модусы художественности в их соотношении с собственно романной структурой.
В свете вопроса о жанровой парадигме тетралогии «Пряслины» нами были рассмотрены концепция личности;
доминирующие хронотопические структуры;
композиционно-сюжетная организация. Перечисленные категории являются основополагающими с точки зрения жанровой квалификации.
В тетралогии «Пряслины» актуализирована традиционная философема «естественного человека». Однако следует оговорить, что в модели «естественного человека» в контексте тетралогии «Пряслины» акцент сделан именно на органическую связь абрамовских героев с землей, определяющую крестьянское мировоззрение.
Вполне обоснованным представляется обстоятельство, что абрамовские герои Евсей Мошкин, Калина Дунаев могут быть отнесены к праведному типу личности. Сцены «мирской жизни» героев подаются в религиозном ключе, что является своего рода отсылом к древнерусским агиографическим произведениям, в которых данные сюжетные элементы являлись непременными атрибутами житийной топики.
Рассмотрев женскую характерологию в тетралогии Ф. Абрамова, мы заключили, что образы Марфы Репишной, Лизы Пряслиной в изображении Абрамова являют собой органичное продолжение и развитие традиционного в русской литературе образа «величавой славянки», художественно воплощенного в творчестве Н.А. Некрасова. В образе Анфисы Мининой явлен образ «мирского радетеля», ассоциируемый с некрасовским образом Ермилы Гирина.
На основании результатов анализа романных эпизодов можно констатировать, что в структуре тетралогии «Пряслины» представлены два типа маргинальных личностей: тип личности, оторвавшейся от рода, усвоившей городскую психологию, воплощенный в образе «отрезанного ломтя», и тип личности, находящейся между городом и деревней, – в ситуации распутья.
В тетралогии Ф.А. Абрамова представлена хронотопическая триада «Дом – Земля – Лес». Как показывает анализ семантики и функций макрообраза дома, земли, леса в их хронотопическом контексте, перечисленные макрообразы могут быть заявлены как композиционные сегменты, организующие время и пространство в тетралогии «Пряслины». Можно с полным основанием говорить об их проекции на личность.
Одним из ведущих повествовательных принципов в тетралогии «Пряслины» является полисубъектность, постоянная смена речевых субъектов, способов повествования, что характерно для романа и романизированных жанров.
Анализ любовных сюжетных линий в тетралогии «Пряслины» дает основание говорить о героях Абрамова как сильных независимых индивидах, личностный потенциал которых проявляется в сфере интимных отношений.
Абрамовские герои заявляют себя как люди, для которых проблемы интимного свойства возводятся в ранг особо значимых. У Абрамова любовные коллизии, переживания составляют особую «грань» приватной жизни героев. И эта «грань» не имеет точек «соприкосновения» с социальным.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях.
В изданиях, включенных в Перечень ведущих рецензируемых научных изданий, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
1. Карасева, К.М. Макрообраз леса в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины»: Мифологический контекст / К.М. Карасева // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И.
Герцена: Научный журнал. №123. СПб., 2010. С. 126 – 130.
2. Карасева, К.М. Комплекс архетипических идиллических мотивов в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» как реализация идиллического положения субъекта / К.М. Карасева // Вестник Воронежского государственного университета. Серия. Филология. Журналистика. №2. 2011.
С. 43 – 48.
3. Карасева, К.М. Женские образы в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» как продолжение и развитие традиционного образа «величавой славянки» / К.М. Карасева // Вестник Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского. №2. История.
Литературоведение. Право. Философия. Языкознание. 2011. С. 185 – 190.
В других изданиях:
4. Карасева, К.М. Традиции древнерусской литературы в тетралогии Ф.А.
Абрамова «Пряслины» / К.М. Карасева // Вестник Брянского государственного университета имени академика И.Г. Петровского. №2. История.
Литературоведение. Право. Философия. Языкознание. 2008. С. 82 – 91.
5. Карасева, К.М. Человек и природа в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» / К.М. Карасева // Человек и природа в русской литературе: К 95-летию С.П. Залыгина: Материалы международной научно-практической конференции (г. Мичуринск, 20 – 22 мая). Мичуринск, 2008. С. 164 – 166.
6. Карасева, К.М. Концепция судьбы в тетралогии Ф.А. Абрамова и дилогии П.Л. Проскурина «Судьба» / К.М. Карасева // Парыгинские чтения – IV: Материалы IV литературно-краеведческой конференции. Брянск, 2009. С.
100 – 106.
7. Карасева, К.М. Метафорические сравнения флористической направленности в тетралогии Ф.А. Абрамова «Пряслины» как концептуальный поэтический образ, организующий романную структуру / К.М. Карасева // Вестник Брянского государственного университета имени академика И.Г.
Петровского. №2. История. Литературоведение. Право. Философия.
Языкознание. 2009. С. 100 – 105.