Архетипические сценарии социального взаимодействия

На правах рукописи

МАЛЕНКО СЕРГЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ АРХЕТИПИЧЕСКИЕ СЦЕНАРИИ СОЦИАЛЬНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ Специальность 09.00.11 – социальная философия Диссертация на соискание учёной степени доктора философских наук

Великий Новгород – 2010

Работа выполнена на кафедре истории философии и логики государст венного образовательного учреждения высшего профессионального образо вания «Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудро го».

Официальные оппоненты:

– Буровский Андрей Михайлович, доктор философских наук, профессор;

– Голик Надежда Васильевна, доктор философских наук, профессор;

– Решетников Михаил Михайлович, доктор психологических наук, профессор;

Ведущая организация:

Сибирский федеральный университет.

Защита диссертации состоится 15 декабря в 10.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.168.06 по защите диссертаций на соискание учёной степени доктора наук при Новгородском государственном универ ситете имени Ярослава Мудрого по адресу: 173014 Великий Новгород, Ан тоново, Гуманитарный институт, философский факультет, ауд. 313.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Новгород ского государственного университета имени Ярослава Мудрого.

Автореферат разослан «» 2010 года.

Учёный секретарь диссертационного совета Кащей Николай Александрович ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования. Настоятельная необходимость оптимизации и модернизации процессов социального взаимодействия, безус ловно, предполагает опору на солидную философскую и научную традицию, раскрывающую сущность природы человека и организации пространства его жизни. При этом, опыт ХХ века – самого конфликтного столетия в писаной истории человечества – наглядно продемонстрировал, что сформированные в границах европейской рационалистической традиции подходы, пусть даже и декорированные бурной духовной жизнью, неспособны адекватно оценить характер, масштабы и возможные перспективы взаимодействия человека и общества в современных условиях. Именно поэтому череда мощнейших со циальных кризисов рубежа тысячелетий сопровождается невиданным ранее методологическим плюрализмом, хоть в какой-то мере пытающимся запол нить вакуум в социально-философском постижении массива указанных про блем. Подобный факт должен не настораживать, а восприниматься как дей ствительное отражение неоднозначного характера социального бытия и уни кальности самого человека, провоцируя неординарные гуманитарные усилия, направленные на создание целостного образа её сущности.

На этом фоне повсеместно наблюдается всплеск иррациональных социальных практик, которые, посредством медийных коммуникаций, пытаются компенсировать однозначный и функциональный характер современного социального взаимодействия. Эксплуатируя весь массив стереотипов, предрассудков, заблуждений, выработанных человечеством за весь период его цивилизованного развития, СМИ продуктивно убеждают как политиков, так и обывателей в чрезвычайной действенности, прагматизме и потребительской привлекательности мира медийных иллюзий. Однако и до появления печатного слова, телевидения, Интернет роль домыслов и досужих фантазий в отправлении социального взаимодействия была необычайно велика. И в то время, когда европейская интеллигенция наслаждалась иллюзорностью всеобщего торжества рационалистических и эстетических идей, среда обывателей, как и много веков назад, пребывала в практически неизменном пространстве хозяйственно-бытовых стереотипов. Однако, несмотря на кажущуюся полярность ментальных вымыслов, которых придерживались на протяжении истории человечества различные социальные слои, тем не менее, им до сих пор удавалось воспроизводить иллюзию единства цивилизованного пространства и обоюдной необходимости социального взаимодействия. То есть, идеологические надстройки, которые наш современник воспринимает как неотъемлемый элемент социальной жизни, на самом деле являются лишь производными векового непонимания сущности мира и человека, что фактически свидетельствует о всеобщем крахе рационалистического сценария их интерпретации. Человек «вдруг» и «вновь» оказался не только «разумным», но и преисполненным вековых низменных страстей, которые порою даже не могут быть сопоставимы с тем, что цивилизация традиционно именует «ди костью» или природой. Произошедшая под аккомпанемент мировых войн и кризисов «революция» сознания и тела обернулась для нашего современника реальностью тотального разложения духа в структурах производственно потребительской повседневности.

Может показаться, что виной всему стало именно открытие в лоне позитивизма феномена бессознательного. А само оно, как бездонное вместилище всех первобытных, а потому асоциальных грехов, и является тем главным внутренним «смутьяном», который методично расшатывает остатки цивилизационной гармонии. Но этот взгляд, скорее, характеризует традиционную социальную практику оценки непонятных, а потому нежелательных, оппозиционных и, безусловно, «враждебных» фактов.

Парадоксально, но по мере роста небывалой ранее эскалации давления на человека со стороны ведущих социальных институтов, возникают идеи и теории, позволяющие компенсировать усиливающуюся однозначность политического управления, как бы «укрывая под своей сенью» еще не до конца «препарированные» и разложенные в научных классификациях свойства человеческого сознания и души. Поэтому появление на горизонте гуманитарного знания понятия «архетип» свидетельствовало о вызревшей тенденции к исследованию практически нерефлексированных ранее способов детерминации индивидуального сознания и форм социального взаимодействия.

В этой связи, для незаангажированного исследователя будет важным увидеть проблему человека и окружающего его социального контекста с раз личных сторон, вне диктата корпоративных стереотипов и институциональ ных предрассудков. В то же время, как показывает практика, бессознательная детерминация процессов социального взаимодействия выступает одной из наиболее значимых не только научных, но и политических задач современ ности. Появление новых специфических отраслей человеческой деятельности и моментально надстраивающихся над ними и уже показавших свою эффек тивность управленческих механизмов было во многом обусловлено именно конституированием бессознательности как одного из ведущих способов оп тимизации и адаптации социальных отношений. Сталкиваясь с подобной си туацией, не только маститый исследователь, но и типичный «средний» обы ватель зачастую не может определиться в выборе традиционных иллюзий, которыми он будет «измерять» эффективность социального взаимодействия.

Непредвзятый анализ социальной реальности позволяет констатиро вать, что, к счастью, еще не существует эффективной и действенной модели человека, способной, на сегодняшний день, полностью заменить в разнооб разных социальных контекстах ее древний, и до сих пор не до конца управ ляемый, природный аналог. А потому, еще сохраняется актуальность выра ботки интегральной гуманитарной методологии, предоставляющей возмож ности ненасильственного и бесконфликтного познания человека с целью аде кватного, и сообразного его природе, вовлечения в парадоксальные постмо дернистские пространства современного социального взаимодействия.

Степень разработанности проблемы. Традиционно анализ идейно теоретических предпосылок исследования архетипических принципов соци ального взаимодействия осуществлялся в нескольких направлениях. К пер вому кругу источников следует отнести работы, выступающие общим мето дологическим фундаментом исследования бессознательных феноменов в ис тории европейской гуманитарной мысли. Уже начиная с Платона, а, в даль нейшем, и в произведениях Б.Спинозы, Г.Лейбница, Д.Гартли, И.Канта, А.Шопенгауэра, К.Каруса, Г.Фехнера, В.Вундта, Э.Гартмана и др., можно обнаружить идеи о бессознательном как о сфере неосознанных представле ний или более низком, по отношению к разуму, пространстве душевной ор ганизации, проявляющемся при анализе закономерностей индивидуального восприятия и составляющем одно из универсальных начал бытия человека и общества. Другое направление в изучении бессознательных сторон жизни индивида связывалось с формированием медико-психологического направ ления (И.Ф.Гербарт, Г.Гельмгольц, И.Сечнов, И.Сечнов, В.Бехтерев), харак теризующего их как показатели динамизма различных витальных процессов.

Теоретическое наследие французской психиатрической школы (А.Льебо, И.Бернгейм, Ф.-А. Месмер, Ж.Шарко, Л.Шерток, Р.де Соссюр и др.) стало основой выделения отличной от сознательной и не рефлексируемой пациен том патологической деятельности психики. Закономерным завершением этой линии явились позитивистско-ориентированные работы З.Фрейда, канонизи ровавшего непосредственные связи между невротическими симптомами и бессознательными переживаниями травматического характера, трактовавше го бессознательное как могущественную, антагонистическую сознанию, ир рациональную силу. С развитием психоаналитического учения Фрейда свя зано и возникновение целого ряда школ, от ортодоксальных до еретических (А.Адлер, В.Райх, О.Ранк, Э.Фромм, Я.Морено, К.Хорни), посвятивших свои исследования неклассическим интерпретациям бессознательной детермина ции межиндивидуального, группового и социального взаимодействия.

Важнейшей теоретико-методологической основой настоящего исследо вания являются труды одного из великих «отступников» фрейдовского пси хоанализа, К.Г. Юнга, творчество которого не только аккумулирует итоги общефилософских и психиатрических научных исследований, но и содержит широчайший спектр оригинальной психоаналитической интерпретации ми фологического, историко-этнографического, философско-мистического и эзотерического материала. Это позволило ему оформить результаты своих теоретических обобщений в фундаментальной психоаналитической концеп ции, онтологизирующей архетипы коллективного бессознательного в станов лении всех форм социального взаимодействия, которая, в то же время, отли чается от традиционных, выдержанных в классических рационалистических и сциентистских традициях, интерпретаций бессознательных детерминант социального бытия.

Непосредственно с этим связан и авторский анализ теоретических раз работок юнгианских учеников и последователей (Э.Самуэлс, Л.Стейн, К.Ламберт, М.Фордхам, Н.Гольденберг, Р.Хобсон, М.Якоби, – школа разви тия в аналитической психологии;

Дж.Хендерсен, М.-Л. фон Франц, И.Якоби, А. Яффе, Дж.А.Холл, Г.Адлер, Э.Нойман, Э.Эдингер, Х.Бинсвангер, Б.Ханнах, Э.Хардинг – классическая школа в аналитической психологии;

Дж.Хиллман, А.Гюггенбюль-Крайг, Р.Стейн, Р.Авенс, Э.Кейси, Х.Корбин, Р.Лопес-Педраза – архетипическая школа в аналитической психологии. А также наследия многочисленных интерпретаторов творчества К.Юнга (К.Кереньи, Э.Росси, Э.Гловер, Р.Хобсон, Д.Шпир, Ст.Гроф, А.Р.Джонсон, Ч.

Райкрофт, Р.Моаканин М.Кляйн, Р.Шпитц, У.Бион, Ж.Лакан, Ч.Райкрофт, Д.Винникотт, Дж.Митчелл, Р.Столлер, М.Литтл, Р.Лангз, М.Балинт, Х.Кохут, Э.Эриксон, Д.Левинсон, Э.Кублер-Росс, Ф.Викес, Р.Шафер), в котором мно гогранно преломились базовые принципы архетипического анализа различ ных аспектов индивидуального и социального взаимодействия. Особенно следует отметить исследования американского психолога-аналитика В.Одайника, который наиболее адекватно проинтерпретировал сущность ар хетипической детерминации социальной проблематики в творческом насле дии К.Г. Юнга.

Исследования архетипов коллективного бессознательного позволили определить их онтологическую роль в процессах зарождения и развития соз нания. Был обнаружен механизм, который позволяет определить базовые элементы архетипической диалектики в этапном образном представлении коллективных, бессознательных закономерностей в сознании индивида. По этому разработка принципов интуитивного и фантазийного освоения про странства социального взаимодействия как специфических, нерефлексивных способов познания окружающего мира, свободных многовековой схоласти ческой традиции, является важнейшей для данного исследования. Ведущим среди них, безусловно, выступает воображение, традиционно вытесненное в предметную область психологической науки (А.Петровский, М.Ярошевский, В.Казаков, Л.Кондратьева, М.Гамезо, И.Домашенко, Л.Столяренко, Б.Теплов, В.Кудрявцев, Г.Щёкин, Л.Выготский, Л.Рубинштейн, Г.Уоллес, Дж.Гилфорд и др.). Существенным недостатком данных исследований следует считать стремление чрезмерно биологизировать процессы образного освоения чело веком пространства своего бытия, что неминуемо приводит к редукции при роды воображения только лишь к комплексам физиологических реакций ор ганизма на воздействия внешней среды. К преимущественно биологизатор ским интерпретациям природы и проявлений воображения нужно отнести и целый ряд трудов ведущих теоретиков психоанализа, которые тяготели к его изучению все-таки в контексте патологических состояний человеческой ду ши. При этом, несмотря на безусловно признаваемую способность воображе ния к формированию целей, поиску способов осуществления индивидуаль ной жизни и социального взаимодействия, ученые констатировали, что именно оно является одним из ведущих невротических симптомов, означаю щих для индивида реальную возможность ухода от социально-приемлемой деятельности и связанных с ней нормативных обязательств (Т.Рибо, Э.Блейлер, З.Фрейд, О.Ранк, А.Адлер, Э.Джонс, Х.Кохут).

Эту патологическую как для науки, так и для социальной практики си туацию попытались исправить целый ряд философов ХХ века, для которых образ является неотъемлемой стороной деятельности сознания по активному освоению бытия (М.Хайдеггер, Ж.-П.Сартр, М.Мерло-Поти, Г.Башляр). Не обычное преломление эта проблема получает в исследованиях школы «Ан налов» (Ф.Арьес, М.Блок, Ф.Бродель, Ж.Ле Гофф, Л.Февр и др.), которые вводят в арсенал исторической науки и философии понятия «ментальность» и «образ мышления», позволяющие рассматривать историю как хронологию бессознательного, социального взаимодействия. Проблема социализации об разов в групповых представлениях продуктивно разрабатывалась и в неомар ксизме (Г.Маркузе, Э.Фромм, Т.Адорно, К.Касториадис), настаивавшем на ее ведущей роли в институциональном оформлении процессов социального взаимодействия.

Несмотря на то, что проблема диалектики образа и сознания является стержневой для европейской философской традиции, именно детерминация диалектики образа бессознательными (архетипическими) процессами спо собна адекватно подчеркнуть его примордиальную сущность. В этой связи, К.Юнг, настаивал на имагинативной интерпретации сущности человеческой души, указывая, что именно она воплощает архетипическую диалектику соз нания и бессознательного. При этом, сам К.Юнг так и не смог придать иссле дованиям имагинативности ни научно-дисциплинарного, ни социально философского характера.

В современной обществоведческой литературе понятие «имагинативность» используется достаточно редко, причем исключительно в отраслевых, специализированных значениях. Во-первых, при анализе закономерностей становления и развития языковых образов (Ж.Лакан, В.

Тюра). Во-вторых, при изучении особенностей зарождения и социальных моделей реализации художественного творчества (Р.Коллингвуд, А.Белый, В.Иванов, С.Лангер, Р.Арнхейм, А.Игнатенко, Г.Бондарев, Л.Левчук). В третьих, для гуманистического реформирования наличных дидактических приемов образования и арт-терапии психических отклонений (В.Куринский, В.Никитин, Н.Козлов). В-четвертых, в целях интерпретации способов получения и использования религиозно-мистического, эзотерического опыта (Э.Леви, В.Позов, Г.Гурджиев). В-пятых, в качестве одной из моделей толкования генезиса волюнтаристского и анархистского типов политического поведения (И.Смирнов). В-шестых, как вариант описания особенностей функционирования мифа в возможных социокультурных контекстах (А.Лосев, Я.Голосовкер, Л.Ванд, А.Муратова, О.Арапов). При этом, под «имагинативностью», скорее всего, подразумевается формальная синонимия с «образностью» и «воображением», что оставляет за рамками исследовательского поля феномены, традиционно относимые к предмету аналитической психологии. Более того, заявленная в диссертации научная проблема, в рамках подобного подхода, оказывается практически проигнорированной. К авторам же, которые оказались наиболее восприимчивыми к ней, следовало бы отнести Дж.Хиллмана, Э.Фромма, Я.Морено.

В то же время, затрагиваемый в диссертации ракурс проблемы детерминации сценариев социального взаимодействия образно символическими и знаковыми презентациями сознания является принципиально новой как для бывшей советской, так и для отечественной философской мысли. Хотя, в то же время, отдельные ее аспекты (но без актуализации принципиальной связи с архетипическими истоками сознания) плодотворно развивались в работах А.Аверинцева, М.Бахтина, П.Гуревича, Э.Мелетинского, А.Лобка, В.Лейбина, М.Решетникова, В.Руднева, Р.

Каралашвили, В.Топорова, М.Мамардашвили, А.Пятигорского, Ю.Лотмана, Р.Павилёниса – взаимодействие сознания и бессознательного в социальном контексте;

В.Зеленского, Н. Калиной, И.Тимощук, В.Кругликова, В.Какабадзе – аналитико-психологические исследования проблем развития сознания и личности. Потому стремление автора к наиболее адекватной интерпретации имагинативной, мифосимволической природы сознания в контексте юнгианского наследия обусловило его обращение к работам Х.Керлота, Х.Аргуелес, А.Белого, А.Лосева, М.Холла, Дж.Фолли, Э.Кассирера, О.Шпенглера, Г.Башляра, М.Элиаде, Л.Леви-Брюля, Э.Дюркгейма, Г.Лебона, К.Леви-Стросса. Исследование характера знаковых трансформаций образно-символической природы сознания в современных коммуникативных технологиях мотивировало авторский интерес к работам Э. Карвоннена, Д. Грюнига, У. Липпмана, К. Боулдинга, Д. Бурстина, М.

Маклюэна, Г. Инниса, У. Онга, Н. Постмана, В. Паккарда, В. Хауга, И.

Гофмана, О. Клаппа, С. Московичи.

Для детального обоснования авторской концепции об исходном биоти ческом характере происхождении основных знаковых сценариев социального взаимодействия привлекается целый круг источников, позволяющих наибо лее корректно сформулировать гипотезу и элементы новизны диссертацион ной работы (Р.Декарт, Ч.Дарвин, И.Павлов, И.Сеченов, Л.Уорд, Д.Узнадзе, А.Ухтомский). Процессы знаковой формализации социального взаимодейст вия, так или иначе, обусловили специфический ракурс интереса к нему со стороны философов-структуралистов (К.Леви-Стросс, М.Фуко, Р.Барт, Ж.Лакан), постмодернистов (Ж.Бодрийяр, М.Кастельс, Ж.Делез, Э.Гидденс, Ж.Лиотар, Г.Дебор, С.Жижек, Н.Луман), что дополнило источниковедческую базу данного исследования.

Таким образом, на основании концептуализации широкого круга науч ных источников, автор приходит к выводу о конституировании к середине ХХ века особой предметной области социально-философских исследований, требующей использования специфической, авторской методологии анализа архетипической диалектики сознания и бессознательного для наиболее адек ватного познания имагинативной сущности сценариев социального взаимо действия.

Цель диссертационного исследования состоит в создании методоло гической модели, основанной на определении архетипической сущности имагинативных способов формирования индивидуальных и коллективных представлений как бессознательного фундамента социального взаимодейст вия.

В соответствии с обозначенной целью формулируются следующие за дачи исследования:

дать характеристику архетипа как способа организации и ретрансляции бессознательных индивидуальных, коллективных представлений, а также квинтэссенции приращения опыта социального взаимодействия;

определить особенности имагинативной детерминации сценариев образ но-символического осмысления, знаковой формализации и догматизации архетипа на всех уровнях социального взаимодействия;

выявить отличия способов осмысления и механизмов интерпрета ции/социализации бессознательных содержаний;

изучить специфику знаковой социализации человека и природной среды на уровне индивидуальных и коллективных представлений;

исследовать метафизику власти как технологию сублимации и вытеснения физического насилия над природной и социальной материей;

охарактеризовать специфику социальных способов разложения архетипи ческой диалектики содержания и формы;

рассмотреть имагинативные предпосылки конкуренции цивилизационных и культурных моделей социального взаимодействия;

описать архетипическую природу мифа как пространства имагинативной апробации опыта социального взаимодействия;

обозначить архетипические перспективы имагинативной трансформации социального взаимодействия.

Объектом исследования выступает пространство бессознательного социального взаимодействия в его индивидуальных и коллективных формах.

Предметом исследования является анализ архетипической диалектики образно-символических и рефлекторно-знаковых сценариев социального взаимодействия.

Теоретико-методологическая основа диссертационного исследова ния обусловлена его объектом и предметом, а также целью и задачами изу чения бессознательных процессов, связанных с естественными способами саморазворачивания архетипов коллективного бессознательного в индивиду альном сознании, детерминирующих структуру и пространство современного социального взаимодействия. Сформулированная в диссертации проблема требует использования целого ряда методологических подходов, позволяю щих не только раскрыть ее междисциплинарный характер, но и очертить перспективы социально-философской интерпретации заявленного предмета в целом ряде смежных гуманитарных и социальных наук. Среди наиболее зна чимых методологий следует, безусловно, отметить теоретические новации в сфере исследования природы бессознательных предпосылок возможных сце нариев социального взаимодействия, предложенные в рамках классического, юнгианского, постклассического психоанализа и шизоанализа.

Особо ценным автору представляются разработки методологических оснований интерпретации сущности сознания, обусловленной бессознатель ной диалектикой архетипа, которые были тщательно и всесторонне проана лизированы К.Г.Юнгом. В то же время, несмотря на до сих пор существую щий в гуманитарной науке скептицизм относительно юнгианских способов изучения бессознательного и природы детерминируемого им социального взаимодействия, в данном исследовании предпринимается всесторонняя по пытка их творческой реанимации. Непреходящая социально-философская значимость и гуманистический потенциал теории архетипов настоятельно требует качественной трансформации всего комплекса научных разработок проблемы человека и форм его социального взаимодействия в контексте плюралистичности постмодернистских тенденций.

Для осуществления данного исследования, безусловно, продуктивным стоит признать методологический потенциал постмодернизма как децентра лизованного, идейного пространства творческого симбиоза разнообразных теоретических моделей познания социальной природы человека (Ж.Делёз, Ф.Гваттари, Ж.Бодрийяр, Ж.Деррида, М.Фуко), а также наиболее известных критических социально-философских установок фрейдомарксизма, неомар ксизма и Франкфуртской школы (Г.Маркузе, Э.Фромм, Т.Адорно, Ф.Джеймисон, К.Касториадис).

Характерно, что особенности имагинативной диалектики архетипа мо гут быть продуктивно представлены, в том числе, и посредством использова ния герменевтико-феноменологического подхода, предполагающего органи зацию социально-философской интерпретации широкого круга социокуль турных феноменов, составляющей канву возможных социальных взаимодей ствий (В.Дильтей, Э.Гуссерль, М.Хайдеггер, Г.Гадамер, П.Рикер).

Отдельную группу методологических установок выражают концепту альные выводы разнообразных естественно-научных исследований механиз мов формирования сознания и деятельности, позволяющих определить наи более значимые биотические детерминанты процессов социального взаимо действия (И.Павлов, Э.Уилсон, К.Лоренц, Б.Скиннер, И.Сеченов, Д.Узнадзе, Ч.Дарвин, А.Ухтомский).

Социолингвистические иллюстрации процессов становления отдель ных аспектов взаимодействия индивида и общества потребовали привлече ния методов историко-этимологической реконструкции, апробированных в работах М.Фасмера и В.Виноградова. Также диссертационное исследование опирается на традиционный круг общенаучных методов, позволяющих включить его результаты в пространство научной и социокультурной комму никации, что обусловливает их теоретико-практическую значимость.

Научная новизна предложенной диссертационной работы состоит в построении теоретико-методологической модели, представляющей архетипы коллективного бессознательного как имагинативные детерминанты форми рования пространства индивидуальных и коллективных сценариев социаль ного взаимодействия. В ходе исследования удалось установить, что сознание является результатом индивидуального освоения имагинативных способов формирования и трансляции коллективного опыта предков исключительно в эмоциональных переживаниях образов архетипов коллективного бессозна тельного. Их первичные имагинации связаны с образно-символическими мо делями развития сознания, которые последовательно воплощают процесс мифического сбывания смысла в сценариях индивидуального и социального взаимодействия. Потому сознание индивида всегда организуется родовой со вокупностью символов жизни, познания и деятельности, освоение которых и направляется естественной, имагинативной диалектикой сознания и бессоз нательного. Последующая социальная адаптация образованных индивиду альных смыслов становится основой формирования любых возможных про цедур интерпретации и дальнейшей идеологизации символов. Как следствие бессознательно складывается альтернативный, социальный сценарий имаги нативных презентаций архетипа, редуцирующий многообразие содержаний индивидуального сознания и деятельности к совокупности соматических, рефлекторно-знаковых моделей социального взаимодействия. Выявленная тенденция оказывается ведущим способом социальной деформации имагина тивных содержаний, а также единственной формой структурирования инди видуальных и коллективных отношений. Дальнейшая процедура социальной объективации имагинативных сценариев социального взаимодействия связы вается с исторической поляризацией их цивилизационных и культурных форм. В то же время, единственным гармонизирующим основанием оптими зации бессознательных, имагинативных способов социального взаимодейст вия является миф, рассматриваемый в контексте символического сбывания сознания в архетипических образах осуществления коллективного опыта.

Основные элементы новизны данного исследования представлены в ряде положений, выносимых на защиту:

1) архетип коллективного бессознательного выступает образом родового бы тия сознания, который организует существование поля исходных при родных смыслов и возможности их толкований в индивидуальных и соци альных пространствах взаимодействия;

2) имаго является естественным проводником архетипического единства бессознательного и сознания, фундаментом диалектики образно символического (имагогенного) и рефлекторно-знакового (имагостазного) сценариев социального взаимодействия;

3) формирование социального пространства бессознательных представлений непосредственно связывается с процессами вытеснения/сублимации ми фических способов бытия сознания;

4) образ является первичной реальностью имагинативного освоения мира, представляя промежуточные этапы его осмысления независимо от харак терных для индивидуального и социального взаимодействия моделей вы теснения/сублимации архетипических содержаний;

5) символ предстает имагинацией осмысленного образа как мифически пе реживаемого экзистенциального события, которое универсализирует соз нание индивида в пространстве социального взаимодействия;

6) имагинативная реконструкция сценариев социального взаимодействия представляет механизм интерпретации символа и способов его последую щей идеологизации;

7) экзистенциальное предназначение знака как имагинативного медиатора архетипа состоит в постоянном антропомерном «сканировании» и фикса ции его образов в сознании, в то же время, социализация «знакового» эта па освоения архетипа сводит многообразие мира к номенклатуре знаков, значений и значимостей как инфраструктуре социального взаимодействия;

8) продуктивность формализации образов сознания обеспечивается социали зацией соматических процессов, минимизирующей риск осмысления мира путем формирования индивидуального автоматизма, редуцирующего сим волизм человеческих отношений к комплексам рефлекторных, производ ственно-функциональных реакций на знаковые раздражители, а власть – к инструменталистской, манипулятивной технологии управления социаль ным взаимодействием;

9) социализированный антипод коллективного бессознательного выступает оперативным пространством имагинирования рефлекторно-знаковых ус тановок, представленным индивидуальным уровнем бессознательного производства имаго-комплексов и их последующей объективации в соци ально-адаптированных формах, и институциональным уровнем консти туирования номенклатуры корпоративных сценариев вытесне ния/сублимации архетипических способов взаимодействия человека и ми ра;

10) социальная адаптация пространства имагинативных представлений ин дивида приводит к их бессознательной объективации в имаго-комплексах, структурирующих и иерархизирующих образно-символическую материю восприятия действительности, что в итоге оборачивается формированием искусственной среды социального взаимодействия и ее нарастающей ди зайнерской экспансией;

11) динамизм системы социального взаимодействия активируется бессоз нательными индивидами как ее элементами, а социальные по происхож дению, но корпоративные по форме институты, объективируя технологию социализации их функциональных рефлексов, выступают самодостаточ ными имаго-комплексами и промежуточными итогами бессознательного взаимодействия, формирующими совокупный имидж социального имаго партнёрства;

12) спецификой становления моделей объективации архетипических со держаний и недиалектического отрицания символичности жизни выступа ет бессознательная диктатура социальной формы, институциональная са крализация и канонизация которой выступает обобщенным показателем «нормальности» социального взаимодействия;

13) история цивилизаций представляет собой хронологию конкуренции имагостазных, рефлекторно-знаковых моделей социального взаимодейст вия с культурой как объективированной формой имагогенного осуществ ления архетипа, сообразного индивидуальным способам символического освоения опыта развития сознания и деятельности;

14) символическая мифизация функциональных, рефлекторно-знаковых способов преобразования имагинативной диалектики архетипа возможна лишь в традициях коллективного по форме и индивидуального по содер жанию творческого освоения родового опыта жизни как природного сце нария гармонизации социального взаимодействия;

15) сущность архетипического сбывания человека образуется в возможно сти придания индивидуальному сознанию универсального смысла как древнейшего символа его мифической приобщенности к судьбам жизни.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в воз можности, опираясь на проведенный в диссертационном исследовании ана лиз фундаментальных имагинативных сценариев индивидуального и коллек тивного взаимодействия, значительно расширить научно-методологические горизонты социально-философского изучения спектра гуманитарных про блем. На этой основе создаются условия для адекватного моделирования процессов социального взаимодействия в темпоральных, аксиологических, идеологических, историко-культурных, политико-правовых и иных возмож ных институциональных измерениях. Вместе с тем, следует отметить необ ходимость и целесообразность практического применения результатов на стоящего исследования в модернизации и гуманизации политических, обра зовательных, духовно-религиозных и культурных технологий.

Отдельные положения диссертации также могут быть использованы в качестве теоретического материала для разработки учебных и просветитель ских курсов по философии, культурологии, психологии, этологии, социаль ной психологии, педагогике, эстетике, этике, адвертологии, менеджменту, рекламе и PR, литературоведению, социальной и корпоративной мифологии и т.д.

Апробация диссертационного исследования.

Основные теоретические положения и выводы диссертации нашли от ражение в материалах международных, всероссийских и региональных науч ных и научно-практических конференций: научные чтения к 60-летию со дня рождения А.С. Канарского (04.1996, Киев);

«Воспитание студентов в техни ческом вузе: методологические принципы, практика, перспективы» (06.1996, Киев);

«Духовная культура будущего учителя» (04.1996, Луганск,);

челове коведческие философские чтения «Гуманизм. Человек. Нравственность» (11.1996, Дрогобыч);

«Педагогика и методики обучения и воспитания. Про блемы развития творческой личности» (10.1997, Сумы);

«Гимназия на пере ломе столетий» (04.1998, Киев);

«Глобальные проблемы человечества на ру беже III тысячелетия» (11.1999, Киев);

«На рубеже тысячелетий: христианст во как феномен культуры» (05.2000, Киев);

«Человек. Природа. Общество.

Актуальные проблемы» (12.2002, Санкт-Петербург);

«Бренное и вечное:

Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (10.2003, В.Новгород);

«Гендерные ценности и самоактуализация личности и малых групп в ХХI веке» (05.2004, Кострома);

«Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира (09. 2004, В.Новгород);

«Проблемы мо дернизации общества в зеркале философии: материалы конференции» (09.2004, Мурманск);

«Электронная культура и новые гуманитарные техно логии ХХI века» (10.2004, Москва);

«Культурология в контексте гуманитар ного мышления» (10.2004, Саранск);

«Образование в пространстве культу ры» (11.2004, Москва);

«Бренное и вечное: политические и социокультурные сценарии современного мифа» (10. 2005, В.Новгород);

«Бренное и вечное:

символические парадигмы модернизации культурного пространства» (10.2006, В.Новгород);

«Конструирование человека: системы и модели» (06.2007, Томск);

«Бренное и вечное: социально-мифологические и полито софские измерения идеологии в “массовых обществах”» (10.2007, В.Новгород);

«Советская культура: опыт и перспективы изучения (06.2008, В.Новгород);

«Бренное и вечное: социальные ритуалы в мифологизирован ном пространстве современного мира» (10.2008, В.Новгород);

«Актуальные проблемы гуманитарных наук» (04.2009, Томск);

«Социогуманитарные науки в трансформирующемся обществе» (05.2009, Липецк);

Бренное и вечное:

идеология и мифология социальных кризисов (10.2009, В.Новгород);

«Совре менная молодежь и проблема жизненных ценностей: философские и этико культурологические измерения» (04.2010, Киев).

Методологические принципы исследования применялись в работах, дипломированных соответственно на Первом и Втором Всеукраинском кон курсах на лучшие студенческие и аспирантские работы в области обществен ных наук: 1996 г. – «Тоталитарный миф как ответ на кризис культуры» ( п.л.), 1997 г. – «Новая общественная парадигма: от мифа к сознательному действию» (1 п.л.), 1998 г. – «Бессознательные детерминанты процесса ос воения и конструирования социальных отношений» (1 п.л.).

А также наиболее важные положения исследования использовались в педагогической практике диссертанта в курсах по социальной философии (1995-1998) и обсуждались на заседаниях кафедры философии в КГЛУ (г.

Киев). Материалы научной работы составили основу лекционных курсов по философии, политологии (НМУ им. А.Богомольца, 1998-1999, г. Киев), куль турологии (НПУ им. Н.П.Драгоманова, 1999-2001, г. Киев). Ключевые поло жения диссертационного исследования легли в основу авторских учебных курсов для специалистов, бакалавров и магистрантов философского факуль тета Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудро го: «Археология Человеческого», «Механизмы социализации образов экзи стенции», «Мифология религии: архетипические истоки и социальные сцена рии становления», «Религиозные ритуалы и их психоаналитические интер претации» (2001-2009 гг.).

Итоги диссертационного исследования были отмечены поощритель ными премиями на проходивших в 2008-2009 г. конкурсах учебно методических комплексов по авторскому курсу «Археология Человеческого» и курсу «Политология» в НовГУ. Научная и учебно-методическая деятельно сти соискателя отмечена дипломом за победу в конкурсе индивидуального рейтинга профессорско-преподавательского состава НовГУ в номинации «Доценты» (2010, В.Новгород). Следует отметить, ключевые выводы диссер тации прошли апробацию в ходе реализации научных исследований в проек тах «Проблема индивидуального и социального измерения феноменологии архетипа» при финансовой поддержке РГНФ (проект № 03-03-00348а, 2003 2005 гг.) и «Проблема мифического сообразования бессознательного: про странства и смыслы феноменологии архетипа» (грант для молодых ученых НовГУ, 2004 г.). Кроме того, отдельные научно-теоретические аспекты рабо ты обсуждались в цикле заседаний центра «Стратегия»: «Политософия как жизнетворчество» (2006-2010 гг., Москва), а также в рамках встреч в межву зовском клубе «Зуб мудрости» (2006-2010 гг., МУМ, Москва).

Исследовательская концепция диссертации и ее ключевые методологи ческие позиции легли в основу авторской концепции Всероссийской научной конференции «Бренное и вечное» (2004-2010 гг.), ориентированной на все стороннее освоение и научно-теоретическое обсуждение проблем мифомыш ления в пространстве современного социального взаимодействия;

а также в организованном соискателем, при поддержке администрации НовГУ, фило софско-культурологическом альманахе «Берестень» (2008-2010 гг.). В том числе, результаты диссертационной работы были апробированы в целом ряде публикаций, выступлений на научных конференциях и семинарах, осуществ ленных соискателем при поддержке стипендиальной программы Scholarships for the Humanities and Social Sciences фонда «Oxford-Russia» в 2008- учебном году для молодых преподавателей, имеющих ученую степень. Ма териалы исследования стали основой для проведения квалифицированной экспертизы и оппонирования двух кандидатских диссертаций, относящихся к проблематике работы.

Основные выводы диссертационного исследования отражены в опуб ликованных работах автора общим объёмом 153,1 п.л., в том числе выпол ненных единолично 117,1 п.л., из которых 114,6 п.л. непосредственно отно сятся к теме диссертационного исследования. Также результаты работы из ложены в серии статей в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссертаций (общим объемом 5,2 п.л.) и профильных изданиях, рекомендованных ВАК Украины (общим объемом 3,5 п.л.).

Структура диссертационного исследования отображает его характер, цель и обусловлена логикой изложения, в соответствии с которой она скла дывается из вступления, четырех глав, 15 параграфов, заключения и списка использованной литературы.

II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность исследования, характеризу ется степень разработанности проблемы, определяются цель и задачи диссер тационной работы, формулируются объект, предмет и ее методологические основания, обосновывается новизна и выдвигаются положения, выносимые на защиту, характеризуются теоретическая и практическая значимость науч ных результатов;

демонстрируется степень апробации работы и структура работы.

В первой главе «Архетипические основания имагинативных способов социального взаимодействия» анализируются основополагающие бессозна тельные предпосылки формирования пространства и моделей социальных отношений. Они обусловлены архетипическими, первично-коллективными способами развития индивидуального сознания и преобразования мира как бессознательной основы неформальной преемственности поколений. Она оказывается возможной только при опоре процесса социального познания на освоение сущности организации и ретрансляции бессознательных коллек тивных представлений как фундамента любого социального взаимодействия.

Первый параграф «Архетипическая пропедевтика индивидуального соз нания и деятельности» посвящен характеристике архетипа как квинтэссен ции процессов зарождения, приращения опыта социального взаимодействия в ходе обобществления индивидуальных содержаний сознания и деятельно сти.

Возникновение и становление опыта индивидуального сознания всецело обуславливается его генетической связью с бессознательными способами «презентации» архетипов, которые именно в ходе соединения с осмыслен ными или неосмысленными результатами индивидуального опыта, получают шанс на уникальное, творческое преобразование в сознании. Архетипы кол лективного бессознательного предстают поколенческим хранилищем и при мордиальной «матрицей» образов, содержащих колоссальный эмоциональ ный потенциал развития сознания, адекватно включающий его в процессы социального взаимодействия. Именно архетипы осуществляют предвари тельное преобразование индивидуального жизненного опыта, а их априор ность открывает бесконечные возможности деятельностной апробации соз нания. В то же время, архетипы как автономные, бессознательные, трансцен дентальные истины символически «отрицаются» социальным опытом как своим инобытием, предоставляя возможность осуществления индивидуаль ной свободы. Из понятийно невыразимой, примодиальной целостности бес сознательного архетипы входят в круг «вечного возвращения» сознания как его всеохватывающие символы. Как всеобщим формам бытия духа, которые заполняются только содержанием вдохновленной деятельности, им необхо димо «просветиться» и «представить себя» в способах человеческого бытия.

Именно поэтому архетипы не только выступают организаторами и провод никами человеческого опыта, осуществляя его диалектику в коллективных бессознательных представлениях, но и являются природными гарантами по тенциального присутствия смысла в любых процессах социального взаимо действия. В то же время процесс становления индивидуального сознания яв ляется развитием духа в его архетипической форме, которая и придает ему универсальный, онтологический статус. Авторская феноменологическая ре конструкция сущности взаимодействия природы и общества позволяет уста новить, что исходная реальность явления сознанию архетипа представлена естественными, первично-коллективными способами освоения и деятельного преобразования мира. В силу этого диалектический потенциал архетипа со стоит именно в его бессознательном порыве выявлять, проявлять, образовы вать, а с помощью символов и эссенциировать в сознании человека менталь ный опыт поколений, что и выступает непременным условием возникновения и развития фундаментальных моделей социального взаимодействия.

Во втором параграфе «Архетипические принципы образования про странства коллективных, бессознательных представлений» выявляются ба зовые бессознательные способы организации коллективных представлений как примордиальной основы возникновения и развития индивидуального сознания и возможных форм социального взаимодействия.

Бессознательное пространство человеческой души, ещё с первобытных времен, не имеет четкой топологии, которая с избытком обнаруживается в господствующих сегодня институциональных формах социального взаимо действия. А структурирование и последующие топонимические процедуры в отношении архетипического пространства бессознательного, издавна вызы вавшего у человека мистический ужас и сакральный трепет, стали возмож ными лишь на зрелых этапах социального взаимодействия. В то же время ав торские исследования юнгианских принципов архетипической диалектики бессознательного позволили установить, что она может быть представлена только образно-символическим языком, напоминающем либо архаические, первобытные представления о социальной нерасчлененности человеческой души, либо исконно детские игры с пространством мифически оживающего вокруг них мира как поколенческого пантеона родственников. Такой вывод опирается и на специфику процедуры номинирования К. Юнгом бессозна тельных закономерностей развития сознания, представленных архетипами «Тени», «Персоны», «Матери», «Отца», «Анимы», «Анимуса», «Мудрого Старца», «Мудрой Старухи», «Самости». Обнаруженные соответствия особо актуализируются в связи с настойчивыми попытками научного анализа архе типов коллективного бессознательного, предусматривающего их классифи кацию и иерархизацию. Сложившиеся на основании этого научные традиции страдают чрезмерной функциональностью и остенсивностью обобщений, со стоящих в группировании архетипов по семейному, антропологическому, а, с недавних пор, и откровенно корпоративному принципу. Стереотипно «архе тип» интерпретируется как способ аналитического «изъятия» из социокуль турных контекстов и последующего структурирования бессознательных об разов/символов/знаков или как официальная модель адаптации эмоциональ ного опыта жизни индивида. Однако за рамками логических интерпретаций, архетип – это живое взаимодействие коллективного бессознательного с опы том его индивидуального осознания;

это социально неопределяемый и науч но неверифицируемый синтез бессознательно организованных родовых со держаний сознания и деятельности. Гарантом сохранения гармонии сознания и тела человека, единственным способом осуществления его экзистенции вы ступает непрерывное символическое взаимодействие различных архетипиче ских содержаний, а потому любой «вывитый» индивидом образ или смысл должен иметь статус уникальной, социально-значимой деятельности. Сама диалектика архетипа детерминирует неправомочность её логических толко ваний и утверждает наличие тотального коллективного бессознательного на чала, позволяющего не только адекватно рассматривать особенности фено мена «ментального», но и проводить широчайший анализ любых проявлений природы, индивида и социальных институтов, а также любых форм их взаи модействия. На основе вышеприведенного анализа предлагается определить архетип коллективного бессознательного как образ родового бытия сознания, который бессознательно организует существование поля исходных природ ных смыслов и возможности их толкований в пространствах индивидуально го и социального взаимодействия.

В третьем параграфе «Имагинативный характер диалектики сознания и бессознательного в социальном взаимодействии» раскрывается ведущий способ ретрансляции архетипа в формах индивидуального и социального ос воения бессознательных детерминант сознания и деятельности.

Процесс социального познания стихийно либо целенаправленно предпо лагает освоение «механизмов» формирования и действия бессознательных коллективных представлений. В первую очередь, их возникновение обуслов лено закономерностями, связанными процессом проявления архетипических содержаний в сознании посредством бессознательного проецирования, про текающего исключительно в формах имаго как первичных образных презен таций архетипа. Проекция как исходная материя и способ имагинативного осуществления архетипа является бессознательным отрицанием индивидом собственных содержаний, специфически воплощающихся в доступном ему, объективированном фрагменте мира. Вынося имаго из хаоса и тьмы коллек тивной души, архетип предоставляет сознанию возможность его всесторон него созерцания и переживания. А само имаго выражает индивидуальный по способу явления, оживший в представлениях человека коллективный опыт предков, приобретший в данный момент познавательную и деятельностную актуальность. Оставаясь неосознанным, имаго продолжает ретранслировать архетипические эманации, которые в условиях индивидуальной и социаль ной невостребованности могут вступить в конфликт с нормами социального взаимодействия. Его оформление и консервация социальной средой в итоге грозит обернуться всеобщей бессознательной апатичностью и духовной стагнацией. Если же имаго отвечает ожиданиям индивида, то человек бессоз нательно формирует для себя группу схожих, «своих», в противном случае, «чужих» имаго-комплексов, позволяющих ему сформировать круг имаго партнеров в первичном пространстве социального взаимодействия. Захваты вая в его орбиту все большее число формально незнакомых друг с другом людей, имаго-комплекс создает предпосылки их бессознательного объедине ния в массу, коллективные способы бытия которой наглядно демонстрируют мифосимволические корни имагинации. Этот механизм прослеживается и во взаимодействии индивида с социальными структурами с той лишь разницей, что, с изменением степени включённости человека в круговорот групповых, партийных, государственных отношений, качественно трансформируется ха рактер бессознательного имагинирования, детерминирующего все без ис ключения формы социальной коммуникации. Таким образом, имагинативная диалектика архетипа представлена, с одной стороны, имагогенным сценари ем, символизирующим естественную меру развития сознания в творческом преобразовании человеком природы и общества. С другой стороны, имаго стазный сценарий реализуется в системных социальных формализациях бес сознательных содержаний, означенных иерархиями конъюнктурных, частных приоритетов.

Вторая глава «Имагинативные презентации архетипа» посвящена исследованию основополагающих моделей трансляции и осуществления ар хетипа, этапно воплощающего бессознательный символический материал на уровне сознания – сначала в имаго, затем в образе, а в дальнейшем, и в знаке, нагружаемом социальными значениями и значимостями. Последние субли мируют либо вытесняют бессознательные конфигурации смысла, логически завершая процесс опонячивания материи архетипа в практиках индивидуаль ного и социального взаимодействия. Архетипическая диалектика естествен ных, образно-символических и искусственных, рефлекторно-знаковых спо собов презентации бессознательных, коллективных детерминант индивиду ального сознания и деятельности позволяет констатировать наличие двух ос новных парадигм интеграции архетипа в пространство социального взаимо действия.

В первом параграфе «Особенности образных проявлений архетипа в способах социального взаимодействия» анализируется архетипическая мате рия образа, развивающегося от спонтанных бессознательных имаго к нагляд ным презентациям сущности взаимодействия индивида с природными и со циальными контекстами его бытия.

Как известно, архетип непосредственно не проявляется в сознании, прежде всего из-за специфики организации бессознательного. Он представ ляет лишь те неосознанные содержания и в том виде, в котором они могут быть адекватно интегрированы Эго. В то же время, сообразовывая противо положности осознанного и неосознанного, архетип объединяет их в ряде имагинативных трансформаций бессознательных содержаний, итогом кото рых становится рождение фантазий и образов как примордиальных средств выражения архетипических истин. Первичное бессознательное и неосмыс ленное имаго эволюционирует к являющемуся в сознании образу, высту пающему этапным «снятием» диалектики архетипа и результатом освоения мира в целостной, общеузнаваемой и социально приемлемой форме. Как итог процесса имагинативного «отбора» и «обобщений», образ является для чело века и формой созерцания архетипа, и попыткой фиксации экзистенциально существенного. Образ имагинативно раскрывает коллективно создаваемую модель взаимоотношений индивида с природным и социальным контекстом, представляет картину родовой жизни. А, оставаясь глубоко индивидуальным и неповторимым, воплощает архетипические возможности экзистенциально го развития человека. Принципиальная имагинативная неверифицируемость и исходная социальная незаангажированность образа превращает его как личное, так и коллективное переживание в единичное, индивидуальное со бытие, вдохновляющее человека на деятельное освоение архетипических пу тей самопознания. Тогда как принудительная социально-ролевая адаптация человека превращает исключительно индивидуальный процесс образного по знания архетипа в эффективный инструмент регулирования имагостазных, рефлекторно-знаковых форм социального взаимодействия. Несмотря на это, образ всегда остаётся пространством стихийного, имагинативного воссоеди нения бессознательного с сознанием, а с появлением в Эго символа возника ет реальная перспектива осознания индивидом бессознательных экзистенци альных и, возможно, социальных трансформаций, что составляет основное содержание имагогенной тенденции развития диалектики архетипа.

Во втором параграфе «Диалектика социальной символизации имагина тивных процессов» определяется характер имагинативной детерминации символического осмысления и социальной догматизации архетипа в про странстве бессознательных, коллективных представлений.

Образ является первым и наиболее адекватным сценарием имагинатив ной диалектики бессознательного и сознания, тогда как его символизация выступает новым этапом сосуществования и взаимоперехода архетипических противоположностей в Эго. При этом, сознание, «вытянувшее» из глубин бессознательного потенциально осмысливаемое и переживаемое содержание, получает в свое распоряжение аккумулированную в нем поколенческую ви тальную энергию, которая, будучи сообразной не только индивидуальному опыту, но и различным групповым представлениям и традициям, органично воссоединяется в символе. Итак, символ – это образ любого предмета, явле ния или отношения, включенного в имагинативно освоенное сознанием про странство, собственно и составляющее очеловеченный мир. Символы имаги нативно отображают ментальный, бессознательный характер социального взаимодействия. Они порождают множества экзистенциальных смыслов, от крывающих человеку возможные варианты преодоления гносеологического диктата социальных устоев как форм конфронтации материи и духа в созна нии. Как соединительная ткань коллективного мышления и чувственности, предоставляющая возможности осмысления человеческой экзистенции, сим вол выводит индивида из тьмы неведения или кошмара означенной и регла ментированной социальной обыденности в сферу мифического и архетипи ческого, открывая перед ним подлинную, сокровенную тайну бытия. Имаги нативное образование символа как коллективного феномена является проме жуточным результатом архетипической диалектики сознания, организующей как развитие отдельного индивида, так и социума в целом. Поэтому, соци альный удел символа, в свернутом виде представляющего знаковые парадиг мы исторических периодов развития цивилизации, предопределен устоявши мися механизмами адаптации и сформированными на их основе моделями социального взаимодействия. Современный цивилизованный человек, по средством официально действующих знаковых систем, произвольно и эклек тично потребляет древние символы, бессознательно транслируя их в про странство повседневного и социального опыта. Подобное оперирование сим волами выхолащивает их древние смыслы, превращая в значимые, конъюнк турные и популярные метки типичных социальных ситуаций. Но в случае принудительного включения в знаковые системы, «символ десимволизирует ся», утрачивая свою непосредственную имагогенную, нуминозную сущность.

Именно поэтому большинство религиозных и других идеологических систем неизбежно деградируют в догмы, в то время как подлинное предназначение символа – всегда разговаривать с человеком на имагинативном, современном языке его сознания как архетипической меры его освоения.

В третьем параграфе «Индивидуальные и коллективные модели бессоз нательной социализации символа» характеризуются сценарии осмысления бессознательных содержаний как архетипические способы символизации сознания и деятельности, а также альтернативные им механизмы интерпре тации/социализации символа как доминирующие формы идеологизации про странства социального взаимодействия.

Исследование соотношения образа и символа позволяет выделить смысл как организующую материю сознания, воплощающую примордиаль ную неактуализированность и многовариантность имагогенного освоения ар хетипа. Неоднозначность этих процессов детерминирует характер их интер претаций и дальнейшие стратегии социализации. Упрощенный сценарий толкований индивидуальных имагинаций связывается с их редукцией к ти пичным социальным ситуациям, выражающим господствующие коллектив ные стереотипы или имаго-комплексы. Будучи искусственно отделенными от объективированных социальных обстоятельств, они представляют господ ствующие бессознательные тенденции социального взаимодействия. Но, в случае их символического осмысления, индивид оказывается способным воз вратить себе как ранее отторгнутые и овеществленные, так и социально неак туализированные собственные бессознательные содержания. В то же время, только интегративный подход к интерпретации и последующей социализа ции перекрещивающихся образно-символических контекстов диалектики ар хетипа, гарантирует рождение и приращение смысла в сознании. Потому подлинная интерпретация/социализация коллективных представлений пред полагает восхождение к конкретным обстоятельствам жизни индивида, има гинативно прикасающегося к архетипической всеобщности символа. Изна чальная и неизбывная множественность имагинативных толкований символа свидетельствует о принципиальной незавершенности освоения символизи руемого содержания сознания и выступает естественным способом его бы тия. Диалектическая интерпретация/социализация всегда предполагает со держательный «зазор», обнаруживая возможность постоянного индивиду ального поиска, имагинирования и опонячивания новых смыслов в сознании и социальной практике. Некомпетентный подход к решению этой не просто научной, но фундаментальной социальной проблемы порождает реальную опасность сведения всего разнообразия смысловых полей символизации соз нания к их одномерным интерпретациям/социализациям, основанным на од ном, произвольно выбранном и зафиксированном социальном значении. Да же к самой процедуре интерпретации/социализации символа, индивид выну ждается исключительно конкретным социальным контекстом, знаково суб лимирующим весь предшествующий духовный опыт человечества. Тоталь ная социализация сознания является его фактической «идеологизацией» как логической «оснасткой» процесса имагостазного потребления символа, рас члененного на множество социально-атомизированных значений. Оформле ние имагинации символа в виде номенклатуры лояльных власти рескриптив ных значений и значимостей неминуемо приводит к утрате его архетипиче ской существенности для человеческого сознания и априорной способности сообразовывать жизнь индивида с пространствами его социального взаимо действия.

В четвертом параграфе «Знаковые формы социальной стратификации архетипических содержаний сознания и деятельности» демонстрируется специфика механизма локализации и формализации знакового этапа индиви дуального освоения архетипа, бессознательно редуцируемого и абсолютизи руемого властью в совокупности знаков функционального взаимодействия.

Альтернативный образно-символическому, имагостазный сценарий со циализации диалектики архетипа представлен процессами стратификации бессознательных содержаний в конфигурациях знаков, значений и значимо стей. Изначально именно форма знака фиксирует идеальный контекст, со держательно образуемый ее значениями, поддерживая диалектику образа в символе, являющем индивидуальному сознанию непосредственность архети пического смысла. Миссия знака (в его имагогенном понимании) как раз и состоит в «привязывании» сознания человека к доступным реальностям мира на всех этапах его осмысления. Архетипический потенциал знака проявляет ся в перманентном имагогенном «сканировании» мира на антропомерность, то есть на соотнесение наличной предметности с достигнутым уровнем ее сознательного освоения. Знак оформляет сферу изменчивых значений, при дающих человеку некоторую экзистенциальную уверенность и социальную стабильность. Формирование спектра значений, как промежуточный этап подготовки смысла, выступает априорно имагогенным процессом соотнесе ния реально осваиваемых содержаний бессознательного с потенциально воз можными к освоению, причем, его приоритетность обуславливается иерар хией социальных значимостей. Экзистенциальная ценность предмета для че ловека выражается мерой вовлечения сознания в процесс его визуализирую щего, творческого, эмоционального освоения, уже первоначально структури рованных образом, содержаний бессознательного. Их архетипическая диа лектика являет в каждом новом промежуточном значении процесс непрерыв ного воссоздания самодостаточности, рядоположенности для сознания архе типического смысла, обеспечивающего преемственность прошлых, настоя щих и будущих социальных значений. Таким образом, естественная диалек тика «знака-значения-значимости» могла бы способствовать реализации ис конно архетипических, коллективно-бессознательных, имагогенных предпо сылок развития сознания. Однако, противоположные процессам освоения сознания и деятельности, социальные контексты изначально «оборачивают» сущность «знакового» этапа диалектики архетипа посредством функцио нальных отождествлений с результатами промежуточных оформлений бес сознательных содержаний. В ходе этой имагостазной процедуры за конкрет ным знаком закрепляется только одно, наиболее функциональное значение, идеологически «цементирующее» ячейку всего знакового каркаса бессозна тельных представлений социальной системы. Создаваемая властью номенк латура знаков, значений и значимостей формирует и представляет инфра структуру социального вытеснения архетипической диалектики смысла, пре вращая процесс означивания в основу бессознательного социального взаимо действия индивидов. Таким образом, формируется виртуальная сфера соци альных возможностей, попадая в которую индивид бессознательно следует предписанным нормам иерархии социальных значимостей, призванных реа нимировать и оптимизировать имаго наличной социальной организации.

В пятом параграфе «Имагинативное структурирование социального пространства в системе «рефлекс-знак-институт» фиксируется диапазон бессознательной, знаковой детерминации уровней социального взаимодейст вия: от принудительной, рефлекторной регуляции индивидуальных психосо матических и ментальных процессов до распространения механизмов бессоз нательной социализации на всю систему социального взаимодействия.

Идеологические и научные интерпретации взаимосвязи природных и социальных отношений изначально тяготеют к знаковому редукционизму.

Наиболее ярко имагостазность этой методологии проявляется в социально физиологических схемах интерпретации функционирования человеческого тела. Чем более объективированным становится человеческое тело и линей ным спектр его реакций, тем необъяснимей и сверхъестественней оказыва ются социальные стереотипы по их поводу. Поэтому социальная функция науки состоит в идеологической «нарезке» результатов частных, эксперимен тальных исследований и последующей интерпретации/социализации фактов из жизни индивида, общества и природы. Вся остальная, невключенная в на учную парадигму часть мира, находится под управлением идеологии, унас ледовавшей, как и наука (при посредничестве социального заказа власти), ве ковые сценарии теологических манипуляций над телесностью человека и средой его обитания. Потому физиология, наравне с остальными науками, является корпоративно-отраслевым продуктом идеологии, концентрируясь на отборе и оформлении адекватных социальных мутаций человеческого тела.

Продуктом этой «селекции» выступает антропоморфное существо с набором неестественных, социально-индуктированных, знаковых реакций на любые заданные воздействия. Подобный человек, как аргументировано доказал своими исследованиями И.Павлов, бессознательно, автоматически формиру ет адекватную среду социального взаимодействия, с роковой обреченностью воспроизводя в комплексах физиологических реакций все значимые элемен ты системы социального управления. Потому рефлексология и возникла в начале ХХ в. именно как универсальная, знаково-инструменталистская, ма нипулятивная технология организации и сопровождения процессов социаль ного взаимодействия. Ее идеологическая установка проста: любой организм должен предсказуемо реагировать как на однообразие, так и на многообразие внутренних и внешних воздействий. В таком случае, социальное воспроиз водство организма и среды его обитания упрощается пропорционально ми нимизации спектра физических и духовных реакций. Не случайно, взаимо действие социализированных организмов изначально формируется в девита лизирующем, механистическом пространстве управления ними. Потому власть, периодически активируя неосознанные рефлекторные импульсы ин дивидов, провоцирует формирование у них циклов нормативной активно сти/пассивности, которые и выступают социально-энергетической матрицей имагостазных комплексов. Таким образом, «освоив» расширенное воспроиз водство имаго-комплексов как проекций социальных институтов, власть по лучает в свое распоряжение практически «вечный двигатель» и неограничен ную ресурсную базу социального строительства. Формируемое же властью, с помощью производимых, а затем интегрируемых в социальные структуры имаго-комплексов, пространство «социализированного бессознательного» в итоге концентрированно представляет топологию социального взаимодейст вия.

В третьей главе «Особенности социальных деформаций имагина тивных содержаний сознания и деятельности» рассматривается специфи ка формирования искусственной среды социального взаимодействия, осно ванного на редукции многообразия душевного опыта к линейности знаковой коммуникации;

представлений о всевозможности природного пространства – к топографии цивилизованных объектов;

архетипической, образно символической диалектики сознания – к «воле к власти» как рефлекторной объективации витальных оснований бытия. Эффективность подобного сце нария напрямую детерминируется мерой автономизации социальной формы от архетипических содержаний сознания, тогда как именно формализм вы ступает ведущим способом насаждения и поддержания социального порядка как знаковой альтернативы естественным способам взаимодействия в приро де и обществе.

В первом параграфе «Специфика формирования механизмов имагина тивной социализации индивида» устанавливаются особенности функциони рования искусственно произведенной, виртуальной части бессознательного, персонифицирующей наиболее значимые способы индивидуальной и груп повой коммуникации, а также принципы бессознательной стратификации всего пространства социального взаимодействия.

Индивид уже на ранних этапах становления и конкуренции моделей социального взаимодействия вынужден адаптироваться к реальностям заро ждения и становления института власти. Зрелые, имагостазные формы этого процесса демонстрируют наличие системы механизмов бессознательной со циальной адаптации, которые в результате тщательного социализационного отбора и трансформации в корне отличаются от своих эволюционных анало гов. Закономерными способами бессознательной адаптации человека к гос подствующим социально-знаковым условиям его бытия выступают вытесне ние и сублимация. Эти процессы, первоначально обнаруженные и исследо ванные в психоанализе, позволяют наиболее адекватно описать особенности функционирования искусственной части человеческой психики, рефлектор но-знаковое, властное стимулирование которой производит программируе мые имаго-комплексы по поводу социального и природного пребывания че ловека в пространстве насилия. Вытеснение является наиболее «доступным» способом экзистенциального «бегства» от социального принуждения в аль тернативный любому дисциплинарному пространству мир медитации или бушующих страстей, разом «обнуляющий» вековой дегуманизированный опыт социального взаимодействия. Сублимация, наоборот, стереотипизиру ется в моделях социального «творчества», обусловленного бессознательным поиском индивидами социально приемлемых форм «оприходования» наибо лее востребованных, бессознательных сторон своей натуры. При этом соци альной реализации подлежат лишь те бессознательные содержания и в той форме, которая ориентирована на внедрение «инновационных» способов управления индивидом. Таким образом, социально-апробированные и вос требованные формы активности выступают одновременно каноническими образцами «сознания» и «деятельности». В совокупности вытеснение и суб лимация формируют две основные, имагинативные модели социального взаимодействия индивидов, в ходе производства которых власть стратифи цирует подчиненное ей социальное пространство на «сублимирующую» эли ту и «вытесняющую» массу. Сама же социальная система обречена лишь увеличивать долю «осаждаемой» нею бессознательности в общем массиве способов социального взаимодействия, которые она пытается «модериро вать». В то же время, сформированное властью виртуальное пространство вытесненного/сублимированного социального взаимодействия подлежит ин ституализации – непременному условию формирования и поддержания вир туальности всей системы управления в целом. Именно социализированное бессознательное становится средой, аккумулирующей в себе имагостазные способы актуализации индивидуальных и групповых бессознательных взаи модействий. Оно структурно воспроизводит саму социальную иерархию, за давая принципы ее идеологической интерпретации.

Во втором параграфе «Параметры социальной адаптации простран ства имагинативного взаимодействия» анализируется специфика социали зации природной среды в индивидуальных и коллективных представлениях, гарантирующей целевое, ментальное воспроизводство знаков цивилизован ных объектов, составляющих бессознательный, имитационный профиль сис темы социального взаимодействия.

Наличие механизмов формирования подобных бессознательных сцена риев позволяет зафиксировать не только системную практику имагостазной редукции содержаний сознания и деятельности и ее промежуточные итоги, но рассмотреть ментальные особенности ее социальной топологии, деформи рующей образно-символическую диалектику архетипа. В отличие от приро ды, мир человеческой предметности обозначен прагматической простотой контуров, предельной схематичностью, эскизностью и статичностью образов, а иногда и полным их отсутствием, которое в лучшем случае подменяется конфигурациями стилизованных природных эквивалентов, вписанных в про стейшие геометрические формы. Необычайная имагинативная подвижность природы выражается и в том, что в моменты созерцания человек фиксирует лишь ее промежуточные, знаковые точки, дальнейшая схематизация которых и позволяет социально имитировать ее образы. И если профили цивилизо ванных предметов всегда характеризуются симметричностью, то природные формы столь же упорно демонстрируют свою асимметрию как выражение примордиальной имагинативной незавершенности любого естественного процесса. И как бы стилистически многолико не манифестировал имагина тивные образы своего сознания в процессе архитектурного «творчества» че ловек, в итоге цивилизационного развития пространство социального взаи модействия оказывается переполненным блоками, секциями и этажами от воеванного цивилизацией у природы мира. Эти конструкты становятся зна ками былой природной реальности, постепенно оказывающейся практически полностью вытесненной в бессознательных коллективных представлениях безликими, универсальными фрагментами-идентификаторами господства со циально обезображенной среды. Геометризированный социальный мир, вы строенный по имагостазным законам, выступает пространством типовых «предметов-ловушек», дополненных схематичной и предуготованной вла стью инфраструктурой-паутиной, из которой человек не может выпутаться, поскольку она бессознательно воспроизводит систему социального взаимо действия элиты и массы. Именно геометризация восприятия изначально яв лялась одновременно и имагостазным ритуалом, и инструментом прогрес сивного разрушения образа архаичного мира и символического опыта пред ков монументальными знаками цивилизованных объектов. Фактически има гостазно социализируемые, таким образом, обыватели являются стратегиче ским резервом трудовой армии по непрерывной «дизайнерской оснастке» всей социальной системы, базовые ячейки которой заполнены бессознатель но расквартированными в них индивидами. Поэтому поток новаторских, пространственно-геометрических рецептов элиты позволяет индивиду наде яться, что их необычность позволит кардинально решить проблему выхода из экзистенциального кризиса, который бессознательно связывался с диктатом рефлекторно-знаковых, линейно-схематичных геометрических моделей вла сти в пространстве его повседневности.

В третьем параграфе «Трансформация архетипических способов раз вития сознания и деятельности в социальных имагинативных сценариях» исследуется метафизика власти как технология бессознательной компенса ции физического насилия над материей посредством формирования гомоген ной системы управления индивидуальными и коллективными способами со циального взаимодействия, в которой отношения господства и подчинения превратились в единственные экзистенциальные горизонты развития созна ния и ведущие формы имитации деятельности.

В основе всех социальных процессов находятся имагинативные прин ципы бессознательного взаимодействия индивида и власти как институцио нальных экстремумов современного мира. Прогрессирующая социализация имагостазного, основанного на определенных наборах рефлектор ных/знаковых реакций, развития индивида и среды его обитания закономер но приводит к формированию власти. Она, несмотря на имагостазный отход от диалектики архетипа, продолжает имитировать эти закономерности в ста тусе общесоциальных бессознательных регуляторов. При этом, чем более четкими и артикулированными становятся бессознательные имагинации вла сти, тем более функциональным и однозначным предстает персонифици рующее их пространство социального взаимодействия. Подобные процессы характерны и для ранних этапов формирования сознания, однако властная трансформация имагинаций имеет исключительно статичный, а не диалекти ческий характер. Именно поэтому сублимационным приоритетом власти вы ступает эгоистическое, нарцисстическое, садомазохистское стремление к подчинению социума своей воле, составляющее сущность ее метафизики.

Необходимость же бессознательной компенсации исходной однозначности власти первоначально восполняется эскалацией грубого физического насилия над индивидом и природой. Тогда как упрочение социальных позиций власти обуславливает ритуализированный и демонстративный отход от сценариев прямого физического насилия к опосредованному и распределенному во времени и пространстве принуждению. Абсолютной целью управления все гда было производство такого гомогенного социального организма, который, подтверждая свою лояльность и состоятельность, реагировал бы на любое «раздражение» только адекватно логике властных установок. Подобное «форматирование» пространства социального взаимодействия рано или поздно приводит к требуемому уровню его однозначности, бессознательной заложницей которой одновременно оказывается и сама власть. При этом ее паралич становится системным признаком пресыщенного манипуляциями социального организма, а управленческий аппарат всецело переключается лишь на обслуживание его потребительской инфраструктуры. Показательно, что закономерным результатом бессознательного «уплотнения» среды оби тания индивида выступает имагинативная топология социального взаимо действия, которое, несмотря на узость властной номенклатуры и ее террито риальную ограниченность, тем не менее, претендует на перманентное рас ширение собственной юрисдикции. В то же время, «уплотнению» подверга ется не само социальное пространство, а лишь наиболее «доступные» власти индивидуальные, бессознательные представления о нем. Посредством этих процедур власть ментально «сбивает» социум в единый имагинативный мо нолит, демонстрируя оптимальный уровень эффективности бессознательных манипулятивных стратегий управления.

В четвертом параграфе «Формализационные презентации социальных имагинаций» описывается специфика социальных способов разрушения ар хетипической диалектики содержания и формы, произвольно представляемой любым из ее частных этапов, которые, в статусе самодостаточных институ циональных констант, бессознательно утверждают форму как единственно значимое содержание социального взаимодействия.

Поступательное приращение индивидуального опыта обеспечивается архетипической диалектикой формы и содержания, которая определяет воз можность коллективного признания всех вновь появляющихся индивидуаль ных знаний и переживаний. В то же время, естественное отсутствие у нераз витого сознания способности поддерживать архетипическую гармонию фор мы и содержания с необходимостью провоцирует необратимый социальный крен в сторону формы, компенсирующей содержательную аморфность ре зультатов первичного, индивидуального освоения пространства социальных взаимодействий. Непрерывное творческое прирастание индивидуальных со держаний сознания и деятельности вызывает необходимость их коллектив ных обобщений и типизаций как формальных признаний содержательного превосходства вновь полученного индивидуального опыта над всей совокуп ностью уже имеющегося социального. Поэтому способы социального взаи модействия изначально базируются на методологии экстенсивной отработки диалектики индивидуальных содержаний сознания и деятельности, неизмен но деградирующей лишь до уровня их фиксации в дискретных актах означи вания. Подобное разрушение сущности энантиодромии формы и содержания делает невозможным их диалектику в пространстве социального взаимодей ствия, вследствие чего имагостазированная форма превращается в ведущую оппозицию имагогенной форме (архетипу). В силу этого, ритуализация «формы» неминуемо оборачивается ее канонизацией и сакрализацией, а го могенизированная социальная среда бессознательно полагает имаго офици альной организации одним из основных модусов презентации своей содержа тельности. В итоге подобного «творческого окосневания» формы частные этапы диалектики архетипа со временем становятся абсолютными и самодос таточными социальными институтами, имагостазными опорами власти в процессе организации и сопровождения бессознательного социального взаи модействия индивидов. В тоже время, институциональный менеджмент вла сти изначально базируется на фундаментальном законе экономии социальной рефлексии, фиксирующем целесообразность бессознательного функциониро вания индивидов исключительно в параметрах социальной иерархии.

В четвертой главе «Социальные стратегии апробации моделей има гинативного взаимодействия» рассматриваются исторические типы орга низации коллективных и индивидуальных представлений, трансформирую щие как мифический способ осуществления сознания, так и иные архетипи ческие сценарии социального взаимодействия. В качестве альтернативного варианта предлагается проект социальной организации, в котором цивилиза ционная разобщенность между обществом и природой преодолевается на ос новании имагинативных способов архетипической детерминации сознания и деятельности.

В первом параграфе «Цивилизационная и культурная диалектика ар хетипического образования сознания» анализируются имагостазные и имаго генные сценарии архетипической диалектики сознания и деятельности в кон тексте цивилизационных и культурных моделей социального взаимодейст вия.