Иммиграция на российский дальний восток во второй половине xix — первой трети xx в. (по источникам и литературе на японском языке)
На правах рукописи
ТАМУРА Айка ЯПОНСКАЯ ИММИГРАЦИЯ НА РОССИЙСКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX в.
(ПО ИСТОЧНИКАМ И ЛИТЕРАТУРЕ НА ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ) Специальность 07.00.03 — Всеобщая история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Владивосток 2007 1
Работа выполнена на кафедре страноведения Восточного института Дальневосточного государственного университета
Научный консультант: кандидат исторических наук, доцент Кожевников Владимир Васильевич
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Лихарев Дмитрий Витальевич кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Чернолуцкая Елена Николаевна
Ведущая организация: Дальневосточный государственный гуманитарный университет
Защита состоится 16 марта 2007 г. в 10.00 часов на заседании диссер тационного совета Д 005.010.01 при Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН по адресу: 690022, г.
Владивосток, ул. Пушкинская, 89.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Институ та истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН по адресу: 690022, г. Владивосток, ул. Пушкинская, 89.
Объявление и текст автореферата размещены на официальном сайте ИИАЭ ДВО РАН http://www.ihaefe.org 14 февраля 2007 г.
Автореферат разослан « » февраля 2007 г.
Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук Сухачева Г.А.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ Актуальность темы исследования. После подписания «Трактата о торговле и границах» (Симодского договора) в 1855 г. периоды сближе ния в отношениях двух стран сменялись противостоянием, а с конца XIX и до 20-х годов XX в. они претерпели немало сложных моментов: Русско японскую войну, японскую интервенцию на Дальнем Востоке России (в японской литературе — сибирская экспедиция) и т.д.
Но в этот период больших исторических перемен на российский Дальний Восток в поисках лучшей доли ехали японцы-переселенцы, о жизни и деятельности которых (хотя максимум их присутствия в регионе достигал 8 000 чел.) известно довольно мало.
После распада СССР российско-японские отношения вступили в но вый этап. Укреплялись экономические связи, активно проводились дву сторонние обмены на различных уровнях — государственном, муници пальном, личном. В связи с этим возникла необходимость предоставлять участникам российско-японских контактов необходимую информацию, в частности, сведения по истории стран и современном состоянии их эко номик, об опыте ведения бизнеса японцев в России и русских в Японии.
Кроме того, стало очевидно, что необходимо обучать квалифицирован ные кадры, которые не только владели бы языками двух стран, но и были знакомы с их реалиями.
Когда сегодня говорят о российско-японских отношениях, то, огра ничивая представления о них в целом, особое внимание уделяют периоду после Второй мировой войны. В Японии это вопрос «северных террито рий», без решения которого для большинства японцев не может состоять ся настоящее сближение двух стран. В свою очередь в России существует стереотип: Япония — это загадочная, полная очарования страна, где своеобразная культура уживается с высокими технологиями. Эти нераз решенные проблемы и стереотипы создают определенные препятствия на пути к улучшению взаимопонимания двух стран. Чтобы разрешить и пре одолеть их, сегодня необходимо более широкое понимание истории рос сийско-японских отношений, длящихся уже более 150 лет. В этом плане события, связанные с японской иммиграцией на российский Дальний Восток, — малоизученная проблема, представляющая большой интерес для углубления взаимопонимания обоих народов.
Степень научной разработанности проблемы. Историю японских иммигрантов на российском Дальнем Востоке изучали как в России, так и в Японии. Поэтому мы, используя в основном источники и литературу на японском языке, обращались и к материалам на русском языке, необхо димым для всестороннего представления проблемы. По хронологии ис следования разделяются на три следующих периода.
Первый: конец XIX — первая треть ХХ в. (труды японских и русских современников — чиновников, членов делегаций из городов Японии, гражданских лиц, появившиеся во времена освоения Россией новых тер риторий). Второй: 1930-е–1980-е гг. (исследования практически не про водились в обеих странах в связи с исчезновением японской диаспоры на российском Дальнем Востоке и изоляцией СССР). Третий: 1990-е гг. — по настоящее время (появление целого ряда и русских, и японских работ, что объясняется заинтересованностью японской стороны в расширении контактов с Россией, а также ее открытостью).
Первый период. В Японии издавались материалы о Дальнем Востоке России, в частности о Владивостоке (исследования проводились различ ными организациями). Эти публикации также можно сгруппировать по хронологии. 1. 1870-е–1880-е гг. Сотрудник МИД Японии Сэваки Хисато, начальник управления по освоению Хоккайдо Курода Киётака, его секре тарь Судзуки Дайсукэ, командированные во Владивосток для исследования местного рынка, составили отчеты и путевые записи1. В общем же в то время упоминания о японцах редки, так как они составляли незначитель ную часть населения Владивостока. Первое описание их экономической деятельности в этом городе дано в отчете о торговле МИД Японии 1881 г.
2. 1890-е–1904 гг. Налаживается систематический выпуск описаний Сиби ри и Дальнего Востока России, а также путевых записок гражданских лиц.
Причины их появления — открытие Транссибирской железнодорожной магистрали в 1903 г. (благодаря чему Владивосток стал ключевым транс портным пунктом) и бум морских рейсов на Владивосток в японских горо дах, расположенных на берегу Японского моря. Особенно много таких ма териалов вышло за несколько лет до начала Русско-японской войны2. 3.
1905–1917 гг. Победа Японии в Русско-японской войне усилила заинтере сованность прибрежных городов страны во внешней торговле. Все чаще ознакомительные делегации направлялись за границу, и каждая по завер Сэваки Хисато. Урадзиосутоку кэмбун дзасси = Владивостокские ведомости. 1875. ;
Мурато Мотонага. Урадзио кико= Путевые записи о Владивостоке. 1878. ;
Судзуки Дайсукэ. Урадзиосутоку кико = Путевые записи о Владивостоке. 1879. ;
Курода Киё така. Канъю никки = Отчет о поездке за границы. 1887. ;
Эномото Такэаки. Сибэриа никки = Сибирский путевой дневник. 1878.
Хаттори Тору. Урадзио но сёрай = Будущее Владивостока. 1892. — 117 с. ;
Мацуура Мицуёси. Торо ёко Урадзиосутоку = Важнейший порт восточной России — Владиво сток : Минъюся, 1897. — 327 с. ;
Урадзио аннай = Справочник по Владивостоку / под ред. Цунода Тадзюро : Нитиро кэйдзайкай, 1902. — 180 с.
шении программы составляла отчет3 о торгово-промышленной деятельно сти японцев, в котором содержался ее сравнительный анализ относительно китайцев и немцев. 4. 1918–1920-е гг. С началом интервенции (сибирской экспедиции) число японских иммигрантов во Владивостоке возросло до исторического максимума. Появилось множество книг о Дальнем Востоке России и о Владивостоке на японском языке4, среди которых особняком стоят труды Мисима Айносукэ и Оба Како, содержащие ценную информа цию о жизни японцев во Владивостоке.
Среди русских работ первого периода стоит выделить принадлежа щие П.Ю. Васкевичу5 и В.В. Граве6. Васкевич, пионер исследований быта японцев Приамурья, проводил их во второй половине 1903 г., накануне Русско-японской войны, по инициативе директора Восточного Института А.М. Позднеева. В его работе даны описание правового положения япон цев в России, устав общества японцев «Кёрюминкай» и т.д. Перед В.В.
Граве стояла иная задача: изучить район Амурской железной дороги и выработать меры по его заселению. Характеризуя иммигрантов из Китая, Кореи и Японии, он дает оценку желательности их присутствия на Даль нем Востоке России. В то время как исследование Васкевича описывает лишь факты и носит нейтральный характер, труд Граве, увидевший свет после Русско-японской войны, несет отпечаток антияпонских настрое ний: в нем, на наш взгляд, преувеличиваются масштабы шпионской дея тельности японцев.
Второй период. Хотя в конце 1930-х гг. японские переселенцы покину ли российский Дальний Восток и японские исследования этого региона при остановились, некоторые работы все же вышли в свет. Среди них первое в Японии описание эмиграции японцев с исторической точки зрения, принад Урако карафуто сисацу хококу = Отчет об ознакомительном посещении порта Вла дивостока и Сахалина / сост. Губернаторство Ниигата. — Ниигата, 1907. — 278 с. ;
Урадзио сёкогё тёса хококу = Отчет о положении дел в торговле и промышленности Владивостока / сост. Сёгёдосикай = Ассоциация выпускников коммерческого учили ща г. Хакодатэ. — Хакодатэ, 1908. — 88 с.
Мисима Айносукэ. Урадзиосутоку дзидзё = Положение дел во Владивостоке. Третье издание : Минъюся, 1918. — 367 с. ;
Сибэриа кэйдзай дзидзё гайё = Обзор экономиче ского положения в Сибири / Исследовательский департамент банка «Тёсэн гинко».
1918. — 138 с. ;
Сибэриа = Сибирь / под ред. Исикава Рокуро. — Токио : Минъюся, 1919. — 310 с. ;
Кобаяси Куро. Урадзиосутоку сёко = Торговый порт Владивосток / Ис следовательский сектор АО «ЮМЖД», 1921. — 459 с. ;
Оба Како. Рококу оёби родзин кэнкю = Исследование России и русских. — Токио : Тюокоронся, 1925. — 443 с.
Васкевич П.Ю. Очерк быта японцев в Приамурском крае / П.Ю. Васкевич. — Верх неудинск, 1905. — 32 с.
Граве В.В. Китайцы, корейцы и японцы в Приамурье : отчет уполномоченного Ми нистерства иностраннвх дел / В.В. Граве. — СПб., 1912. — 489 с.
лежащее Ириэ Торадзи7. Его работа позволяет охарактеризовать переселение в Россию на общем фоне японской эмиграции, хотя содержит немного ин формации по теме данного исследования. Лишь 30 лет спустя, в 1972 г., Като Кюдзо8 снова обратил внимание историков на проблему японских имми грантов на российском Дальнем Востоке и первым использовал отчеты японских консулов во Владивостоке, чиновников, буддийского миссионера, а также литературу того времени, и в 1980 г. опубликовал обзорный труд9, охватывающий, в частности, деятельность японцев во Владивостоке и Ир кутске, положение японской диаспоры во время Русско-японской войны и интервенции японской армии на российский Дальний Восток. Можно счи тать, что Като стал основоположником современных исследований жизни японских иммигрантов, живущих в этом регионе. Вслед за ним Хара Тэрую ки исследовал неопубликованные источники архива МИД Японии и различ ные русские материалы по истории региона, включая деятельность японской диаспоры. В его широко известных работах описываются переселение на Дальний Восток граждан Японии, Китая и Кореи, состояние рыболовной промышленности в низовье р. Амур и на Камчатке, торговли, морского со общения, работа администрации и т.д.10 Однако в них недостаточно исполь зованы российские неопубликованные источники, а хронологические рамки ограничиваются 1920-ми годами.
Третий период. В 1990-х гг. в связи с открытием Владивостока япон ские и российские ученые получили доступ к архивам, находящимся в этом городе. Фудзимото Вакио стал одним из первых в Японии исследо вателей, обративших внимание на газету «Урадзио-Ниппо», выходившую на японском языке, как на ценный источник информации о реальной жизни японских иммигрантов11. Его исследование можно считать одним из базовых, но, тем не менее, основное внимание в нем уделено деятель Ириэ Торадзи. Ходзин кайгай хаттэнси = История развития японской эмиграции. — Токио : Хара сёбо, 1942. — 538 с.
Като Кюдзо. Урадзио моногатари = История Владивостока. № 1–4 // Юрасиа = Евра зия — Токио, 1972.
Като Кюдзо. Сибэриа ки = Записи о Сибири. — Токио : Усио сюппанся, 1980. — 206 с.
Хара Тэруюки. Сибэриа сюппэй — какумэй то кансё = Сибирская экспедиция — революция и вмешательство —Токио : Тикума сёбо, 1989. — 574 с.;
Урадзиосутоку моногатари = Эпопея Владивостока. — Токио : Сансэйдо, 1998. — 332 с.
Фудзимото Вакио. Нитиро корю но иссэйки = Один век японо-российских связей // Вэру о нуйда кокусайтоси — Урадзиосутоку = Владивосток — снявший вуаль интер национальный город / под ред. Фудзимото Вакио. — Токио : Урадзиосутоку канко иинкай, 1992. С. 28–49 ;
Непосредственный опыт понимания России и СССР в Япо нии // Дальний Восток России и Япония. — Владивосток : Изд-во Дальневост. ун-та, 2004. C. 7–30, и т.д.
ности японцев в пределах Владивостока. На материалы «Урадзио-Ниппо» опирается в своем уникальном, но еще малоизученном труде, Хасимото Тэцуя, который проанализировал сибирскую экспедицию (японскую ин тервенцию) с точки зрения японской диаспоры во Владивостоке12. Кроме того, Хасимото представляет историю международных связей городов на побережье Японского моря (префектуры Исикава, Тояма, Фукуи и Ниига та) с Россией конца XIX в. до Русско-японской войны13. Контактам с Рос сией на муниципальном уровне уделял внимание и Савада Кадзухико (связи префектуры Ниигата с Дальним Востоком в 1900–1945 гг. в облас ти рыболовной промышленности, торговли и т.д. 14). Деятельности япон ских банков («Нагасаки дзюхати гинко», «Тёсэн гинко», «Йокогама сёкин гинко») на российском Дальнем Востоке посвящены уникальные работы Сиратори Масааки15, а Доки Ясуко на основе данных из отчетов консуль Хасимото Тэцуя. Сибэриа сюппэйки ни окэру Урадзио-Ниппо = «Урадзио-Ниппо» во время сибирской экспедиции // Тохоку адзиаси но сайхаккэн = Пересмотр истории северо-восточной Азии. — Токио : Иванами сётэн, 1994. Гл. 5. С. 101–125.
Хасимото Тэцуя. Сэндзэнки хокурику тиики о тюсин то сита тайганкорюкан но кэнто = Пересмотр взглядов на прибрежную торговлю в префектурах Ниигата, Тояма, Исикава и Фукуи в довоенный период : Канадзава дайгаку кэйдзай гакубу ронсю = Сб. ст. экономического факультета ун-та Канадзава. Т. 10. — Канадзава : ун-т Канад зава 1990. № 2. С. 93–120 ;
Номура Киитиро то тайган тёса хококу — Урадзиосутоку о тюсин ни = Номура Киитиро и его отчеты о торговле со странами бассейна Японского моря, в частности с Владивостоком : Канадзава дайгаку кэйдзай гакубу ронсю = Сб.
ст. экономического факультета ун-та Канадзава. Т. 19. — Канадзава : ун-т Канадзава, 1999. № 2. С. 59–79 ;
Нитиро сэнсо маэ но Исикава-кэн ни окэру тайган дзёхо то нин сики — Росиа Урадзиостоку о тюсин ни = Сведения и представление о Владивостоке в префектуре Исикава накануне японско-русской войны : Канадзава дайгаку кэйдзай гакубу ронсю = Сб. ст. экономического факультета ун-та Канадзава. Т. 21. — Канад зава : ун-т Канадзава, 2001. № 1. С. 5–20.
Савада Кадзухико. Тайган боэки то хокуё гёгё но сэнкуся Фусими Хансити ни цуитэ = Фусими Хансити — пионер прибрежной торговли и рыболовства в северных водах // Росиа то Нихон = Россия и Япония. Т. 3. — Токио : ун-т Хитоцубаси дайгаку, 1992.
С. 24–36 ;
Киндай нитиро канкэйси но нака но этиго-дзин = Выходцы из Ниигата в новейшей истории японо-российских отношений // Тохоку адзиаси но сайхаккэн = Пересмотр истории северо-восточной Азии. — Токио : Юсиндо кобунся, 1994. Гл. 4.
С. 82–100 ;
Ниигата то Росиа 1900–1945 = Ниигата и Россия 1900–1945 гг. // Росиа бунка то киндай нихон = Русская культура и современная Япония. — Киото : Сэкай сисося, 1998. Гл. 10. С. 183–199.
Сиратори Масааки. Кёкуто Росиа то нихон но гинко 1880–1931 = Российский Даль ний Восток и японские банки 1880–1931 гг. : Тояма кокусай дайгаку киё = Сб. ст. ме ждународного ун-та Тояма. — Тояма : ун-т Тояма кокусай дайгаку, 1993. № 3. С. 143– 164 ;
Нагасаки дзюхати гинко то Урадзиосутоку = 18-й банк Нагасаки и Владивосток.
№ 1–4 // Нихон то Юрасиа = Япония и Евразия / Японо-евразийская ассоциация. — Токио. 2004–2005. № 1329–1332.
ства Японии во Владивостоке, сохранившихся в архиве МИД Японии, освещает проблему японских проституток в этом регионе России16.
Особняком стоит работа доктора технических наук университета Ва сэда Сато Ёити о формировании городского пространства на центральных улицах Владивостока, где он опубликовал составленную им карту разме щения японских магазинов в центре города в начале ХХ в.17.
Что касается работ этого периода на русском языке, прежде всего от метим большой вклад в исследование японской диаспоры во Владивосто ке З.Ф. Моргун18, которая изучила различные аспекты пребывания япон цев на Дальнем Востоке: их объединения, женщины, живущие во Влади востоке, предпринимательство, школа, газеты «Урадзио-Ниппо» (на японском языке) и «Владиво-Ниппо» (на русском языке), буддийский храм «Урадзио хонгандзи» и т.д. З.Ф. Моргун использует больше япон ских материалов, нежели ее русские коллеги, тщательно анализируя и российские архивные материалы. Отдавая должное ее работам, отметим отсутствие в них комплексного анализа темы на региональном уровне (имеется в виду российский Дальний Восток).
Б.С. Белоус19, уделяя особое внимание развитию экономических от ношений между Дальним Востоком и Японией и роли японских пересе Доки Ясуко. Кёкуто Росиа то нихондзин сёфу = Дальний Восток России и японские проститутки // Росиа-си кэнкю = Истории России — Токио : Росиа-си кэнкю-кай = Общество исследователей истории России, 1995. № 57. С. 19–35.
Сато Ёити. Тэйсэйки но Урадзиосутоку тюсин сигаити ни окэру тосикукан но кэй сэй ни кансуру рэкиситэки кэнкю = Историческое исследование по формированию городского пространства на центральных улицах г. Владивостока в царский период :
дис. … д-ра тех. наук. Токио: Ун-т Васэда. — 2000. — 314 с.
Моргун З.Ф. Владивосток и японцы // Россия и АТР. 1993. №. 2. С. 88–99. ;
Из исто рии японского предпринимательства во Владивостоке // Отчет симпозиума “Поиск отношений между Хакодатэ и Россией — об о-ве Сахалине и Курильских островах”.
Хакодатэ : Общество по изучению истории японско-российских отношений г. Хако датэ, 1995. С. 22–30 ;
Японская диаспора во Владивостоке (страницы истории) // Из вестия Восточного института. 1996. № 3. С. 90–108 ;
Японская диаспора во Владиво стоке: страницы истории // Acta Slavica Iaponica Tomus XIV. — Саппоро, 1996. С. 136– 156 ;
Японская газета «Урадзио-Ниппо» во Владивостоке (1917–1922 гг.) // Известия Восточного института. 1998. № 3. С.182–199 ;
Найсэн то кансёсэнко-ки Урадзиосуто ку но нихондзин (1918–1922 нэн) = Японцы во Владивостоке в годы гражданской войны и интервенции // Росиа-си кэнкю = История России. — Токио : Росиаси кэнкю кай, 2000. №67. С. 27–32 ;
История японской буддийской молельни «Урадзио хон гандзи» во Владивостоке // Известия Восточного Института. Специальный выпуск.
2002. С. 5–17. и т.д.
Белоус Б.С. О роли японских переселенцев в развитии экономики Приморья во вто рой половине XIX в. // Третьи Гродековские чтения. Материалы региональной науч но-практической конференции “Дальний Восток России: исторический опыт и совре ленцев в экономике региона, почти не затрагивает тему их социально культурной жизни и ограничивается периодом до начала ХХ в., а также материалами на русском языке.
Работы А.А. Хисамутдинова20 и Г.Д. Ивановой21 компактно описывают картину жизни японцев во Владивостоке. Отметим, что Хисамутдинов выяв ляет тот факт, что в 1930-х гг. некоторые русские, дружившие с японцами, подверглись репрессиям Приморского ОГПУ, а Г.Д. Иванова опирается на документы, составленные профессором Восточного института Е.Г. Спальви ным, эти авторы также не используют японские источники В работах И.Р. Савельева22, который занимается историей иммиграции восточноазиатских стран (Китай, Корея и Япония) на Дальний Восток Рос менные проблемы заселения и освоения территории”. Ч. 2 / под ред. Н.И. Дубини ной. — Хабаровск : ДВГНБ, 2001. С. 40–43 ;
К вопросу об установлении торговых отношений между Дальним Востоком России и Японией (вторая половина XIX в.) :
Сб. материалов седьмой дальневосточной конференции молодых историков. — Вла дивосток : Изд-во Дальневосточ. ун-та, 2002. С. 23–27 ;
Японская иммиграция в При морье: некоторые аспекты социально-экономической адаптации (конец XIX — начало ХХ в.) // Изучение русского языка и русской культуры в странах АТР: 15 лет РКИ на Дальнем Востоке: Материалы II Международной научно-практической конферен ции. — Владивосток : Изд-во Дальневост. ун-та, 2005. С. 217–222 ;
Интересы и пози ции дальневосточной администрации в вопросе деятельности японского контингента на Дальнем Востоке России в конце XIX — начале ХХ вв. // Изучение русского языка и русской культуры в странах АТР: 15 лет РКИ на Дальнем Востоке: Материалы II Международной научно-практической конференции. — Владивосток : Изд-во Даль невост. ун-та, 2005. С. 222–227.
Хисамутдинов А.А. Японцы во Владивостоке // Из владивостокской старины. — Владивосток : Изд-во ВГУЭС, 2001. С. 142–145.
Иванова Г.Д. Росиа энкайсю но нихондзинтати — 1900 нэндай = Японцы в россий ском Приморье в 1900-х гг. // Росиа бунка то киндай нихон = Русская культура и со временная Япония. — Киото : Сэкайсисося, 1998. Гл. 11. С. 201–223.
Савельев И.Р. Росиа то Нихон но кёкуто сэйсаку ни окэру нихондзин имин 1860– 1917 = Японская иммиграция в контексте российских и японских политик на Дальнем Востоке 1860–1917 гг. : Осакагакуйн дайгаку кокусайгаку ронсю = Сб. ст. по между народному исследованию у-та Осакагакуйн. — Осака : ун-т Осакагакуйн, 1996. Vol. 7.
No 2. С. 57–84 ;
Нихонго симбун «Урадзио-Ниппо» то урадзиосутоку имин = Газета «Урадзио-Ниппо» и японские переселенцы во Владивостке // Имин кэнкю нэмпо = Ежегодник эмиграционного исследования. — Токио : Адзума сюппан, 1996. № 2. С.
115–127 ;
Таминдзоку сякай ни окэру дайнисэдай но кёику — Урадзиосутоку но ни хондзин сёгакко но рэкиси о мэгуттэ — 1894–1931 нэн = Обучение эмигрантов второ го поколения в многонациональном обществе — история японской начальной школы во Владивостоке 1894–1931 гг. : Дзимбун кагау кэнкю = Сб. ст. гуманитарного фа культета ун-та Ниигата. — Ниигата : Гуманитарный факультет ун-та Ниигата, 1999.
№ 100. С. 19–43 ;
Дзюкюсэйки кохан ни окэру тюгокудзин то нихондзин но кёкуторо сиа эно дэкасэги = Отходничество китайцев и японцев на Дальний Восток России во сии, тема отражена фрагментарно. Следует отметить, что, переработав мно жество российских архивных документов, он сумел прояснить курс имми грационной политики российских властей в отношении японцев. Исследова ния Т.З. Позняк23, освещающие переселение в Россию не только поданных соседних азиатских стран, но Европы и США, более масштабны. Благодаря этим авторам мы можем сопоставить отношение местных властей к япон ским иммигрантам и подданным других государств.
Отдельным направлениям деятельности японцев посвящены работы Л.И. Галлямовой, А.Т. Мандрика, А.А. Торопова, Н.В. Марьясовой, В.И.
Косых, В.В. Кузнецова и др. Так, в исследовании Л.И. Галлямовой24, ко торое отличают обширные статистические данные, полученные из архив ных источников, японские иммигранты рассмотрены в контексте разви тия рынка труда и предпринимательства на Дальнем Востоке России. Она отмечает, что бытовое обслуживание находилось в руках японцев, со ставлявших незначительную часть рабочих.
А.А. Торопов25, В.И. Косых и В.В. Кузнецов26, исследующие деятель ность обществ японцев в городах Дальнего Востока, приходят к выводу, что второй половине XIX в. // Каннихонкай кэнкю нэмпо = Ежегодник исследования стран бассейна Японского моря ун-та Ниигата. — Ниигата : Аспирантура ун-та Нии гата, 2000. № 7. С. 15–25 ;
Кёкуто Росиа тиики ни окэру хигаси Аздиа иминтайсаку но хэнъёкатэй 1860–1884 = Процесс и перемены политики в отношении переселенцев из Восточной Азии в 1860–1884 гг. : Дзимбун кагаку кэнкю = Сб. ст. гуманитарного фа культета у-та Ниигата. — Ниитага : Гуманитарный факультет ун-та Ниигата, 2001. № 105. С. 37–52 ;
Имин то кокка = Иммиграция и государство. — Токио : Отяномидзу сёбо, 2005. — 323 с.
Позняк Т.З. Иностранные подданные в городах Дальнего Востока России (вторая половина XIX — начало XX вв.) : дис. … канд. ист. наук / Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. — Владивосток. 2001. — 459 с.
Галлямова Л.И. Японские предприниматели во Владивостоке (1900–1913 гг.) // Рос сия и АТР. 1992. № 2. С. 32–36 ;
Японские рабочие на рынке труда российского Даль него Востока (конец XIX — начало XX вв.) // Отчет симпозиума “История отношений между г. Хакодатэ и Дальним Востоком России”. — Хакодатэ : Общество по изуче нию истории японско-российских отношений, 1994. С. 86–93 ;
Развитие российско японских региональных связей на Дальнем Востоке. Вторая половина XIX–XX вв.
основные аспекты // Россия и АТР. 2003. № 1. С. 74–78.
Торопов А.А. К истории деятельности японской диаспоры в Приморской области в начале ХХ в. // Дальний Восток России: Исторический опыт и пути развития региона (Первые Крушановские чтения, 1998 г.). — Владивосток : Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, 2001. С. 217–220.
Косых В.И., Кузнецов В.В. Японские общества на Дальнем Востоке и в Забайкалье в конце XIX — начале ХХ вв. // Пятая дальневосточная конференция молодых исто риков. — Владивосток : Ин-т истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, 1998. С. 45–50.
эти общества занимались в основном шпионажем в интересах японского правительства. Поскольку выводы сделаны на основе лишь российских ма териалов, на наш взгляд, следует рассмотреть этот вопрос с японской точки зрения и попытаться восстановить более объективную картину.
Историю японских концессий на российском (советском) Дальнем Востоке в областях рыболовства, горной, лесной и нефтяной промыш ленности исследуют как японские (Судзуки Акира27, Мисима Ясуо28, Му раками Такаси29), так и российские (А.Т. Мандрик30, Н.В. Марьясова31) ученые. Однако их работы не содержат сведений о том, участвовали ли японские иммигранты в этих концессиях.
Рассмотрев труды на японском и русском языках по теме диссерта ции и смежным темам, можно отметить следующее.
До сих пор не проведено комплексное исследование вопроса о япон ских иммигрантах на российском Дальнем Востоке. Опубликованные ра боты рассматривают каждое явление, будь то создание организации или общественная тенденция, как отдельный объект отдельного исследова ния, не определяя его связь с процессом развития японской общины.
Анализ данной проблемы, проведенный на основе указанных нами ра бот, показывает, что, с одной стороны, нехватка материалов и архивных до кументов на русском языке присуща японским исследователям. С другой Судзуки Акира. К российским берегам — советско-японские отношения в области рыболовства до 1945 г. // Россия и АТР. 1992. № 2. С. 37–41 ;
1907 нэн но Нитиро гёгё кёяку то рёкоку но гёгё канкэй = Японо-российское рыболовное соглашение в 1907 г.
и двустороннее отношение в области рыболовства // Отчет симпозиума “История от ношений между г. Хакодатэ и Дальним Востоком России”. — Хакодатэ : Общество по изучению истории японско-российских отношений г. Хакодатэ, 1994. С. 1–6.
Мисима Ясуо. Хокуё гёгё-си но кэйэйси-тэки кэнкю = Исследование истории рыбо ловства в северных водах с точки зрения управления. — Киото : Минэрува сёбо, 1971. — 276 с.
Мураками Такаси. Китакарафуто сэкию консэссён 1925–1944 = Нефтяные концес сии на Северном Сахалине 1925–1944 гг. — Хоккайдо : Хоккайдо дайгаку тосё канко кай, 2004. — 430 с.
Мандрик А.Т. История российско-японских рыболовных отношений в середине XIX — начале XX веков // Отчет симпозиума “История отношений между г. Хакодатэ и Дальним Востоком России”. — Хакодатэ : Общество по изучению истории японско российских отношений г. Хакодатэ, 1994. С. 77–85 ;
Тихоокеанское побережье России как объект японских инвестиций в области рыболовства в 20-е — 30-е годы ХХ в. // Отчет симпозиума “Поиск отношений между Хакодатэ и Россией — об о-ве Сахалине и Курильских островах”. — Хакодатэ : Общество по изучению истории японско российских отношений г. Хакодатэ, 1995. С. 1–12.
Марьясова Н.В. Иностранный капитал на Дальнем Востоке России в 20-30-е годы (концессии и концессионная политика Советского государства) / Н.В. Марьясова. — Владивосток : Изд-во Дальневост. ун-та, 2000. — 168 с.
стороны, труды российских ученых обедняет отсутствие японских источни ков и литературы, в них не представлена точка зрения ученых или имми грантов из Японии. И, как следствие, у тех и у других исследователей часто встречаются ошибки в именах и названиях, им также присущ односторонний подход. Кроме того, на данный момент недостаточно изучена газета «Урад зио-Ниппо», отражающая жизнь японских иммигрантов.
Таким образом, очевидна необходимость комплексного анализа истории японской иммиграции на российский Дальний Восток в первую очередь на основе японских материалов, что не исключает, разумеется, привлечение и российских материалов для максимально полного охвата проблемы.
Цель и задачи работы. Основной целью работы является комплекс ный анализ жизни и деятельности японских переселенцев на российском Дальнем Востоке. Это необходимо для целостного рассмотрения истории японской иммиграции в регионе. Достижение поставленной цели подра зумевает решение следующих задач: 1) поэтапная реконструкция истории японской иммиграции на Дальнем Востоке;
2) выявление правового ста туса японцев;
3) выяснение степени участия японских иммигрантов в экономической жизни Дальнего Востока;
4) определение специфики со циально-культурной деятельности японцев.
Объектом исследования является процесс японской иммиграции на российском Дальнем Востоке. Переселенческое движение, начавшееся после открытия Японии, находилось под контролем правительства. Одна ко эмиграция японцев на Дальний Восток России отличалась от этого процесса относительно других стран: эти переселенцы находились вне эмиграционной политики Японии.
Предметом исследования является экономическая и социально культурная деятельность, правовое положение и повседневная жизнь японских иммигрантов на российском Дальнем Востоке.
Хронологические рамки исследования охватывают период со вто рой половины XIX в. до первой трети XX в., т.е. с начала переселения японцев в 1860-х гг. до полного исчезновения японской общины на рос сийской территории в 1937 году.
Географические рамки исследования охватывают территорию рос сийского Дальнего Востока (Приморского, Хабаровского краев, Амур ской, Камчатской областей), а также (частично) Читинскую и Иркутскую области. Статистические данные показывают, что 90% японцев, прожи вавших в России, было сосредоточены на этих территориях. Европейская часть России не входит в географические рамки исследования (там пре бывали в основном японские дипломаты и стажеры). Кроме того, в дан ной работе о-в Сахалин рассматривается лишь как центр рыболовной промышленности японцев: об иммиграционных процессах, связанных с японцами, в силу историко-политических причин, что происходили на этой территории, говорить не приходится.
Методология исследования основана на принципах историзма и объективности, которые позволили автору рассмотреть связь объекта ис следования (процесс японской иммиграции на российском Дальнем Вос токе) и его развитие в контексте конкретно-исторических событий и во взаимосвязях с японской общиной, выявить характеристику диаспоры.
Для адекватности анализа исторических фактов работа опирается на принцип объективности. Кроме того, диссертация основывается на срав нительно-историческом методе, позволившем автору сопоставить про цессы эмиграции японцев на Дальний Восток России и в другие страны.
Проблемно-хронологический метод дал возможность рассмотреть про блемы образования японской общины на российском Дальнем Востоке в структурированном временном контексте. Методы сравнений, актуализа ции и структурно-системный метод использованы для воссоздания как составных частей, так и общей картины явления и позволили автору сде лать обобщения, представив жизнь японских переселенцев в комплексе.
Для тщательного анализа отдельных аспектов темы использованы также междисциплинарные статистический, краеведческий и социологический подходы. Кроме того, при представлении сведений в табличной и диа граммной формах был использован метод классификации.
Источниковая база. Источники, использованные в данном исследова нии, отражающие историю вопроса и позволяющие провести комплексный анализ проблемы, разделены нами на две группы: 1) неопубликованные источники на японском и русском языках;
2) опубликованные источники на японском и русском языках. К первой группе относятся: японские мате риалы — отчеты Генерального консульства Японии в г. Владивостоке из Архива МИД Японии и документы из Государственного архива Японии и др., русские — документы Владивостокской городской управы за 1870– 1926 гг., Главного управления Восточной Сибири за 1858–1903 гг., Канцеля рии Приамурского генерал-губернатора за 1861–1930 гг. (Российский госу дарственный исторический архив Дальнего Востока. Ф. 28, 701, 702) и др.
В источниках на японском языке содержится подробная информация о жизни и профессиях японцев, деятельности обществ японцев и японской школы, а также данные о численности японских переселенцев, собранные и систематизированные японскими консульствами на Дальнем Востоке. Из российских документов мы можем узнать курс иммиграционной политики российских властей по отношению к японских иммигрантам (в частности, позиции генералов-губернаторов разных периодов), получить представле ние о деятельности японцев в регионе, например, из составленного япон цами «прошения Городской управе».
Вторая группа: на японском языке — исследования и отчеты, составлен ные современниками японских переселенцев конца XIX — первой трети ХХ в., статистические ежегодники Японии, автобиография Тоидзуми Ёнэко32, мемуары потомков японских иммигрантов33, газета «Урадзио-Ниппо»;
на русском языке — местные газеты, выходившие с конца XIX в. до начала ХХ в. во Владивостоке, позволившие автору выяснить представления русских о Японии и японцах, а также издаваемая японцами на русском языке газета «Владиво-Ниппо». В японских исследованиях и отчетах ознакомительных делегаций конца XIX — первой трети ХХ в. содержится обширная и ценная информация об экономической и социально-культурной деятельности япон цев Дальнего Востока России, которую невозможно отыскать в российских материалах. Автобиография и мемуары иммигрантов передают реальную картину жизни японцев на основе их собственного опыта или семейных ма териалов, оставленных предками-переселенцами. Газеты, изданные японца ми, сообщают о важных событиях городов Дальнего Востока, рассказывают о социальной деятельности, повседневной жизни и праздниках японских переселенцев. Необходимо отметить, что автор часто пользуется японскими статистическими данными, поскольку они в значительной степени достовер ны: эти данные составлялись на основе рабочих документов консульств Японии, регистрация в которых была обязательной для каждого приезжаю щего японца. Японцы также заносились в списки местных правительствен ных учреждений России. Тем не менее, японские и российские данные о численности японского населения расходятся, причем в японских материа лах японцев всегда насчитывается больше. Автор считает, что японская ста тистика дает информацию более точную, нежели российская. Причины в следующем: 1) при регистрации японцев русскими властями не учитывалось наличие иммигрантов, въезжающих без паспортов. Однако, поскольку в кон сульстве Японии японцу выдавался паспорт, оно имело более точную ин формацию, в том числе и о проститутках, которые не имели паспортов;
2) общества японцев, согласно уставу, учитывали всех японцев, проживающих в регионе;
3) в японской статистике, как правило, отражено число японцев на конец декабря — время, когда не было сезонных отходников, т.е., число им мигрантов постоянного проживания. На этом основании можно предполо жить, что хотя действительная численность населения в регионе всегда была гораздо больше, чем указано в статистике, тем не менее японские данные были более близки к реальности.
Тоидзуми Ёнэко. Рира но хана то сэнсо = Сирень и война. — Фукуи : Кавадая инса цу, 1998. — 488 с.
Например, Хориэ Мати. Харуканару Урадзиосутоку = Далекий Владивосток. — Осака : Симпу сёбо, 2002. — 252 с.
Научная новизна работы. В российской и в японской исторической науке это первая попытка комплексного представления истории японской иммиграции на российском Дальнем Востоке. До сих пор изучались лишь ее отдельные темы: общество японцев, буддийский храм, японские школа и газета, причем территориальные рамки часто ограничивались Владиво стоком. В данной же работе автор, опираясь на труды предыдущих ис следователей, делает попытку провести многосторонний анализ жизни и деятельности японских иммигрантов на Дальнем Востоке России.
В научный оборот впервые введен широкий пласт материалов и источ ников на японском языке: архивы МИДа Японии, справочники, путеводите ли, отчеты XIX — начала ХХ в. и другие издания. Кроме того, тщательно анализируется газета «Урадзио-Ниппо», материалы которой, на наш взгляд, не получили должного отражения в предыдущих исследованиях.
Японские переселенцы находились в «горячей точке» — на россий ском Дальнем Востоке, где со второй половины XIX — до первой трети ХХ в. разворачивались важнейшие для двух стран события, такие как Русско-японская война и японская интервенция (сибирская экспедиция).
Исходя из этого, анализируя историю японской иммиграции и деятель ность иммигрантов, мы можем по-новому оценить историю российско японских отношений.
Практическая значимость работы: исследование содействует более глубокому взаимному пониманию японо-российских отношений не толь ко в историческом контексте, но и на современном этапе.
В настоящее время российско-японские связи активно развиваются, главным образом благодаря усилиям органов местного самоуправления, однако участники этих связей зачастую обладают ошибочными представ лениями и стереотипами, поскольку знакомы лишь с современными реа лиями. Автор считает, что по-настоящему крепкие и выгодные обеим сторонам связи могут возникнуть только на основе широкого знания и понимания истории. В этом плане опыт японских переселенцев на Даль нем Востоке России — первопроходцев народной дипломатии, отражен ный работе, особо ценен для участников российско-японских отношений.
Кроме того, результаты диссертационного исследования могут быть ис пользованы преподавателями и студентами, изучающими историю Япо нии и российско-японских отношений. С расширением экономических связей обеих стран множество японцев стало посещать Россию, а некото рые остаются здесь на длительный срок, не являясь иммигрантами. Еще и по этой причине опыт японских переселенцев можно использовать как образец совместного проживания иностранных и русских подданных.
Структура работы. Работа состоит из четырех глав, введения и за ключения. В первой главе рассмотрены все этапы переселения японцев на Дальний Восток России и дана характеристика японского населения го родов этого региона. Вторая глава посвящена правовому статусу япон ских иммигрантов, отношению к ним местных властей. В третьей главе автор выявляет степень участия японских иммигрантов в экономической жизни российского Дальнего Востока и классифицирует их по группам. В четвертой главе исследуется социально-культурная деятельность япон цев — религиозная жизнь, образование детей, пресса, быт и т.д.
Положения, выносимые на защиту.
1. Переселенческое движение японцев на российский Дальний Вос ток совпало с началом массовой эмиграции из Японии после от крытия страны. Однако японские эмигранты переселялись в Рос сию по собственной воле, что отличает их от других соотечест венников-эмигрантов.
2. Процесс развития японской иммиграции проходил поэтапно. Раз деление на этапы базируется на степени развитости японской об щины, а также на основе важнейших политических событий в ис тории двух стран.
3. Японские иммигранты сыграли определенную роль в экономиче ской и социально-культурной сферах российского Дальнего Вос тока. При этом их правовой статус определялся на основе русско японских договоров.
4. Специфика японской общины на Дальнем Востоке определена следующими причинами: отсутствие внимания государственной эмиграционной политики Японии к проблеме японских пересе ленцев в данный регион, особенности их контингента, большая потребность в адаптации.
5. Точка в истории японской иммиграции в Россию была поставлена в результате действий государственной политики России и Япо нии, несмотря на то, что иммигранты находились вне курса эмиг рационной политики Японии.
Апробация работы. Основные положения данного исследования от ражены в четырех опубликованных работах общим объемом 2,3 п. л., в том числе в реферируемых журналах (2 статьи объемом 1,2 п.л.), а также в докладах на международной и региональной конференциях: «Тихооке анская Россия в истории российской и восточно-азиатских цивилиза ций» — У Крушановские чтения, Владивосток, июнь 2006 г.;
«Научная конференция преподавателей, аспирантов и студентов Восточного инсти тута», Владивосток, апрель 2006 г.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении раскрывается актуальность темы, ее научная новизна и практическая значимость, определяются объект и предмет исследования, хронологические и географические рамки, формулируются цели и задачи, кратко анализируются использованные источники и материалы. Здесь же характеризуются изученность темы, методология исследования и обосно вывается структура диссертации.
Глава 1. Этапы переселения японцев на Дальний Восток России.
В 1–4 разделах первой главы рассматривается история японской иммиграции на российский Дальний Восток. Россия и Япония стали соседями вследствие расширения российской территории на восток с XVII в. В это время сложи лись предпосылки появления японских иммигрантов на российском Дальнем Востоке, а именно: существенный недостаток здесь рабочих рук и малочис ленность предпринимателей (среди русских переселенцев большинство бы ли военными и крестьянами). Японская иммиграция в Россию началась с середины XIX в. Её историю можно разделить на пять этапов.
Первый: 1860-е–1880-е гг., характеризуется переселением малочис ленных групп японцев во Владивосток из Нагасаки, где зимовали корабли Сибирской флотилии. После установления регулярного морского сооб щения в 1880 г., японское население значительно увеличилось. Первые японцы переселялись на Дальний Восток России спонтанно, так как на ходились вне эмиграционной политики своей родной страны.
Второй: 1890-е–1904 гг., наблюдался резкий рост и диверсификация японского населения Дальнего Востока. Тому есть две причины: установле ние морского сообщения от Кобэ и Цуруга и начало строительства Уссурий ской железной дороги. В этот период формировалась японская община на Дальнем Востоке, ядром которой были традиционные для японцев организа ции и заведения — «Кёрюминкай», буддийский храм, школы.
Третий: 1905–1917 гг., с развитием регулярного рейса из Цуруга на Дальний Восток стали переселяться японцы из разных префектур Япо нии. Города побережья Японского моря, заинтересованные в установле нии собственных торговых отношений с Россией, проводили исследова ния дальневосточного рынка. Тенденция к увеличению связей с Россией проявилась и в сфере подготовки кадров-русистов на курсах местных коммерческих училищ в Японии. В конце этого этапа японцы во Влади востоке начали выпускать газету «Урадзио-Ниппо» — факт, говорящий о развитости японской общины.
Четвертый: 1918-й — октябрь 1922 г., время японской интервенции.
Японские резиденты вынуждены были сосуществовать с армией: объеди нившиеся владельцы торговых домов создавали фирмы по военным по ставкам. Однако из-за послереволюционного хаоса и экономического за стоя в России жизнь японцев на российском Дальнем Востоке сильно ос ложнилась. С выводом японских войск в октябре 1922 г. многие японцы покинули Россию.
Пятый: с ноября 1922 и по 1930-е гг. — заключительный этап в суще ствовании японской диаспоры на Дальнем Востоке России. Оставшиеся на Дальнем Востоке японцы были под надзором ГПУ, пережив немало трудностей. В августе 1936 г. Япония и Германия начали переговоры о заключении антикоминтерновского пакта, и ГПУ были арестованы японцев, включая буддийского священника. В июне 1937 г. всех японцев, кроме дипломатов, вынуждали возвратиться на родину.
Кроме того, в первой главе, анализируя статистические данные, дис сертант рассматривает население и деятельность японцев на Дальнем Востоке, которая продолжалась в течение 70 с лишним лет — со второй половины XIX по первую треть XX в., когда здесь сосредоточилось более 90% живущих в России японцев и он стал «передовой линией» контактов двух стран.
Глава 2. Правовой статус японских иммигрантов в России. Во второй главе главным предметом анализа становится отношение русских властей к японцам и их правовое положение на российском Дальнем Востоке. Данная глава состоит из трех разделов. Первый — иммиграционная политика России и отношение местных властей к японским иммигрантам. Если говорить об азиатских странах, то российская политика менялась в соответствии с изме нениями международной обстановки. Отношение к китайцам и корейцам время от времени, при смене губернаторов, претерпевали изменения, но что касается японцев, то крутой поворот произошел лишь однажды — после Русско-японской войны. До ее начала приезд японских переселенцев в ос новном приветствовался, так как создавалась своего рода конкуренция ки тайским рабочим, однако после войны в России появилась тенденция вос принимать японцев как потенциальных противников.
Во втором разделе второй главы подробно рассматривается деятельность японских консульств и паспортный контроль. В частности, отмечено, что в большинстве случаев нарушения паспортного режима совершались по ини циативе нанимателей рабочей силы, чтобы избежать формальностей.
Третий раздел посвящен проблеме «желтой опасности» относительно присутствия японцев на Дальнем Востоке России. Анализируя местные газеты Владивостока, диссертант сводит эту проблему к двум пунктам:
хищнический вылов японцами рыбных богатств (о чем русские газеты писали уже в конце XIX в.) и подозрение в разведывательной деятельно сти (стал актуален после Русско-японской войны). В основном подозре ния вызывали деятельность японских фотоателье, а также обществ, кото рые русские власти называли «государством в государстве».
В борьбе с японским шпионажем местные власти пытались прини мать строгие меры, однако центральные власти России были более снис ходительны, поскольку не собирались выделять среди прочих иностран ных подданных японцев Дальнего Востока и вводить для них специаль ное законодательное регулирование.
Глава 3. Участие японских иммигрантов в экономической жизни российского Дальнего Востока. В этой главе рассмотрены экономиче ские отношения между Россией и Японией, развитие морского сообще ния, выявляется степень участия японских иммигрантов в дальневосточ ной экономике по группам.
Попытки установления торговых отношений Японии с Владивосто ком начались с организации ярмарки товаров, привезенных из Хоккайдо в 1878 г. Наблюдалось несколько критических пиков импорта из Японии:
накануне отмены порто-франко (1900 г.), в период высокой послевоенной конъюнктуры после восстановления порто-франко (1906 г.), во время Первой мировой войны (1916 г.) и японской интервенции (1919 г.). В 1920-х гг. русско-японская торговля оказалась в кризисе из-за социальных перемен в России. К тому же с выводом японских войск резко уменьши лось японское население российского Дальнего Востока, а также импорт из Японии. И все же с 1890-х и до 1920-х гг. Дальний Восток был центром экономических отношений между двумя государствами.
Автор анализирует историю развития морского сообщения между российским Дальним Востоком и Японией, хронологически разделяя ее на три периода и отмечая, что оно способствовало переселению японцев и играло важную роль в развитии их общины на Дальнем Востоке.
По степени участия в экономической жизни российского Дальнего Востока автор исследования разделяет японских иммигрантов на три группы — «активную», «пассивную» и «изолированную».
«Активная» — торговцы и ремесленники, которые работали не только для своих соотечественников, но и для русских покупателей, и в опреде ленной степени способствовали экономическому развитию региона, они изучали русский язык, преодолевая языковый барьер (существенную при чину их недостаточной конкурентоспособности на рынке по сравнению с немцами), для привлечения русских покупателей нанимали русский пер сонал. Эту группа сыграла большую роль в формировании японской об щины Дальнего Востока.
К «пассивной» группе относились сезонные отходники и служащие филиалов государственных банков. Сезонные отходники (например, ры баки), поскольку жили в Японии и работали на основе рыбной конвенции (1907, 1928 гг.), были иммигрантами краткосрочного пребывания. По по добной схеме работали и российские филиалы японских банков («Мацуда гинко-бу», «Тёсэн гинко», «Йокогама сёкин гинко»), которые в основном занимались сбережениями и денежными переводами японских торговцев.
Таким образом, представители этой группы никогда не были активными участниками дальневосточной экономики.
Японские проститутки, компенсирующие недостаток женщин на Дальнем Востоке, выделены нами в «изолированную» группу. Как и пер вая группа, они ориентировались на местных клиентов, но в японской диаспоре жили в отчуждении. Следует отметить, что военный город Вла дивосток, где особенно проявлялся дисбаланс полов, стал центром япон ской проституции этого региона.
Необходимо отметить, что все три группы отображают и негативную, и позитивную стороны истории японских иммигрантов.
Глава 4. Социально-культурная деятельность японцев на Дальнем Востоке России. В первом разделе автор рассматривает функцию и дея тельность обществ, созданных японцами. Владивостокские объединения бы ли самыми большими и организованными: «Кёрюминкай» заведовало кан целярскими делами, «Сёюкай» (или «Сёкокай») исполняло функцию торго во-промышленной палаты, а «Дзидзэнкай» занималось благотворительной деятельностью. Дружеские отношения среди японцев укреплялись в клубе «Нихондзин курабу». Каждое из этих образований играло определенную роль в укреплении взаимосвязи японцев различных профессий.
Основным предметом второго раздела («Религиозная жизнь японцев на Дальнем Востоке России») данной главы является деятельность буддийского храма «Урадзио хонгандзи» во Владивостоке, к 1918 г. влияние этой буддий ской школы распространилась среди японских переселенцев в Хабаровске, Благовещенске, Иркутске, Петрограде. Кроме того, храм оказывал различ ную помощь японцам (устройство отходников на работу, хлопоты о перево де денег в Японию), в нем проводились празднества по случаю дня рождения императрицы. Храм играл роль духовной опоры, был центром просвещения и коммуникации для японцев, живущих вне родины.
Третий раздел посвящен деятельности японской школы во Владиво стоке, которая стала важнейшим учебным центром общины. Открытая в 1894 г. (в 1902 г. управление ею было передано в ведение общества «Кё рюминкай»), школа была официально признана японским и российским правительствами. Здесь обучали языку и культуре родной страны, как это было принято в Японии, но одновременно — русскому языку и русской культуре. Деятельность японской школы во Владивостоке символизиро вала появление второго поколения переселенцев: диаспора стала «пускать корни» на российском Дальнем Востоке.
Важным моментом развития японской общины стало создание газеты «Урадзио-Ниппо», историю которой автор рассматривает в четвертом разделе.
Это уникальное периодическое издание выпускалось на японском языке с де кабря 1917 г. благодаря материальной помощи живущих на Дальнем Востоке японцев, а на русском языке печаталась (с апреля 1920 г. по октябрь 1922 г.) на средства оккупационной японской армии. Сравнив содержания двух газет, автор подчеркивает разницу их характера: коммерческо-коммуникационный и военно-политический. Благодаря газете японцы получали больше общей ин формации, а взаимосвязь членов диаспоры укреплялась.
В пятом разделе рассматривается вклад японцев в местное образова ние. Именно они сыграли большую роль в подготовке японистов Восточ ным институтом, которому принадлежит огромный вклад в развитие вос токоведения России. Без такого сотрудничества невозможно было бы со брать и составить учебные материалы по японскому языку, приобрести японские типографские шрифты и т.д.
В последнем, шестом разделе четвертой главы, диссертант уделяет внимание бытовой жизни японцев на Дальнем Востоке России. Здесь анализируются одежда, питание, жилищный вопрос, безопасность насе ления и праздники. Адаптируясь к русской культуре, переселенцы, тем не менее, старались максимально организовать свою жизнь так, как привык ли жить в Японии. Они, каких бы успехов не достигала японская община в своем развитии, никогда не забывали о своей родине.
Заключение содержит основные выводы диссертации.
Появление японских иммигрантов на российском Дальнем Востоке произошло в силу совпадения интересов принимающей их страны, Рос сии, и страны выезда, Японии. Во второй половине XIX в. Россия начала осваивать Дальний Восток, а Япония вышла на мировую арену. В то вре мя в Японии начались проблемы, связанные с демографическим взрывом на фоне модернизации и индустриализации после реставрации Мэйдзи.
Избыточное население, потерявшее свои земли в результате аграрной ре формы, хлынуло в большие города, однако рынок труда не мог принять огромную массу новых рабочих, которые вынуждены были выезжать за границу в поисках заработка. Япония встала перед необходимостью экс порта рабочей силы, на которую существовал спрос на Гавайях, в Север ной и Южной Америке. В то же время в регионе России, что находился гораздо ближе, возникли серьезные проблемы: крайняя нехватка рабочей силы, недостаток коммерсантов из-за дисбаланса населения по професси ям (основная часть переселенцев — крестьяне и военные) и по демогра фическому составу (меньшинство женщин). Таким образом, отправив шись в Россию, часть японских эмигрантов нашла выход из затрудни тельного финансового и экономического положения на родине.
В истории японской эмиграции переселение японцев на российский Дальний Восток имело свою особенность: оно происходило вне курса эмиграционной политики японского государства. Для пересечения океана эмигрантов необходимо было обеспечить транспортом, этим занимались частные эмиграционные агентства под контролем японского государства.
Так как агентств по эмиграции в Россию почти не было, это означало, что переселение находилось вне соответствующего государственного кон троля, и японские эмигранты были «самостоятельными», «свободными», переселялись по собственной воле.
Кроме того, почву для переселения на российский Дальний Восток укрепили регулярные морские рейсы и обеспечение правового статуса:
права японцев в России были регламентированы первыми русско японскими договорами 1855, 1858, 1875, 1895 гг. К концу XIX в. была создана база для свободной экономической деятельности японцев.
Также в иммиграционной политике России по отношению к азиат ским странам не было установлено каких-либо ограничений, направлен ных именно на японцев, поскольку она была рассчитана в основном на многочисленных китайцев и корейцев. Отношение русских властей к японцам изменилось в отрицательную сторону после Русско-японской войны, но не отразилось на иммиграционной политике. Таким образом, за всю истории японской иммиграции на Дальний Восток для нее никогда не существовало юридических препятствий.
В описанных выше условиях японская иммиграция развивалась в те чение выделенных нами пяти этапов: начало иммиграции (1860-е–1880-е гг.), формирование японской общины на Дальнем Востоке (1890-е– гг.), возобновление и развитие деятельности японцев после Русско японской войны (1905–1917 гг.), период японской интервенции (1918–1922 гг.) и распад японской диаспоры (1923–1937 гг.). Из этих эта пов можно выделить два ключевых: 1890-е по 1904 гг. и с 1905 по гг. Во время первого развивалась социальная составляющая жизни япон ской общины: в 1892 г. во Владивостоке было организовано общество японцев «Домэйкай» (в 1902 г. преобразовано в «Кёрюминкай»), открыта японская начальная школа (1894 г.) и построено здание буддийского хра ма «Хонгандзи» (1896 г.). Развивалось и морское сообщение, впоследст вии сыгравшее важнейшую роль для становления экономической базы японских переселенцев. С 1905 по 1917 гг. бурно рос бизнес японских иммигрантов, в этот период повышается экономическое значение региона для Японии и интерес японской стороны к России. Так, Владивосток при влек внимание таких крупных торговых концернов, как «Мицуи» и «Ми цубиси», а в городах побережья Японского моря муниципалитеты актив но направляли свои делегации с целью изучения дальневосточного рын ка, была начата подготовка будущих кадров-русистов. Таким образом, в эти два этапа сформировался фундамент жизни и экономической дея тельности японских иммигрантов на Дальнем Востоке, однако японская интервенция снова лишила их средств к существованию. Именно госу дарственная политика прервала историю японских переселенцев, став ших, вне зависимости от соответствующей политики японского государ ства, «самостоятельными» эмигрантами.
Японские иммигранты и их община на российском Дальнем Востоке имели свои характерные особенности: «малочисленность» этнической груп пы и «замкнутость» в социальном плане. По данным 1914 г., японцы состав ляли лишь 2% населения Владивостока и относились к самой малочисленной из этнических групп. Они были склонны к созданию «замкнутой» этниче ской общины, где по привычному для них образцу («так же как в Японии») воспроизводили административную и образовательную организации, пере носили в первоначальном виде свои обычаи, правила, жизненный уклад. Та кая склонность проявлялась не только в быту, но и, частично, в экономиче ской деятельности. Это прежде всего относится к рыбакам и служащим бан ков, в данной работе мы определили их как «пассивную» (с точки зрения участия в экономической жизни Дальнего Востока) группу.
«Замкнутость» японских иммигрантов в своей этнической общине на блюдалась повсюду в мире. Такая их особенность, как нежелание ассимили роваться, привела, в частности, к заключению в США Американо-японского джентльменского соглашения 1907 г., когда переселение в США выходцев из Японии было запрещено. На Дальнем Востоке России японские имми гранты, так же как и везде, сохраняли свои обычаи и объединялись через ор ганизации по национальному признаку. Однако в России не возникало экс тремистских антияпонских настроений. Можно предположить, что причиной этого была «малочисленность» японцев среди этнических групп. В связи с отсутствием японских эмиграционных агентств, работающих по этому ре гиону, а также непричастностью государства к вопросу переселения своих граждан в данный регион, число японских иммигрантов увеличивалось не значительно. Поэтому, вероятно, российское правительство не предприни мало крупномасштабных политических мер в отношении присутствия япон цев, живущих на территории России.
Следует отметить, что «замкнутость» японцев имела скрытые причи ны. Первые переселенцы были людьми из необразованных слоев населе ния. Нетрудно понять, что им с большим трудом давалось изучение рус ского языка, незнание которого было большой проблемой и для японских торговцев, из-за чего они не могли адаптироваться, им пришлось объеди няться в свой микромир. В результате сформировалось такое качество японской общины, как «замкнутость».
Но японское население было неоднородно, и некоторая его часть, на пример торговцы и ремесленники, стремились преодолеть «замкнутость» общины. В данной работе они выделены в «активную» группу по степени участия в дальневосточной экономике. Кроме того, японские врачи также являлись «активным элементом» в том плане, что к ним обращались русские и китайские пациенты. Японцы-преподаватели Восточного института также активно общались с русскими и вносили вклад в местное образование. Такие японцы занимали около 50% японского населения, а значит, можно гово рить, что половина диаспоры вела активные контакты с внешним миром.
Следовательно, японская община обладала уникальными свойствами — «замкнутостью» и в то же время «стремлением к адаптации».
Деятельность некоторых иммигрантов была рассчитана непосредст венно на русских клиентов. В данном случае речь идет о японских прости тутках, которых мы отнесли к «изолированной» группе, их наличие объяс няет особенность японской общины на Дальнем Востоке: женщин в ней было столько же, сколько и мужчин, в отличие от других этнических групп, где мужчины составляли большинство (особенно у китайцев). Одна ко проститутки были «изолированными» от своих соотечественников, ве дущих добропорядочную жизнь, что объясняет следующую характерную особенность общины: она была «замкнутой» не только от русского обще ства, но и от части своих земляков. Таким образом, особенности японской иммиграции и японской общины на российском Дальнем Востоке состояли в следующем. «Самостоятельные» и «свободные» японские переселенцы создавали «малочисленную» этническую группу и своеобразную «замкну тую» общину со «стремлением к адаптации». «Замкнутость» общины была направлена не только на внешний мир (местное неяпонское население), но и на японок, которых община считала «еретичками». Такие характеристи ки, как «самостоятельность», «свобода» и «малочисленность» сложились в связи с тем, что японцы переселялись на Дальний Восток вне эмиграцион ной политикой Японии. Напротив, «замкнутость» и «стремление к адапта ции» были связаны с составом японского населения: с одной стороны, не образованные жители деревень, незнакомые с русским языком, а с дру гой — представители профессий, предполагающих необходимость прямых контактов с местным населением.
Японская община на Дальнем Востоке зеркально отражала политиче ский курс и социальные сословия Японии того времени. История япон ской иммиграции в этом регионе была историей простых граждан, непри частных к государственной политике двух стран. Она открывает нам но вые возможности для рассмотрения российско-японских отношений на иных уровнях — межличностном, бытовом, гуманитарном.
В приложении включен устав общества японцев, проживающих во Владивостоке, таблицы, хронология и фотографические материалы.
ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ Статьи в периодических изданиях перечня ВАК 1. Тамура, А. Общество японцев на Дальнем Востоке России // Вестник ДВО РАН. 2006. № 5. С. 165–169 (0,4 п.л.).
2. Тамура, А. Японская историография отношений Японии и Даль него Востока России (последняя треть XIX в. — конец 20-х годов XX в.) // Россия и АТР. 2005. № 1. С. 75–84 (0,8 п.л.).
Монографии, статьи в научных сборниках и периодических изданиях, другие работы 1. Тамура, А. Деятельность японцев во Владивостоке: последняя треть XIX в. — 20-е годы XX в. (по данным японских материалов) // Из вестия Восточного института. 2005. № 9. С. 128–138 (0,5 п.л.).
2. Тамура, А. Из истории торгово-промышленной деятельности японцев на Дальнем Востоке России (1870-е–1922 гг.) // Россия и АТР. 2007. № 1. С.123–132 (0,6 п.л.).
Тамура Айка ЯПОНСКАЯ ИММИГРАЦИЯ НА РОССИЙСКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX — ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX в.
(ПО ИСТОЧНИКАМ И ЛИТЕРАТУРЕ НА ЯПОНСКОМ ЯЗЫКЕ) АВТОРЕФЕРАТ Подписано в печать 17.01.2007.
Формат 60х84 1/16. Усл. печ. л. 1,63 Уч. изд. л. 1,19.
Тираж 120 экз. Заказ Издательство Дальневосточного университета 690950, г. Владивосток, ул. Октябрьская, Отпечатано в типографии Издательско-полиграфического комплекса ДВГУ 690950, г. Владивосток, ул. Алеутская,