Хоирул социальный капитал как фактор управления малыми и средними предприятиями в индонезии
НА ПРАВАХ РУКОПИСИ Росьяди Хоирул СОЦИАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ КАК ФАКТОР УПРАВЛЕНИЯ МАЛЫМИ И СРЕДНИМИ ПРЕДПРИЯТИЯМИ В ИНДОНЕЗИИ Специальность 22.00.08 – Социология управления АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата социологических наук МОСКВА 2012 Работа выполнена на кафедре социологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов.Научный руководитель:
доктор социологических наук, профессор Нарбут Николай Петрович Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор Ушков Анатолий Михайлович Российский университет дружбы народов кафедра политических наук кандидат социологических наук, доцент Тюрина Ирина Олеговна Институт социологии РАН, ведущий научный сотрудник Ведущая организация: Московский государственный институт международных отношений (университет) МИД России, кафедра социологии Защита диссертации состоится «31» мая 2012 года в «12.00» часов на заседании Диссертационного совета Д.212.203.31 в Российском университете дружбы народов по адресу: 117198, Москва, ул. Миклухо-Маклая, д.10/2, ауд.
№415.
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Российского университета дружбы народов.
Автореферат разослан «_» 2012 г.
Ученый секретарь доктор социологических наук, доцент Л.Ю. Бронзино ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность проблематики диссертационной работы обусловлена исключительно важной ролью социального капитала1 в управлении малыми и средними предприятиями (далее – МСП) в Индонезии, которая сегодня стала полноценным сегментом глобальной мировой экономики2. После падения режима «нового порядка» (в 1998 г.)3, Индонезия вступила в полосу затяжного экономического кризиса, который до сих пор нельзя считать завершенным, потому что экономика страны не вышла на докризисные показатели своего развития, и еще и сегодня можно наблюдать последствия рецессии, затронувшие практически все без исключения сферы производства (в частности, индонезийские экономические аналитики и правительство обеспокоены двумя непреодоленными последствиями финансово экономического кризиса: сохранением крайне низкого курса национальной валюты по отношению к доллару после его падения в 1997 г. и крайне высоким уровнем цен на предметы первой необходимости и продовольственные товары, обусловленные общим спадом экономики).
Именно МСП, основанные на традиционных для страны ценностях (мусульманская вера и традиционная патриархальная многопоколенная и многодетная семья), обычаях (взаимная поддержка и помощь родственникам, друзьям и «своим» по религиозным и старожильческим соображениям), учитывающие местные особенности тех регионов, в которых они создаются и функционируют (например, такие исторически сложившиеся ремесленные занятия, как изготовление батика в деревнях кабупантена Бангкалан (Танджунг, Песенех, Телага Биру) на острове Мадура), преодолели затяжной экономический кризис с наименьшими потерями4.
Под социальным капиталом в диссертации понимается, прежде всего, развернутая и эффективно функционирующая сетевая система социального доверия и взаимной поддержки, основанная на семейных, религиозных и дружеских связях ее членов. Иными словами, базовой концептуальной рамкой диссертационного исследования выступает модель интерпретации понятия «социальный капитал», разработанная П. Бурдье, – это совокупность ресурсов, наличие которых у индивида связано с его принадлежностью к группе, включением в сеть связей, которыми нельзя воспользоваться только через посредство группы, обладающей определенной властью и способной оказать «услугу за услугу» (семья, друзья, церковь, ассоциация, спортивный или культурный клуб и т.п.).
Сегодня исследователи мировой экономики сходятся в оценках, что Индонезия стала частью глобальной экономической системы, в первую очередь потому, что мировая хозяйственная структура повышает собственную гибкость, адаптивность и стабильность за счет привлечения новых и относительно дешевых рабочих рук. Однако Индонезия достигла данного статуса в значительной степени и благодаря росту роли малых и средних предприятий в промышленном развитии, экспортных доходах и обеспечении трудовой занятости населения страны. Так, доля работающих на несельскохозяйственных малых и средних предприятиях составляет, например, в Китае 84,3%, Гонконге – 63%, Таиланде – 73,8%, Мексике – 58,5%, а в Индонезии – 79,2% // Малое и среднее предпринимательство в мировой экономике // http://kazbook.narod.ru/mirekon/r1-g1 6.htm.
Режим «нового порядка», просуществовавший в стране с 1965 по 1998 г., связан с именем президента Индонезии Сухарто, который создал в стране авторитарный режим и централизованную систему управления, существенно ограничившие экономические и политические права граждан.
Так, в 2006 г. доход МСП составил 49026803 индонезийских рупий, без учета доли микропредприятий – 48512438;
в стране функционировало 472602 малых предприятий, 36763 средних и 4577 крупных;
в 2010 г.
Все это позволяет оценивать индонезийские МСП как яркий и очевидный пример «народной» экономики, свидетельствующий об эффективности использования социального капитала даже в нынешнем социально экономическом устройстве страны, ориентированном в целом на следование западным глобализационным стандартам ведения бизнеса. Учитывая успешность МСП в преодолении кризисных явлений, а также тот неоспоримый факт, что МСП на сегодняшний день – важнейший субъект экономики Индонезии5, можно утверждать, что социальный капитал играет ключевую роль в развитии страны и оказывает влияние не только на производственный сектор, но и на макроэкономику государства в целом.
Данный тезис был взят на вооружение специалистами Мирового банка в разработке стратегии помощи экономикам стран третьего мира, в том числе и Индонезии6. По их мнению, социальный капитал в странах третьего мира оказывает огромное влияние на экономику, общественно-политическую среду, социальные связи, сказывающиеся на функционировании рынка и стабильности государства в целом. Конечно, рыночные отношения и государство также воздействуют на структуру и содержание модели социального капитала в обществе. Таким образом, именно социальный капитал оказывается связующим звеном всех социальных, экономических, культурных и ценностно нормативных институций, которые определяют жизнь современного индонезийского общества.
Основу формирования социального капитала в Индонезии составляют многовековые устоявшиеся традиции и обычаи, которые играют огромную роль во всех сферах жизни общества и, в частности, определяют логику и принципы организационного управления в МСП. Иными словами, социальный капитал остается важнейшим элементом управления для данных типов предприятий, несмотря на идущие в мире глобализационные процессы, непосредственно и очень существенно затрагивающие экономику Индонезии, но причины и факторы, определяющие данное положение дел, перспективы изменения организации управления МСП, причины столь стабильной успешности функционирования данной модели менеджмента до сих пор остаются вне фокуса социологического изучения – ответы на эти вопросы и призвано дать диссертационное исследование.
аналогичные показатели дохода, составили, соответственно, 53823732 и 53207500 рупий;
количество малых предприятий выросло до 573601, средних – до 42631, число крупных осталось практически без изменений.
Микро-, малые и средние предприятия Индонезии произвели 53% валового внутреннего продукта (ВВП) в 2009 г. // http://jurnalukm.wordpress.com/2010/09/11/kadin-umkm-sumbang-53-pdb-2009).
См.: The Initiative on defining, monitoring and measuring social capital: text of proposal approved for funding // Social Capital Initiative Working paper №2. Social Development, Family, Environmentally and Socially Sustainable Development Network. 1998 // http://www1.worlbank.org/prem/property/scapital/wkrppr/sciwp2.pdf;
Social capital in economics, trade and migration. 2006 // http://www1.wordlbank.org/prem/poverty/scapital/topic/econ1.htm.
Степень разработанности проблематики. Первые предпосылки разработки концепции социального капитала появляются еще в классических социологических работах7: Э. Дюркгейма (в концепции долгосрочного перехода «механической солидарности» феодального мира в мир «организованной солидарности» капитализма первый тип солидарности основан на привычной структуре и постоянных обязательствах, соблюдаемых членами всех социальных групп, сословий и классов, тогда как второй – предполагает отказ от системы взаимных обязательств в пользу четкого распределения обязанностей и достижения целей не с помощью, а за счет других), К. Маркса (в его концепции профсоюзы и подобные сообщества, созданные ремесленниками и промышленными рабочими для защиты собственных интересов на нестабильном рынке труда, – механизм самозащиты;
единство промышленников продиктовано желанием сохранить свои доминирующие позиции в обществе – аналогичным образом объясняются причины внутренней солидарности и сплоченности угнетенных классов), М. Вебера (разрабатывал проблематику основ власти и харизмы, роли, которую играет «жизнь сообща» как фундаментальный компонент групповой жизни людей), Г. Зиммеля (создателя формальной социологии, в рамках которой рассматриваются социальные формы, в том числе обменных взаимоотношений, взаимодействия на микро- и макроуровне) и др.
Представленные в работах классиков социологии идеи способствовали формированию и институционализации понятия социального капитала, теории которого окончательно оформляются в рамках социально-гуманитарного знания примерно в середине 1960-х гг. благодаря работам П. Бурдье (социальный капитал выступает продуктом общественного производства, материальных и классовых практик, средством достижения групповой солидарности, причиной экономических выгод и проявлением социально экономических условий и обстоятельств на групповом уровне) и Дж. Коулмена (социальный капитал является общественным благом, но создается свободным и рациональным индивидом для достижения собственных выгод, что предполагает некоторый базовый уровень социального доверия, т.е.
социальный капитал рассматривается как основа либерального общества, уменьшающая издержки на координацию совместной деятельности, но лишь в случае своего активного использования).
См., напр.: Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. – М., 1991;
Маркс К.
Капитал: Критика политической экономии: В 3-х т. – М., 1984. – Т.2;
Вебер М. Избранные произведения. – М., 1990;
Зиммель Г. Созерцание жизни // Избранное. Т.2. – М., 1996;
Стрельникова Л.В. Социальный капитал:
типология зарубежных подходов // Общественные науки и современность. – 2003. – №2;
Social capital: theory and research. – N. Lin, K. Cook, R.S. Burt (eds.). – N.Y., 2001.
См.: Бурдье П. Практический смысл. – М., 2001;
Бурдье П. Социология политики / Пер. с фр.;
сост., общ. ред.
и предисл. Н.А. Шматко. – М., 1993;
Бурдье П. Формы капитала // Экономическая социология. – 2002. – №5;
Bourdieu P. The forms of capital // Handbook of theory and research for sociology of education / Ed. by J. Richardson.
– N.Y., 1986.
См.: Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. – 2001. – №3;
Coleman J. Social capital in the creation of human capital // American Journal of Sociology. – 1988. – Vol.94;
Coleman J. Foundations of social theory. – Cambridge, 1990;
Швери Р. Теоретическая концепция Джеймса Коулмена: аналитический обзор // Социологический журнал. – 1996. – №1/2.
Следует также упомянуть Р. Патнэма10 (предложившего трехфакторную модель социального капитала – нормы взаимности, доверие и социальные сети, которая включает как индивидуальные индикаторы наличия социального капитала, так и групповые или территориальные), Т. Шульца и Г. Беккера (трактуют социальный капитал как особый инструмент, с помощью которого можно оценить эффективность и продуктивность труда, причем результаты производственной деятельности могут существенно вырасти при условии целенаправленных инвестиций в социальный капитал), А. Портеса12 (включил в изучение социального капитала нормативные и мотивационные аспекты социального поведения – интериоризированные ценности и идентификацию с группой – и характеристики социальной сети).
В последние годы концепция социального капитала обогащается разработками из смежных с социологией дисциплинарных областей – экономической теории, политологии, социальной антропологии и др. В частности, отдельные аспекты концепции социального капитала использовали К. Эрроу13, Г. Лоури14, Л. Харрисон и С. Хантингтон15, Ф. Фукуяма16 и др. В частности, Фукуяма назвал следующие функции социального капитала:
«снижение стоимости транзакции, связанной с такими формальными процедурами, как заключение трудовых договоров, исполнение бюрократических формальностей, удешевление стоимости переговоров etc.»17.
Для Фукуямы социальный капитал создается и поддерживается в межличностных и межгрупповых отношениях, но не синонимичен солидарности, которая создается как позитивным, так и негативным отношением к внешнему социальному окружению (во втором случае общественная этика оправдывает аморальное поведение по отношению к другим ради блага своих, что уменьшает совокупный социальный капитал).
См.: Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. – М., 1996;
Putnam R. Tuning in, tuning out: the strange disappearance of social capital in America // Political Science and Politics. – 1995. – Vol. XXVIII. – №4;
Putnam R.
Bowling alone: the collapse and revival of American community. – N.Y., 2000;
Durlauf S., Fafchamps M. Social capital // Paper provided by National Bureau of Economic Research, 2004 // www.ideas.repec.org.
См.: Shultz T. Human capital // International Encyclopedia of the Social Sciences. – N.Y., 1968. Vol.6;
Shultz T.
Investment in human capital. – N.Y.-London, 1971;
Becker G.S. Human capital. – N.Y., 1964;
Беккер Г.
Экономический взгляд на жизнь. Лекция лауреата Нобелевской премии в области экономических наук за 1992 г. // Вестник СПбГУ. – 1993. – Серия 5. – Вып.3;
Беккер Г. Экономический анализ и человеческое поведение // Теория и история экономических и социальных институтов и систем. – 1993. – Т.1. – Вып.1.
См.: Portes A. Economic sociology and the sociology of immigration: a conceptual overview // The economic sociology of immigration: essays on networks, ethnicity, and entrepreneurship / Ed. by A. Portes. – N.Y., 1995;
Portes A., Landolt P. The downside of social capital // The American Prospect. – 1996. – №26;
Portes A. Social capital:
its origins and application in modern sociology // Annual Review of Sociology. – 1998. – Vol. 24.
См.: Arrow K. Observations on social capital // Dasgupta P., Serageldin I. (eds). Social capital. A multifaceted perspective. – The World Bank, 1999.
См.: Loury G. A dynamic theory of racial income differences // Women, minorities, and employment discrimination / Ed. By P.A. Wallace and A. Le Mund. – Lexington, 1977.
См.: Harrison L.E., Huntington S.P. Culture matters: how values shape human progress. – N.Y., 2001.
См.: Fukuyama F. Social capital and civil society. Paper prepared for the IMF Conference on Second Generation Reforms. – Washington, 1999;
Fukuyama F. Still disenchanted? The modernity of postindustrial capitalism // CSES Working Paper Series. – 2003. – №3.
См.: Fukuyama. F. Trust: social virtues and the creations of human capital. – N.Y., 1995. – P.99.
Наиболее важное значение для разработки теории социального капитала в социологическом контексте сыграли работы П. Бурдье, Дж. Коулмена, Р. Патнэма и Ф. Фукуямы, которые подчеркивали важное значение социального капитала как, прежде всего, неформальных норм и ценностей взаимодействия, для осуществления коллективных действий людей. П. Бурдье был, по сути, первым, кто начал систематически разрабатывать теорию социального капитала как суммы средств, фактических или виртуальных, которые накоплены индивидом или группой и реализуются в системе устойчивых взаимовыгодных отношений, образующих социальные сети, зачастую получающих определенную институционализацию и требующих для своей практической реализации конкретных действий индивида, который добивается таким образом определенных, в том числе экономических и финансовых, преимуществ18.
Для Дж. Коулмена социальный капитал – источник силы и влияния, так как аккумулирует надежды группы, а потому превосходит личные способности индивида, вбирает в себя общественные связи и отношения, регулируемые уровнем доверия и ценностями группы. Социальный капитал – скорее методологический инструмент, чем некий объективно фиксируемый социальный факт, позволяющий объяснить, каким образом индивиды взаимодействуют друг с другом в процессе труда (а социальный и человеческий капиталы взаимодействуют в ходе развития социума)19.
Согласно концепции Р. Патнэма, социальный капитал – неотъемлемая часть общественной организации, элементами которой являются доверие, нормы и связи – они повышают эффективность скоординированной деятельности социума. Социальный капитал способен формировать эффективный ответ на политику «политических предателей» (людей, которые меняют свою партийную принадлежность в угоду политической конъюнктуре, например);
укреплять общественные устои (за счет сетей взаимной поддержки);
способствовать свободному потоку информации, в частности, обеспечивать доступ к информации об участниках общественного процесса;
вбирать в себя коллективный успех прошлого, способный стать основой для эффективного взаимодействия в будущем20.
Ф. Фукуяма, разрабатывая свою концепцию социального капитала, в качестве ее родоначальника называл А. де Токвиля, который не использовал данный термин, но отметил в американском обществе 30-х гг. XVIII столетия особое «искусство объединения» в разнообразные добровольные общества (литературные, религиозные, по борьбе с рабством и пр.), что позволяло объединить действия слабых людей и стало «школой демократии»21.
См.: Bourdie P. The Form of Capital. – N.Y., 1986. – P.35.
См.: Coleman J. Foundation of Social Theory. – Cambridge, 1994.
См.: Putnam.R. Making Democracy Work: Сiviс Еeducations in Modern Italy. – Princeton, 1993.
См.: Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию / Пер. с англ. – М., 2006;
Что такое социальный капитал? Киевская лекция Ф. Фукуямы // http://www.day.kiev.ua/170573.
Для Фукуямы социальный капитал – это все варианты неформального сотрудничества, которые имеют важное значение для экономики, политики и общества в целом: в экономике они снижают уровень так называемых операционных расходов на ведение бизнеса, улучшают способность людей сотрудничать в качестве предпринимателей;
в политике высокий уровень общественного доверия означает возможность реального и ежечасного сотрудничества в рамках правового общества, что делает демократию действенной посредством контроля правительства внешними политическими объединениями и группами;
в целом в обществе социальный капитал позволяет социальным группам, церквям, неправительственным организациям предоставлять услуги в области образования, здравоохранения и обеспечивать все виды социальной защиты для остального общества, без необходимости обращаться непосредственно к правительственным структурам.
Таким образом, западная наука предложила различные интерпретации социального капитала, которые объединяет внятный акцент на возможности неформальных объединений оказывать существенное влияние на содержание и логику протекания социальных процессов в самых разных, в том числе высоко институционализированных, сферах жизнедеятельности общества22. Однако, несмотря на столь высокий концептуальный и методологический потенциал понятия «социальный капитал», соответствующая теория крайне разнородна и противоречива в своих определениях, прогнозах и интерпретациях, что объясняется как множественностью авторских подходов, так и разным эмпирическим материалом их построения (на социологических и статистических данных по конкретным странам и обществам).
В России исследования социального капитала как значимого социокультурного феномена начались в 1990-е гг. – в этот период внимание российских авторов было сфокусировано на освоении понятийно категориального аппарата, исследовательских традиций и методических подходов зарубежной социологии (Е.М. Аврамова, Т.Е. Ворожейкина, Г.В. Градосельская, С.И. Долуцкая, Л.А. Колесникова, В.В. Радаев, В.Л. Римский, Л.В. Стрельникова, П.Н. Шихирев и др.);
хотя ряд работ был посвящен функционированию отдельных аспектов социального капитала в рамках неформальной экономики и феномена блата в советском и постсоветском обществе (например, Д. Старк, О.П. Фадеева, Т. Шанин). Свое развитие концепция социального капитала в российской науке получила в 2000 е гг. и связана с именами О.А. Базалеева, М.Б. Васильева, И.А. Грищенко, А.О.
Епанчинцева, Л.С. Жгун, А.Т. Конькова, Д.В. Кротова, С.В. Твороговой, М.С.
Утиной, М.Я. Фейзба, В.В. Шапошниковой, А.В. Юракова и др. См., напр.: Field J. Social capital. – L., 2008.
Базалеев О.А. Социальный капитал как фактор управления. – Саратов, 2002;
Васильев М.Б.
Динамика социального капитала в повседневных хозяйственных практиках сельского населения. – Саратов, 2008;
Грищенко И.А. Маркетинг-менеджмент корпоративной марки и социального капитала компании. – М., 2006;
Епанчинцев А.О. Социальный капитал в западных и российских социокультурных системах. – Рн/Д., 2005;
Жгун Л.С. Социально-педагогическое образование как институт воспроизводства социального капитала в регионе: теоретико-методологический аспект. – Иркутск, 2005;
Коньков А.Т. Социальный капитал как концепция экономической социологии и его роль в системе экономического взаимодействия. – М., 2007;
В основном российские ученые акцентируют внимание на процессах накопления и функционирования социального капитала, рассматривая таковые в том числе и прежде всего через изучение феномена доверия и выстраивание сетей взаимной поддержки. В российской научной литературе представлено достаточно много работ, характеризующих влияние социального капитала на различные аспекты жизнедеятельности общества (например, А.Т. Коньков, Н.Е. Тихонова, А.Ю. Чепуренко и др.)24. В отличие от западных авторов, российские намного реже обращаются к анализу роли социального капитала в организации и функционировании малых сообществ (этнических, территориальных, добровольных формальных и неформальных организаций и т.д.), что объясняется как отсутствием необходимой статистической информации, так и социального заказа на подобные исследования (в основном финансируются проекты по изучению политического участия и экономических последствий наличия социального капитала у конкретных предприятий).
В индонезийской науке первые работы, использующие термин «социальный капитал», появились в конце 1990-х – начале 2000-х гг., продемонстрировав за последние десять лет очевидный рост интереса к использованию концепции социального капитала для исследования самых разных социальных процессов, протекающих не только в области экономики, но также политики, образования, религии и конфликтологии. Точную дату (или работу), с которой можно вести отсчет обращения индонезийской науки к западной концепции и понятию социального капитала в изучении собственного общества, назвать сложно – примерно в 1997 г., когда страна вступила в полосу затяжного финансово-экономического кризиса, проблематика социального капитала стала актуализироваться в целом ряде работ в рамках различных дисциплинарных контекстов (прежде всего психологии, экономики и социологии), в том числе под влиянием заявленной Всемирным банком и Азиатским фондом идеологии помощи Индонезии как обществу, в котором экономическая жизнь тесным образом взаимосвязана с локальными культурными традициями местных сообществ. Первые эмпирические исследования роли социального капитала в развитии малого и среднего предпринимательства были проведены Т. Мутисом в 1998 г. Кротов Д.В. Социальный капитал российской молодежи: проблема воспроизводства. – Рн-Д, 2009;
Творогова С.В. Трудовая занятость как фактор накопления человеческого и социального капитала студентов в постсоветской России. – М., 2003;
Утина М.С. Социальный капитал как фактор качества жизни населения региона: социолого-управленческий анализ (на примере Волгоградской области). – Волгоград, 2010;
Фейзба М.Я. Социальный капитал как фактор экономического развития территории. – М., 2007;
Шапошникова В.В. Социальный капитал в трудовых коллективах промышленных предприятий. – М., 2009;
Юраков А.В. Доверительность как социальный капитал трансформирующегося российского общества (по материалам этносоциологического исследования в Башкортостане, Татарстане и Удмуртии). – М., 2004.
См.: Коньков А.Т. Социальный капитал и экономическое взаимодействие. – М., 2007;
Тихонова Н.Е.
Социальный капитал как фактор неравенства // Общественные науки и современность. – 2004. – №4;
Чепуренко А.Ю. Малое предпринимательство в социальном контексте. – М., 2004;
Тихонова H.Е., Чепуренко А.Ю.
Предпринимательский потенциал российского общества // Мир России. – 2004. –№1.
См.: Mutis T. Modal Sosial dan UKM di Indonesia sekarang. – Gramedia, 2006.
Среди индонезийских социологов, занятых изучением социального капитала, следует назвать, прежде всего, Ш. Муджани, который рассматривает религиозный элемент в качестве основополагающего фактора формирования социального капитала и считает, что мусульманство может внести важный вклад в развитие демократических ценностей в Индонезии. Проводя опросы общественного мнения и интерпретируя их результаты в контексте западных концепций демократии, Муджани приходит к выводу, что мусульманское население Индонезии склонно к активному участию в процессе построения демократического общества26: в качестве политической культуры ислам обладает ценностями, которые способны поддерживать демократию, а потому уровень гражданского участия среди мусульманского населения достаточно высок (достигает 39% – люди, состоящие в различных общественных, профсоюзных, кооперативных и прочих союзах и движениях).
Помимо Муджани, изучением социального капитала в современном индонезийском обществе занимаются такие авторы, как Р. Басвира, Мубиарто, Т. Мутиса, М. Хатту и Ш.Э. Свасоно27. В основе их работ лежит общая идеологема – экономическое благосостояние народа Индонезии может быть достигнуто только в случае отказа от строительства прозападной капиталистической экономической системы, выстроенной таким образом, чтобы приносить гиперприбыли зарубежным инвесторам, и перехода к такой экономической политике, в которой максимально учитываются традиционные ценности индонезийского общества. В основном их работы посвящены тому, насколько социальный капитал (прежде всего в формате «созидательной кооперации») детерминирует развитие экономики, сплачивая группы предпринимателей и формируя среду взаимного доверия. Актуальность проблематики социального капитала индонезийские авторы обосновывают последствиями его реализации в экономической сфере: способность к совместной коллективной работе и усилиям по развитию предприятия, формирование взаимного доверия в рамках совместных действий коллектива и чувства общей ответственности за дело.
Кроме того, такие влиятельные международные организации, как Всемирный банк и Фонд Форда, с 1997 г. осуществляют постоянный мониторинг роли социального капитала в развитии экономики Индонезии в рамках многочисленных программ поддержки экономики развивающихся стран на основе учета и управления культурным потенциалом местных сообществ28.
См.: Mujani S. Muslim Demokrat: Islam, Budaya Demokrasi dan Partisipasi Politik di Indonesia Pasca Orde Baru.
Gramedia Pustaka Utama. – Jakarta, 2007.
См., напр.: Bashwir R. Ekonomi Kerakyatan: Ekonomi Rakyat dan Koperasi Sebagai Sokoguru Perekonomian Indonesia. – PSEK UGM, 2005;
Hatta M. Koperasi dan Ekonomi Rakyat. – Yayasan Obor, 2009;
Mubiarto. Sistem dan Moral Ekonomi Indonesia. – LP3ES, 1994;
Mubiarto. Ekonomi Pancasila sebagai Ekonomi Kerakyatan. – LP3ES 1998;
Mutis. T. Modal Sosial dan UKM di Indonesia sekarang. – Gramedia, 2006;
Swasono S.E. Ekonomi Islam dan Pancasila. – Unair, 1999;
Keparipurnaan Pancasila: Menegakkan Ekonomi Pancasila, UGM 2009.
См., напр.: Asia Foundation: Kekuatan Kolektif Sebagai Strategi Mempercepat Pemberdayaan Usaha Kecil, Prosiding Konferensi Nasional Usaha Kecil, 7-8.10.1998. – Jakarta, 1998.
Итак, диссертационного исследования представить – цель социологически обоснованную оценку роли социального капитала в экономической системе индонезийского общества, взяв за основу изучения его функциональных свойств управленческие модели МСП.
Для достижения поставленной цели в диссертационной работе были поставлены следующие задачи:
1. Систематизировать базовые концепции социального капитала, предложив его операциональное определение для целей социологического анализа.
2. Обозначить специфические для традиционных обществ элементы и функции социального капитала.
3. Суммировать социокультурные особенности индонезийского общества, определяющие специфику социального капитала в данной стране.
4. Описать формы и методы управления МСП, характерные для Индонезии.
5. Определить роль социального капитала в управлении МСП в Индонезии.
6. Систематизировать функции социального капитала как фактора экономической эффективности и успешности.
Объект исследования – система организационного управления с опорой на социальный капитал, характерная для традиционных обществ.
Предмет исследования – причины и факторы, определяющие экономическую успешность управления МСП с опорой на социальный капитал в Индонезии (на примере производства батика на острове Мадура).
Теоретико-методологическую базу исследования формируют уже ставшие классическими и современные концепции социального капитала (прежде всего, работы П. Бурдье, Дж. Коулмена, Р. Патнэма и Ф. Фукуямы), рассматривающие таковой как совокупность ресурсов, связанных с социальным доверием;
работы российских исследователей, акцентирующие роль социального капитала в экономической сфере в целом (прежде всего на микроуровне) и в развитии местных сообществ в частности;
труды индонезийских ученых, на основе эмпирических данных предлагающих свои интерпретации роли социального капитала в целом и его ключевых компонентов (социального доверия и сетевых взаимосвязей) в экономическом и политическом развитии современного индонезийского общества.
При написании диссертации использовался качественный подход социологического анализа, позволяющий делать аналитические обобщения без сбора количественных данных, а опираясь на детальное описание нескольких типичных кейсов (в качестве таковых выступили малые и средние предприятия по производству расписного батика в деревнях кабупатена Бангкалан (Танджунг, Песенех, Телага Биру), острова Мадура в Индонезии.
Эмпирическую базу исследования сформировали следующие группы информационных источников: во-первых, нормативно-правовая база, регулирующая деятельность МСП и определяющая роль местных органов управления в экономической жизни муниципальных образований Индонезии;
во-вторых, материалы социологических исследований, в той или иной степени затрагивающих проблематику социального доверия, социальных сетей взаимной поддержки в местных сообществах, роли социального капитала в экономической и других областях жизни индонезийского общества, которые проводились в Индонезии на протяжении 2000-х гг. (был проведен вторичный анализ данных);
в-третьих, результаты собственного эмпирического исследования автора, реализованного тактикой кейс-стади (проведено включенное наблюдение и серия интервью с работниками производств расписного батика в трех деревнях кабупатена Бангкалан острова Мадура).
Научная новизна диссертации состоит в том, что эмпирическими данными обосновывается утверждение, что социальный капитал в современном индонезийском обществе (как примере традиционного социального уклада) является основным фактором экономической эффективности МСП, несмотря на бурное развитие рыночной экономики и вхождение страны в мировое экономическое пространство.
Научная новизна диссертации раскрывается в следующих положениях:
1. В работе показано, что между социальным капиталом, с одной стороны, и социальной структурой общества – с другой, в котором сильны традиционные устои социального взаимодействия, прослеживается сильная прямая взаимосвязь, причем данная взаимозависимость является очень устойчивой и сохраняется даже в ситуации вхождения подобного общества в мировое экономическое пространство и принятия правил глобального рынка.
2. Автор на основе проведенных кейс-стади наглядно демонстрирует, что традиционные семейные ценности и широкие многоуровневые сети родственной поддержки составляют основу и главный источник социального капитала в современном индонезийском обществе: семья олицетворяет идеал и фактор доверия в межличностных и межгрупповых отношениях и связях, формируя фундамент социального капитала.
3. В диссертационном исследовании показано, что понятия «семья», «братство», «родство», лежащие в основе социального капитала, обладают значительным экономическим потенциалом для развития индонезийских МСП. В то же время очевидна и тенденция к росту дефицита доверия, поскольку данные понятия выступают как главные элементы социального капитала исключительно в рамках определенных профессиональных ассоциаций и религиозных сообществ.
4. Автор обоснованно утверждает, что максимальный эффект от «функционирования» социального капитала в индонезийских МСП может быть достигнут при условии учета данного фактора организационного управления со стороны государственных органов в процессе координации и регулирования деятельности МСП.
Положения, выносимые на защиту:
1. С конца ХХ в. понятие «социальный капитал» стало популярным и общеупотребительным в научном дискурсе, обозначив отход от господствующей концептуальной парадигмы «экономического детерминизма» как не способной объяснить многие реалии общественной жизни даже в сфере трудовых отношений. В основе понятия социального капитала лежит идея формирования новых форм взаимодействия, в том числе в экономической сфере, основанных на доверии и сетевой структуре, т.е. на идее об ожидаемой отдаче от «инвестиций» в социальные отношения.
Несмотря на то, что вариантов структуры, функций и этапов формирования социального капитала в современной науке представлено множество, наиболее адекватной моделью социологического анализа социального капитала в обществах с сильным традиционным компонентом является концепция Ф. Фукуямы: социальный капитал выступает в ней как совокупность ценностей и неформальных норм, определяющих уровень взаимного доверия и способность индивидов сотрудничать как друг с другом, так и с широким внешним окружением в рамках любой организационной структуры – конкретного предприятия, местного сообщества и социума в целом.
2. Выполняемые социальным капиталом функции вполне аналогичны в самых разных по своей социальной структуре и уровню экономического и политического развития обществах, поскольку основаны на следующих возможностях социально-сетевых связей в деле повышения эффективности всех форм человеческой деятельности: облегчение доступа к информации, влияние на принятие решений, предоставление гарантий доступа к определенным социальным ресурсам и ускорение процесса признания и адаптации к новым условиям жизнедеятельности. Соответственно, доверие – основной ресурс и результат социального капитала. В развитых обществах данное доверие существует, прежде всего, в формате межличностного доверия между «незнакомыми» (например, в сфере бизнеса) и доверия к базовым социальным и частным институтам общества. В развивающихся обществах, к которым принадлежит и Индонезия, характеризующихся сильным традиционным компонентом (качественная неоднородность и системная неупорядоченность социальной структуры наряду с низким уровнем развития всех секторов и факторов многоукладного общественного производства) и сохранением общинного типа социальности, неформальные взаимодействия строятся в основном на базе этнических и религиозных отношений, а доверие «конструируется» и «функционирует» на уровне семей и локальных местных сообществ.
3. Социальный капитал вырастает из таких ключевых компонентов, как атмосфера социального доверия, устойчивая трудовая этика и родственно сетевой тип отношений людей в процессе совместной деятельности, основанный на семейных ценностях, традициях и общепринятых нормах поведения. Его задачи – дополнять рыночные законы своими перераспределительными функциями, а также способствовать накоплению человеческого капитала, решению проблемы бедности и укреплению социального единства местных сообществ и социума в целом.
4. Специфика использования социального капитала определяется исторически сложившимися в обществе социокультурными и экономическими условиями. В социуме, где длительное время культивировались отношения доверия, потенциал социального капитала неуклонно растет. В то же время дефицит доверия возникает в ситуации, когда общество с преобладающими семейными связями и ценностями переносит данный компонент социального капитала в рамки достаточно замкнутых профессиональных ассоциаций. В любом случае в традиционном обществе социальный капитал не может влиять на экономическое развитие через повышение качества управления и институциональное развитие экономики – эти функции он выполняет в современных западных развитых социальных системах.
5. Социальный капитал в современном индонезийском обществе как ярком примере социума с сильным традиционным компонентом выступает значимым фактором экономической эффективности и успешности МСП, поскольку встроен в систему организационного управления и определяет такие ее особенности, как семейственность и сетевой характер.
6. Эффективное управление индонезийскими МСП может быть достигнуто на основе прочных семейных связей как главного элемента социального капитала, который способен стать заметным фактором развития МСП, независимо от объемов и структуры их финансового капитала. Данная модель применима для любых типов МСП и не является исключительной особенностью МСП по производству батика, которые были обследованы в рамках диссертационного исследования, поскольку отраслевая специфика производства, в отличие от семейно-родственных, этнических и религиозных детерминант, не играет для формирования социального капитала основополагающего значения.
Теоретическая и практическая значимость диссертации состоит в том, что в результате исследования концептуально и эмпирически обоснована важность социального капитала как стратегического ресурса организационного управления МСП в современных обществах с сильным традиционным компонентом (на примере Индонезии). Результаты исследования могут быть использованы для подготовки программной части и инструментария и практической реализации аналогичных эмпирических проектов в других странах, а также для разработки лекционных и практических материалов в рамках таких учебных курсов, как социология управления, социология организаций, социальный менеджмент, социология традиционных обществ.
Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры социологии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов. Результаты исследования нашли отражение в имеющихся у автора публикациях, его основные положения докладывались на Ежегодной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «История, политика и философия в эпоху глобализации» (Москва, 2010), на Международной научно-практической конференции учащихся и студентов «50 лет первого человека в космосе» (Протвино, 2011) и на Международной научной конференции «Гуманитарные науки и современность» (Москва, 2011).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ В первой главе «Базовые концепции социального капитала и возможности их применения в традиционных социально-экономических прослеживается история институционализации понятия системах» «социальный капитал», рассматриваются его базовые функции и элементы (прежде всего доверие как фундамент социального капитала) и обозначается специфика применения концепции социального капитала в обществах с сильным традиционным компонентом на примере Индонезии.
В первом параграфе «Теории социального капитала: прошлое и современность» подчеркивается множественность социологических интерпретаций и подходов к анализу социального капитала, что связано с многомерностью и многофункциональностью данного понятия. Исторически первые наброски будущих развитых концепций социального капитала появились в работах К. Маркса, Э. Дюркгейма и М. Вебера. Классики социологической мысли подчеркивали роль сотрудничества (как объективно фиксируемых поведенческих действий) и солидарности (как ценностно нормативной основы и смысла коллективных социальных действий) в достижении целей в экономической, политической и прочих сферах общественной жизни. Конечно, тематические и методологические акценты работ классиков социологии существенно различаются (Дюркгейм рассматривал историческую эволюцию обществ от механической к органической солидарности через изменение, в том числе, особенностей социальных связей между людьми;
Вебера интересовали фундаментальные социальные основания феномена власти, и здесь харизматический и традиционный тип господства вполне ложатся в нынешние концепции социального капитала;
Маркс напрямую связывал логику исторического процесса с уровнем групповой солидарности и т.д.), однако они заложили основы терминологической и концептуальной разработки идеи социального капитала в современных форматах его категоризации и эмпирического изучения.
Хотя впервые термин «социальный капитал» был использован еще в 1916 г. американским исследователем Л.Дж. Ханифаном в описании процессов создания и функционирования школьных центров сельских общин (как основанных на «доброй воле» вступивших во взаимодействие ради общей цели отдельных лиц и семей), собственно последовательная концептуальная и методологическая проработка понятия «социальный капитал» была начата только в 1960-е гг., прежде всего в работах П. Бурдье (представитель так называемого институционального подхода, трактующего социальный капитал как совокупность существующих или потенциальных ресурсов, связанных с наличием устойчивой сети более или менее институционализированных отношений взаимодействия членов группы), Дж. Коулмена, Р. Патнэма (представители подхода межличностных отношений, в котором социальный капитал – источник взаимного доверия и взаимопомощи, целерационально формируемый в межличностных отношениях) и Ф. Фукуямы (представитель социокультурного подхода, акцентирующего значение культурных традиций и норм для становления обширных сетей добровольных ассоциаций), работы которых объединяет трактовка социального капитала как важного экономического и политического ресурса, чья роль увеличивается в современно мире, в том числе и как реакция на чрезмерный индивидуализм нынешнего капиталистического общества, стандарты которого навязываются традиционным социальным системам.
Для Бурдье социальный капитал опосредован религиозными традициями, доминирующими ценностями и политическим строем общества. В своих поздних работах он пришел к выводу, что социальный капитал представляет собой сумму средств, фактических или виртуальных, которые накоплены индивидом или группой и реализуются в системе устойчивых взаимовыгодных отношений, образующих социальные сети и зачастую получающих определенную институционализацию посредством продуктов общественного производства, материальных и классовых практик, средств достижения групповой солидарности.
В отличие от Бурдье, Коулмен полагал, что социальный капитал – это скорее некий социальный контракт, набор социальных норм, обменов и базовый уровень социального доверия, а потому является важным экономическим ресурсом: когда на рынке отношения персонифицированы и повторяются, рыночный агент, действуя рационально, предполагает, что услуга, оказанная им бесплатно своему деловому партнеру, позволяет, в случае необходимости, рассчитывать на аналогичную услугу – эта одновременная концентрация ожиданий и обязательств сопровождается ростом доверия и, соответственно, эффективности социального капитала в организации и управлении экономической деятельностью (одновременно происходит и процесс накопления и упрочения взаимного доверия).
Патнэм также считает, что социальный капитал выражается в доверии, нормах и социальных сетях (связях), которые, при надлежащей координации, могут обеспечить эффективную социальную коммуникацию. Он предлагает замерять социальный капитал с помощью индивидуальных индикаторов, таких, как интенсивность и сила контактов, членство в общественных объединениях, электоральная активность, удовлетворенность взаимоотношениями с окружающими, соблюдение норм взаимности в общении, чувство социальной безопасности, доверие к соседям и социальным институтам. Социальный капитал способствует коллективным действиям, поощряет соблюдение норм взаимовыгодной помощи, облегчает обмен информацией, сохраняет информацию о репутации субъектов, успехах сотрудничества в прошлом, служит гарантом качества сотрудничества в будущем.
По Фукуяме, основным элементом социального капитала также является доверие, причем важность доверия для ученого настолько велика, что он определяет социальный капитал как некое производное от степени доверия в обществе в целом или в отдельной его части. Однако для Фукуямы накопление социального капитала – «сложный и во многом непонятный культурный процесс», поскольку «являясь неформальной практикой разума», возникает из самых разнообразных источников, включая исторический опыт, образовательную систему, военные действия или экономический кризис, однако основополагающими для его формирования и эффективного функционирования выступают культурные нормы и ценности, прежде всего этнические, религиозные и территориальные.
В конце параграфа автор приходит к выводу, что концепция социального капитала сегодня находится в стадии своей активной разработки даже в рамках западной традиции. Наиболее дискуссионными для зарубежных авторов выступают вопросы терминологического характера и способы эмпирической оценки уровня развития социального капитала. Тем не менее западный научный дискурс в целом обосновывает максимальные показатели социального капитала в европейских сообществах и минимальные – в латиноамериканских, азиатских и африканских сообществ, не отрицая, впрочем, что последним свойственны процессы самоорганизации и кооперации. Видимо, резкий разрыв в оценках определяется европоцентричным выбором критериев оценки уровня социального капитала. Понятие социального капитала весьма многогранно, поэтому сложилось множество подходов к определению его сути (сетевой, институциональный, социокультурный и пр.), многоуровневое восприятие его социальных эффектов (макро-, мезо-, микроуровни) и многофакторная трактовка условий его формирования сети, (межличностные институциональная среда, особенности государственного управления). В определении социального капитала одни ученые акцентируют внимание на его компонентах, другие – на источниках формирования или функциях, третьи – на его способностях конвертироваться в другие формы капитала, сходясь в том, что наиболее важна эффективность его реализации в конкретном обществе.
Поскольку обозначенные выше концепции разрабатывались в расчете на развитые западные общества, в традиционных социальных системах, в частности индонезийской, некоторые положения данных западных моделей несколько модифицируются. Во втором параграфе «Индонезийская школа исследований социального капитала» суммированы те модификации, которые претерпели классические концепции социального капитала, будучи перенесены на индонезийскую почву.
За последние десять лет индонезийские исследователи стали активно использовать теорию социального капитала для рассмотрения общественных трансформаций, произошедших в стране. Социальный капитал в качестве базового методологического инструмента оказался востребован и показал свою эффективность не только в экономической сфере, но и в области образования (например, исследование Р. Симартама в Медане, регион Северной Суматры, в 2009 г. наглядно продемонстрировало, насколько силен социальный капитал в развитии образования, в частности, в формате поддержки местными сообществами сельских школ, которые создаются и существуют под патронажем местных церквей, проповедующих принципы протестантской церкви – доверия, честности, солидарности и щедрости), религии (в основном речь идет об оценке социального капитала мусульманских сообществ (в Индонезии существует несколько групп, которые использовали свой исламски фундированный социальный капитал для развития бизнеса, например, Менеджмент колбу, основной принцип которого – «управление сердцем», т.е.
задача не обретения материальных благ, а приближения к Аллаху) и базовом принципе ислама – закяте, предполагающем солидаризацию всех членов общества, независимо от уровня личного богатства), политики (наиболее ярко роль социального капитала в политической сфере проявилась на президентских выборах 2009 г., когда один из кандидатов активно задействовал сетевую структуру мусульманского сообщества Индонезии для обеспечения себе широкой социальной поддержки) и конфликтологии (например, в своем исследовании 2002 г. в Калимантане Л. Уията показал, что конфликт племен мадура и даяков, исповедующих ислам, был разрешен за счет накопленного в ходе исторически и религиозно детерминированного традиционного взаимодействия местных сообществ социального капитала).
Среди индонезийских ученых, наиболее активно использующих понятие социального капитала в своих работах, следует назвать Х. Хидаята, Т. Мутиса, М. Хатта и Ш. Муджани. В частности, Хидаят определяет социальный капитал как все «видимые» формы взаимодействия, сотрудничества и совместной ответственности, прежде всего, в политической сфере. Хатта и Мутис в большей степени заинтересованы в анализе функций социального капитала в экономическом контексте: как сотрудничество, основанное на доверии, принципах социальной справедливости, честности, ответственности и организационной лояльности, оказывается ключевым фактором экономической успешности. Работы Муджани интересны вниманием к исламской религии как важнейшему, по его мнению, компоненту социального капитала в индонезийском обществе, который способен помочь дальнейшему развитию экономики и демократии в Индонезии. На основе целого ряда эмпирических исследований он пришел к выводу, что влияние ислама измеряется не только истовостью веры его сторонников, но и их активностью в гражданской жизни посредством участия в добровольных мусульманских ассоциациях, которые решают вопросы местного самоуправления и одновременно конструируют групповую исламскую социальную идентичность. Как показали результаты опросов, каждый пятый респондент активно участвовал в деятельности таких национальных религиозных организаций, как Нахдатул Улама (первая по величине мусульманская организация Индонезии), Мухаммадья (вторая по численности), Единство ислама и др., тогда как каждый второй – меньших по размеру религиозных групп, существующих в рамках местных общин, причем гражданская активность во втором случае детерминировалась именно более высоким уровнем социального доверия, основанного и на семейно-родственных связях внутри местного сообщества. Все авторы подчеркивают, что именно семейственность – основа социального капитала в индонезийском обществе:
этнические и религиозные факторы дополняют ее.
В заключение второго параграфа названы базовые положения концепций социального капитала известных российских авторов, которые очень схожи со взглядами их индонезийских коллег (например, трактовка социального капитала как своеобразного экономического метаинститута, основанного на доверии, механизмах обеспечения обязательств и санкциях, который определяет качество и устойчивость социальных связей, способствует достижению социальными агентами экономического результата и не может рассматриваться вне институциональной структуры экономики в ее статическом и динамическом аспектах) или же могут существенно дополнить теорию и практику социологического анализа роли социального капитала в современном индонезийском обществе. В частности, речь идет о том, что социальный капитал сегодня означает соответствующую принципам цивилизованной рыночной (а не только традиционной натуральной) экономики организацию социальных отношений в рамках местных сообществ, где возможности удовлетворения потребностей и реализации интересов жителей объективно связаны с фактом их совместного проживания на ограниченной территории и отношениями соседства. Иными словами, доверие – необходимое условие нормальной социальной коммуникации, роль которого существенно возрастает в условиях новой конфигурации – глобальной мировой экономики (крайне дифференцированной, сложной, многомерной и неопределенной), которая требует усовершенствованного механизма кооперации.
Собственно роль доверия как фундаментальной основы социального капитала освещена в третьем параграфе первой главы «Доверие как основа социального капитала в любых типах социальных систем». Автор показывает традиционность понятия «доверия» для социологического знания (еще Ф. Тённис указывал на самостоятельное значение доверия для общества, воссоздаваемого в правовых и обыденных системах морального регулирования) и подчеркивает его фундаментальные характеристики: это нравственные отношения между людьми, в которых важен момент знания друг друга, добровольность проявления и реализация в формате передачи личных мыслей и чувств. Именно доверие – конституирующая основа социального капитала (данная идея обоснована в работах Дж. Коулмена, Р. Патнэма, Ф. Фукуямы), которая формируется, по крайней мере, между двумя лицами – доверенным и доверяющим, и предполагает три формы (по Коулману): первый доверяет второму, а второй первому (обоюдное доверие), одно и то же лицо может быть доверителем для одного и доверенным для другого («посредник в доверии»), человек принимает обязательства не второго, а третьего лица. По Патнэму, именно доверие как составляющая социального капитала способствует успешному развитию экономики (возникли понятия кредита, денежного доверия, банковского депозита) и демократических институтов. Фукуяма ввел понятие «радиус доверия» – круг людей, среди которых действуют совместные (кооперативные) нормы: если социальный капитал оказывает положительное влияние на окружающую среду, то радиус доверия может быть больше, чем группа;
в больших организациях радиус может оказаться меньше, чем членство в группе.
В целом все исследователи социального капитала, независимо от своей страновой или дисциплинарной принадлежности, единодушны в признании доверия основополагающим элементом социального капитала, на основе которого складываются два других его базовых компонента – нормы и социальные сети взаимной поддержки. Под доверием в диссертации понимается уверенность индивидов в том, что в их ближайшем окружении, более широких кругах общения или в обществе в целом наличествуют честные упорядоченные взаимоотношения, в рамках которых возможно осуществление тесного стабильного сотрудничества.
Акцент в параграфе сделан на роли доверия как социокультурного феномена во всех сферах жизни традиционного общества, потому что именно доверие оказывается источником решения большинства проблем в индонезийском общества. Скажем, если возникают проблемы во взаимодействии отдельных семей внутри местного сообщества, которые не подпадают под юридическое регулирование, традиции социального взаимодействия предполагают, что семьи достигают компромисса за счет взаимного прощения даже в сфере деловой активности. Если же семьи не могут прийти к компромиссу, то весьма распространенной практикой разрешения конфликтов является привлечение посредника – религиозного, этнического или местного лидера (сельского главы, например), которому местное сообщество, по принципу максимального доверия, делегировало право принятия решений.
Другими, не менее важными функциями социального доверия являются следующие: во-первых, в обществах с превалирующим объемом доверия накапливается запас социального капитала, который становится причиной, фактором и основой возникновения сильного гражданского общества, которое, в свою очередь, является необходимой составляющей современной либеральной демократии. Во-вторых, доверие как элемент социального капитала играет важную роль в решении социальных проблем: например, религиозно окрашенный конфликт между мусульманами и христианами в Амбоне на острове Малуку было быстро разрешен, потому что местное сообщество накопило большой кредит доверия, который способствует гармонизации общественных отношений в кризисных ситуациях, тогда как конфликт между даяками и мадура до сих пор не до конца завершен в силу низкого уровня доверия между двумя племенами.
В Индонезии в принципе крайне важна функция доверия как ключевого фактора разрешения конфликтных противоречий, возникающих на почве религиозных различий. В качестве примера в диссертации приводится так называемое малукское противостояние – религиозный конфликт между мусульманским и христианским населением островов Малуку в 1999 г., который был урегулирован только за счет взаимного доверия противоборствующих сторон. Чтобы разрешить конфликт между мусульманами и христианами на Молуккских островах, правительство призвало религиозных лидеров обеих сторон провести переговоры, в ходе которых было принята декларация о бессмысленности религиозных конфликтов с призывом поддерживать гармоничные отношения между племенами, которые имеют длительный исторический опыт совместной жизни, а также подписан мирный договор, подписанный обеими сторонами и правительством.
Таким образом, в Индонезии, как и в других традиционных обществах, доверие декларируется и на деле является высшей общественной ценностью, имеющей основополагающее значение для всех социальных отношений и, прежде всего, для формирования социального капитала. Роль доверия как базового элемента социального капитала в индонезийском обществе подкрепляется исламской религией, которой придерживается большинство населения и которая постулирует доверие как базовый принцип выстраивания отношений человека с Богом и с социальной средой, а взаимную помощь как основной источник божественной благодати в этом мире и в следующем.
Во второй главе «Роль социального капитала в функционировании экономической системы Индонезии (на примере управления МСП)» на материалах статистических и социологических обследований (в том числе собственного эмпирического исследования) автор наглядно демонстрирует, какова роль социального капитала в экономическом развитии современного индонезийского общества в целом и в управлении конкретными предприятиями в традиционной для Индонезии отрасли производства расписного батика.
В первом параграфе «Экономические и социокультурные элементы жизнедеятельности индонезийского общества» на материалах статистических и социологических обследований автор наглядно демонстрирует, что социальный капитал и созданные на его основе социальные институты, сетевые связи и ценностные императивы в значительной степени, наряду с фактором вхождения страны в мировое рыночное пространство, определяют экономическое развитие Индонезии.
Статистические данные показывают, что начиная с 2005 г., как минимум на протяжении трех лет, экономика Индонезии демонстрировала устойчивый рост (в среднем на 6% в год), а потому вполне может претендовать на статус равноправного, а не дотационного и отсталого участника глобальной экономической системы. Об этом также свидетельствует приглашение Индонезии в качестве наблюдателя на встречу стран «Большой восьмерки» в Киото в июле 2008 г. и ее постоянное участие во встречах стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Начиная с 2008 г. доход на душу населения в Индонезии не падал ниже 2000 долларов США, а совокупный валовой внутренний продукт начиная с 2009 г. составляет в долларовом эквиваленте порядка 555 млрд. Данные финансово-экономические показатели вполне достаточны, чтобы к 2015 г. Индонезия стала одним из столпов мировой экономики с ВВП больше 1 трлн долларов США.
Экономика Индонезии в 2010 г. также показала положительные темпы роста и увеличение объемов международной торговли, хотя промышленный сектор страны несколько просел, ощущая последствия недавнего мирового финансово-экономического кризиса. В 2010 г. экспорт индонезийских товаров достиг рекордного для страны уровня, в денежном эквиваленте составив свыше 157 трлн. долларов США, увеличившись на 35,4% по сравнению с 2009 г.
Несмотря на мировую рецессию, в целом финансовый кризис дал положительный импульс развитию национальной экономики, включая обрабатывающую промышленность. Устойчивому экономическому росту страны препятствуют следующие нерешенные проблемы: состояние инфраструктуры (дорог, мостов, портов, линий электропередач), высокий уровень безработицы (не падает ниже 9% трудоспособного населения), высокая инфляция вследствие роста мировых цен на энергоносители (не ниже 11%).
Однако экономика Индонезии в значительной степени зиждется не только на законах рынка, но и на национальных ценностях, которые получили свое нормативное выражение в так называемых принципах народной экономики Панча Силы, юридически закрепленных в статьях 23, 27 и 33 и в дополнении к статье 2 Конституции Индонезии. Суть народной экономики, по мнению известного индонезийского исследователя Ш.Э. Свасоно, – синтез трех идеологий – национализма (трактуемого как национальная сплоченность на принципах семейно-родственных связей, взаимопомощи и сотрудничества), социализма (мыслимого как процветание народа) и демократии – подкрепленных принципами гуманизма (применительно к экономической сфере речь идет о социальной справедливости в распределении результатов производсва) и веры в единого Бога (конфессиональная этика).
Видный индонезийский социолог Мубиарто называет следующие особенности экономики Индонезии, опирающиеся на идеологию Панча Силы, которые были выявлены по материалам многочисленных социологических исследований теоретического и эмпирического характера: во-первых, развитие индонезийской экономики напрямую зависит от стимулирующего воздействия социальной и духовной среды, в которой очень сильны идеалы и стремления к социальному равенству и взаимной поддержке;
во-вторых, приоритетом экономической политики на всех уровнях является сильная и независимая экономическая система, основанная на национальной идее сотрудничества, – это приводит к реальному балансу планирования на общенациональном уровне и реального осуществления экономических мер на региональном уровне.
Во втором параграфе «Специфика МСП как базовой формы и основы экономической системы Индонезии» суммированы нормативно-правовые предпосылки и реальные статистические показатели деятельности индонезийских МСП, которые составляют суть и фундамент современной народной экономики страны. В соответствии с Законом №9 от 1995 г. «О малых предприятиях» под таковыми понимаются компании, которая соответствуют следующим критериям: стоимость имущества не более 200 млн рупий, не включая стоимость земли и зданий (в долларовом эквиваленте – 20 тысяч);
объем ежегодных продаж не более 1 млрд рупий (100 тыс. долларов США);
владельцем является гражданин Индонезии;
предприятие не является дочерним или филиалом другого среднего или крупного предприятия. Центральное статистическое агентство Индонезии, исходя из численности работников, подразделяет МСП на три группы: надомные предприятия, количество сотрудников которых не превышает трех человек, малые – число работников варьирует от 5 до 9 человек, средние – от 20 до 99 человек. Для официального «возникновения» малого или среднего предприятия оно должно пройти регистрацию как юридическое лицо в Департаменте промышленности и торговли в том регионе, где оно было создано и осуществляет свою деятельность.
Наиболее важный для диссертации статистический показатель – то, что МСП наиболее успешно из всех типов предприятий преодолели последствия затяжного экономического кризиса. Это свидетельствует о том, что МСП являются важным элементом стабилизации индонезийской экономики, фактором ее развития и роста: после кризиса 1997 г. множество крупных предприятий оказались на грани банкротства или были признаны таковыми, тогда как число МСП выросло, МСП не только смогли преодолеть кризис своими силами, но продемонстрировали очевидный рост прибыли. Сегодня на долю МСП приходится 60% ВВП и 97% рабочей силы, однако лишь 25% МСП получили государственную финансовую поддержку через Департамент кооперативов и малых и средних предприятий, имеющий свои отделения в каждой провинции или районе/городе. То, что именно деятельность МСП позитивно влияет на базовые экономические показатели, свидетельствуют и отчеты Банка Индонезии, руководство которого уверено, что МСП способны поддержать экономику в ситуации снижения темпов роста, играя роль буфера, способного вобрать в себя возникающие излишки рабочей силы.
Признавая эту роль МСП, Правительство Индонезии еще в 1999 г.
приняло Законы №22 и №25 об автономном управлении, где право создавать и управлять МСП было предоставлено городам и муниципалитетам в целях развития системы народной экономики, сфокусированной на механизмах справедливого рынка, ориентированной на международный рынок, технологическое соответствие ему и материальное обеспечение жителей каждого конкретного района.
Как обозначенные выше статистические и нормативно-правовые основания деятельности МСП получают свое реальное выражение в жизни конкретных предприятий и насколько важен в управлении ими и достижении экономической эффективности фактор социального капитала – ответы на эти вопросы даны в третьем параграфе «Социокультурные аспекты управления Батик Танджунг Буми». Данное предприятие было выбрано как типичный образец воплощения обозначенных выше принципов индонезийской народной экономики, выдвигающий на первый план в системе организационного управления семейные ценности. «Семья», «братство», «готонг ройонг» (термин ввел первый президент Индонезии Сукарно – взаимопомощь жителей одной местности) – вот принципы, которые традиционны для индонезийского общества и стали важнейшим элементом социального капитала данного предприятия и страны в целом. На протекание финансово-экономических процессов в МСП всегда оказывают влияние культурные и политические факторы, специфичные для того или иного района (т.е. социальный капитал).
Местные социокультурные детерминанты – тот социальный капитал, который становится фактором эффективного производства.
В параграфе подробно рассматривается организация производства на малом предприятии «Батик Танджунг Буми» как типичном малом предприятии кабупатена Бангкалан. Производство батика одновременно способствует сохранению культурного своеобразия района и страны и предоставляет хорошую возможность для развития предпринимательства. Ведение бизнеса, трудовой кодекс предприятия, системы контроля и решения внутренних споров на предприятиях в Танджунг Буми основаны на принципах семейственности, которые как способ управления предприятием, регулирования поведения сотрудников и контроля развития организаций уже стали «визитной карточкой» МСП Танджунг Буми. Другие задачи, которые решает социальный капитал в формате основанных на доверии семейно-сетевых отношений, – продвижение товаров на рынке, обучение основным принципам ведения бизнеса в данной местности, развитие ценностей взаимной поддержки среди местного населения.
Для успешности бизнесу по производству и продаже батика недостаточно иметь лишь финансовый капитал – обязателен и капитал социальный в форме связей и знакомств, без которых успешное развитие бизнеса практически невозможно. Оптимальный вариант использования социального капитала и организации взаимодействия МСП с государством иллюстрируется на примере ассоциации владельцев предприятий по производству батика (Группа по общим усилиям, ГОУ), созданной 13 сентября 1999 г. с целью совместного решения проблем, с которыми сталкиваются предприятия Танджунг Буми. Данная ассоциация, по сути, аккумулирует социальный капитал для налаживания сотрудничества владельцев предприятий по изготовлению батика в деле повышения качества и конкурентоспособности своих изделий.
Эмпирическое исследование в формате кейс-стади на основе метода неформализованных лейтмотивных интервью было проведено автором в 2011 г.
в МСП Батик Танджунг Буми Мадура Бангкалан: в ходе исследования был опрошены восемь владельцев малого и среднего бизнеса мыса Батик Танджунг Буми (компании «Красивая коллекция», «Цветочный узор», «Принцесса Мадура», «Аннис», «Джият Я», «Танджунг экспресс», «Всемирный батик» и «Паттимура»), 16 владельцев МСП в трех деревнях – Песенех, Танджунг и Телага Биру, а также методом основного массива 178 рядовых сотрудников восьми предприятий МСП Батик Танджунг Буми Мадура Бангкалан по производству батика. Среди опрошенных владельцев МСП 88% составили мужчины, их средний возраст – 43 года (максимальный – 55 лет, минимальный – 26 лет), количество сотрудников на малых предприятиях колеблется от 5 до 12 человек, на средних – от 30 до 40 человек, самое старое предприятие было основано еще в 1965 г., самое молодое – в 2008 г.
Как показали результаты интервью с владельцами малого и среднего бизнеса, во всех случаях предприятия были семейным бизнесом, который передается по наследству из поколения в поколение, причем финансовые средства для начала своего бизнеса, открытия дочернего предприятия или развития производства владельцы предприятий всегда запрашивают из сетей семейно-родственной поддержки, а не из внешних источников. Чтобы получить финансирование под новую продукцию, используется тактика «оплата в спину» – единственным требованием для предоставления денег является демонстрация новой вещи. Структура управления МСП обычно гендерно специфицирована:
женщины управляют производственным циклом, тогда как мужчины обеспечивают поставки сырья, оборудования, расходных материалов и ищут рынки сбыта готовой продукции. Рынки сырья и сбыта также ищутся по сетям взаимной поддержки и доверия, которые, естественно, существенно шире (могут носить этнический или религиозный характер), чем те родственные структуры, по которым рекрутируются сотрудники МСП.
Данные реализованного автором эмпирического исследования показали, что управление МСП на основе семейных культурных норм и ценностей обладает не только положительными чертами. С одной стороны, процесс управления, основанного на социальном капитале и социальном доверии, становится гораздо проще, поскольку в нем легче осуществлять надзор над производством и контроль персонала, объединенного узами семьи. С другой стороны, в таком коллективе между управляющим и сотрудниками ослабевает чувство производственной иерархии, что в перспективе угрожает стать причиной неэффективного и неквалифицированного управления.
Для преодоления данного ограничения сложившейся на МСП Батик Танджунг Буми модели управления на основе социального капитала автор предлагает наладить сотрудничество руководства предприятия с местной администрацией, которая в свою очередь должна разработать взаимовыгодные для обеих сторон правила взаимодействия с МСП в формате местной законодательной базы. Сотрудничество между предприятиями по изготовлению батика и местными администрациями в вопросах улучшения управления и дальнейшего развития МСП органично вписывается в комплекс мер, принимаемых правительством страны для создания эффективной национальной экономики, в которую будет максимально вовлечено местное население всех регионов (а контроль со стороны государства совершенно необходим сегодня, чтобы сдерживать хаотические процессы либеральной составляющей рынка).
Таким образом, исторически сложившиеся культурные, территориальные, экономические и социальные особенности жизнедеятельности малых сельских сообществ оказали существенное влияние на современное состояние социального капитала в индонезийском обществе. Характерная для традиционных обществ экономическая отсталость сельских территорий по сравнению с городскими обусловила большую потребность первых во взаимной поддержке, поэтому в сельских районах стал формироваться и накапливаться социальный капитал, который может явиться основой модернизации индонезийской экономики. Если в развитых западных обществах малые сообщества пользуются социальным капиталом как ресурсом развития, то в Индонезии он выполняет компенсационную функцию, восполняя пробелы в деятельности социальных институтов и экономическую отсталость регионов.
В Заключении подведены итоги и сформулированы основные выводы диссертационного исследования.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
В изданиях, рекомендованных ВАК:
1. Росьяди Хоирул. Социальный капитал в малом и среднем бизнесе: опыт Индонезии // Вестник РУДН. Серия «Социология». – 2010. – №3. – С.93-97.
2. Росьяди Хоирул. Концепции социального капитала в классической социологии // European Social Science Journal. – 2011 – №10. – С.292-295.
3. Росьяди Хоирул. Социальный капитал в управлении развитием национальной экономики в Индонезии // Вестник РУДН. Серия «Социология». – 2011. – № 5. – С. 312-316.
В других изданиях:
4. Росьяди Хоирул. Ислам как социальный капитал в индонезийской политике // История, политика и философия в эпоху глобализации: Материалы первой ежегодной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых.
– М.: РУДН Пресс, 2010. – С.84-88.
5. Росьяди Хоирул. Социальный капитал в Индонезии // IV International Scientific and Practical Conference. – Ч.2. – М.: Протвино Пресс, 2011. – С.464-466.
6. Росьяди Хоирул. Социальный капитал и Ислам в Индонезии // Горная Книга.
Информационно-аналитический бюллетень. – 2010. – №5. – С.398-402.
7. Khoirul Rosyadi. Modal Sosial Masyarakat Madura: Meretas Pengembangan UKM Batik Tulis // Demokrasi Jurnal Sosiologi. – 2011. – №5. – C.59-78.
Росьяди Хоирул Социальный капитал как фактор управления малыми и средними предприятиями в Индонезии В диссертационном исследовании систематизированы базовые концепции социального капитала и предложено его операциональное определение, релевантное целям социологического анализа;
обозначены специфические для традиционных обществ элементы и функции социального капитала;
суммированы социокультурные особенности индонезийского общества, определяющие специфику использования и функции социального капитала в управлении малыми и средними предприятиями. Автор на основе полученных самостоятельно эмпирических данных наглядно демонстрирует, что традиционные семейные ценности и широкие многоуровневые сети родственной поддержки составляют основу и главный источник социального капитала в современном индонезийском обществе, хотя этот ресурс используется в основном в рамках профессиональных ассоциаций и религиозных сообществ. Автор обосновывает тезис, что максимальный эффект от «функционирования» социального капитала в заданном социально экономическом контексте индонезийского общества может быть достигнут только при условии учета его влияния на логику организационного управления государством в процессе координации и регулирования деятельности малых и средних предприятий.
Rosyadi Khoirul Social capital as a factor of small and medium-sized enterprises’ management in Indonesia The thesis systematizes basic concepts of social capital and suggests its operational definition relevant for the objectives of sociological analysis;
identifies specific elements and functions of social capital in traditional societies;
summarizes social and cultural peculiarities of the Indonesian society that define the specifics of the use and functions of social capital in the management of small and medium-sized enterprises. The author on the basis of the empirical data obtained through his own sociological research shows that traditional family values and a broad, multi-level kin networks form the basis and the main source of social capital in the contemporary Indonesian society, although this resource is used mainly in the framework of professional associations and religious communities. The author insists that the maximum effect of social capital ‘functioning’ in a given socio-economic context of Indonesian society can be achieved only under condition that its impact on the logic of organizational management is taken into account by the state in the coordination and regulation of small and medium-sized enterprises’ activity.