Социализация бессознательного отчуждения в массовом обществе
На правах рукописи
НЕКИТА АНДРЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ СОЦИАЛИЗАЦИЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО ОТЧУЖДЕНИЯ В МАССОВОМ ОБЩЕСТВЕ Специальность 09.00.11 – социальная философия
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук
Великий Новгород – 2010
Работа выполнена на кафедре истории философии и логики государст венного образовательного учреждения высшего профессионального образова ния «Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого».
Официальные оппоненты:
– Большаков Валерий Павлович, доктор философских наук, профессор;
– Марков Борис Васильевич, доктор философских наук, профессор;
– Синеокая Юлия Вадимовна, доктор философских наук, доцент.
Ведущая организация:
Государственное образовательное учреждение высшего профессио нального образования «Национальный исследовательский Томский по литехнический университет».
Защита диссертации состоится 15 декабря в 14.00 часов на заседании дис сертационного совета Д 212.168.06 по защите диссертаций на соискание учё ной степени доктора наук при Новгородском государственном университете имени Ярослава Мудрого по адресу: 173014 Великий Новгород, Антоново, Гуманитарный институт, философский факультет, ауд. 313.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Новгородско го государственного университета имени Ярослава Мудрого.
Автореферат разослан «» 2010 года.
Учёный секретарь диссертационного совета к. филос. н., доц. Маленко Сергей Анатольевич ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования.
Одной из ведущих задач модернизации российского государства является его глобальная переориентация в направлении преодоления тоталитаризма как неизбежного спутника массовизации, формирования на этой основе граждан ского общества и реализации программных положений Конституции, в соот ветствии с которыми Россия может состояться как «социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достой ную жизнь и свободное развитие человека»1. В то же время процессы преобра зования многонациональной государственности являются довольно противоре чивыми. С одной стороны, чрезвычайный всплеск интереса к истории, этносам, традициям, языкам – несомненно, огромный шаг в направлении демократиза ции социальных отношений. Тем не менее, нельзя недооценивать серьезной опасности повального увлечения одними лишь реформаторскими идеями, мас совое внедрение которых уже само по себе подтверждает факт необычайно глубокой укорененности в природе современного человека тоталитарной моде ли отношения к миру.
Одним из главных выводов социально-философского освоения тоталита ризма должно стать признание невозможности его преодоления посредством заимствования его же диктаторских, манипулятивных методов. История чело вечества и, в особенности, последнее ее столетие, переполнены примерами раз номасштабных социальных экспериментов, проводимых как раз при полном или частичном угнетении, игнорировании скрытых сторон человеческой нату ры. Ведь как сами индивиды, их социальные отношения и институты лишь на первый взгляд предстают продуктами целенаправленного социального дейст вия, призванными на основании канонов рационализма и с позиций утилитар ного прагматизма обеспечить стабильное развитие современного мира.
С другой стороны, всесторонний анализ нарастающего драматизма соци ального реформирования, позволяет установить, что его происхождение, безус ловно, связано с иррациональной природой человека, который фактически из самого себя производит сложную иерархическую систему социальных отноше ний. Поэтому неудивительно, что в пространство коммуникации индивидов, институтов гражданского общества и государства изначально закрадывается элемент непредсказуемости, который существенно влияет как на становление, так и на трансформацию социальных систем. Индивиды, с детства включаемые в систему социальных институтов, бессознательно проецируют и объективиру ют собственные неосвоенные содержания душевной жизни. Эти бессознатель ные представления, рескриптивно закрепляемые в отчуждённой форме стерео типов, норм и других социальных институтов, коренным образом влияют на характер протекания и саму направленность социальных процессов. В силу это го, создание и широкая апробация исследовательских методологий, которые Российская Федерация. Конституция (1993). Конституция Российской Федерации [Текст] : офиц. текст. – М. : Маркетинг, 2001. – 39, [1] с. ;
ст.7.
позволили бы различить осознанные и бессознательные стороны в социальных отношениях, является для современного постклассического общества наиболее значимой и научной, и социальной задачей.
Социально-философское изучение процессов отчуждения является, по су ти, ровесником европейской интеллектуальной традиции. Однако особый им пульс был придан ему с завершением в Европе промышленной революции в XIX веке, и особенно в XX, когда ее последствия кардинальным образом пре ломились не только в социальном способе организации жизни больших масс людей, но и во властных моделях управления ними. При этом именно отчужде ние становится одним из ведущих способов деперсонализации практически всех институциональных форм взаимодействия между людьми, что неминуемо провоцирует их массовизацию. И этот факт, наряду с исследованием проявле ний отчуждения в институциональной практике современных государственных и межгосударственных образований убеждает в настоятельной необходимости широкого междисциплинарного, интегрального анализа феномена отчуждения, имеющего глубинные бессознательные истоки.
В противном случае, на фоне беспрестанного обострения социальных противоречий, все чаще провоцируемых отсутствием должного уровня комму никации между социальными институтами, их растущие корпоративные амби ции грозят окончательно подорвать хрупкую социальную стабильность и граж данский мир. История становления массового общества неоспоримо доказыва ет, что любой социальный институт автоматически воспроизводит логику бес сознательного становления индивида, когда вследствие отчуждения и после дующей локализации его в социальном пространстве он склонен к отработке эгоцентрических, нарцисстических, а местами и откровенно аутичных сценари ев реализации своих частных интересов. Будучи включенными в процесс ком муникации, они непоправимо утрачивают связь с их носителем, приобретая са модовлеющую социальную и институциональную форму.
Подобные деструктивные явления в начале ХХI века неминуемо вылива ются в разноцветные «парады суверенитетов», одним из их социальных экстре мумов которых является терроризм. Имея всего лишь достаточный уровень тех нической оснащенности и финансовых возможностей, любой субъект социаль ной коммуникации не только может позволить себе диктовать те или иные со циальные приоритеты, но и в любой момент грозит развязать локальный или глобальный конфликт с непоправимыми для цивилизации последствиями.
Несмотря на практически повсеместную демократичность институцио нальных фасадов современных государств, изможденный перманентными тота литарными экспериментами ХХ века социум стоит сегодня перед реальностью цивилизованной гуманитарной катастрофы, в границах которой европейский гуманизм уже формально интерпретируется лишь как «не уничтожение» чело века и естественной среды его бытия, приобретая принципиально новые грани корпоративных деформаций. Подобные процессы служат ярким доказательст вом того, что основным признаком подлинной широкомасштабной катастрофы современности выступает институционально неконтролируемый «паводок» бессознательного отчуждения, оборачивающийся лавинообразным вымывани ем элементов сознания и культуры из всех сфер массовизированных социаль ных отношений. Таким образом, трагическая заброшенность незаангажирован ного философского осмысления широкой массы отчужденных фактов массово го социального функционирования индивидов неминуемо оборачивается эска лацией человеческих страданий, независимо от факта и меры их осознания.
Степень разработанности проблемы.
Исследование процессов отчуждения в истории философской мысли име ет давнюю традицию. Поскольку поиски причин возникновения отчуждения составили основное содержание социально-философской мысли с самого нача ла ее становления, можно выделить несколько этапов в освоении заявленной в диссертации проблемы. Во-первых, период «созревания» проблемы в европей ской интеллектуальной традиции. К нему можно отнести труды целого круга выдающихся мыслителей вплоть до конца XVIII – начала XIX века (Ж.-Ж. Рус со, Дж. Локк, Т. Гоббс, К. А. Гельвеций, М.Гесс). Фундаментальные исследова ния процессов отчуждения вплотную были связаны с теоретическими новация ми немецкой классической философии, и, в первую очередь, И.Г.Фихте и Г.В.Ф.Гегеля. Именно разработка проблемы отчуждения в контексте «овещне ния» и «опредмечивания» стала социально-философской основой для после дующего развития данной тематики. Новым словом в исследовании отчужде ния выступила теоретическая модель К.Маркса и Ф.Энгельса, связывавших ге незис и смену социально-экономических формаций с прогрессом отчуждения.
Оно получает статус важнейшего социоформирующего фактора, приобретаю щего самодовлеющую над индивидом силу, которая, в первую очередь, прояв ляется в труде как форме отрицания его свободного развития.
Дальнейшее развитие социально-философских представлений о природе отчуждения связывается со становлением позитивистской философии (Г.Спенсер, Л.Гумплович, В.Парето, Э.Дюркгейм) и появлением выдающихся аналогий, сформулированных в границах «биологизаторских» теорий, попы тавшихся выявить исходное единство и историческую ограниченность идей о безусловном приоритете социального над природным (Э.Тайлор, Э.Морган, Т.Мальтус, П.Кропоткин, Г.Лебон, Т.Дезами, Ш.Фурье). Исходящая из недр по зитивизма биологизаторская практика интерпретации социальной реальности, хоть и не нашла широкого использования в философской традиции ХХ века, но, тем не менее, сохранилась (например, в психоанализе и «философии жиз ни»), послужив появлению принципиально новых научных направлений социо биологии (Э.Уилсон, Р.Триверс, Р.Александер, Д.Бэреш, М.Бигон, А.Ноймар, И.Павлов), этологии (И. Жоффруа Сент-Илер, У.Уиллер, У.Крэг, К.Лоренц, Ю.Одум, Н.Тинберген, Б.Скиннер, Р.Докинз, Г.Правоторов, Т.Гороховская, В.Дольник, Р.Риклефс, М.Малышев, С.Миронин) и биополитики (Л. Колдуэлл, А. Сомит, Т. Торсон, Т. Виджел, С. Петерсон, Р. Мастерс, П. Корнинг, В. Эн дерсон, Х. Флор, В. Теннесманн, П. Майер, В. Фалгер, Ван дер Деенен, А. Вла вианос-Арванитис, А.Олескин, А.Зуб), основной целью которых было выявле ние биотического происхождения социальных моделей поведения и истоков их конфронтации с природными прототипами.
Вообще следует отметить, что ХХ век, «имея на руках» необычайно спе цифический социальный материал, необычайно продуктивно поработал с про блемой отчуждения. Нельзя не упомянуть вклад как собственно психоаналити ческой школы, представленной З.Фрейдом, К.Г.Юнгом, В.Райхом, А.Адлером, О.Ранком, так и заслуги более поздних ее теоретико-практических реминис ценций (К.Хорни, Л.Бинсвангер, К.Рождерс, Ж.Лакан, К.Лоренц, В.Франкл, Д.Рисмен). Без введения категории «бессознательное» в исследования процес сов индивидуального и социального отчуждения, вряд ли можно было бы ожи дать ее адекватного научного осмысления. Так изученные и описанные З.Фрейдом и К.Г.Юнгом бессознательные принципы и механизмы развития соз нания и культуры, обозначенные понятиями «вытеснение», «сублимация», «проекция», «перенос», «трансфер», «садомазохизм», «нарциссизм», «либидо», «сверх-Я», «архетип», «имагинативность» и т.д., были напрямую связаны с вы явленной детерминацией индивидуального и социального бытия. Поэтому со циально-философское переосмысление идейно-теоретических разработок пси хоаналитической школы представляется автору крайне необходимым для осу ществления цели данного исследования.
Следующий этап в исследовании заявленной проблемы представлен кор пусом идей, разрабатываемых в рамках экзистенциального направления запад ной философии (Ж.-П.Сартр, А.Камю, М.Мерло-Понти, М.Хайдеггер, Х.Ортега-и-Гассет, П.Тиллих, Х.Ф.Моро, Г.Марсель, С.Кьеркегор, Р.Гароди), которому удалось актуализировать проблему отчуждения социального бытия в пределах фундаментальной экзистенциальной дихотомии «Я»-«Другой».
Следует отметить чрезвычайную продуктивность исследований процес сов отчуждения, предпринимавшихся в рамках неомарксизма и Франкфуртской школы (Т.Адорно, А.Арендт, Г.Маркузе, М.Хоркхаймер, Э.Фромм, Ю.Хабермас, Э.Морен, Э.Блох, Л.Альтюссер, А.Мальро, К.Касториадис, Ж.Кальвез, А.Лефевр, П.Навиль, Ф.Джеймисон). Им удалось сконцентрировать внимание философской и гуманитарной общественности на причинах и меха низмах трансформации промышленной цивилизации Запада после Второй Ми ровой войны, обусловившей становление модели «общества потребления» как пространства отчужденного массового функционирования индивидов. Отдель ный пласт изучения отчуждения был связан с исследованиями специфической природы товарного фетишизма в творчестве Д.Лукача. Особенностям транс формаций западного общества в условиях господства отчуждения посвящены исследования философов-структуралистов (М.Фуко, Ж.Лакан, К.Леви-Стросс, Р.Барт) и постмодернистов (Ж.Бодрийяр, Ж.Лиотар, Э.Гидденс, Г.Дебор, Ж.Делез, С.Жижек, М.Кастельс, Н.Луман). Различные философские и социо культурные аспекты отчуждения находят свое отражение в трудах отечествен ных обществоведов, представляющих различные области гуманитарного знания (Г.Дилигенского, С.Безклубенко, Р.Зимовца, А.Горак, Е.Головахи, Н.Паниной, Е.Плимака, К.Любутина, Б.Кагарлицкого, И.Бесковой, Н.Хамитова, И.Жеребкиной, В.Горозия).
Анализу массовых форм отчужденного функционирования современного массового общества посвящены работы Х.Ортега-и-Гассета, Э.Канетти, Г.Маркузе, Дж.Оруэлла, С.Московичи, Г.Тарда, Г.Лебона, С.Сигеле, В.Вундта, И.Фетчера, П.Рикёра, М.Вебера, В.Алвина, Л.Войтовского, Б.Грушина, В.Одайника, Д.Ольшанского, Г.Почепцова, В.Семенова, М.Найдорфа, А.Зиновьева, Л.Леви-Брюля, М.Мосса, Б.Маркова, В.Руднева. Теоретическое обобщение философско-исторических парадигм цивилизационного развития человечества нашло последовательное отображение в работах А.Тойнби, К.Ясперса, Л.Февра, Ж.Сореля, Р.Дж.Коллингвуда, О.Шпенглера, Ф.Ницше, Л.Карсавина, Н.Бердяева, Т.Парсонса, Й.Хейзинги, А.Вебера, К.Манхейма, Д.Белла, О.Тоффлера, Дж.Гэлбрейта, В.Иноземцева, Э.Морено, С.Платонова, А.Богданова и А.Панарина. В то же время, исследованию футурологических перспектив массовой цивилизации посвящены уникальные и продуктивные разработки представителей «Римского клуба» А.Печчеи, Д.Медоуза, М.Месаровича, Э.Пестеля, Э.Ласло, Дж.Боткина, М.Гернье, Б.Гаврилишина.
Обусловленный предметом диссертационного исследования интерес к природе механизмов бессознательной массовизации общества непременно при водит автора к анализу проблем осуществления личности в ее антагонистиче ском взаимодействии с социальными институтами, различные аспекты которо го наиболее ярко освещены в работах М.Штирнера, Э.Дюркгейма, Л.Дюмона, А.Маслоу, К.Лоренца, А.Камю, А.Глюксмана, В.Франкла, А.Блоха, А.Москаленко, В. Сержантова, Р.Гарифуллина, А.Ивина. Сюда же следует от нести целую традицию в исследовании социологии и психологии массового по ведения, конституирующего современную модель массового общества (Г.Тард, З.Фрейд, С.Сигеле, В.Вундт, Ф.Бродель, С.Московичи, Г.Лебон, М.Рукетт, О.Кабанес, Л.Насс, А.Фулье). Исследования природы медийных и рекламных трансформаций способов презентации «общества потребления» составляли предмет анализа Т.Гринберга, А.Дейяна, Г.Картера, Д.Огилви, Р.Отта, Р.Ривза, Дж.Сивулки, Р.Харриса, Ж.Бодрийара, Р.Барта, И.Викентьева, В.Зазыкина, В.Ученовой, Л.Федотовой, Г.Почепцова, А.Ульяновского. На их основе были выдвинуты ряд гипотез о бессознательном характере возникновения и воздей ствия рекламных технологий как способов потребительской социализации ин дивидов в современном массовом обществе.
Модели социальной коммуникации в массовом обществе неизменно предполагают более или менее жесткую дихотомию элиты и массы, граждан и бюрократии, технократии и гражданского общества (Г.Моска, В.Парето, Г.Зиммель, М.Вебер, К.Манхейм, Т.Веблен, Т.Дай, В.Зомбарт, Э.Гидденс, М.Паренти, Дж.Гэлбрейт, Дж.Миллс, Л.Мизес, Н.Виннер, Л.Мамфорд, М.Восленский, Л.Питер, С.Паркинсон, Г.Дилберт). Кроме того, перспективы социализации индивида и преодоления бессознательного отчуждения, очерче ны социокультурными аспектами становления и развития сознания, представ ленными в творческом наследии М.Мамардашвили, А.Пятигорского, А.Богданова, А.Лосева, Л.Левчук, П.Гуревича, А.Лобка, М.Лифшица, Э.Ильенкова, С.Кара-Мурзы, А.Зиновьева, В.Кемерова, Г.Осипова, А.Дворкина.
Весьма плодотворным для данного исследования явилось привлечение идей институциональной школы в западной социологии (Д.Милля, Т.Веблена, Э.Дюркгейма, Дж.Липсета, М.Дюверже, Л.Дюмона, Дж.Миллса, П.Бурдье, П.Бергера, П.Друкера, П.Сорокина, Р.Пайпса, Э.Геллнера, Дж.Ролза, Т.Лукмана, П.Козловски, Дж.Батлера). Следует отметить, что хотя указанные исследователи исходили из посылок о рациональном происхождении институ циональной практики и ее социальных проявлений в форме моделей поведения, привычек, традиций и стереотипов, с чем, безусловно, согласиться нельзя. Од нако творческая интерпретация корпуса идей институциалистов значительно помогает автору в обосновании способов социального «бытия» бессознательно го отчуждения в массовом обществе и обеспечении его фактологической базы.
В то же время, авторские исследования особенностей социальной комму никации институтов массового общества непосредственно связаны также и с изучением специфики формирования и последующей социализации широкого пласта социальных девиаций, имеющих исключительно бессознательные исто ки. В связи с этим, к предмету исследования привлекается целый пласт соци ально-философских, политологических, социологических, социально психологических и юридических источников, анализ которых позволяет вы явить причины появления индивидуальных девиаций и соответствующих им институциональных форм (преступлений), а также роль этих моделей социаль ной коммуникации в формировании институционального облика современного массового общества (Ч.Беккариа, Э.Кречмер, А.Савинио, У.Шелдон, Ч.Ломброзо, М.Ротбард, И.Карпец, Э.Дюркгейм, Н.Кристи, В.Рейсмен, Р.Барт, З.Фрейд, Э.Фромм, М.Фуко, Г.Тард, Р.Мертон, Т.Селли, Г.Беккер, Э.Шур, Р.Дарендорф, Г.Зиммель, Л.Козер, Ю.Клейберг, Р.Бэрон, А.Бандура, А.Гюттенбюль, Д.Ричардсон, Б.Левин, К.Лукас, Г.Сейген, Э.Шнейдман, Ю. Ан тонян, В.Кудрявцев, С.Ольков, Я. Гилинский, М.Еникеев, В.Эминов).
Наличная философская, психологическая и социологическая литература предоставляет возможности изучения феномена отчуждения не только в кон тексте бессознательной детерминации индивидуальной и социальной жизни, но и определения присущих цивилизации способов его институционального оформления и презентации. Круг перечисленных научных школ и направлений позволяет очертить исследовательское поле, которое может быть полноценно освоено в данной работе только на основании авторской методологии исследо вания процессов социализации бессознательного отчуждения в массовом обще стве.
Цель и задачи исследования.
Цель данного диссертационной работы заключается в определении меха низмов социализации бессознательного отчуждения в институтах массового общества.
В соответствии с обозначенной целью формулируются следующие иссле довательские задачи:
1. выявить природу отчуждения как бессознательного способа социализации архетипической сущности человека в ходе становления массового общества;
2. обосновать диалектику способов производства как хронологию форм бес сознательного отчуждения в массовом обществе;
3. рассмотреть принципы формирования трофической регламентации как бес сознательной, коммуникативной основы социальных иерархий в глобальном и глокальном контекстах массового общества;
4. выявить механизм бессознательного отчуждения родовой сущности человека в конкуренции властных моделей трансформации массового общества;
5. показать особенности этатизации отчужденных бессознательных представ лений индивида как апогея формализации его архетипической сущности в массовом обществе;
6. обнаружить архетипические предпосылки образования веры и механизмы их социальной трансформации;
7. выявить бессознательный, товарно-пропагандистский характер производства и массового потребления информации в контексте социальных технологий рекламы и PR;
8. очертить механизмы массового производства индивидуальных девиаций как технологий социального сопровождения бессознательного отчуждения.
Объектом исследования выступают процессы бессознательной детерми нации отчужденных социальных отношений в массовом обществе.
Предметом исследования является социализация бессознательного от чуждения в институтах массового общества.
Методологическая основа работы определяется целями и задачами ис следования, характером его объекта и предмета, обусловленным междисципли нарностью социально-философской проблемы, адекватно анализируемой лишь в контексте взаимодействия философских, социологических, психологических, политико-юридических, биолого-этологических, адвертологических областей знания, презентующих пространство социального управления. Основой автор ских исследований является комплиментарность диалектического метода ис следования процессов становления общественного производства как матери ального фундамента формирования социальных институтов (К.Маркс, Ф.Энгельс) и архетипической феноменологии процессов бессознательной де терминации социокультурной реальности (К.Г.Юнг). Дополнительный методо логический ресурс для диссертации содержится в способах анализа социальной действительности, изложенных в рамках:
- герменевтического подхода как способа социально-философской интер претации институциональных контекстов массового общества;
- концепции институционального анализа социального пространства в границах социологических теорий Т.Веблена, Э.Дюркгейма, Д.Милля, П.Бергера, Т.Лукмана;
- теоретико-методологических новаций фрейдомарксизма, неомарксизма и Франкфуртской школы Г.Маркузе, Э.Фромма, Т.Адорно, А.Грамши, К.Мангейма и Л.Альтюссера, Ф.Джеймисона;
- школы структурно-функционального анализа социальных процессов (Т.Парсонс, Р.Мертон);
- методологических посылок Д.Лукача в анализе товарного фетишизма;
- концепций коллективных и социальных представлений Л.Леви-Брюля и С.Московичи;
- социобиологических и этологических исследований природных форм социальных отношений (И.Павлов, Э.Уилсон, К.Лоренц, Ю.Одум, Н.Тинберген, Б.Скиннер, Р.Докинз, Р.Риклефс);
- постмодернистских исследовательских «метафор» (ризома, корень, де рево, скриптор, след, новояз), деконструирующих традиционные формы науч ного познания социальной действительности, в том числе, и массового общест ва (Ж.Делёз, Ф.Гваттари, Ж.Бодрийяр, Ж.Деррида, М.Фуко, Дж.Оруэлл).
В диссертации применяется историко-этимологический метод, реконст руирующий первичные смыслы ключевых понятий исследования (М.Фасмер, В.Виноградов, А.Преображенский, Н.Шанский). В дальнейшем осуществляется анализ бессознательных контекстов их трансформации в терминологическом пространстве массовой коммуникации.
Научная новизна предложенной диссертационной работы состоит в построении теоретической модели анализа процессов становления массового общества, выражающихся в формировании исторически преходящих способов производства бессознательного отчуждения сознания и деятельности. Они эво люционируют от преимущественно индивидуальных моделей освоения опыта предков к его оформлению в институтах как социально-значимых способах ретрансляции социальных отношений. При этом индивидуальный стиль освое ния мира консервируется в стандартизированных матрицах производственно корпоративной коммуникации, нормирующей и иерархизирующей отчуждае мое пространство родовой деятельности, сознания и поколенческого опыта.
Подобное расслоение общества, несмотря на его искусственный характер, вос производит бессознательные принципы организации природных сообществ.
Однако они, приобретая институциональный статус, экстенсивно воспроизво дят себя не в пространстве массы или элиты, а прирастают за счет увеличения доли «среднего слоя». При этом, не будучи непосредственным производителем, он получает возможности практически бесконтрольного оперирования всем де легированным ему властью отчужденным социальным пространством. Ключе вое для социальной иерархии положение «среднего слоя» предусматривает не формальную и легитимную конвертацию индивидуальных содержаний дея тельности и сознания в пригодные для институционального управления исто рические формы их социализации. Такая отчужденная «логика» воспроизво дится в любом институциональном анклаве массового общества, что обуслов ливает эскалацию процессов атомизации всего доступного социального про странства. При этом, сакрализация, этатизация и неизбежная, в конечном итоге, виртуализация процедур бессознательного отчуждения являются исторически сменяющими друг друга формами управления массовым обществом.
Основные элементы новизны данного исследования представлены в ряде положений, выносимых на защиту:
1) массовое общество является закономерным этапом развития любых соци альных систем, основанных на локализации, унификации, текущей формали зации и последующей институализации принципов бессознательного отчуж дения индивида от природы и архетипических способов образования его сознания и деятельности;
2) деятельность индивида социализируется в частных, трудовых формах гос подства над природой и системе бессознательного отчуждения как основном производственном отношении массового общества;
3) социальный институт является исторически сложившимся способом форма лизации деятельности, закрепляющей результаты бессознательной управ ленческой делимитации пространства социальных отношений, которое, по мере его социализации, все более тяготеет к симуляции архетипических со держаний человеческого сознания;
4) история выступает официальной хронологией производства бессознательно го отчуждения и выражается в структурировании, препарировании, адапта ции социальных фактов, презентующих различные модели управления мас совым обществом;
5) фундамент виртуализации управления массовым обществом составляет формализация и имитация как принципов функционирования биотических систем, так и символичности внутривидовых и межвидовых отношений;
6) в основе государственной технологии управления массовым обществом ле жит трансфер биотических принципов организации межвидового взаимодей ствия, заимствованный у кочевой модели власти оседлыми сообществами;
7) производство и сервировка «средним классом» инфраструктуры бессозна тельных потребностей индивидов и социальных институтов выступает осно вой гражданского мира и социального согласия в массовом обществе;
8) стремление компенсировать процессы виртуализации массового общества интенсификацией потребления материальных ресурсов все еще позволяет власти достоверно имитировать динамику и институциональную эффектив ность государства;
9) социальный индивид, с типичным уровнем социализации и усредненными профессиональными способностями, выступает элементарным продуктом предельной институциональной поляризации бессознательного отчуждения в массовом обществе, основной субстанцией и функциональным проводни ком технологии товарного «бытия» власти;
10) государство предстает формой иерархического функционирования массо вого общества, «персоной» социальной организации, воспроизводящей сис тему легитимации бессознательного отчуждения в стереотипах справедливо сти, закона, порядка и безопасности;
11) изначальная девиантность индивида является причиной производства властью маргинальных социальных институтов, агентов ее коммуникации с массовым обществом, осуществляющих первичную «сублимацию» спектра проявлений человеческой природы в формы имитации социального порядка;
12) бюрократизация управления в массовом обществе вызвала качественную оптимизацию корпоративного партнерства, спровоцировавшего бессозна тельную институализацию маргинальных, «теневых» социальных групп, а также делимитацию официальной и неофициальных сфер ответственности в форме традиционных конвенций;
13) практика монотеизации бессознательного отчуждения выступает одной из идеологических платформ легитимации корпоративного партнерства и ведущим сценарием сакрализации институциональных конвенций в массо вом обществе;
14) современный уровень динамизма власти в массовом обществе связывает ся с господством медийных средств коммуникации, призванных виртуализи ровать наличный арсенал корпоративных технологий управления бессозна тельными отчужденными представлениями социальных индивидов;
15) вектор виртуальной модернизации массового общества представлен в стереотипе «общества потребления» – «идеологической» совокупности ат рибутов производственно-институционального, бессознательного функцио нирования социальных индивидов, реализуемого в потреблении «сублими рованных», товарно-сервильных форм бессознательного отчуждения;
16) дальнейшее конституирование виртуального «бытия» власти в массовом обществе оформляет социального индивида-потребителя как основную ин ституциональную субстанцию и ее функционального проводника, редуциру ет экзистенциалы человека, вплоть до смерти, к ряду нормативных модифи каций способа производства бессознательного отчуждения.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в возмож ности, опираясь на проведенный в диссертационном исследовании анализ ме ханизмов социализации бессознательного отчуждения в современном массовом обществе, очертить перспективы его трансформации в гражданское общество как социальное пространство, свободное от корпоративно лоббируемых веко вых «традиций» бессознательного социального отчуждения индивида и обще ства. Следует отметить актуальность социально-философского анализа совре менных форм социализации бессознательного отчуждения в институтах массо вого общества, убедительно доказывающей возможность применения результа тов проведенного исследования в политике, юриспруденции, практике государ ственного и партийного строительства, педагогических и образовательных тех нологиях, социальном менеджменте, социологии и психологии, а также в сфере культуры, массовых коммуникаций и PR. Выводы диссертационной работы мо гут быть использованы для активизации инновационных исследований в раз личных областях гуманитарного знания, что послужит основой совершенство вания идеологической модели и конкретных социальных технологий реформи рования и развития государства. Материалы диссертации могут служить осно вой для разработки базовых и дополнительных специальных курсов по фило софии, праву, менеджменту, культурологии, психологии, педагогике, этике и этологии.
Апробация диссертационного исследования.
Основные теоретические положения и выводы диссертации нашли отра жение в материалах международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференций: человековедческие философские чтения «Гуманизм. Человек. Нравственность» (11.1996, Дрогобыч);
«Духовная культу ра будущего учителя» (04.1996, Луганск);
«Гимназия на переломе столетий» (04.1998, Киев);
«Глобальные проблемы человечества на рубеже 3 тысячеле тия» (11.1999, Киев);
«На рубеже тысячелетий: христианство как феномен культуры» (05.2000, Киев);
IV Шпетовские чтения «Творческое наследие Г.Г.Шпета в контексте философских проблем формирования историко культурного сознания: междисциплинарный аспект» (11.2002, Томск);
«Чело век. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (12.2002, Санкт-Петербург);
«Бренное и вечное: Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (10.2003, В.Новгород);
«Гендерные ценности и самоактуализация личности и малых групп в ХХI веке» (03.2004, Кострома);
«Междисциплинарный уровень интеграции современных научных исследований» (08.2004, Анталия);
«Бренное и вечное: образы мифа в пространствах современного мира (09.2004, В.Новгород);
«Проблемы модернизации общества в зеркале философии (09.2004, Мурманск);
«Электронная культура и новые гуманитарные техноло гии ХХI века» (10.2004, Москва);
«Культурология в контексте гуманитарного мышления» (10.2004, Саранск);
«Образование в пространстве культуры» (11.2004, Москва);
«Бренное и вечное: политические и социокультурные сцена рии современного мифа» (10.2005, В.Новгород);
«Бренное и вечное: символи ческие парадигмы модернизации культурного пространства» (10.2006, В.Новгород);
«Конструирование человека: системы и модели» (06.2007, Томск);
«Бренное и вечное: социально-мифологические и политософские измерения идеологии в “массовых обществах”» (10.2007, В.Новгород);
«Советская культу ра: опыт и перспективы изучения (06.2008, В.Новгород);
«Бренное и вечное:
социальные ритуалы в мифологизированном пространстве современного мира» (10.2008, В.Новгород);
«Актуальные проблемы гуманитарных наук» (04.2009, Томск);
«Социогуманитарные науки в трансформирующемся обществе» (05.2009, Липецк);
«Современная молодежь и проблема жизненных ценностей:
философские и этико-культурологические измерения» (04.2010, Киев).
Кроме того, методологические основы диссертации апробировались в ис следованиях, отмеченных дипломами Первого и Второго Всеукраинских кон курсов на лучшие студенческие и аспирантские работы в области обществен ных наук: 1996 г. – «Тоталитарный миф как ответ на кризис культуры» (1 п.л.);
1997 г. – «Новая общественная парадигма: от мифа к сознательному действию» (1 п.л.);
1998 г. – «Бессознательные детерминанты процесса освоения и конст руирования социальных отношений» (1 п.л.).
Также наиболее важные положения исследования использовались в педа гогической практике диссертанта в курсах культурологии, религиоведения и эстетики (1997-2000) и обсуждались на заседаниях кафедры философии в КГЛУ (Киев). Материалы научной работы составили основу лекционного курса по этике в НПУ им. Н.П.Драгоманова (2000, Киев). Ключевые положения диссер тации легли в основу авторских учебных курсов для специалистов и магистран тов философского факультета НовГУ: «Массовое общество», «Диалектика со циального идеала», «Религия и власть: институциональные аспекты коммуни кации», «Институциональные сепарации духа в “массовом обществе”», «Вера и верования в “массовом обществе”», «Философские аспекты этологии» (2001 2010 гг.).
Промежуточные результаты исследования были отмечены поощритель ными премиями на проходивших в 2008-2009 г. конкурсах учебно методических комплексов по авторскому курсу «Диалектика социального идеа ла» и курсу «Политология» НовГУ. По итогам научной и учебно-методической деятельности в 2010 г. соискатель награжден дипломом за победу в конкурсе индивидуального рейтинга профессорско-преподавательского состава НовГУ в номинации «Доценты» (В.Новгород). Основные положения диссертации также были апробированы при выполнении научных исследований в проектах «Мо лодые преподаватели российских регионов» (Институт Открытое Общество.
Фонд Содействия, 2002, # HSA216) и «Проблема индивидуального и социаль ного измерения феноменологии архетипа» при финансовой поддержке РГНФ (проект № 03-03-00348а, 2003-2005 гг.). Ряд положений диссертации обсуждал ся в ходе серии заседаний центра «Стратегия» по теме: «Политософия как жиз нетворчество» (2006-2010 гг., Москва), а также в рамках мероприятий межву зовского клуба «Зуб мудрости», организованного МУМом (2006-2010 гг., Мо сква).
Исследовательская концепция работы и отдельные ее методологические моменты стали основой авторской концепции Всероссийской научной конфе ренции «Бренное и вечное» (2004-2010 гг.), посвященной всесторонней разра ботке проблем мифа и мифомышления в институтах массового общества;
а также организованного соискателем, при поддержке администрации НовГУ, философско-культурологического альманаха «Берестень» (2008-2010 гг.). Ма териалы и выводы исследования стали основой для проведения квалифициро ванной экспертизы и оппонирования 5 кандидатских диссертаций, относящихся к проблематике работы (2005-2008 гг.). Результаты исследования нашли своё отражение в опубликованных работах общим объёмом 160,1 п.л., в том числе выполненных единолично 123,2 п.л., из которых 119,3 п.л. непосредственно от носятся к теме диссертации. Основные выводы работы представлены в серии статей в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства об разования и науки РФ для публикации основных научных результатов диссер таций (общим объемом 5,5 п.л.), и на украинском языке в профильных издани ях, рекомендованных ВАК Украины (общим объемом 4,1 п.л.).
Структура диссертационного исследования отображает его характер, цель, обусловлена логикой изложения и состоит из вступления, четырех глав, 17 параграфов, заключения и списка использованной литературы.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обосновывается актуальность исследования, раскрывается степень разработанности проблемы, формулируются цель и задачи диссертаци онной работы, определяются объект, предмет и методологические основания исследования, обосновывается новизна и выдвигаются положения, выносимые на защиту, характеризуются теоретическая и практическая значимость полу ченных научных результатов;
демонстрируется степень апробации работы, а также представляется структура диссертации.
В первой главе «Становление массового общества в процессе социали зации бессознательного отчуждения» рассматривается бессознательная при рода фундаментального социального механизма формирования массового об щества, индивидуальные и институциональные формы его реализации, взятые в контексте трудового, а затем и производственного пребывания «сознания». В то же время, анализируются исторические сценарии конкуренции моделей произ водства бессознательного отчуждения, политические конфигурации их господ ства и подчинения, смена которых и составляет хронологию бессознательной эволюции массового общества. Стержнем его технологического, организацион ного и экономического прогресса выступает обнаруженный институциональ ный парадокс, связанный с постепенной исторической сублимацией принципа архетипического, деятельного освоения мира в имитационные, симулятивные формы социальных отношений.
В первом параграфе «Бессознательное отчуждение как основа станов ления массового общества» выявляется природа отчуждения как бессознатель ного способа социальной реализации сущности человека в ходе становления массового общества.
Классические психоаналитические исследования бессознательных про цессов позволили выявить один из ключевых механизмов, характеризующих диалектику сознания и бессознательного. Помимо общеизвестных принципов «вытеснения», «сублимации», «рационализации» и т.д., незаслуженно ушли в тень процессы «трансфера» бессознательных содержаний индивида в область его социально-ролевого функционирования. Открытый К.Г.Юнгом в начале ХХ века механизм проекций, названный им «имагинацией», убедительно доказыва ет бессознательную детерминацию как процессов становления сознания, так и любых социальных форм его объективации, поскольку является одним из необ ходимых его этапов. Имея изначально природный характер, имагинативные процессы в социальной практике оформляются в однозначных, редукционных способах отношения индивида к себе и непосредственному социальному окру жению, что, по сути, и составляет основное психоаналитическое содержание «отчуждения». Этот традиционный для социальной философии термин потому и нуждается в серьезном психоаналитическом обосновании, что представляет процессы, непосредственно связанные с динамикой социализации бессозна тельной жизни индивида и общества.
В философском плане «отчуждение» характеризует процесс лишения субъекта его собственных содержаний социально конституированной, противо стоящей формой, в результате которого он постепенно становится «чужим» для своего родного, родового окружения. Отчуждаемые содержания человека, де градирующие до статуса объекта, тотально опустошаются посредством фор мальных интерпретаций со стороны его социального окружения. Социально полагаемые исходные принципы природного бытия, представленные диалекти кой качества, количества и меры применительно к общественному бытию чело века, выражаются в единстве его общения, деятельности и отношений к миру.
Родовое, доинституциональное существование человечества неформально раз вивалось в соответствии с предустановленной «логикой» архетипа, индивиду ально воспроизводящей гармонию общества и природы. А в качестве основно го, естественного способа «добывания» архетипического опыта мыслилась дея тельность как непосредственное, творческое вопрошание к бытию. Историче ски первым условием социализации архетипических оснований родовой жизни человека явилась шаткость и разрозненность становящихся индивидуальных сознаний. При этом восходящая социальность стремилась локализовать, уни фицировать содержание личного жизненного опыта посредством лишь его формального «оприходования». Промежуточные итоги социализации опыта бессознательно оформлялись в некоторых этапных образцах социальной прак тики, сконструированных из совокупностей «частных» социальных «кажимо стей» архетипа и инстинкта. Подражательная логика становится основой выну жденного, бессознательного выдвижения в лидеры людей, способных осозна вать и аккумулировать сущность архетипа в статусе официальных поводырей её социализации. Посредством целого ряда коллективных трансферов они ста новятся официальными интерпретаторами символических содержаний ключе вых архетипических фигур. Попутно происходит и бессознательное превраще ние природного сценария развития сознания человека в официальную номенк латуру технологий социализации коллективного архетипического опыта в про фессиональных формах. Дальнейшее «оприходование» архетипа приводит к официальному отходу социальности от всеобщей конкретики мифа к абстракт ности властных должностей.
Социализация индивидуального опыта обуславливает необходимость формирования особой социальной группы, функционирование которой вначале связывается с ритуальным воспроизводством опыта поводырей, а, в последст вии, и с воспроизводством самой процедуры социальной формализации челове ческого опыта. Так личный способ общения с архетипом редуцируется к знаку должности, а первичное родовое пространство – к массовым формам коллек тивных акций в связи с любым, инициируемым властью поводом. На смену че ловеку деятельному приходит трудоспособный и трудолюбивый, но отчужден ный, вечно контролируемый и подгоняемый работник. Социализация деятель ности приводит и к неминуемой формализации труда в рамках конкурирую щих, профессионально-корпоративных анклавов, превращает общество содер жаний индивидуальной деятельности в социум форм труда – производственно го обезличивания и массовизации лишенных собственности людей. Социаль ность полагает производство исторически первым посредником процессов формализации сознания и деятельности человека, монопольной формой его от чуждённого трудового функционирования, способом превращения отчуждае мых индивидуальных содержаний в однозначную, унифицирующую товарную форму.
Во втором параграфе «Власть как бессознательная институализация деятельного принципа освоения мира» определяется специфика институализа ции индивидуального, архетипического, деятельностного принципа освоения мира.
Марксова идея общественного производства как всеобщего организаци онного основания человеческого взаимодействия была нацелена на выявление роли деятельностного начала в диалектике исторически сменяющих друг друга формационных реинкарнаций отчуждения. Тем не менее, ведущий парадокс со временности состоит в массовом производстве социальной «среды», игнори рующей необходимость индивидуального участия. Как следствие, у человека формируется комплекс бессознательных установок, изначальная частность ко торых повсеместно обслуживает социальную систему всеобщего неучастия – господствующую цивилизационную парадигму отношений части и целого. За кономерным следствием распространения подобной парадигмы выступает по всеместная замена способов реального преобразования мира частными и кор поративными иллюзиями относительно форм и параметров его потребитель ского «оприходования». Материальное производство практически повсеместно заменяется идеологизацией и апологетикой потребления продуктов/товаров, обозначающих принципы функционирования всей социальной системы в це лом. Став фоном повседневности, потребление завершает переход массового общества от частных и индивидуализированных форм отчуждения к отчужде нию как доминирующему содержанию бессознательной социальной коммуни кации, главному «производственному отношению» массового общества. В ре зультате система производственного управления становится моделью управле ния социального, а укрепленная множащимися производственно управленческими абстракциями власть выступает и ведущей производительной силой, и самой средой формирования бессознательно-отчужденных социальных отношений. Эпоха постиндустриального производства кроме традиционных управленческих «верхов» и управляемых «низов», породила «третий», специ фический, социальный слой управленцев как результат крушения деятельност но-индустриальной картины мира. Эта социальная группа выполняет функцию производства управления как ведущего социального товара и господствующего производственного отношения, что позволяет ей осуществлять контроль как за самим процессом производства, так и за потреблением произведенных матери альных и духовных богатств. В итоге, в демократическую, «рыночную» среду внедряется управленческая парадигма, в рамках которой любой товар автома тически становится бессознательным, «теневым» отражением бытия власти.
После внедрения в сферу потребительской повседневности, он превращается в виртуальный вирус, который, посредством бесконечно делящихся институцио нальных товарных частностей/клонов, форматирует интимное пространство домашней экзистенции в контролируемую властью зону собственной безопас ности.
В третьем параграфе «Конкуренция способов производства бессозна тельного отчуждения в массовом обществе» обосновывается бессознательный характер диалектики способов производства исторических форм отчуждения в массовом обществе.
Материальная деятельность, представленная массовым производством, субъектом которого выступает институционально «присваивающий» природу человек, составляет основу отчужденных производительных сил. Социальные отношения, тотально редуцированные до «производственных», выступают ин ституализированными комплексами бессознательных представлений (заме щающими родовые отношения между людьми), определяют специфику способа производства как индустрии формализации/отчуждения. Сменяющие друг дру га формации представляют последовательность институциональных сценариев массовизации производства и социальных отношений. Первичное оформление принципов социальной массовизации человечества последовательно представ лено производственными отношениями первобытнообщинного, азиатского и рабовладельческого способов производства. Отношение личной собственности – соответствует первобытнообщинному способу производства;
«силовой» ха рактер «оформления» коммуникативных церемоний бессознательно отчуждён ных социальных связей в форме государства – азиатскому способу производст ва;
процедура опосредования законом разгула внеэкономического принуждения – рабовладельческому способу производства. Следующий этап институализа ции отчуждения представлен феодализмом – эпохой господства иерархии на следуемых социально-юридических статусов, основным «производственным отношением» которого является вассальное право. Замена феодализма денеж ным/знаковым абсолютизмом, при котором право из господствующего «произ водственного отношения» вырождается до уровня обыденно покупаемого това ра, знаменует появление капиталистического способа производства. Оформля ясь в производственно-потребительскую общность как систему бессознатель ного отчуждения, капитал предстаёт автоматически воспроизводящимся произ водственным отношением и наиболее эклектичной, исторической формой бес сознательного отчуждения, сохраняющей в снятом виде закон, право и рабство.
Итак, формационная сущность диалектики бессознательного отчуждения эпохи «массового общества» выражается в трёх этапах институализации феноменоло гии архетипа: технологии, представленной превращением энергии индивидуаль ных освоений мира;
организации, заключающейся в информационном сопрово ждении отчужденных социальных иерархий;
и экономики – виртуальном про странстве бессознательного социального воспроизводства стоимости как капи тала.
В четвертом параграфе «Массовое общество в хронологии бессознатель ного отчуждения» анализируется специфика формирования и ретрансляции истории бессознательного отчуждения как модели социализации опыта поколе ний, фактологии массового общества и институционального бытия власти.
Институциональное «бытие» власти связано с замещением архетипиче ских принципов развития человека на биологическом и общественном уровнях.
Подобное массовое общество производит адаптированный «образ» истории – реестр «частных» социальных фактов, презентующих исключительно власть.
Архетипическая диалектика онто- и филогенеза человеческого рода превраща ется в диктатуру официально-исторической хроники бессознательного отчуж дения последнего «поколения» власти над всеми предшествующими. Офици ально легализуя лишь социальную форму пребывания времени, власть навязы вает индивидам линейную историю как бессознательный образ темпорально сти. Насильственная конфискация настоящего, даже в форме официального за малчивания, разрушает архетипическую диалектику времен, отбрасывая бес сознательный массовый социум либо к неосвоенному прошлому, либо к ниги листичному будущему. Властные интерпретации истории отражают степень зрелости сложившейся отчужденной системы доминирования социальных ин ститутов, опирающейся на частные, бессознательные представления о фактоло гическом «разложении» сознания в массовом обществе.
Производимый властью официальный исторический имидж бессозна тельного отчуждения наглядно доказывает однозначность преимущественно милитаристского модуса редукции цивилизованной, массовидной социально сти. В итоге, за массовым обществом окончательно закрепляется «деловое ре номе» социальности с непредсказуемым прошлым, погрязшей в тотальной бес сознательной десакрализации ее архетипического безвременья. Потому опыт прошлых поколений бессознательно «приходуется» индивидами, в лучшем случае, лишь в доступных и соответствующих их социально-потребительскому статусу товарных формах. Подобная практика сопровождается ностальгией по прошлому, актуализирующей тягу к архетипическому возвращению к более древней форме существования, к общественному укладу как «золотому веку» сознания и деятельности. Именно поэтому, единственным экзистенциальным параметром истории массового общества выступает государственно патрони руемое и институционально воспроизводимое одиночество человека. Представ ляя единичную, действующую модель социального атомизма, одиночество оз начивается властью как единственно допустимая форма социального пребыва ния вне массы, как священная обязанность и почетное право индивида быть уч тенным в качестве и количестве элементаризованной социальной частности.
Во второй главе «Инфраструктура бессознательного отчуждения в массовом обществе» исследуются природные основания социальных иерархий и принципы их бессознательной трансформации. Установлено, что природная трофическая детерминация внутри- и межвидового взаимодействия гарантиру ет устойчивость сообществ организмов и экосистем. Она же выступает моде лью оформления бессознательных отчужденных отношений и в массовом об ществе, основой его горизонтальной и вертикальной иерархизации. Практика властных спекуляций над возможностью удовлетворения трофических потреб ностей становится ведущей причиной эскалации бессознательного отчуждения.
Это позволяет перейти к постепенному вытеснению естественных потребно стей человека, замене их доступными институциональными аналогами и идео логическому обоснованию борьбы за их получение как бессознательной основы социальной динамики массового общества, в том числе и в планетарном мас штабе.
В первом параграфе «Стратегия бессознательной социализации природы человека в массовом обществе» рассматриваются принципы формирования и функционирования ведущих манипулятивных механизмов трофической регла ментации бытия человека и общества и особенности ее инфраструктуры.
Властная организация массового общества базируется на интерпретации постоянной необходимости удовлетворения пищевых потребностей живых ор ганизмов как базального манипулятивного сценария социального управления.
Потому механизмы социальной иерархизации бессознательно воспроизводят принцип естественных трофических систем посредством поддержания баланса между производством и потреблением как социального аналога пищевой пира миды. Однако сложившийся современный мировой порядок фактически явля ется результатом «сублимации» всех форм человеческой деятельности в сферу массового потребления. Консьюмеризм как ведущий политико-экономический модус организации социальных отношений является продолжением логики ес тественных, трофических цепей и выражается в формирующейся на их основе инфраструктуре, которая становится внутренним каркасом бессознательных массовых отношений. Именно поэтому властные манипуляции с пищей стано вятся едва ли не основным механизмом укрощения естества человека, направ ленным на создание и обслуживание виртуального социального пространства, замещающего в представлениях бессознательных обывателей вытесненную ими природу. Внедряя и постепенно усугубляя онтологическое для массового обще ства противоречие между сознанием и телом, власть полагает обе эти препари рованные стороны бытия человека в качестве оплота своей технологии управ ления, распространяющегося от определения общих принципов социальных отношений до попыток насильственного «реформирования» естественного те чения жизни.
Культивируя подобные трофические технологии, власть стратифицирует сознание и тело массового человека, создавая среду собственного воспроизвод ства. А потому вся история становления массового общества предстает «войной всех против всех», эволюцией технологий социализации и оптимизации управ ления первобытным стадом собирателей и охотников, фактически выступаю щих человеческой биомассой для первичных социальных «консументов» от власти. Следующий шаг в эволюции социальности был связан с формировани ем земледельческого и кочевого образа жизни уже как принципиально разных пищевых стратегий. В итоге именно исходные столкновения земледельческого и кочевнического способов «выедания» среды и заложили основы будущей ис тории цивилизации как истории непрерывных войн. А сопровождающая их по стоянная угроза голодной смерти позволяет власти использовать социоформи рующее пищевое неравенство как инструмент оперирования бессознательными массами и основу институционального строительства. Поэтому, по мере усу губления массовизации, архетипическая, природная самодеятельность сознания и тела уступает место лояльному социальному автоматизму, ориентированному на минимальные производственно-потребительские функции.
Во втором параграфе «Природа отчужденных иерархий в массовом об ществе» исследованы естественные прототипы отчужденных институциональ ных иерархий и способы социализации принципов внутри- и межвидового взаимодействия.
Значительная часть «свободного» от производства времени обывателей оказывается заполненной потреблением/выеданием, модель которого несколько отличается от природных аналогов трофического взаимодействия. Трофическая детерминация господствует на всех уровнях массового общества как бессозна тельный фундамент и институциональный фон любых социальных отношений, естественная основа их упорядочивания и структурирования. В случаях жест кого регулирования пищевого поведения людей и институтов со стороны соци альных «хищников» (вождей, царей, диктаторов и т.д.) можно говорить об ин ституциональном «комменсализме». Если связь между двумя «социальными организмами», принадлежащими к разным институциональным специализаци ям, основывается на использовании одного из них другим, в качестве «среды обитания» или источника «пищи», а также для регуляции отношений с внешней средой, то имеет смысл рассматривать ее как аналог природного паразитизма.
«Демократические» принципы пищевого социального партнерства наиболее адекватно воплощены в мутуалистической модели потребления «социальных хищников», представляющих один трофический уровень. Фундаментальная экологическая аксиома, устанавливающая зависимость между затратностью и расточительностью энергии, потребляемой живыми организмами, находящими ся на различных пищевых уровнях, определяет профиль существования орга низмов как в естественных, так и в социальных условиях. Трофическая пира мида, как базовый принцип организации жизни всех природных экосистем, яв ляется также неосознаваемым фоном институализации и массовизации соци альных отношений.
Социально-трофические отношения кардинально деформируют природу человека как цивилизованного, доминантного «хищника»: в зависимости от уровня, на котором находится массовый обыватель, он атрибутируется либо как собственно «хищник», и уже потому представитель власти, либо как «проду цент-производитель», который сублимирует свою «хищническую» природу в рамках социального производства, либо оказывается низведенным высшими трофическими уровнями социальной системы до статуса бездумного и бесчув ственного социального «детрита». Видовые «хищнические» интересы бессозна тельного человечества распространятся на всю доступную ему природно сырьевую биомассу. А войны и многочисленные, «разноцветные» социальные движения в истории массового общества производят лишь трофейное и репара ционное перекомбинирование наличных вертикальных и горизонтальных уров ней власти. Потому без анализа институционально-трофических моделей мас сового обществ невозможно представить ни зарождение и историю власти, ни ее современный облик и социальные перспективы.
В третьем параграфе «Принципы социальной стратификации бессозна тельного отчуждения» устанавливаются природные детерминанты и знаково трофический принцип выделения и функционирования уровней социальной стратификации бессознательного отчуждения в массовом обществе.
Развитие социально-трофической системы состоит в стремлении власти к собственному расширенному воспроизводству сначала в форме персонализиро ванных, а затем и все более институализированных потребителей различных рангов массового общества. Основным способом подобной стратификации яв ляется принудительное разделение общественного, родового пространства на идеологически и законодательно фиксируемые социальные ареалы частного «выедания». Бюрократизация социальных отличий формирует и поддерживает логическое единство социальной системы, более или менее «достоверно» ими тирующее символическое совершенство природы, видовое многообразие кото рой вытесняется в массовом обществе усложняющимся комплексом бессозна тельных, институциональных специализаций У власти возникает и актуализируется потребность в особом «консумен тальном» классе, бессознательно наделяемом функциями сервиса всей трофи ческой системы посредством идеологического разграничения «естественного» и «неестественного». Уровень его профессионализма состоит в эффективности доверительного управления трофическими, товарно-сырьевыми потоками. По средническая роль среднего класса «социальных консументов» обеспечивает ему количественный прирост, а сервис «консументальной» бюрократии позво ляет ей контролировать любые формы социального движения материи в массо вом обществе. Социально-трофический менеджмент среднего класса создаёт разветвленную инфраструктуру производства/сервировки бессознательных по требностей массовых индивидов, формируя пространство «цивилизации услуг» за счет деградации материального производства. При этом, основным предме том потребления менеджеров-«консументов» является не столько традиционная для социальных «консументов» и «продуцентов» товарная форма, сколько само пространство социальной трофики, производимое, форматируемое и контроли руемое ними посредством вырабатываемой властью системы социальных зна ков и значимостей. Именно они выступают «энергетическим» эквивалентом пищи, представляя подобную форму потребления властью человека и среды в качестве трофического апогея бессознательной социализации. А ведущей управленческой задачей «цивилизации услуг» остается производство и «промо ушен» в среде социальных «продуцентов» стойкой иллюзии жизненной целесо образности и онтологической необходимости существования и приращения за их счет как самой «консументальной» бюрократии, так и производимой нею власти – высшей сакральной продукции массового общества.
В четвертом параграфе «Особенности бессознательной социальной ди намики массового общества» исследуются трофические детерминанты комму никации власти и системы отчужденных социальных институтов, имитирую щих архетипические принципы организации жизни.
Бессознательные способы демонстрации ранговых трофических притяза ний особи выступают естественной основой социальной коммуникации задолго до возникновения человеческого общества. Аналогичные трофические презен тации социального статуса являются формами бессознательного, конформист ского поведения, указывающими на место индивида или группы в социальном ареале и формирующими имитационное пространство конкурирующих трофи ческих потенциалов. Исторически важным моментом его становления явилось возникновение института власти, концентрирующего в своих руках рычаги управления стратегиями подражания, уподобления и финального замещения содержаний сознания и деятельности.
Массовое общество изначально тяготеет к власти как управляющему «ма точному» началу, контролирующему процесс производства, распределения, обмена и потребления сначала предметов жизненной необходимости, а затем и всей социальной и природной среды. Однако власть всегда существовала как абстракция, достоверность которой подтверждалась лишь вековой практикой насилия над индивидуализированной телесностью и «стерилизацией» сознания.
Именно телесное принуждение исторически выступает основным механизмом внушения обывателям реальности существования власти как некоторой физи ческой силы, подобной производящей потомство матке, и контролирующей осуществление всех его коммуникативных сценариев. Поэтому, бессознатель ные индивиды склонны бессознательно персонифицировать с властью свои ин фантильные надежды на архетипическую встречу с «Великой Матерью», ее символическое покровительство и защиту. Так инфляционная модель отчуж денных природных взаимоотношений восполняется за счет непрерывного про изводства индивидуальных иллюзий всеобщего присутствия Персоны «мате ри». Институализация этого комплекса означает формирование власти как спе цифического способа цивилизационного оборачивания природной, материн ской модели организации пространства жизни. Таким образом, власть изна чально формируется как виртуальный принцип инфляционного производства социальных институтов сублимации и замещения частных проявлений мате ринской заботы о потомстве. Становление массового общества как история бессознательной имитации и партикулярной адаптации властью естественных «социальных» связей оборачивается утратой базовых экзистенциальных воз можностей, ложась в основание производственно-товарной институализации и технологизации голода. Социализированный голод выступает главным средст вом производства системы социальной трофики, ее ведущим производствен ным отношением, постоянно воссоздающим атмосферу хронического недоеда ния и основным продуктом социального производства, а социализа ция/массовизация сводится к овладению индивидом различных сценариев ин ституциональной «сублимации» голода. Потому пища, изъятая властью из сим волического, ментально-соматического освоения, выступает лишь знаком про цессов социального доминирования и подчинения масс в пространстве бессоз нательной коммуникации.
В пятом параграфе «Стратегии глобализации бессознательного отчуж дения в массовом обществе» анализируются особенности властного внедрения бессознательных принципов социальной коммуникации в глобальном и гло кальном контекстах.
Ведущим способом социальной трансформации природы в истории мас сового общества выступает экономика, удовлетворяющая трофические претен зии социальной иерархии с помощью производства профессиональных «консу ментов». Все экономические модели массового общества основываются на наи более простом, трофическом сценарии организации связей в природе. Фаталь ная диспропорция между количеством социальных «продуцентов» и экстенсив но возрастающей «консументальной» властью, оборачивается компенсацион ным «выеданием» пространства самой планеты, превращенного в ресурсно сырьевую, трофическую базу бюрократической пирамиды. Власть все более от граничивает сферу хищнического «выедания» от трофической среды социаль ных «продуцентов», обеспечивая расширенное воспроизводство их модели от чуждения в новых институтах-«консументах». И, наконец, власть институали зирует бессознательный конфликт между телесно-психической организацией трофических процессов и насаждаемым «опытом» обывательского потребления мира. Демонстративная враждебность природе фиксируется и в топологии ци вилизации, связанной с очаговым распространением ее форпостов-поселений, фиксирующих базовые институциональные дихотомии массового общества:
«дикое-городское», «природное-социальное», «пустынное-культивируемое».
Трофическая конкуренция более крупных институциональных образований приводит к разделу ареалов обитания между государствами-«консументами» верхних уровней иерархии в планетарном масштабе. Таким образом, массовое общество представляют высшие «консументы», управляющие нижестоящими «продуцентами» и социальным «детритом». Время от времени государства «консументы» пресыщаются наличным уровнем «выедания» социальных «про дуцентов» и покушаются на «пищевое» пространство партнеров «консументов». В ресурсной «всеядности» они не чураются никакой «пищи», получаемой в результате победы над институциональным соперником «консументом». Потому история массового общества предстает непрерывной цепью конфликтов, войн, социальных катаклизмов и катастроф. Критическое истощение социально-трофических ресурсов доминирующих институтов «консументов» вынуждает их активизировать поиск новых пространств, спо собных восполнить недостаток социальных «продуцентов» или сырьевого «детрита». Именно этот трофический мотив лежит в основе будущего, истори чески подготовленного выхода «консументального» человечества за пределы собственной планеты.
В третьей главе «Институциональная оптимизация бессознательного отчуждения в массовом обществе» рассматриваются особенности превраще ния бессознательного отчуждения в технологию социального управления, бази рующуюся на атомизации и этатизации как основных формах институциональ ной поляризации массового общества. Координация уровней бессознательного отчуждения становится условием воспроизводства официальных и маргиналь ных уровней социальной иерархии. Их многовековое конкурентное партнерст во выступает основой государственной практики легитимации отчуждения в форме права и закона, а также механизмом институциональных коррекций «общественного договора» в истории массового общества.
В первом параграфе «Атомизация бессознательного отчуждения в мас совом обществе» описывается механизм отчуждения человека от родовой сущ ности и превращения его в социальный институт как структурный элемент мас сового общества.
Институциональные проявления массового общества детерминированы наличием больших скоплений бессознательных индивидов, представляющих его отчужденный имидж. Массовизация приводит к исчезновению реального человека, место которого занимает первый и последний в «трофической» цепи бессознательного отчуждения атомарный институт, именуемый «социальным индивидом». Он – абстрактный человек с усреднёнными профессиональными способностями и типизированным уровнем лояльно-мимикрирующей социали зации. Социальный индивид функционирует в логике (неосознаваемых ни ин дивидами и группами, ни самой властью) социальных законов, оформляющих установки относительно необходимости следования системе правил, норм и стереотипов, воспроизводящих, консервирующих либо имитирующих институ циональную топологию массового общества и его прогресс. Отчужденный ха рактер социализации индивида в массовом обществе провоцирует его к вытес нению и инстинктивному делегированию экзистенциальных появлений своей природы любому из доступных социальных институтов. Потому процесс бес сознательной, атомарной социализации сводится к отработке нормативного на бора элементарных акций, нацеливающих индивида на отправление значимых социальных функций в рамках программируемой профессиональной активно сти. Причем, карьерно-бюрократическая имитация личностного развития ока зывается возможной лишь в условиях институциональной инволюции и полно го отождествления «массового» и «официального». Социальный индивид вы ступает институциональным образцом сублимации архетипического характера деятельности в производстве функциональной гомогенности массового обще ства.
Во втором параграфе «Этатизация бессознательного отчуждения» мас совое общество квалифицируется как промежуточный результат многовековой государственной формализации природы человека, интерпретируемой исклю чительно в рамках производственно-ролевого функционирования.
Отчужденное социальное пространство выступает результатом властно обывательской сублимации эволюционных моделей самоорганизации жизни и превращения природных принципов социальной организации в самодовлею щую над массовым обществом «сверхъестественную силу». История социаль ных систем состоит в переходе от количественных способов организации и пре зентации жизни (сообщества «массы») к формированию качественных состоя ний социальных организмов (сообщества «порядка»). В природных сообщест вах массы отношения между всеми организмами являются коммунитарными, а социальные «сообщества порядка» замещают примордиальное биотическое ра венство трудовой специализацией и бюрократическими иерархиями. Произво димые властью социальные институты массового общества представляют но менклатуру специализированных бессознательных «комплексов» общественной организации, сконцентрированных в государстве. Оно становится приоритет ной формой отчуждённого, иерархического, массового функционирования, противостоящей исконному архетипическому, родовому содержанию человече ского общения. Провозглашая себя сакральным источником всякого знания, го сударство организует текущую социализацию человеческого опыта освоения мира посредством формирования и воспроизводства системы отчужденных со циальных условностей. Выдвижение государства в качестве доминирующей социальной силы стало возможным в результате бессознательной подмены ис конного архетипического материнского смысла власти отчужденным отцов ским. Более поздние этапы массовизации прошли под знаком производства и совершенствования технологии институциональной редукции архетипического образа «Отца», отныне персонифицирующего лишь материализованное насилие и произвол социальных институтов над разнообразием проявлений природы человека и среды его обитания. Неограниченные ресурсные возможности архе типической сюжетики до сих пор обеспечивают государству, хотя и бессозна тельную, но довольно продуктивную эксплуатацию «семейной» темы для реа нимации идеи социального или корпоративного господства над человеком.
В третьем параграфе «Легитимация бессознательного отчуждения в массовом обществе» показаны особенности формирования и функционирова ния отчужденных бессознательных представлений в массовом обществе, закре пленных в универсальных и корпоративных кодифицированных системах соци ального порядка.
Именно бессознательное, институциональное посредничество как господ ствующая форма отчуждённой социальной коммуникации выступает в массо вом обществе господствующей формой симуляции деятельности. Потому од ной из наиболее конкурентоспособных отраслей производственного функцио нирования социальных индивидов выступает система права. Она непрерывно производит конвертацию индивидуальных смыслов в корпоративную иерархию ценностей, выражающих бессознательные массовые представления о справед ливости, законности, порядке и безопасности. В силу этого, всё архетипическое многообразие бытия индивида формализуется и кодифицируется правом в сис теме «де-юре» – «де-факто». Закон как одна из ведущих отчужденных абстрак ций массового общества виртуализирует процессы социальной коммуникации, усугубляет институциональную самоизоляцию, вытесняя на периферию социу ма все нелегитимные реальности общественного и индивидуального бытия.
Конституируя кодифицированную систему бессознательных представлений о социальном порядке, закон провозглашает государство единственно возмож ным воплощением демократического имиджа массового общества. Потому его оформление в восприятии социального индивида производится посредством церемониально-процессуального отчуждения и замещения индивидуальных со держаний сознания и деятельности иерархией корпоративных стереотипов и норм, последовательно представленной должностями, законом и государством.
Даже маргинальные и преступные модели социальных отношений атрибутиру ются и вплетаются, в систему институционального взаимодействия в виде пре цедентов его нарушения. Любая статья закона, посвященная конкретному пре ступному деянию, свидетельствует о сложившейся традиции игнорирования системы социальных конвенций. А они являются результатами «стихийного», расширенного воспроизводства бессознательных представлений, отражающих действующую систему значений допустимого и запретного, нормы и патоло гии. Процессы легитимации отчуждения в «зрелом» массовом обществе связы ваются также с системной трансформацией принципов управления. Ее суть – переход от родовой и традиционалистски наследуемой власти к капитализиро ванной, кадровой бюрократии, профессионально обслуживающей маргиналь ную инфраструктуру «тени» массового общества. Закон и право легитимизи руют модель бессознательной коммуникации институтов массового общества, фиксируя непреложность принципа «экономии развития». Он воплощается в бессознательной редукции архетипических начал сознания к нормативной и предсказуемой активности социальных индивидов. Так закрепляется не только законность демократической конкуренции отдельных социальных институтов за «господствующие высоты» внутри государства, но и возможность «замеще ния» этим доминантным институтом самой реальности массового общества.
В четвертом параграфе «Бюрократическое сопровождение отчужденно го социального “партнерства” в массовом обществе» исследуются бессозна тельные принципы коммуникации, истоки и иерархия форм институциональной поляризации власти в контексте господствующей стратегии управленческой партиципации.
Традиция размежевания подконтрольного власти социального простран ства на «гражданскую» и «милитаризованную» сферы, изначально сопутствует формированию массового общества. Однако их сосуществование составляет историческую парадигму бюрократической коммуникации общества и власти.
Табуирующий характер социальных нормативов и необходимость постоянного контроля за их исполнением детерминируют сдерживающую и агрессивную модели презентации как самой власти, так и ее милитаризированных адептов.
Излишняя формальность власти базируется на комплексе неполноценности, со держательно связанном с ее управленческой неадекватностью. Потому соци альная приоритетность институтов массового общества прямо пропорциональ на их потенциалу силовой компенсации однозначности властных практик. Это доказывает историческая востребованность политических сценариев бессозна тельного разрушения диалектики формы и содержания, наиболее ярко иллюст рируемая уже на примере форменного вида власти в массовом обществе. Любое институциональное «реформирование» направлено на упрочение позиций са мой власти и оборачивается эскалацией фрустрационных тенденций в массовом обществе, ажиотированном очередным ожиданием «мессии». И такая нефор мальная, близкая массам сила с необходимостью порождается стихией индиви дуальных или коллективных «пре-ступаний» (М.Фуко), порождённых властью норм и законов. Любые ее ответные действия лишь усугубляют поляризацию участников социальной коммуникации, поэтому социальные индивиды расце нивают любое «ненормированное» событие как удобный повод масштабной проверки на дееспособность всего управленческого механизма. Властное номи нирование массового общества как изначально преступной среды, с готовно стью оценивающей любое управленческое действие как преступное насилие, свидетельствует о начале эры их социального партнерства. В итоге, социаль ный диалог оказывается формой коммуникации государственной власти и ин ституционально воспроизводимой нею преступности как коммуникативно энергетических полюсов массового общества. При этом именно институты са мого «преступного» сообщества производят первичный отбор и классифика цию содержаний повседневного функционирования социальных индивидов для предварительной конвертации и последующей ретрансляции их институтам власти. Подобный сценарий социального «познания» в массовом обществе и составляет гносеологическую матрицу бессознательного «общественного дого вора» между бюрократической властью и институционально «организованной» преступностью.
В пятом параграфе «Бессознательный характер конфигураций “общест венного договора” в массовом обществе» демонстрируется логика становления массового общества как конкурентной среды насилия, зафиксированного в кон венциональных моделях бессознательного самовоспроизводства власти.