Идеология в вещах: социокультурный анализ нижнего белья в россии (

На правах рукописи

ГУРОВА ОЛЬГА ЮРЬЕВНА ИДЕОЛОГИЯ В ВЕЩАХ:

социокультурный анализ нижнего белья в России (1917-1980-е гг.) Специальность – 24.00.01 Теория и история культуры

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата культурологии Москва 2004

Работа выполнена на кафедре истории и теории культуры Российского государственного гуманитарного университета Научный руководитель доктор исторических наук

, профессор Г.И. Зверева Официальные оппоненты доктор исторических наук, профессор Н.Б. Лебина доктор исторических наук Е.Б. Рашковский Ведущая организация Саратовский государственный технический университет

Защита состоится “21“ июня 2004 г. в 14 часов на заседании Диссертационного совета Д.212.198.06 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата культурологии при Российском государственном гуманитарном университете по адресу:

125267, Москва, Миусская площадь, д. 6, ауд. 155.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке РГГУ.

Автореферат разослан “21” мая 2004 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат культурологии О.Б. Христофорова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. В современных гуманитарных науках наблюдается рост интереса к осмыслению советской культуры. Этот исследовательский объект изучается в рамках различных дисциплин, среди которых история культуры может претендовать на ведущую роль.

В исследованиях историков советской культуры сложились различные подходы к рассмотрению влияния государственной идеологии2 на социокультурные процессы, среди которых можно выделить три основных интерпретации. В рамках первого подхода изучение идеологического влияния идеологии на культуру и ее феномены нивелируется, материальная культура рассматривается в отрыве от идеологических схем. Вторая позиция связана с подходом к советскому обществу как к тоталитарному, где культура рассматривается как «перерабатывающий механизм, превращающий сырье идеологических догм в горючее образов и мифов».4 Роль материальной среды в этом случае состоит в просветительской визуализации мифа о новой действительности и в формировании чувства общности у людей.5 Согласно мнению исследователей, придерживающихся этого подхода, в советской тоталитарной культуре была уничтожена личная жизнь и стерты границы между индивидом и коллективом, личным и общественным, публичным и приватным.6 Как следствие, в материальной культуре прослеживаются образы «анонимного человека массы» и «коллективной телесности». В рамках третьего подхода, к которому принадлежит данное исследование, за государством также признается роль «вездесущего и центрального агента», осуществляющего контроль над публичной и приватной сферой, а также личностью. Но сторонники этого подхода, в дополнение к этому, обращают внимание на исследование частной сферы как пространства приспособления и сопротивления идеологическим догмам.9 Такой подход позволяет разрушить ряд стереотипов о советских культурных артефактах, в том числе стереотипы восприятия одежды и нижнего белья как механизма, выполняющего репрессивные функции контроля над сексуальностью и нивелирования индивидуальных различий.

Именно в рамках третьей интерпретации становится актуальным и возможным детальное рассмотрение приватного пространства и его составляющих. Как представляется автору работы, изучение практик, связанных с использованием нижнего белья,10 является одним из рельефных примеров, позволяющих сделать заметными многие невидимые особенности повседневной жизни советского человека. С одной стороны, нижнее белье отвечает идеологическим предписаниям о том, какими должны быть вещи массового производства. С другой стороны, нижнее белье как вещь из «непоказанной» жизни и одновременно как вещь, наиболее близкая к человеку, обладает наилучшим потенциалом для иллюстрации того, как происходит приспособление идеологических Я хотела бы поблагодарить коллег из Европейского университета в Санкт-Петербурге за данные мне знания и за высокие исследовательские стандарты, на которые я ориентировалась при выполнении работы.

Особую благодарность я выражаю О.В. Хархордину, а также Е.А. Здравомысловой и А.М. Эткинду, читавшим и рецензировавшим текст диссертации на разных этапах работы над ним.

Под «идеологией» в исследовании понимается система дискурсивных концепций и категорий, с помощью которых люди понимают, оценивают, переживают сложившееся у них представление о реальных условиях своего существования. См.: Althusser L. Ideology interpellates individuals as subjects // Identity: A Reader / Ed.

P. du Gay at al. L: SAGE Publ., 2000. P. 31–38.

Кононова И., Самсонадзе Н. Женщина и ее платье. Россия. Век XX. М.: Агенство моды «Atelier», 2000.

Голомшток И. Тоталитарное искусство. М.: Галарт, 1994. С. 9.

Золотоносов М. Слово и тело. Сексуальные аспекты, универсалии, интерпретации русского культурного текста XIX–XX веков. М.: «Ладомир». С. 570–764.

Там же.

Рыклин М. Тела террора. К логике насилия // Бахтинский сборник. Вып.1. М.: Прометей, 1990. С. 60–76.

Fitzpatrick S. Everyday Stalinism. Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in 1930s. Oxford UP, 1999. P. 3.

Козлова Н. Горизонты повседневности советской эпохи. М.: Институт философии РАН, 1996.

Под «нижним бельем» в исследовании понимаются вещи, надетые на тело и скрытые под другой одеждой.

догм и переопределение социокультурного значения вещей в повседневности. Нижнее белье, таким образом, может выступать индикатором процессов, происходящих в культуре в целом.

Проблема исследования заключается в том, что наряду с идеологией, оказывающей влияние на материальную среду и повседневную жизнь людей, в советской культуре возникают повседневные практики и появляются вещи, которые не соответствуют в полной мере доминирующей идеологии. Актуальность исследования состоит в осмыслении нижнего белья как примера непоказанной части жизни советского человека и как непроблематизированного объекта, исследование которого в рамках истории культуры до сих пор не проводилось.

Объектом исследования выступает идеология вещей и повседневные практики, связанные с использованием вещей в советской культуре, предметом исследования – нижнее белье, его социокультурное значение и изменение социокультурного значения на протяжении 1917-1980-х годов.

Цель исследования состоит в том, чтобы на примере истории нижнего белья показать, каким образом идеологические предписания и социокультурные значения вещей трансформируются в повседневной жизни в культуре в России в 1917–1980-е годы. Для достижения цели были поставлены и решены следующие задачи:

- описать идеологию вещей в советском обществе на примере нижнего белья, выделить периоды трансформации идеологии вещей;

- проследить, каким образом изменялось социокультурное значение нижнего белья в контексте трансформации идеологии;

- проследить, как происходило приспособление нижнего белья к личности и переопределение его социокультурного значения в повседневной жизни людей;

- предложить периодизацию для исследования истории нижнего белья в советской культуре.

Степень разработанности проблемы. Проблема диссертационного исследования носит междисциплинарный характер и имеет отношение к культурологии, социологии и истории. Степень разработанности исследовательской проблемы определяется достижениями в рамках указанных дисциплин.

Методологией исследования выступает направление «культурные исследования» (cultural studies). Для понимания методологических принципов культурных исследований и определения основных понятий, таких как «культура», «идеология», «повседневные практики», «вещи», «телесность», были использованы работы К. Гирца, Р. Уильямса, Л. Альтюссера, Ю. Лотмана, М. Бахтина. Концептуализации вещи как феномена культуры способствовали работы А. Салтыкова, К. Кантора, К. Буровика, Г. Кнабе, В. Голофаста, С. Яценко, в которых в рамках антропологических, этнографических и социологических подходов определяются понятия «вещь», «артефакт», «материальная культура» и описываются функции вещей.

В данном исследовании для изучения нижнего белья привлекались идеи Р. Барта и Ж. Бодрийяра.12 В рамках семиологического подхода предполагается, что вещь принадлежит не только сфере материальной культуры, она вплетена в сложную сеть знаковых систем культуры и является носителем производных от этих систем значений.

Нижнее белье как знак тесно связано с транслируемой в средствах массовой информации идеологией вещей, которая приписывает значения феноменам материальной культуры.

Такой подход позволил сформулировать в данной работе исследовательскую гипотезу о Бахтин М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.:

Художественная литература, 1990;

Гирц К. «Насыщенное описание»: В поисках интерпретативной теории культуры // Антология исследований культуры. Т. 1: Интерпретация культуры. СПб.: Университетская книга, 1997. С. 171–202;

Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII – нач. ХХвека). СПб.: Искусство, 1994;

Althusser L. Op. cit.;

Williams R. Culture and society 1780–1950.

Columbia Unoversity Press, 1983.

Барт Р. Мифологии. М: Изд-во Сабашниковых, 1996;

Бодрийяр Ж. Система вещей. М.: Рудомино, 1999.

том, что история вещей состоит в совокупном изменении идеологии, социокультурного значения вещей, а также их технологических характеристик.

Изучение истории вещей с точки зрения повседневных практик, в которые они были включены, производится в диссертационном исследовании с привлечением теоретических идей социологии повседневных практик М. де Серто и Дж. Скотта. Под «практиками» понимается рутинизированная нерефлексивная повседневная деятельность людей. Подход к истории вещей с точки зрения повседневных практик позволил показать, каким образом переделываются вещи, а также – как происходит «переписывание» социокультурных значений нижнего белья человеком в повседневной жизни.

В социологии представлены исследования, которые позволили сформулировать исследовательскую гипотезу о направлениях изменений повседневных практик, связанных с телесностью, гигиеной и бытовыми привычками. В классическом исследовании Н. Элиаса разрабатывается идея цивилизационного процесса.13 Согласно Элиасу, в ходе истории человек цивилизуется, то есть развивает ряд социальных качеств – манеры, речь и т. п. Посредниками в развитии социальных качеств являются вещи, среди которых – носовой платок, салфетка, ложка, нижнее белье. Направление изменения повседневных практик состоит в «приватизации жизни», которая состоит в индивидуализации гигиенических практик, вытеснении практик, связанных с естественными потребностями, со сцены социальной жизни.

Периодизация истории нижнего белья, предложенная в диссертационном исследовании, соотносится с периодизацией истории советской культуры в работах В. Данэм, Ш. Фитцпатрик, С.Бойм, Н. Тимашеффа, Ш. Плаггенборга, Ю. Гронова, В. Букли. Ш. Плаггенборг анализировал советскую культуру 1920-х годов через призму политики «нового человека». Н. Тимашефф, Ш. Фитцпатрик, В. Данэм и Ю. Гронов осмысляли советскую культуру 1930-х годов в контексте идеи «консервативного поворота» от авангардных большевистских экспериментов обобществления жизни к ценностям культуры 1930-х годов – приватизации жизни, росту значимости семейного круга, домашнего уюта, красоты и моды.

Важное место среди работ о советской культуре, раскрывающих особенности взаимодействия советских людей и государственной идеологии, занимают исследования Е. Деготь, В. Паперного, М. Рыклина, В. Волкова, А. Эткинда, О. Хархордина, К. Герасимовой, Е. Здравомысловой, В. Воронкова, Л. Шпаковской, И. Утехина, Н. Козловой, И. Сандомирской, О. Вайнштейн, Т. Дашковой, Ю. Градсковой, Н. Лебиной и А. Чистикова. В работах перечисленных авторов содержится анализ различных феноменов советской культуры.

Е. Деготь анализирует особенности советской вещи как вещи, находящейся в обращении в нетоварной экономике. Работа Е. Деготь помогла выделить свойства нижнего белья как предмета советской культуры. Формы повседневной жизни в советской культуре 1930-х годов находятся в фокусе исследования В. Волкова, который вписывает прагматические изменения быта, происходящие в этот период, в концепцию «культурности». Социолог отмечает, что в контексте концепции культурности актуализируется значение нижнего белья как механизма освоения городской культуры чистоты и гигиены. О. Хархордин, В. Воронков, Е. Здравомыслова, К. Герасимова, И. Утехин исследуют различные способы организации повседневности в советской культуре – коммунальную квартиру, партийные «чистки», клуб «Сайгон». Их отдельного внимания заслуживают особенности публичной и приватной сфер жизни в советском обществе. Перечисленные работы позволили автору настоящего исследования определить характерные черты публичной и приватной сфер, а также описать особенности использования в каждой из этих сфер нижнего белья. Л. Шпаковская осмысляет идеологию вещей в советской культуре на примере антиквариата, демонстрируя на эмпирическом материале процесс приписывания новых значений дореволюционным вещам в новом советском контексте. Идеология телесности, моды, повседневности Элиас Н. О процессе цивилизации. Т. 1. М.;

СПб., 2001.

становится объектом исследования Т. Дашковой и О. Вайнштейн. Дашкова анализирует особенности визуальных репрезентаций женской телесности в журнальном дискурсе 1920–30-х годов. О. Вайнштейн затрагивает вопросы идеологии моды и конструирования телесности в России 1960-х годов. В работах этих авторов предлагаются описания телесных канонов, представлений о красоте и моде в различные периоды советской истории. Перечисленные исследования использовались для сравнения выводов, полученных при изучении идеологии вещей. М. Рыклин, М. Золотоносов, М. Голомшток останавливаются на анализе различных семиотических систем – архитектуре московского метрополитена, садово-парковой скульптуре, живописи в советской культуре 1920–30-х годов. Н. Лебина и А. Чистиков исследуют микро-историю жизни в Советской России в период реформ. В их работах реконструируются знаковые события и явления времени, дается описание повседневной жизни. В перечисленных работах представлены как богатый фактологический материал, так и различные взгляды на процессы в советской культуре, которые были значимы для осмысления советской культуры в диссертационном исследовании.

Таким образом, обзор литературы показывает, что в поле гуманитарных наук разработано множество аспектов, связанных с проблемой диссертационного исследования. Предлагаются как теоретические концепции для изучения поставленной проблемы, так и эмпирические исследования, содержащие авторские интерпретации на основе эмпирического материала. Однако очевидно, что поставленная в диссертации проблема, а именно исследование роли идеологии в формировании вещей, не получила детальной разработки. Этот факт позволяет констатировать, что исследовательское поле содержит пробел, который настоящее диссертационное исследование позволит заполнить.

Методология исследования. Основные принципы методологии культурных исследований заключаются, во-первых, в подходе к культуре как к «самому способу жить». Так, Р. Уильямс определяет культуру как «особый способ, который выражает определенные значения и ценности, сосредоточенные … в институциях и повседневном поведении. Анализ культуры с этой точки зрения означает прояснение смыслов в определенном способе жизни, в определенной культуре».14 Во-вторых, особенность методологии состоит во множественности методов сбора и интерпретации данных, которые она позволяет группировать и использовать. В данной работе применяются два метода сбора: дискурс-анализ и лейтмотивные интервью. В-третьих, для культурных исследований характерна критическая направленность и критический пафос. Поле культурных исследований представляет собой «эпистемологическое сомнение» в очевидности культурной реальности, что позволяет анализировать культурные артефакты, идентичности, идеологии, дискурсы и практики, данные не естественным образом, а являющиеся результатом культурного конструирования. В-четвертых, методологию отличает совмещение внимания к микро- и макро-уровням социокультурных процессов:

наряду с идеологиями и дискурсами в поле интересов исследователей попадают повседневные практики, уникальные биографии и траектории жизни отдельных людей.

При этом важно, что особое внимание уделяется явлениям «низкой культуры», занимающим нижний уровень в «иерархии легитимированных объектов». Можно предположить, что нижнее белье как объект гуманитарных наук имеет низкий капитал и низкое место в этой иерархии. Обязательным следствием перечисленных особенностей методологии культурных исследований является политический пафос, заключающийся в вопросе о том, какова политическая функция явлений культуры и каков эффект воздействия идеологии на изучаемые культурные явления. Ключевым термином для культурных исследований и для данной работы является понятие «идеология». Под идеологией понимается система концепций, идей, мифов и образов, с помощью которых люди переживают и оценивают сложившиеся у них Williams R. Op. cit.

During S. Introduction // The Cultural Studies. Reader /Еd. S. During. London: Routledge. P. 1–25.

представления о реальных условиях своего существования.16 Такой подход к идеологии дает принципиально новые возможности в реконструкции доминирующих в обществе представлений, поскольку идеология выводится из политического контекста и переводится в контекст массового дискурса.

В советской культуре идеология нередко расходится с повседневной жизнью, а рекомендации относительно использования вещей, которые представлены в массовых текстах, не исчерпывают теми, которым люди следуют в повседневной жизни. Поэтому особую актуальность приобретает изучение повседневных практик. Повседневные практики изучаются с помощью понятий «стратегий» и «тактик» М. де Серто, «техне» и «метиса» Дж. Скотта. Исследователи анализируют повседневные практики и видят их смысл в приспособлении к структурным условиям общества, таким, как идеология.

Роль вещей в повседневной в жизни, в частности, в формировании культурных групп, осмысляется в данной работе с использованием антропологической концепции символических границ М. Ламон. Роль вещей в визуализации структур повседневности исследуется с привлечением концепции приватной вещи Ф. Арьеса и Ж. Дюби, а также концепции «режима близости» Л. Тевено. Повседневные практики использования вещей изучаются при помощи концепции «культурной биографии» антропологов А. Аппадурая и И. Копытоффа. Важной составляющей повседневного отношения человека к предметам материальной среды является «психоэмоциональная переживаемость». Система категорий, на которой основана переживаемость вещей, изучается с помощью культурного анализа эмоций Ю. Лотмана.

Важным в работе является понятие «система вещей» Ж. Бодрийяра, которое позволяет изучать историю вещей на уровне дискурсивных категорий и на уровне технологии. Вещь, как представляется, является как языковым, так и технологическим конструктом. История нижнего белья в контексте истории технологии исследуется в свете концепции «технологического стиля» Т. Хьюза.

Выбранная совокупность методологических подходов, теорий и концепций позволяет достигнуть поставленной цели – исследовать нижнее белье в советской культуре в контексте сложной системы «идеология – вещь – повседневная жизнь».

Источники. В исследовании используются следующие группы источников:

Письменные источники – методические руководства по организации быта, книги и брошюры по гигиене, моде и искусству одеваться (более 800 источников), массовые журналы по гигиене («Гигиена и здоровье рабочей семьи»), массовые журналы по моде («Белье и вышивки», «Вестник моды», «Мода», «Модели сезона», «Божур», «Банга»), «женские журналы» («Работница», «Общественница», «Советская женщина»), каталоги швейной промышленности, этимологические и толковые словари. На основе источников данной группы осуществляется реконструкция идеологии вещей в советском обществе и приписываемых белью социокультурных значений.

Вещественные источники – предметы материальной культуры из коллекции выставки «Память тела. Нижнее белье советской эпохи» и из личных коллекций информантов. На основе источников данной группы осуществляется изучение технологических характеристик нижнего белья и практики переделки вещей.

Интервью – 20 лейтмотивных интервью, взятых для диссертационного исследования в 2001 году с представителями разных возрастных групп и социального положения. Данная группа источников служит основой для реконструкции повседневных практик, связанных с использованием нижнего белья.

Методом исследования источников выступает дискурс-анализ. Анализ дискурса эффективен в исследованиях образов/репрезентаций, археологии повседневных практик, идеологии.17 Дискурс-анализ, примененный в данном исследовании, состоит в поиске в текстах «категорий» – элементов содержания, служащих в тексте индикатором интересующих явлений (слово, термин, сочетание слов, суждение, смысловой абзац, имя, Althusser L. Op.cit.

ван Дейк Т. Язык. Познание. Коммуникация. Благовещенск, 1999.

название, упоминание событий), и последующем поиске «интерпретативных схем» – объяснительных моделей, схемы, которые структурируют восприятие исследуемого явления в изучаемом контексте. При анализе дискурса также была важна рефлексия по поводу «субъекта (subject) дискурса» – агентов, которые имеют возможность производить высказывания, а также «субъектов (subjected), производимых дискурсом», т. е. той аудитории, на которую он рассчитан.

Научная новизна работы.

1. В исследовании дана интерпретация одной из сторон истории советского общества, а именно истории нижнего белья.

2. В диссертации предложена версия исследования идеологии вещей как системы категорий, структурирующих практики использования нижнего белья.

Показано, что идеология не является однородной на всем протяжении советского периода, и дискуссия о белье перетекает из гигиенического и технологического дискурса к дискурсу «культурности», «личного вкуса» и «формирования тела».

3. Продемонстрировано, что в контексте изменений идеологии меняется социокультурное значение нижнего белья. Наблюдается движение в направлении конвергенции практических и экспрессивных функций белья.

4. Предложена версия истории категории «нижнее белье», в которой обосновывается, что это понятие является современным, тогда как ранее были в употреблении другие категории – «испод», «нательное белье». В исследовании сделано предположение о соответствии между изменениями названий группы вещей и ее технологическими характеристиками.

5. В работе сделана попытка раскрыть свойства нижнего белья как приватной вещи. Были выделены следующие присущие ей свойства: скрытость от глаз посторонних, индивидуальный контроль и соответствие вещи личности. Вывод заключается в том, что приватность белья в советской культуре можно расценивать как относительную, поскольку каждое из перечисленных свойств может быть нарушено.

6. Представлена версия исследования роли нижнего белья как средства разметки социального пространства. Несмотря на то, что нижнее белье не всегда видимо, практики его выбора и использования подчиняются социальным закономерностям.

7. Показано, что практики использования нижнего белья в повседневной жизни могут расходиться с дискурсивными предписаниями.

Границы исследования. Выбор временного периода исследования с 1917 по 1980 е гг. обусловлен целью исследовать историю нижнего белья на протяжении советского периода. Результаты исследования не могут быть распространены на другие периоды русской и российской истории и на другие культуры. Выводы исследования также не могут быть распространены на все общество в целом, на все социальные и культурные группы. Исследование частично основано на материале интервью, которые проводились с жителями Санкт-Петербурга, большинство из которых имели высшее образование.

Поэтому необходимо учитывать специфику влияния большого города и образования на артикулируемый информантами опыт.

Научная и практическая значимость работы. Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы для разработки лекционных курсов по истории культуры, социологии культуры, культурной антропологии и спецкурсов по социологии повседневности, истории моды и одежды в советском обществе. Материалы исследования также могут выполнять информационную функцию для работников музеев, профессиональных культурологов, исследователей культуры и моды.

Апробация работы. Положения и результаты исследования представлялись и обсуждались на следующих конференциях и публичных выступлениях: доклад «Формирование тела в СССР (на примере истории нижнего белья)» был представлен на семинаре Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2001 г.;

доклад «Homo communalis. Идеология тела и нижнее белье в СССР 1920-х годов» обсуждался на аспирантском семинаре факультета политических наук и социологии ЕУСПб в 2001 г.;

презентация исследования «История нижнего белья в советской культуре» проведена в рамках V Международной Летней Школы по гендерным исследованиям «Пересекая границы: гендер в постсоветских социальных науках», 2001 г.;

доклад «В память о советском нижнем белье: гендерные особенности запечатлевания событий» представлен на Международной Зимней Школе «Устная история: теория и практика», 2002 г. Кроме того, отдельные положения диссертации обсуждались на семинарах и круглых столах, проводимых на историческом факультете Европейского университета в Санкт-Петербурге в рамках проектов по устной истории, на факультете социологии Хельсинского университета, Финляндия, на семинаре в Центре социологического образования Института социологии РАН.

Материалы диссертации были использованы при подготовке и чтении учебного курса «Социология культуры», прочитанного в 2003/2004 уч. г. в Тверском Государственном университете.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы и приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во введении содержится постановка проблемы и обоснование актуальности, сформулирован основной вопрос исследования, дана оценка степени разработанности вопроса исследования, обозначены объект и предмет изучения, описана методология и используемые методы, а также изложена структура диссертационной работы.

Первая глава, «Нижнее белье в массовом дискурсе», содержит результаты исследования идеологии нижнего белья и социокультурного значения вещей в советском обществе в 1917–1980-е годы. Глава состоит из трех параграфов, каждый из которых соответствует отдельному историческому периоду в идеологии вещей в России – 1917– 1920-е годы, 1930-е–начало 1950-х годов, конец 1950-х–1980-е годы.

В первом параграфе «Гигиенический дискурс и массовое распространение нижнего белья» приводятся результаты исследования массового дискурса о нижнем белье в 1917-20-е годы. В данный период, связанный со становлением власти большевиков, наблюдались активные перемены в социальной и культурной жизни. Представители новой власти проводили преобразования по двум важным для понимания контекста распространения нижнего белья направлениям. В дискурсе, во-первых, подвергался критике дореволюционный «буржуазный» порядок повседневности, во-вторых, был взят курс на ликвидацию «пережитков», проявлений «бытового бескультурья» среди рабочих и крестьянства. Перечисленные дискурсивные темы могут быть рассмотрены как составные части политики формирования «нового советского человека» и соответствующей революционной «диктатуре вкуса» материальной среды.

В массовой прессе наблюдалась активная критика классового характера одежды: до революции прослеживались четкие различия в одежде представителей разных социальных классов. Попытка разрыва с дореволюционной традицией выразилась в стремлении большевиков искоренить классовую сущность одежды – прекратить «соревнование шеншелей» и «показ богатства». Помимо стиля и демонстративной функции одежды порицанию подвергались «мещанские привычки модниц-негодниц маникюрить ноготки», «пудриться и мазаться», «шиковать и фасонничать».

Несмотря на критику, вопросам одежды и устройства быта придавалось в дискурсе большое значение. Эти вопросы находились под влиянием идей рационализации и гигиены. Свой вклад в дискуссию об устройстве быта вносили врачи, гигиенисты, а также художники, в среде которых вызрела и получила распространение идея «жизнестроения» с помощью трансформации материальной среды. Врачи, гигиенисты и художники, как рядовые, так и занимающие высшие должности, выступали субъектами дискурса. Они расценивали одежду как «кусочек быта», который должен был соответствовать общей идее рациональности, гигиеничности и функциональности быта. Так как, согласно взятой большевиками на вооружение марксистской идее, бытовые условия и материальный мир определяют сознание человека, реформа быта имела важное политическое значение.

Вопросы гигиены, здоровья и ликвидации бытовых пережитков расценивались представителями новой власти как актуальные. Одна из задач государства и, в частности, наркомата здравоохранения состояла в ликвидации одного из наследий прошлого – гигиенической неграмотности. Эта задача воспринималась властью как актуальная в связи с распространением «социальных болезней», развивающихся в результате плохих бытовых условий (жизнь в переполненных бараках) и вследствие отсутствия у массы людей элементарных культурных привычек (ходить регулярно в душ, менять белье, не плевать на пол, сморкаться в платок).18 Нижнее белье, наряду с носовым платком или вилкой, может быть расценено как одно из цивилизующих средств, способствующих освоению низшими городскими классами культурных привычек. Как следствие, социокультурное значение нижнего белья состоит в его роли как цивилизующего механизма и средства социальной и личной гигиены.

Во втором параграфе, «Дискурс “культурности” и легитимация потребления», представлен анализ доминирующих тем в дискурсе о вещах и нижнем белье в 1930-е – нач. 50-х гг. С середины 1930-х годов в дискурсе наблюдалось две тенденции, первая из которых была связана с изменением отношения к моде, уюту и другим «мелкобуржуазным явлениям». Вторая тенденция была связана с постепенным вытеснением дискуссии о нижнем белье из массовых текстов.

Перемены в дискурсе социологи и историки связывают с так называемой «Большой Сделкой» или «Великим Отступлением», под которым они подразумевают смену идеологической ориентации с новаторских большевистских экспериментов по трансформации социальной и культурной жизни к консервативным идеалам. Это проявляется в переоценке властью антипотребительского подхода к материальным благам, одежде и моде, в переходе от эстетического пуританизма, характерного для революционных лет, к толерантности по отношению к «буржуазной жизни» с ее шиком, роскошью, уютом и удовольствиями. Как предполагают исследователи, объяснение поворота может заключаться в том, что в сталинские времена режим поддерживался не только террором;

основой для поддержания режима стал негласный договор между правящей партией и средним классом. В обмен на свою поддержку государственной политики и видимости согласия среднему классу требовалась материально устроенная жизнь с ее потребительскими благами, предметами роскоши и досугом.19 В 1935 г.

И. Сталин произносит фразу «жить стало лучше, жить стало веселее»;

эту фразу можно расценивать как дискурсивный маркер «консервативного поворота». Как следствие, из дискурса постепенно исчезают связанные с потреблением, вещами и модой отрицательные значения, присущие первому послереволюционному десятилетию, а в качестве ключевых категорий дискурса можно назвать «изобилие», «поравнение» и «зажиточная и культурная жизнь».

Наблюдалось активное вхождение в жизнь советского человека практик ухода за кожей лица и рук, употребления крема и пудры. Небрежное отношение к внешности критиковалось: «оказывается, есть женщины, которые считают постыдным ухаживать за своим лицом и телом».20 Перечисленные практики ухода за телом социологи относят к категории услуг «демократичной роскоши»:21 дорогие и недоступные западной женщине косметические процедуры и средства, согласно утверждениям советской власти, доступны каждой советской женщине. Если следовать текстам второй половины 1930-х годов, уход Solomon S.G. Soviet Hygiene and Soviet Publis Health, 1921–1930 // Health and Society in Revolutionary Russia. Bloomington and Indianapolis: Indiana UP, 1990.

Fitzpatrick S. Everyday Stalinism. Ordinary Life in Extraodinary Times: Soviet Russia in the 1930s. NY;

Oxford:

Oxford UP, 1999.

Юрина М. Культура и красота // Работница. 1936. №11. С. 17.

Gronow J. The sociology of taste. London & NewYork: Routledge, 1997.

за телом и умение подбирать одежду со вкусом вписывались в представления о нормативном стиле жизни советского человека и, прежде всего, советской женщины. Все эти практики, как представляется, были связаны с дискурсивной концепцией «культурности», или индивидуально усвоенной культуры. Актуализация концепции культурности с ее высокими, по сравнению с первым послереволюционным десятилетием, стандартами индивидуального потребления соответствует логике цивилизационного процесса: вслед за приобретением широкими массами элементарных гигиенических привычек, таких как регулярная смена белья, следует освоение навыков, связанных с умением подбирать вещи в соответствии с личным вкусом и стремлением ухаживать за собой.

Во второй половине 1930-х годов наблюдалось постепенное вытеснение дискуссии о нижнем белье в связи с социальной гигиеной. Вытеснение белья из массового дискурса можно связать, с одной стороны, с рутинизацией гигиенических процедур и практик у представителей групп, относящихся ранее к «культурно отсталым». С другой стороны, это может свидетельствовать о переносе внимания человека на внешние атрибуты повседневной жизни. Об этом же свидетельствует наблюдаемое в дискурсе смещение представления о телесной границе: происходит перенос внимания от внутреннего здоровья и предупреждения социальных болезней к внешнему виду.

В третьем параграфе «Дискурс “личного вкуса”: формирование тела и личности» обсуждаются результаты изучения дискурса о вещах и нижнем белье сер. 1950-х – 80-х гг.

В массовом дискурсе наблюдаются следующие значимые в контексте истории нижнего белья тенденции. Первая касается двойственного отношения к вещам, порожденного критическим отношением власти к мещанству, с одной стороны, и стремлением утвердить приоритет советского образа жизни и советских вещей, с другой стороны. Другая тенденция состоит в развитии дискурса о нижнем белье в связи с формированием тела.

В послевоенные годы в массовом дискурсе циркулировала идея «развеществления» и критичного отношения к «загромождению быта внешне прельстительными, но ненужными вещами».22 В то же время, в контексте идеологической констатации роста потребительских товаров и соответствующего роста идеологического, этического и культурного сознания людей, власти оправдывали внимание людей к «красивой добротной одежде», к «удобным, со вкусом сделанным предметам домашнего обихода».

Утверждение преимуществ советского образа жизни, как показывает исследование, происходило одновременно с критикой властью явлений капиталистической жизни – «стиляжничества», «капризов заграничной моды», «стремления выделиться». Дискурс о вещах выстраивался через противопоставление социалистического и капиталистического образов жизни, т. е. в полном соответствии с фразой Н. Хрущева «Догоним и перегоним Америку!». Социалистический образ жизни предполагал идеал материально обеспеченной жизни и культурного роста – «все во имя человека, все для блага человека». Этот девиз был актуален и позже, во времена Л. Брежнева, когда, по версии исследователей советской культуры, между властью, номенклатурой и средним классом была заключена «маленькая сделка» в обмен на дифференциацию зарплаты, терпимости власти к расслоению (существованию элиты) и к теневой экономике (фарцовке, блату). В контексте массового дискурса о вещах наблюдалась актуализация идеи «личного вкуса», т.е. выбора одежды в соответствии с индивидуальными особенностями. Наряду с категорией «личный вкус» в дискурсе о нижнем белье появилась категория «фигура».

Субъекты дискурса – искусствоведы, художники, писатели, конструкторы-модельеры – на страницах газет и журналов давали регулярные советы о том, как «воспитать вкус» и развить «навыки подбора костюма» с учетом особенностей фигуры. Эти навыки касались как верхней одежды, так и нижнего белья. Согласно советам авторов брошюр по моде, нижнее белье должно помогать «зрительно увеличить грудь», «приподнять» ее, «утянуть лишнее» или «скрыть полноту тела». Можно предположить, что социокультурное Кассиль Л. Девушка со вкусом // Работница. 1958. №4. С. 27.

Buchli V. An Archeology of Socialism. Oxford, NY: Berg. 2000. P. 147.

значение нижнего белья состоит в этот период в совершенствовании внешних контуров тела – фигуры. Согласно исследованиям социологов, тело приобретает решающее значение в оценке личности в потребительской культуре,24 следовательно, есть основания делать предположения о развитии потребительской культуры в советском контексте в послевоенные годы.

Кроме того, в текстах подчеркивается, как важно подбирать белье, чтобы оно «не врезалось в тело», чтобы «не были видны застежки лифчика в вырезе платья». Появились рекомендации, регламентирующие куда и какое белье надевать: «не следует надевать шелковые чулки на пляж», «не надевать короткую комбинацию под шелковое платье».

Это может свидетельствовать о том, что социокультурное значение нижнего белья изменяется от практического порядка к экспрессивному порядку. Практический порядок связан с ролью вещей как средств поддержания жизни (белье как средство индивидуальной гигиены и здоровья);

экспрессивный порядок характеризует значение вещи для репутации человека и раскрывает потенциал использования вещи для выражения личностных свойств, личного вкуса и представлений человека о себе. Нижнее белье, таким образом, приобретает характеристики посредника выражения личного вкуса и индивидуальной идентичности. Однако в этот период нижнее белье еще не связывается с основным императивом потребительской культуры – сексуальностью, что свойственно современной культуре.

В выводах подводятся итоги главы по анализу идеологии и массового дискурса о нижнем белье в 1917–1980-е годы. В исследовании показано, что идеология не является однородным конструктом, и можно выделить три основных периода в идеологии вещей и нижнего белья. В 1917–1920-е гг. социальную значимость имеет гигиенический дискурс и дискурс критики мещанства. В контексте этих дискурсов нижнее белье получает широкое распространение. Его социокультурное значение – быть цивилизующим средством, механизмом освоения гигиенических навыков. В 1930-е гг. на первый план массовых текстов выходит дискурс «культурности». Роль нижнего белья как признака культурной жизни и медиатора освоения культурных практик сохраняется. Нижнее белье вытесняется из дискурса, поскольку практики его использования рутинизируются и смысл озвучивать их теряется. В 1950-е годы доминирует дискурс «личного вкуса» и формирования телесности. Белье приобретает роль средства формирования тела и выражения личностных характеристик.

Вторая глава, «Нижнее белье как система вещей», посвящена изучению происхождения категории «нижнее белье» и технологическим трансформациям данной системы вещей. Глава содержит два параграфа: первый параграф посвящен изучению трансформации дискурсивных категорий и появлению категории «нижнее белье», второй – изменениям технологии, стилей, дизайна, номенклатуры. В соответствии с гипотезой исследования, изменение дикурсивных категорий соответствует технологическим трансформациям вещей. И те, и другие изменения, в свою очередь, могут быть связаны с трансформацией идеологии вещей.

Первый параграф, «Происхождение категории “нижнее белье”», раскрывает версию истории категории «нижнее белье», которое, согласно гипотезе исследования, является современным понятием.

Категориями для обозначения одежды, включающей вещи, носимые под другой одеждой непосредственно на теле, до XX века были слова «изпод», а затем «испод». В повседневной речи в XX веке категория «испод» считалась, согласно данным источников, устаревшей и применялась по отношению к одежде стоящего на низких ступенях социальной иерархии класса крестьян.25 Слова, как и технологические модели, циркулируют по социальной структуре «сверху вниз», и то, что ранее вводилось, заимствовалось высшими, образованными слоями, входит в повседневную жизнь и речевой оборот простонародья, правда, с задержкой во времени.

Turner B. S. The Body and Society. Exploration in Social Theory. California: SAGE Publication, 1996.

Толковый словарь русского языка /Под ред. Д. Н. Ушакова. М, 1934. С. 122.

Категория «белье» вошла в широкий обиход в XVIII веке, с изменением уклада жизни в результате петровских реформ и осталась в массовом дискурсе в XX веке.

Категория «белье» находилась в обращении в гигиеническом дискурсе. Она может быть истолкована как собирательное понятие, которое со временем усложняется, расчленяется, дробится и специфицируется, потому что наряду с категорией «белье» в употреблении появились такие категории, как «нательное белье», а затем «нижнее белье».

Распространение в обращении категорий «нательное» и «нижнее белье» позволяет говорить о новых функциях вновь оформившейся системы вещей. Если исподнее – это, прежде всего, вещь, которая пряталась под другой одеждой, то нательное белье, как можно предположить, подчеркивает смещение внимания в культуре к на-тельности или на-телесности. Исподнее относилось к вещам практического порядка и предназначалось для того, чтобы уберечь тело человека от холода или защитить от грязи. В случае же нательного белья, сама категория смещает акцент в сторону поверхности тела. Но и в первом, и во втором случае белье связано с утилитарными и, прежде всего, с гигиеническими функциями. Нательные рубашки, штаны и юбки объемны по размеру, покрывают практически все тело и являются, скорее, упрощенной копией верхней одежды, чем особыми приспособлениями для отдельных частей тела.

Понятие «нижнее белье» появляется позже и широко используется в современной речи. Категория входит в употребление в первой половине ХХ века, прежде всего, в лексиконе городских жителей, а во второй половине века вытесняет из оборота письменных текстов – массовых журналов, литературных произведений – категории «исподнее» и «нательное белье». Однако в обыденной речи, в особенности среди старшего поколения деревенских жителей, прежние слова могут сохраняться до сегодняшнего дня.

Нижнее белье включает в себя функции и испода, и нательной одежды: во-первых, эти вещи защищают и тело от холода, и верхнюю одежду от телесной «грязи». Во-вторых, с появлением этого понятия связана актуализация экспрессивных функций нижнего белья.

С вхождением в оборот категории «нижнее белье» в культуре наблюдается актуализация роли вещей в самовыражении, формировании телесности, конструировании индивидуальной идентичности, оценке личности. Кроме того, категория «нижнее белье» в большей степени специализирована: она имеет отношение только к классу нижней одежды – столовую скатерть или мужские носки нижним бельем не назовут. Таким образом, категория «нижнее белье» является современным понятием и употребляется в контексте дискурса «личного вкуса» получившим широкое распространение во второй половине XX века.

Второй параграф, «Нижнее белье в контексте истории моды, стилей и технологии», описывает версию эволюции характеристик «технологического стиля» нижнего белья, к элементам которого мы относим номенклатуру, материалы, цвета, фасоны и модели. В истории нижнего белья можно выделить три основных периода, связанных с доминированием того или иного технологического стиля: 1917–1920-е гг., 1930-е–сер. 50-х гг. и сер.1950-х–80-е гг. Согласно гипотезе исследования, наблюдается соответствие между изменением технологического стиля нижнего белья, дискурсивных категорий и трансформацией доминирующего дискурса.

1917–20-е гг. связаны с наблюдаемыми в массовом дискурсе попытками новой власти вытеснить из обращения вещи дореволюционного образца. Несмотря на это, дореволюционные вещи, по свидетельствам людей, оставались в обиходе в течение продолжительного времени. Одновременно власти налаживали выпуск белья массового производства, которое можно назвать «новым советским бельем». Стиль нового советского белья отличался от стиля предыдущего десятилетия рациональностью и утилитарностью, простотой и гигиеничностью и в то же время модернизированностью.

Промышленное производство привело к упрощению, стандартизации и демократизации вещей, что было оправдано в свете обострения вопросов социальной гигиены и здоровья.

Упрощение белья, как можно предположить, произошло на волне физкультурного движения, когда вещи из разряда спортивных вещей – трусы и футбольные фуфайки – перешли в разряд нижней одежды и стали прообразом белья современного вида. Наряду с футболками и трусами в обиход вошел бюстгальтер. Бывшее спортивным новое мужское и женское белье напоминало вещи «унисекс», что не только соответствовало популярной в то время идее равенства полов, но и было серьезным шагом к модернизации одежды.

Промышленное производство в основном касалось мужской одежды, ее номенклатура была скудна и включала несколько видов рубашек, штанов и трусов.

Основная масса женского и детского белья производилась не в промышленных, а в домашних условиях, а во времена НЭПа – также в артелях и в частных мастерских.

Номенклатура женского нательного белья была несравнимо богаче по сравнению с промышленным бельем, выбор фасонов и материалов для которого определялся не столько направлением моды, сколько технологическим уровнем предприятий и вопросами гигиены и практичности. Поэтому фасоны оказывались стандартными, простыми и немодными. Что касается материалов, специалисты-гигиенисты рекомендовали те материалы, которые хорошо впитывали влагу и сохраняли тепло – хлопчатобумажные ткани, лен, батист. Особое внимание уделялось цвету ткани: белье обычно было белым, потому что белый цвет считался самым гигиеничным. В то же время, белым белье было потому, что отсутствовали качественные красители для ткани, а из-за отсутствия эластичных тканей белье выглядело громоздким, не прилегающим к телу.

В 1930-40-е годы наблюдалась активная переоценка революционных ценностей, отход от эстетического пуританизма, характерного для прошлых лет, и изменение отношения к вещам и моде. В контексте трансформации идеологии вещей отмечались перемены в технологическом стиле, но они не были значительными. Мужское белье не стало разнообразнее, однако мужские сорочки получили затейливые названия «фантази», «гейша» или «апаш». Фабрики продолжали выпускать кальсоны, бывшие прямыми потомками дореволюционных подштанников, а также сатиновые трусы. В женском белье, напротив, наблюдалось некоторое увеличение количества фасонов и разнообразия отделок – дневные и спальные сорочки делали с прошивками, ажурными бантами и кружевными вставками. Фасон женского белья ощутимо зависел от верхней одежды и моды, например, на длину и ширину юбки, поэтому громоздкие женские юбки ушли в прошлое и на смену им пришли панталоны прямые, «юбкой» или «трусиками». Помимо обычных женских сорочек фабрики выпускали «французские сорочки» на бретельках, выглядевшие более изящными. В массовом производстве был бюстгальтер элементарного покроя – конусообразная выстроченная по кругу «панамка» или «кружок с выточками», а также «комбинация» или «комбине» – дамское белье, сочетающее в себе два отдельных предмета: сорочку и панталоны или сорочку и юбку. Стоит также упомянуть модные чулки, фильдекосовые и фильдеперсовые, ставшие неотъемлемой частью быта модниц, но не выпускавшиеся отечественными фабриками. Вообще, в сфере женского белья обозначился общий «откат» к идеям традиционной женственности, в противовес массовому эмансипированному рабоче-крестьянскому образу 1920-х годов.

В 1940-е годы, в особенности в военное время, в обиходе продолжали оставаться довоенные вещи и распространилось форменное белье. Форменная одежда отличалась тем, что не предполагала личных вещей и принадлежала к феномену так называемых «общих вещей». Суть общих вещей состоит в том, что эти вещи в основном не принадлежат одному владельцу, а выдаются на определенный промежуток времени. К форменному белью относились, прежде всего, портянки и тельняшки. Война оказала влияние на характеристиках технологического стиля вещей, которые стали делать темных насыщенных немарких цветов – черного, синего, бордового, темно-зеленого, из плотной, практичной и износостойкой хлопчатобумажной ткани, фланели.

Послевоенные десятилетия представляют собой качественно новый период в истории нижнего белья. В это время активно осознается роль одежды как средства самовыражения, демонстрации индивидуальности и личного вкуса. Увеличивается количество вещей, система вещей дробится вслед за формированием представления о специализации одежды в зависимости от повседневных ситуаций и от особенностей фигуры человека. Существенное влияние на историю вещей в этот период оказывают также технологические нововведения – появление синтетических и трикотажных материалов.

Заметные изменения произошли в сфере женского белья. Комбинации промышленного производства, натуральные и синтетические, вытеснили денные сорочки.

Панталоны на пуговках постепенно заменялись трусами с продернутой резинкой.

Нововведением 1960-х годов были трикотажные плавки, синтетические комбинации и нижние юбки. Усложнился покрой бюстгальтеров с целью достигнуть максимального соответствия женской фигуре, появились бесшовные модели и бюстгальтеры с отстегивающимися бретелями, вошли в моду купальники и нижнее белье «бикини». В женское нижнее белье активно проникал цвет, и наряду с белым, черным и синим в моду вошли пастельные тона – телесный розовый, бирюзовый. Стали более заметными различия в функциях мужского и женского белья. Мужское белье также пополнилось изделиями из трикотажа – плавками, майками, кальсонами, а также «семейными» трусами, но стиль этих вещей практически не зависел от колебаний моды, формы и фасонов верхней одежды. Их роль сводилась к сугубо практическим функциям. Что касается женского белья, наблюдается рост значения соответствия белья телу. Оно приобретает эластичные свойства;

возрастает значимость декоративной функции белья и его роли в коррекции фигуры.

В выводах обосновывается связь между наименованием системы вещей и ее составом: с изменением названия группы вещей наблюдаются изменения стилей и функций вещей. В 1920-е годы система вещей обновляется за счет революционной идеологии и реформ производства. Одежда становится заметно проще, аскетичнее и демократичнее. Происходит переход от «испода» к «нательному белью». Послевоенное время можно назвать революционным периодом в истории вещей. Изменения связаны с развитием производства и технологическими инновациями. Растет приоритет экспрессивных функций белья и происходит переход от «нательного» к «нижнему белью».

Третья глава, «Нижнее белье в повседневной жизни», посвящена анализу практик использования нижнего белья в повседневной жизни людей в советской культуре. Глава содержит четыре параграфа, в которых приводятся результаты исследования практик приобретения и использования нижнего белья. Заключительный параграф посвящен пост истории белья – реконструкции эмоциональных категорий в воспоминаниях о нем.

В первом параграфе «Производство и приобретение нижнего белья» речь идет о некоторых особенностях рынка нижнего белья в советском обществе, а именно о действиях по согласованию спроса и предложения между производителями и потребителями нижнего белья на рынке. Обычным способом приобретения вещей, как может показаться, является покупка их в магазине. Однако издержки планово экономической системы приводили к несоответствию спроса и предложения товаров в советском обществе. Несоответствие наблюдалось, во-первых, в расхождении количества и качества производимых фабриками товаров с нуждами людей, во-вторых, в расхождении между предпочтениями и вкусами людей, с одной стороны, и предложенными к продаже вещами, с другой. В противовес идеологическим мифам о «зажиточной жизни» и «изобилии», в повседневной жизни наблюдался дефицит вещей.

Дефицит разной степени, от обычного до тотального, проявлялся на протяжении всего исследуемого периода. Во времена дефицита вещи распределялись по специальным каналам закрытого распределения, продавались «по талонам», «разыгрывались», вещами награждали, на предприятиях формировались очереди и выдавались талоны на покупку вещей. Перечисленные практики можно расценивать как практики приспособления системы распределения к ее же недостаткам, или как практики приспособления людей к сложившимся структурным условиям.

В отдельные периоды наблюдался не полный, а относительный дефицит. В периоды «оттепели» и «застоя» вещи, обувь и прочие потребительские товары советского массового производства не только появлялись, но и могли лежать в магазинах, не востребованные покупателями. Однако с точки зрения культурного анализа вещи следует рассматривать не только как товар, но и как вещь с определенными качествами – вещь, соответствующую или не соответствующую нуждам людей. Дефицитными называли те товары, которые пользовались большим спросом;

это относилось к отдельным категориям престижных вещей – модной одежде и обуви, практически любым товарам импортного производства, большинству сезонных и технологических новинок.

Дефицит, как можно предположить, приводил к распространению альтернативных покупке в магазине практик поступления вещей – блату, спекуляции, а также к популяризации альтернативных каналов поступления вещей – городских рынков, точек по продаже вещей фарцовщиками. Люди привозили вещи из командировок и заграничных поездок, покупали и продавали «с рук». Одним из следствий дефицита и несоответствующего запросам людей качества вещей промышленного производства было распространение практик домашнего производства вещей и пошива белья в ателье или у частных портних. Однако повседневные практики людей из различных социальных групп различались: часть людей сталкивалась с дефицитом, другие люди, имевшие доступ к альтернативным каналам поступления товаров, не жаловались на недостаток вещей.

Во втором параграфе, «Практики использования нижнего белья», обсуждаются некоторые особенности практик, связанных с использованием нижнего белья в повседневной жизни людей в советской культуре. Особое внимание уделяется исследованию роли белья в визуализации социальных структур и структур повседневности.

Нижнее белье как средство разметки социального пространства. Тезис о том, что использование вещей как знаков в социальном пространстве делает видимым основные категории социальной структуры, представляет собой классическое социологическое утверждение.26 Однако в советской культуре дифференцирующая функция вещей отрицается на уровне официальных текстов, так как в условиях социалистического общества одежда не должна служить признаком принадлежности людей к разным классам.

С применением метода «разметки» социального пространства в работе были обозначены основные классификации, источником которых служат нательные вещи и практики их использования. Среди значимых социальных характеристик, которые, по наблюдениям, могли оказывать влияние на дифференциацию повседневного потребления, мы выделили социальное происхождение, гендер, возраст, территориальную идентичность, место в профессионально-должностной структуре. Также данные позволили сделать предположение о том, что в советской культуре была актуальной категоризация людей по ряду других признаков, среди которых – близость к системе распределения ресурсов и лояльность установкам советской идеологии.

На основании перечисленных характеристик были обозначены культурные группы, представление о которых, как показали данные личных интервью, существовали в сознании людей (рабочие/интеллигенция, элита/простые люди, иностранцы/советские люди и др.). В различные периоды актуальность приобретала та или иная бинарная оппозиция. Следует отметить, что обозначенные культурные группы не зависят от фактического, «объективного» неравенства, они лишь осознаются как неравные включенными в них членами.

Структурообразующим основанием в данной классификации являются характеристики приобретаемых и используемых вещей, выделенные информантами. К таким характеристикам относятся стиль одежды, количество и качество вещей, производитель вещей, отношение к одежде и моде, навыки стилизации вещей и практики их использования. Вещи и практики их приобретения и использования, рассмотренные таким образом, служат визуальными символами сообществ людей. По сути, речь идет о субъективной стратификации советского общества на бинарные группы, основанные на различиях в практиках повседневного потреблении бытовых вещей. В параграфе делается попытка обоснования того, что, несмотря на идеологические постулаты о всеобщем Bourdieu P. Distinction: a Social Critique of the Judgement of Taste. London: Routledge & Kegan Paul, 1984.

равенстве, дифференцирующая функция вещей, в том числе «невидимого» нижнего белья, в советском обществе сохранялась.

Нижнее белье в структурах повседневности. Вещь, попадая в пространство обыденной жизни, делает видимой структуры повседневности, или устойчивые конфигурации практик, организующих рутину в устойчивые формы социальной жизни.

Нижним бельем являются вещи, близкие к телу и скрытые под одеждой, поэтому можно предположить, что нижнее белье является приватной вещью. На основании определения приватной вещи, предложенного историками повседневности, можно выделить следующие присущие ей свойства: скрытость от глаз посторонних, индивидуальный контроль и соответствие вещи личности.27 Однако в каждой культуре существуют свои особенности использования нижнего белья.

Для того, чтобы понять, можно ли назвать советское нижнее белье приватной вещью, было исследовано, в каких пространствах появляются нижние вещи. Данные исследования позволяют говорить о том, что нижнее белье в советской культуре не является полностью скрытым. Помимо приватной сферы, оно появляется в публичных пространствах – на теле трудящегося на участке дачника или раскатывающей асфальт работницы, белье также можно увидеть висящим на веревке в кухне коммунальной квартиры или разложенным в витринах магазина.

Возможность индивидуального контроля над нижними вещами можно расценить как ограниченную. В советской культуре важную роль играл не столько индивидуальный контроль, сколько коллективный горизонтальный контроль. В то время как в производственных и учебных структурах существовал вертикальный контроль, подкрепленный постановлениями и правилами внешнего вида (речь идет о форме в школе или униформе на работе), формальные предписания в отношении повседневного внешнего вида, на первый взгляд, отсутствовали. Однако функцию инструкций исполняли сформулированные в массовых текстах правила о том, что, когда и как носить. Надзор за их исполнением могло осуществлять социальное окружение: не только семья или друзья, но также незнакомцы, производственные или учебные коллективы. Участие окружающих и меры их воздействия способствовали приведению «приватной» и «публичной» личности к единственному выражению – «публичной» личности, которая должна предъявляться в любое время и в любом месте: на улице, на работе, в школе или дома. Приватность вещи выражается в приспособленности вещи к индивидуальности человека, размерам его тела, в соответствии вещей его вкусу, потребностям, настроению.

Промышленные вещи отличают следующие качества: во-первых, они стандартны и однотипны, во-вторых, они часто «плохо сидят», в-третьих, рассказывают о трудностях приобретения вещей подходящих размеров. Стать обладателем подходящей вещи человеку достаточно сложно: по свидетельствам информантов, обычные типичные продаваемые вещи часто не соответствуют требованиям моды, имеют примитивный крой, в продаже трудно отыскать предметы подходящих размеров. Человеку свойственно стремление приобретать и использовать «приличные», т. е. подходящие к личности, вещи.

Советское нижнее белье промышленного производства не всегда соответствует этому критерию. Таким образом, можно утверждать, что приватность нижнего белья в советской культуре носит частичный или фрагментарный характер.

Третий параграф, «Продолжительность использования нижнего белья», посвящен вопросу о том, как долго используется нижнее белье в советской культуре.

Социологи утверждают, что в современной культуре вещи вращаются в рамках концепции «новизны» и продолжительность их жизни коротка.29 Согласно гипотезе данного исследования, в советской культуре нижнее белье находилось в использовании в течение долгого времени, вещи вращались в рамках концепции «непрекращающегося Aries P. & G. Duby (eds.) A History of Private Life. Part 1. Camb. et al.: The Belknap Press of Harvard UP, 1987.

Kharkhordin O. Reveal and Dissimulate: A Genealogy of Private Life in Soviet Russia // Public and Private in Thought and Practice: Perspectives on a Grand Dichotomy. /Ed. J. Weintraub J. & K. Kumar. Chicago: University of Chicago Press, 1997. P. 333–363.

Бодрийяр Ж. Указ. соч.

потребления». Представители разных социальных групп рассказывают об опыте сохранения вещей: их переделке, перешивании, починке, штопке. Наблюдалась практика передачи вещей «по наследству», когда одежда, как верхняя, так и нижнее белье, передавалась из поколения в поколение: младшие донашивали одежду старших, сыновья надевали носильные вещи отцов, девочки – материнские платья, лифчики и панталоны.

Обмен вещами предполагался не только между близкими родственниками, но и между дальними родственниками, соседями, друзьями, знакомыми. Вещи хранились десятилетиями: складировались в кладовках, на антресолях, в гаражах и на дачах, на случай, что когда-нибудь пригодятся.

Окончательный выход носильных вещей из строя, потеря первоначальных функций, как правило, вела не к «гибели» их на свалке, а к превращению в вещи с другими функциями. Можно предположить, что расставание с вещью не было типичным для советского человека, и вещи «возвращались к жизни». Отслужившее белье находило повторное применение как вещь с новыми функциями: мягкая хлопковая трикотажная майка с отличными впитывающими свойствами становилась тряпкой для пола или пыли, капроновый чулок, пропускающий воздух, использовался как хранилище для запасов лука, он также мог быть надет на веник, чтобы тот не рассыпался.

В четвертом параграфе, «Пост-история: эмоции и память о советском нижнем белье», сделана попытка реконструировать эмоциональные категории, с которыми связаны воспоминания людей о советском нижнем белье. Согласно этим воспоминаниям, одним из основных требований людей к белью заключалось в понятии «приличность»:

одежда должна быть приличной. По причине недоступности или отсутствия приличных вещей белье могло стать и нередко становилось «болевой точкой» в опыте людей.

Результатом недоступности подходящего белья могли стать как телесные ощущения – чувство неудобства или боли из-за неподходящего размера или неудобной конструкции нижних вещей, так и социальные чувства – неуверенность или стыд.

Носильные вещи включены не просто в практику, но в социальную практику. Они могли выступать «сгустками отношений» между людьми;

белье также могло приобретать символический характер для человека. В этом случае для человека важно, чтобы белье было приличным, а если этого нет, может возникнуть стыд или неуверенность в себе.

Согласно воспоминаниям, стыд из-за некрасивости или бедности белья знаком многим людям, жившим в России в советскую эпоху. Следует подчеркнуть, что речь идет не о чувстве, которое возникает, например, вследствие появления белья на виду в неуместных ситуациях, а о стыде, возникающем в связи с некоторыми особенностями советской вещи.

В выводах приводятся результаты реконструкции траектории жизни нижнего белья в советской культуре. Приобретение вещей было связано с трудностями, поэтому вещи находились в использовании продолжительное время. Длительность хранения вещей также была связана с тем, что возникали проблемы с приобретением подходящих и приличных вещей. Советские вещи промышленного производства были стандартны и однообразны, что обусловлено развитием технологии и подкреплено идеологическим тезисом о всеобщем равенстве. В «реальной» жизни потребности людей разнообразны, а модели потребления – дифференцированы. Людям требуются вещи, которые не только удобно носить, но и не стыдно «показать», поскольку нижнее белье не расценивалось как полностью приватная вещь и нередко выходило из приватного пространства в публичную сферу.

В заключении перечисляются основные результаты диссертационного исследования, которые состоят в категоризации понятия «нижнее белье» и описании его истории, в раскрытии роли идеологии вещей в истории нижнего белья, в описании практик приспособления советского человека к идеологии и к структурным условиям, в определении социокультурного значения нижнего белья в различные исторические периоды. В заключении также обозначаются основные перспективы исследования, которые связаны с изучением особенностей советского нижнего белья в сравнении с нижним бельем в другом культурном контексте в тот же исторический период или в его сравнении с нижним бельем в современной российской культуре.

Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора:

1. «В здоровом теле – здоровый дух». История гигиены в Советской России 1920-х годов // Вестник Харьковского национального университета имени В. Н. Каразина.

«Социологические исследования современного общества: методология, теория, методы».

2003. № 577. С. 120–125.

2. Идеология тела в советской культуре середины ХХ века // Репрезентации телесности. Сборник научных статей /Под ред. Г. Зверевой М.: Изд-во РГГУ, 2003.

С. 181–193.

3. «Простота и чувство меры»: нижнее белье и идеология моды в Советской России в 1950-60-е годы // Гендерные исследования. 2004. № 10. C. 154–165.