Мараджабович эфталитское государство и его роль в истории центральной азии
Научный консультант:
доктор исторических наук, профессор Набиева Р.А.
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук, профессор Джалилов А. Дж., доктор исторических наук, профессор, академик АН РТ Негматов Н.Н., доктор исторических наук Олимов М.А.
Ведущая организация:
Таджикский государственный педагогический университет им.
С.Айни.
Защита состоится «» 2009 г. в часов на заседании Диссертационного совета Д 737.004.02 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Таджикском национальном университете (Республика Таджикистан, 734025, г. Душанбе, пр. Рудаки, 17).
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Таджикского национального университета (734025, г. Душанбе, пр.
Рудаки, 17).
Автореферат разослан «_» 2009 г.
Ученый секретарь диссертационного совета кандидат исторических наук, доцент Д.С. Раджабова ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность исследования. Диссертационная работа посвящена исследованию истории эфталитов и Эфталитского государства. Эфталитское государство занимает особое место в истории Центральной Азии как период военно-политического могущества и заметного развития экономики, культуре и этноконфессиональной жизни народов, населяющих данный диалогообразующий регион. Успехи Эфталитского государства были бы невозможны без взаимодействия эфталитов с другими этносами, представителями иных культур и цивилизаций, в том числе без тесных связей с народами Восточного Туркестана, Ирана, Пакистана и Индии.
Как известно, в период военно-политического могущества Эфталитского государства, кроме Восточного Туркестана (ныне Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР), Афганистана, Пакистана, северо-западной части Индии, в его состав входили, частично или полностью, территории современных центральноазиатских государств – Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана, Кыргызстана и Казахстана.
Исходя из этого, на современном этапе развития историографии Центральной Азии появилась потребность в более глубоком изучении истории эфталитов и определении роли Эфталитского государства, как наиболее значимой страницы истории государственности в регионе. Особую актуальность в этом отношении приобретает определение положительной роли Эфталитского государства в консолидации военно политических сил и борьбе центральноазиатских народов с внешними агрессорами, а также развитии их культуре и этноконфессиональной жизни.
О положительной роли Эфталитского государства в истории народов Центральной Азии свидетельствуют письменные источники. Данный взгляд находит свое подтверждение в археологических, нумизматических и эпиграфических материалах, т.е. в памятниках материальной и духовной культуре, которая развивалась в регионе в период Эфталитского господства. К письменным источникам, под утверждающим эту точку зрения, можно отнести сообщение знаменитого византийского историка Прокопия Кесарийского (VI в.), который свидетельствует о том, что эфталиты издревле обосновались на доброй (плодородной) земле, и они управлялись одним царем, и имели законную государственность, соблюдая между собою и соседями справедливость ничуть не хуже ромеев или персов, а также же сведения арабо- и персоязычных историков (IX-XI вв.) о сасанидско-эфталитских военно-политических взаимоотношениях, судя по которым, никак нельзя считать Эфталитское государство – государством-агрессором. Археологические материалы, отражающие заметное развитие социально-экономической жизни и диалогов различных этносов, культур, идеологий и конфессий в пределах Эфталитского государства, также свидетельствуют о положительной его роли в истории Центральной Азии, соблюдении правовых норм в обществе и государстве. редков - кушан о прежнему, говорило на бактрийском языке, а для письменных отношенийназва Приведенные аргументы показывают лишь один аспект актуальности историко сравнительного исследования истории Эфталитского государства, определения его роли в истории Центральной Азии. Другой и не менее важный аспект актуальности данного исследования заключается в том, что в истории Эфталитского государства существуют весьма полезные и поучительные уроки, усвоение которых необходимо для диалогов культур и цивилизаций, укрепления дружественных, добрососедских взаимоотношений, мирного сосуществования и сотрудничества между современными государствами и народами региона. Третий аспект актуальности исследования связан с тем, что несмотря на существование научной литературы, посвященной тем или иным вопросам эфталитской проблематики, до сих пор не проведено комплексное историко сравнительное исследование вопросов, связанных с темой настоящего исследования.
Целью исследования является изучение истории эфталитов и Эфталитского государства, а также определение его роли в истории Центральной Азии.
Цель исследования определила следующие задачи:
- определить круг источников (письменные источники, письменные памятники социально-культурного содержания, данные археологии, нумизматики и эпиграфики) по исследуемым вопросам;
- раскрыть на конкретном источниковедческом материале содержание общего результата, достигнутого в разработке и научном освещении проблем, связанных с темой настоящего исследования;
- на основе изучения историографии эфталитов и Эфталитского государства в хронологическом порядке (с конца XVII в. – до настоящего времени) выявить гипотезы и концепции ученых по теме настоящего исследования;
- охарактеризовать восточную политику Сасанидского Ирана в отношении государств и владений Центральной Азии (Кушанской империи, государственным образованиям кидаритов и хионитов), в этом контексте реконструировать предысторию Эфталитского государства;
- определить основные этапы становления, расцвета и причины падения Эфталитского государства, с выявлением взаимоотношений эфталитов и Сасанидов, а также расширений военно-политического присутствия эфталитов в Индии и Восточном Туркестане;
- исследовать общественно-политический строй и территориально административную структуру Эфталитского государства;
- используя археологический и нумизматический материалы исследовать хозяйственно-экономическую жизнь (ирригация и земледелие, ремесленное производство, металлургия, торговля и денежное обращение) народов Центральной Азии, а также выявить закономерности общественно-экономического развития региона в эпоху эфталитов;
- определить место и роль Эфталитского государства в межгосударственных, межрегиональных, военно-политических, торгово-экономических и этнокультурных взаимоотношениях государств Центральной Азии;
- на основе комплексного историко-сравнительного изучения сведений источников и научной литературы исследовать проблемы этногенеза и культурогенеза эфталитов, раскрыть роль эфталитов в формировании современных народов Центральной Азии;
- показать роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии.
Объект исследования диссертационной работы является эфталитская проблематика, предыстория и история Эфталитского государства, в состав которого в период его расцвета входило большинство историко-культурных областей Центральной Азии.
Предметом исследования являются источники, исследования, предыстория эфталитов и Эфталитского государства, этапы становления, развития и падения государства, этнический состав и сословия общества, экономика и хозяйство, социальные регуляторы и отношения, духовная жизнь и материальная культура, другие проблемы, связанные с историей эфталитов и Эфталитского государства. Через призму предмета исследования определяется роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии.
Хронологические рамки исследования охватывают три столетия (III-VI вв.) и связаны с предысторией и временем существования Эфталитского государства.
Пространственные рамки исследования включают Центральную Азию, т.е.
территории протоэфталитского и Эфталитского государства, охватывающую Афганистан, Пакистан, северо-западную часть Индии и Восточного Туркестана, включая Среднюю Азию. Термин «Средняя Азия» нами использован исходя из географического определения для обозначения территорий современных государств – Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана, а также юга и юга-востока Казахстана (до озера Балхаш), а понятие «Центральная Азия» исходя из научно академического определения, которое разделяет и ЮНЕСКО, использовано с целью определения более широкого географического пространства, т.е. всей территории Эфталитского государства.
Степень изученности проблемы. Несмотря на важность данной темы, в исторической науке до настоящего времени не было попыток комплексного историко сравнительного изучения истории эфталитов и Эфталитского государства и его роли в истории и культуре Центральной Азии. Говоря о эфталитской проблематике, следует выделить следующие направления в исследованиях, касающихся истории эфталитов и Эфталитского государства:
- перевод и публикация письменных источников, а также их комментария;
- изучение некоторых моментов политической, социально-экономической, культурной и этнической истории эфталитов в общем контексте истории центральноазиатского региона в раннем средневековье;
- частичное изложение военно-политических взаимоотношений Эфталитского государства с другими раннесредневековыми государствами Востока;
- слабоосвещенные и малоизученные вопросы: общественно-политический строй и административная структура, экономическая жизнь, правовая система, этноконфессиональная жизнь народов Центральной Азии в эпоху эфталитов.
Эфталитская проблема в научных дискурсах ученых-ориенталистов конца XVII – начала XX вв. охватывала сравнительно узкий круг вопросов, вокруг которых разгорелись оживленные споры между исследователями и которые можно разделить на следующие группы:
- вопросы, связанные с прародиной эфталитов и ядром Эфталитского государства;
- хронология завоеваний эфталитов с частичной реконструкцией политической истории последних на общем фоне восточной политики Сасанидов в V-VI вв. и тюрко сасанидско-эфталитских войн в середине VI в.;
- вопросы об этнической принадлежности эфталитов в контексте этнической истории гуннов.
Изучение эфталитской проблематики, начавшееся в конце XVII в., первоначально ограничивалось исследованием узкого круга вопросов, по которым сохранились основные сведения в китайских, арабо- и персоязычных нарративных источниках. Ибо начало изучения истории эфталитов в Европе и России связано с переводом и публикацией китайских, арабо- и персоязычных средневековых источников. Сведения армянских, греческих, византийских и сирийских нарративных источников об эфталитах, с которыми европейские исследователи были знакомы еще задолго до сложения западной ориенталистики, были недостаточны для постановки и научного освещения данной проблематики. В 20-80-х гг. XX в. на основе проведенных советскими и зарубежными археологами раскопок и открытий, материально информационная база по раннесредневековой истории Центральной Азии в целом, по истории эфталитов в частности значительно расширилась. Изучение вопросов истории эфталитов отражено в научных публикациях, посвященных истории Центральной Азии и отдельных ее историко-культурных областей и государств, а также в обобщающих научно-академических трудах по истории и культуре народов и стран Центральной Азии.
Основные вопросы историографии эфталитов рассматривались в специальных исследованиях (Р.-М. Гиршман, К.В. Тревер, А.Н. Бернштам, К. Еноки, Л.Н.Гумилев, А.М.Мандельштам, Т.А.Трофимова, Б.И. Вайнберг, Б.И. Маршак, А. Бисвас, Ф.
Альтхайм, Р. Гёбл, Дж. Я. Ильясов, А.Курбанов, М. М. Исоматов и др.), в общем порядке, вместе с другими научными проблемами (Т.Нёльдеке, Й. Маркварт, А.
Кристенсен, В.В. Бартольд, С.П.Толстов, А.В.Пигулевская, Б.Г. Гафуров, В.М. Массон, Р. Фрай, Р. Груссе, М.-Дж.Машкур, А.-А. Кухзад, Б.А. Литвинский, В.С.Соловьев, Э.В.
Ртвеладзе, С. Таннер, Г.Майтдинова, Ш.С. Камолиддин, Ю.Якубов, Г.Гоибов, Д.
Довутов, Х.Давлатназар, Г.-Р. Джавади и др.) и в постсоветских обобщающих научно академических трудах по истории народов и государств Центральной Азии.
В связи со значимостью историографии эфталитской проблематики и применением разных научно-методологических подходов к изучению истории эфталитов и Эфталитского государства, эти вопросы подробно исследовались во втором разделе диссертации.
Источниковедческую базу исследования составляют письменные источники, т.е.
исторические и историко-географические труды дошедшие до нас, труды среднеперсидских (пехлевийских), армянских, византийских, сирийских, китайских, индийских, арабо- и персоязычных и др. авторов, а также письменные памятники социально-культурного содержания («Архив правителей Роба» (Тохаристан), письменные памятники на бактрийском и согдийском языках, данные археологии, нумизматики и эпиграфики, которые более подробно проанализированы в первом разделе диссертации.
Соискателем было выполнена большая работа по переводу и публикации извлечений из «Таърих-и Табари» Балъами (X в.) с персидско-таджикского языка на русский язык, отражающая сасанидско-эфталитские и тюркские сношения в V-VI вв..
Методы и методология исследования. В работе были использованы системный историко-сравнительный и сравнительно-типологический методы научного исследования, применение которых позволило создать наиболее полную картину истории эфталитов и Эфталитского государства.
Методологической основой исследования являются принципы историзма, единства национальных и общечеловеческих ценностей и диалектического подхода к изучению исторических процессов.
Принцип историзма, требующий объективного изучения исторического прошлого, предполагает уход от одностороннего и предвзятого освещения исторических событий и трактовки фактов. Достижение наибольшей объективности исторического исследования возможно при отказе от генерализации (эссенциализма) отдельных особенностей исторических событий и явлений и от сведения всего многообразия исторического развития к обобщенным представлениям. Избежать генерализации можно, лишь рассматривая историческое развитие как сложный процесс, в котором принимали участие разные действующие лица (акторы). Именно этот принцип лежит в основе теории постколониализма и ее критики колониального мышления, которые представляют мир с точки зрения лишь одного действующего лица исторического процесса – колонизаторов. Отход от такого подхода предполагает изучение исторического прошлого во всем его многообразии, с учетом роли в историческом процессе всех народов, социальных и религиозных групп. В соответствии с этим подходом, в настоящем исследовании история Эфталитского государства рассматривается как знаменательная эпоха в истории народов Центральной Азии.
Роль и место Эфталитского государства в истории Центральной Азии в диссертационном исследовании осмысливаются в контексте концепций, гипотез и версий, изложенных в трудах Т. Нёльдеке, Й. Маркварта, В. В. Бартольда, Р.-М.
Гиршмана, Б. Г. Гафурова, С.П. Толстова, А. Н. Бернштама, К. Еноки, В. М. Массона, Ю.В. Ганковского, Б. А. Литвинского, Н.Н. Негматова, Э. В. Ртвеладзе, Ю. Я. Якубова, М.-Дж. Машкура, А.-А. Кухзада и других централноазиаведов.
Научная новизна исследования заключается в постановке темы и определении исследовательских задач, а также в предлагаемых решениях. История эфталитов и Эфталитского государства, а также его роль в истории и культуре Центральной Азии до настоящего времени составляли периферийную тему в востоковедческих исследованиях по истории данного региона. В исследованиях по истории народов и государств Центральной Азии затрагивались вопросы, связанные с эфталитами, лишь в связи с историей гуннов, Сасанидов, тюрков и внешней политики раннесредневековых господствующих династий в Китае. Новизна данного исследования заключается в рассмотрении предыстории и истории эфталитов и Эфталитского государства во взаимосвязи с историей народов Центральной Азии.
Научная новизна диссертационного исследования заключается также в том, что в нем впервые:
- проведен комплексный историко-сравнительный анализ сведений письменных памятников, археологических, нумизматических и эпиграфических материалов по предыстории и истории эфталитов и Эфталитского государства;
- проведен критический обзор теорий, концепций, гипотез и анализ научной литературы по предыстории и истории эфталитов с определением роли Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии;
- охарактеризована суть и этапы восточной политики Сасанидского Ирана по отношению к государствам и владениям Центральной Азии (Кушанской империи, государственным образованиям кидаритов и хионитов), и в этом контексте реконструирована предыстория Эфталитского государства;
- исследованы основные этапы становления, расцвета и причины падения Эфталитского государства с выявлением взаимоотношений эфталитов и Сасанидов, а также расширение военно-политического присутствия эфталитов в Индии и Восточном Туркестане;
- изучен общественно-политический строй и административная структура Эфталитского государства;
- на основе археологического и нумизматического материалов и сведений письменных источников исследована хозяйственно-экономическая жизнь (ирригация и земледелие, ремесленное производство, металлургия, торговля и денежное обращение) Средней Азии и в этом контексте выявлены закономерности общественно экономического развития региона в эпоху эфталитов;
- изучены проблемы культурогенеза и этногенеза эфталитов в свете критического историко-сравнительного анализа источников и научной литературы;
- проанализированы вопросы, связанные с этноконфессиональной и светской жизнью в эфталитском обществе;
- раскрыта роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии;
- введены в научный обиход и проанализированы извлечения из «Таърих-и Табари» Балъами (X в.), отражающие сасанидско-эфталитские и тюркские сношения в V-VI вв.
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что в нем по-новому освещается предыстория и история эфталитов и Эфталитского государства. Отход от обобщенных представлений об эфталитах позволил раскрыть роль Эфталитского государства в истории и культуре Центральной Азии. Изучение предыстории и истории эфталитов и Эфталитского государства содействует более полной реконструкции истории народов Центральной Азии в эпохе раннего средневековья. Понимание общности исторических корней народов региона очень важно для разработки национальной идеи Таджикистана, как основы устойчивого развития государства и общества. В этом контексте изучение истории Эфталитского государства предоставляет возможности выявить полезные и отнюдь не устаревшие примеры мирного сосуществования и сотрудничества, которые необходимы для реализации общих интересов современных центральноазиатских народов и государств.
Основные положения и выводы диссертационного исследования вносят вклад в разработку новых подходов в исторической науке Таджикистана, заключающихся в рассмотрении исторического прошлого как сложного процесса. Рассмотрение истории эфталитов как раннесредневекового государства, развитие которого происходило в ходе взаимодействия с разными народами и этническими группами, соответствует основному принципу теории постколониализма, позволяющему выявить скрытые аспекты исторических процессов.
Научные результаты и выводы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих научно-академических трудов по истории народов и государств Центральной Азии, учебных пособий и программ, а также программы спецкурсов по истории и культуре народов Центральной Азии в целом и по истории таджикского народа в частности. Введенные в научный обиход извлечения из «Таърих и Табари» Балъами (X в.), отражающие сасанидско-эфталитские и тюркские сношения в V-VI вв. послужат основой для дальнейшего изучения роли Эфталитского государства в диалоге и встрече культур и цивилизаций в Центральной Азии эпохи раннего средневековья.
Апробация работы. Основные положения и выводы исследования апробированы в совместных фундаментальных исследованиях Института истории, археологии и этнографии имени А. Дониша АН РТ - Международного Научного Центра музыкальной культуре народов Востока (Борбад) и Таджикского национального университета (1994 – 2009 гг.).
Результаты исследования докладывались и обсуждались на международных, республиканских конференциях, симпозиумах и круглых столах: «Персидский язык – язык науки» (Душанбе, 1994), «Академик Бободжон Гафуров: Изучение истории и цивилизации народов Центральной Азии (история и современность)» (Душанбе, 1998), «Проблемы воспитания в народной педагогике» (Душанбе, 1998), «Цивилизация, история и культура эпохи Саманидов» (ИРИ, Мешхед, 1999), «Вклад таджиков и персоязычных народов в мировую цивилизацию (история и современность)» (Душанбе, 2002), «Буддизм и христианство в культурном наследии Центральной Азии» (Бишкек, 2003), «Тюрко-согдийский синтез и развитие проблемы культурного наследия» (КР, Ош, 2004), «Инновационные идеи молодых ученых как вклад в развитие науки» (РК, Шымкент, 2007), «Исторический опыт модернизации тюрко-мусульманских народов СССР» (РК, Актобе, 2008), «Культурное наследие – источник изучения истории, культурного и духовного возрождения мира» (Ашхабад, 2008), «Эпоха нового возрождения и древняя история Дехистана» (Ашхабад, 2008), «Академик Б. Гафуров – выдающийся исследователь истории Центральной Азии» (Душанбе, 2009), «Молодежь и мир науки (научно-теоретическая конференция молодых ученых и исследователей РТ)» (Душанбе, 2000), «Таджикистан: сегодня и завтра (научно-практическая конференция, посвященная 10-летию государственной независимости РТ)» (Душанбе, 2001), «Актуальные вопросы современной таджикской историографии» (Душанбе, 2005) и многих других.
Выступал с докладами по теме исследования на научных сессиях регионального семинара по улучшению качественных методов преподавания в рамках трехгодичного проекта «Национальные историографии в постсоветской Центральной Азии» (Алматы, Бишкек, Иссык-Куль, 2006 – 2009гг.).
Основные положения и выводы исследования отражены в 50 научных изданиях - в научных журналах, сборниках, материалах международных и республиканских научных конференций в Таджикистане, Кыргызстане, Казахстане, Туркменистане, России, Иране и в Италии, в том числе в трех авторских монографиях, в двух разделах вузовского учебника (по истории таджикского народа), 45 научной публикаций, из них 9 – в журналах списка ВАК РФ.
Диссертационная работа обсуждалась на расширенном заседании кафедры истории таджикского народа Таджикского национального университета (08.09. 2009, пр. №…….) и была рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, шести глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновываются выбор темы исследования, ее актуальность и научная новизна, определяются объект и предмет исследования, цели и задачи исследования, раскрывается научная, практическая значимость исследования, ее методологическая и теоретическая основы, характеризуются источниковедческая база исследования и состояние разработанности проблемы, приводятся данные по апробации результатов исследования.
По истории эфталитов, представляющих собой богатейшую как по объему, так и по содержанию совокупность источников на разных языках (IV-XI вв.), а также письменных памятников социально-культурного содержания на бактрийском и согдийском языках. С целью научно-сравнительного изучения истории эфталитов в работе был использован широкий круг сочинений и письменных памятников источниковедческого характера, а также археологические, нумизматические и эпиграфические данные, которые можно разделить на следующие категории:
- среднеперсидские (пехлевийские) источники – «Хватав-намак» («Книга владык»), «Айаткар-и Зареран» («Предание о Зареридах»), «Карнамак-и Артахшери Папакан» («Книга деяний Арташира, сына Папака»), «Шахристаниха-йи Иран» («Города Ирана»), а также Сасанидские редакции «Авесты» и другие среднеперсидские памятники военно-политического (надпись Шапура I на «Каабы Зороастра», 262 г.), религиозного и правового характера;
- армянские источники – исторические сочинения Агафангеля, Фавста Бузанда, Мовсеса Хоренаци, Егишэ, Лазаря Парпеци, Себеоса и армянский географический памятник «Ашхарацуйца»;
- византийские источники – сочинения Аммиана Марцеллина, Приска Панийского, Прокопия Кесарийского, Агафия Минерского, Менандра Протектора и Феофилакта Симокатты;
- сирийские и греческие источники – анонимная хроника города Карка-де-бет Селох, «Хроника» Адиабены, «Хроника» Йешуа Стилита, «Хроника» Захарии Ритора и «История» Иоанна Эфесского;
- китайские источники - «Бэй Ши» («История северных государств»), «Вейшу» («История династии Вей»), «Ляньшу» («История династии Лян»), «Чжоушу» («История династии Чжоу»), «Суйшу» («История династии Суй»), «Цзю Таншу» («Старая история династии Тан»), «Синь Таншу» («Новая история династии Тан»), а также записки китайских паломников, послов и путешественников (Сана Ян Ги, Хайя Сана Ги, Сунь Юна, Сюана Цзана);
- индийские источники - индийские эпосы «Махабхарата» и «Рамаяна», труд индийского астронома – Варахамахиры «Брхат Самхит», работа Пракрити «Кувалаямалу» и анонимная хроника «Пурана», а также историческая хроника Кашмира - «Раджатарангини», составленная Калханой;
- арабо- и персоязычные источники – исторические труды Ибн Кутайбы, ад Динавери, ал-Балазури, ат-Табари, ал-Масъуди, Балъами, Ибн Мискавейха, Фирдоуси, ас-Саалиби, а также био-географические сочинения Ибн ал-Факиха, ал-Истахри, Ибн Хавкала, ал-Мукаддаси, анонимное географическое сочинение «Худуд ал-алам» («Пределы мира»);
- письменные памятники социально-культурного содержания - надписи на каменных столбах и на камнях, на стенах исторических сооружений, письменные фрагменты на разных языках, относящиеся к эпохе эфталитов. К ним относятся образцы бактрийской, согдийской, индийской и собственно эфталитской письменности, в частности, памятники бактрийского письма - «берлинские эфталитские фрагменты» (хранящейся в Берлинском музее индийского искусства), бактрийский «лондонский фрагмент» или «фрагмент из Лоу-Лана» (в Восточном Туркестане), надписи на черепке из Занг-тепе (недалеко от Термеза, где сохранилась лишь часть шести строк), надписи граффити из пещерного буддийского монастыря в Кара-тепе (Старого Термеза), бактрийская надпись-дипинти рядом с согдийской надписью на настенной росписи Афрасиаба (Самарканд), плохо сохранившаяся надпись на настенной живописи в городище Кафыр-Калъа (в Вахшской долине), небольшой фрагмент керамической плитки с пятью буквами, найденный в Дильварзин-тепе (Сурхандарья), наскальные надписи из Урузгана (Афганистан, северо-запад Кандагара), вырезанные на камне надписи из долины реки Точи (Вазиристан, в Пакистане), надписи на печати с изображением головы и профиля в одном из согдийских документов с горы Муг, «архив правителей Роба» (из Тохаристана - найден в 1991-1995 гг. в Афганистане, насчитывает около 100 документов и писем, относящихся к большому промежутку времени – 342-781 гг., основная часть которых написана бактрийским курсивом);
- данные археологии, нумизматики и эпиграфики, обладающие свойствами первоисточников (содержат определенные сообщения) и археологических памятников, являющиеся культурным достоянием данного исторического периода.
Однако, письменные источники фрагментарно и противоречиво сообщают об эфталитах в контексте их взаимоотношений с гуннами и Византией, восточной политики Сасанидского Ирана, а также в контексте внешнеполитической доктрины Срединного государства, т.е. господствующих династий Китая (V-VIII вв.) и вторжения тюрков в Среднюю Азию, отношений других государств и народов Центральной Азии, что позволяет лишь в некоторой степени осветить их этническую, конфессиональную, социально-экономическую и военно-политическую историю.
Так, Сасанидский исторический свод «Хватав-намак» относится к важным источникам по истории эфталитов, который включающим древнейшие эпические сказания Ирана и Центральной Азии. В окончательной редакции он был обильно дополнен преданиями сакастанского, парфянского и других циклов, а венчала его эпическая история самих Сасанидов. В дальнейшем, «Хватав-намак», «Айаткар-и Зареран», «Карнамак-и Артахшери Папакан», «Шахристаниха-йи Иран», а также Сасанидские редакции «Авесты» и другие среднеперсидские источники служили основным источником, откуда арабо- и персоязычные авторы (IX-XI вв.) почерпнули сведения об эфталитах.
Армянская историко-литературная традиция (IV-VII вв.) в трудах Агафангеля, Фавстоса Бузанда, Мовсеса Хоренация, Егишэ, Лазара Парпеция и Себеоса сообщает в контексте с взаимоотношений Сасанидов, Армении и Византии весьма значимые сведения об эфталитах. Рассказывая о событиях IV-VII вв., они сообщают о «Стране Кушан», хотя одновременно упоминают или о хионитах, или об эфталитах, считая эти названия синонимами термина «кушан». Центром «Страны Кушан» они считали город Балх. Надо полагать, что сведения армянских авторов более достоверны, хотя и довольно тенденциозны, сведения о событиях современных или близких им по времени. Например, Фавстос Бузанд, Лазар Парпеци и Себеос пользовались, по всей вероятности, свидетельствами армян – участников Сасанидских восточных походов в «Страну Кушан», т.е. эфталитов, а Егишэ был участником военных действий Сасанидов в Хорасане (442-448 гг.) против эфталитов, о которых сообщает в своей книге «О Вардане и войне армянской». В сообщениях Себеоса об этих событиях можно даже проследить отголоски иранского свода «Хватав-намака». Армянский историк – Зеноб Глак (VII-VIII вв.) сохранил сообщения о недошедшем до нас историческом труде «История эфталитов», написанном на греческом языке. Для нашего исследования особенное значение имеет то, что армянские историки, рассказывая о событиях в «Стране Кушан», т.е. в Центральной Азии, отождествляли эфталитов с кушанами и хионитами.
Византийские историки, преимущественно говорят об эфталитах и Центральной Азии, в связи с событиями, происходившими на северо-восточных границах Сасанидского Ирана. Они упоминают о хионитах и «белых гуннах», о сигестанцах и эфталитах, о связях Сасанидов с Византией и о военных действиях эфталитов на северо-восточных границах Сасанидского Ирана. Интересные сведения об эфталитах, кидаритах, хионитах и о сотрудничестве и столкновении этих этносов с Сасанидами содержатся в трудах Аммиана Марцеллина, Приска Панийского, Прокопия Кесарийского, Агафия Минерского, Менандра Протиктора и Феофилакта Симокатти, где описаны исторические события IV-VI вв. в Евразийских просторах.
Сирийская хроника Адиабены (или Ардабены), составленная священником Мешихазехой (VI в.) сообщает о северо-восточных походах Шапура I (241-272 гг.) против хорезмийцев в Гурган и другие Прикаспийские области, а анонимная хроника города Карка-де-бет Селох (V-VI вв.) содержит повествование о событиях, имевших место в период правления Йездигерда II (439-457 гг.), который, как сообщается, совершил поход в область Чол, расположенную к юго-востоку от Каспийского моря. В других хрониках общего характера, т.е. в трудах Захарии Ритора (V-VI вв.), Иоанна Эфесского (VI в.), Йешуа Стилита (VI в.) имеются фрагментарные сообщения о гуннских народах: хионитов, кидаритов и эфталитов, а также о сношениях Византии с тюрками, о посольстве Зимарха (569 г.) и о падении Эфталитского государства.
Китайская историческая традиция, особенно средневековые историографические труды, записки китайских послов, паломников и путешественников содержат ценные сведения о государственном устройстве эфталитов, их образе жизни и обычаях, об этнониме «haital», о связях эфталитов со Срединными государствами. В них приводится множество версий относительно происхождения эфталитов. Например, одни китайские историографы связывают происхождение эфталитов с тюркскими племенами гаогюй, другие – с жившими в Турфане племенами чеши, третьи считали, что они принадлежат к одному роду с большими юэчжи (кушаны), четвертые полагали, что эфталиты – наследники Кангюя. Так, в записках китайских путешественников (VI в.) – Сана Ян Ги и Хая Сан Ги сохранились сведения об эфталитах и существуют интересные сведения о политическом устройстве «Страны Эфталитов», о размерах владений, столице, роде занятий населения и т.п. Аналогичные сообщения содержатся также в записках послов, паломников и путешественников Сона Юня (VI вв.), Сюань Цзана (VII в.), Хуэя Чао (VIII в.), побывавших в Центральной Азии в промежутке двух столетий. Хотя интерес китайских путешественников и паломников был связан, прежде всего, с ролью буддизма в духовной жизни эфталитов, тем не менее, их сведения существенным образом обогащают наши представления о других сторонах социально экономической, этноконфессиональной и культурной жизни эфталитского общества, их языке и письменности.
К числу индийских письменных памятников, где существуют сведения об эфталитах, можно отнести индийские эпосы «Махабхарата» и «Рамаяна», труд индийского астронома Варахамиры - «Брхат Самхит», работу Пракрити «Кувалаямалу» и анонимную хронику «Пурана» (IV-VI вв.). Наиболее интересные сведения содержатся в исторической хронике Кашмира - «Раджатарангини».
Сведения арабо- и персоязычных источников имеют первостепенное значение для освещения многих сторон эфталитской проблематики, их можно разделить на историко-географические и исторические.
Арабо- и персоязычные географические сочинения, в которых «Карона-йи Хайтал» («Хайтальская страна», т.е. страна эфталитов) используется как синоним древнего Варазруда, т.е. средневекового Мавераннахра, а приграничные с Сасанидами регионы Хорасана описываются как территория эфталитов. К этим источникам относятся: географические труды авторов IХ – Х вв., таких как Ибн ал-Факиха («Китаб ал-булдан» - «Книга стран»), ал-Масъуди («Мурудж аз-захаб ва ма’адин ал-джавахир» «Золотые копи и россыпи самоцветов»), ал-Истархи («Китаб ал-масалик ва-л-мамалик» - «Книга путей и стран»), Ибн Хавкала («Китаб сурат ал-арз» - «Книга картины земли»), ал-Мукаддаси («Ахсан ат-такасим») и анонимный персоязычный автор «Худуд ал-алам» - «Книга о пределах мира»). В названных трудах содержатся много интересных сведений о «Хайтальской стране», о ее природных и климатических условиях, градостроительстве, народонаселении, о хозяйственно-экономической, этноконфессиональной жизни эпохи эфталитов, а также системе налогообложений и торговых отношениях данного региона.
Арабо- и персоязычные исторические источники (IX-XI вв.) состоят из сочинений всеобщего, регионального и местного характера. Из этой категории источников, т.е.
исторических трудов арабо- и персоязычных авторов для нашего исследования большое значение имеют труды Ибн Кутейба «Уюн ал-ахбар», ад-Динавери «Китаб ал ахбар-ат-тивъал», ат-Табари «Таърих ар-русул ва-л-мулук», ал-Балазури «Футух ал булдан», ал-Йакуби «Таърих», Балъами «Таърих-и Табари», ас-Саалиби «Шах-наме» и Фирдоуси «Шах-наме». Большая часть сведений вышеизложенных источников восходит к среднеперсидскому (пехлевийскому) «Хватав-намак» или ее многочисленным арабским переводам.
Особенности названных источников заключаются в обилии сообщений военно политического, социально-экономического, демографического, этноконфессионального характера по истории Ирана и Центральной Азии эпохи раннего средневековья в целом, и период господства эфталитов в частности. Основными преимуществами этих источников является то, что в них имеются сведения о взаимоотношениях трёх раннесредневековых евразийских держав – Сасанидского Ирана (224-651 гг.), Эфталитского государства (IV-VI вв.) и Тюркского каганата (551-774 гг.), причем, как о внутренней жизни этих государств, так и их военно-политических, торгово экономических и культурных взаимоотношениях. Изучение и использование этих сведений позволяет существенно дополнить наши представления о динамике развития политических взаимоотношений между Сасанидским Ираном и эфталитской Центральной Азией, об этнокультурных традициях, социальной структуре общества и государственном устройстве эфталитов.
Археологические памятники в совокупности представляют собой богатое наследие материальной культуре центральноазиатских народов эпохи эфталитов. К числу археологических памятников данной эпохи относятся Балалык-тепа, Джумалак тепа, Занг-тепа, Дальверзин-тепа, Будрач и другие важные архитектурные памятники (в Южном Узбекистане), а также Гиссарская крепость, Душанбинское городище, могильник «Иттифок», отдельные погребения в Туп-хане (недалеко от Гиссара), эфталитские поселения и погребения на территории местности Гелот (Восейский район), городище Калъаи Кафирниган (район Рудаки), городищ Кафыр-калъа и Кафарниган-калъа (район Дж. Руми), буддийский монастырь Аджина-тепа и др.
памятники (в Южном Таджикистане).
В 40-е годы ХХ в. советский археолог-историк А.Н.Бернштам начал работы на Алае, и Памире (Верхний Тохаристан), как полагали некоторые исследователи, территории происхождения эфталитов. Результаты раскопок позволили ему прийти к важным выводам о природно-географическом и культурно-историческом разнообразии Восточного и Западного Памира. Долина Западного Памира была сферой деятельности оседлого населения, а пустыни Восточного Памира – кочевников-скотоводов. Исходя из этого, А.Н. Бернштам выдвинул гипотезу о локализации кидаритов и эфталитов на Памире и в Припамирье. К числу памятников, эпохи эфталитов в Памире (Верхний Тохаристан) относятся останки крепостей Рын, Ках-каха, Ямчун, Абрешим-калъа, погребения и могильники Змутк, Змутк 1-2, Кокнор, Пштут, Навабад, сельская усадьба Патхур, пристань караван-сарая Доркышт, такие культовые сооружения, как храм огня в Зонге и храм Кафыр-калъа 1-4 и буддийский монастырь Вранг. К памятникам этой эпохи можно отнести позднесакский могильник Чильхана и могильник Мызыльдыгар (V-VII вв.), материалы которых связаны с эфталитами. В Бадахшане находится селение Яфталь («Йафталь, Ефталь»), занимающее территорию по обоим берегам реки Пяндж, жители которого называют себя «яфтали» («йафтали, ефтали»).
На территории Согда, который также входил в состав Эфталитского государства, раскопаны свыше 20-и крупных, многослойных и средних раннесредневековых городов, замков и крепостей. Среди них можно отметить памятники монументального искусства (настенная живопись, резное дерево, глиняная скульптура) из древнего Пенджикента и городища Афрасиаб в Самарканде. Археологами собраны обширные материалы по социальной топографии городов, ремеслу, торговле и денежному обращению Согда в эпоху эфталитов. По данным письменных источников, в состав Эфталитского государства вошел также другой историко-культурный регион с самобытной культурой и своеобразным хозяйством, ядром которого являлся Чачский оазис. История Чача и подвластных ему территорий до сих пор остается малоизученной в социально-политическом плане. Исходя из этого, вышедшее в свет исследование Э.В.
Ртвеладзе, В.Д.Шагалова и А.В.Кузнецова, стало заметным шагом в исследовании нумизматики и археологии Чачского оазиса и тем самым достойным вкладом в изучение политической, социально-экономической и этнической истории раннесредневекового владения Чача. Судя по тем событиям, о которых фрагментарно свидетельствуют письменные источники, с этим регионом связаны многие важные страницы политической истории эфталитов.
Список археологических памятников раннесредневекового (частично эфталитского) периода, фиксация которых была начата в 30-50 гг. ХХ в. состоит из более 340 наименований памятников, в том числе: более 250 сельских поселений и поселений городского типа;
более 20 могильников и погребальных сооружений;
культовые комплексы Чиланзар, Куган-тепе, Шаш-тепе и т.п., разнообразная продукция металлургического производства (кузнечные печи, конские упряжки, оружие, украшения, серпы, мотыги) и т.п..
Несмотря на то, что в источниках нет прямых свидетельств о связи эфталитов с Ферганой, однако сопоставление ряда косвенных сведений дает возможность предположить, что какая-то часть эфталитских племен жила в этой области. По свидетельствам китайских источников, эфталиты практиковали прижизненную деформацию голов, в хрониках «Бэй-ши» и «Лянь-шу» рассказывается о погребальных обычаях эфталитов, а именно о том, что «умерших из богатых домов погребают в каменных склепах, а бедных зарывают в выкопанную могилу», что у этих племён существовал обычай класть покойника в деревянный гроб. На эти сведения еще в начале XX в. обратил внимание известный российский ориенталист К.И. Иностранцев и сопоставлял их с каменными погребальными сооружениями Северной Ферганы.
Затем такие же каменные склепы и могильники, где покойники часто лежат в деревянных гробах, были обнаружены под курганами в Кара-булаке, Исфаре, Кайрагаче, Ворухе, Ташрабате и других археологических объектах Ферганской долины.
Фергана, по мнению Е. Е. Неразик, является единственной областью в Средней Азии, где сосуществуют эти два типа погребальных сооружения, свойственных эфталитам:
наземные склепы и катакомбы, или подбои, в которых погребенные лежат в деревянных гробах. На основе материалов раскопок в Северо-западной части Ферганы и указанных археологических данных, а также учитывая сведения древних авторов, Б.А. Литвинский предполагал, что с Ферганой связана одна из групп эфталитов – «красных хионов». Он считает, что хионы, видимо, жили в горных районах восточной части Средней Азии, именно в предгорьях Ферганы. На археологической карте раннесредневековой Ферганы насчитывается более 50 памятников: сельские и городские поселения, замки и крепости, культовые сооружения, могильники и погребальные сооружения. Изучение сведений письменных и материальных источников о Фергане проливает свет на многие темные страницы истории Эфталитского государства.
В состав Эфталитского государства входила еще одна область Средней Азии – Уструшана, раннесредневековая история которой так же слабо и фрагментарно отражена в письменных памятниках. До настоящего времени, благодаря огромному труду нескольких поколений археологов, в том числе Н.Н.Негматова в Уструшане раскопаны десятки памятников этой эпохи: замки Чильхуджра, Уртакурган, Тирмизак тепе, городища Мунчак-тепе, Калъаи Ках-каха, Бунджикат, Вагката, культовые и погребальные сооружения. В результате дальнейшего изучения и систематизации археологических памятников Уструшаны образовался ценный материал, которым можно воспользоваться для подробного воспроизведения истории Уструшаны в момент ее вхождения в состав Эфталитского государства.
Сведения письменных источников по истории эфталитов дополняют и нумизматические материалы, согласно которым для эпохи посткушанов и эфталитов характерны несколько видов монет: кушано-сасанидские и сасанидо-кушанские монеты, чеканившиеся в Мерве, Герате и Балхе, серебряные монеты, наподобие драхм Сасанидского царя Варахрана IV с бактрийской надписью Гобозико (родовое или личное имя) и еще двух типов монет, типологически связанных с ними. Одна такая монета найдена в районе Термеза;
анэпиграфные мерные монеты;
серебряные монеты (драхмы Пероза) двух типов с бактрийскими и согдийскими надчеканами;
подражание драхмам Пероза с надчеканами тамги и портрета;
драхмы Хосрова I;
подражание драхмам Хосрова I с бактрийской легендой и надчеканами тамги и портрета;
анэпиграфные чаганхудатские монеты по образцу драхм Хосрова I с надчеканом портретом;
чаганхудатские монеты по образцу драхм Хосрова I с бактрийской легендой на оборотной стороне;
медные монеты (чаганхудатские анэпиграфные медные монеты с парным изображением);
чаганхудатские медные монеты парного изображения с бактрийской легендой на оборотной стороне. Согдийская титулатура, которая передана на многих монетах и связана с эпохой эфталитов, объединивших Согд и Тохаристан и способствовавших проникновению согдийской титулатуры в его области.
На основе историко-сравнительного анализа письменных и материальных источников получен обширный научно-познавательный материал, способствующий дальнейшей реконструкции военно-политической, социально-экономической, культурной и этноконфессиональной жизни народов Центральноазиатского региона эпохи эфталитов, посвященном центрально-азиатским номадам, главным образом по китайским источникам. Далее эта традиция была продолжена в научных дискурсах ориенталистов А.Ремюза, Л. Каёна, Т. Нёльдеке, В. Томашека, Й. Маркварта и Дж.
Мессина.
Историографию эфталитской проблематики в хронологическом порядке можно разделить на три этапа: 1) конец XVII – 20-е г. XX вв.;
2) 20-80-е гг. XX в. (советский);
3) С 1991 г. по настоящее время (постсоветский).
Источники по истории эфталитов, первоначально, использовались для решения «гуннского вопроса». Исходя из идентификации гуннов, покорившие Европу по определенным этносам, некоторые исследователи считали центральноазиатских гуннов одного происхождения, а европейских – другого. Уже тогда появляются теории об этническом происхождении эфталитов. Эти теории опирались на сведения письменных источников, и их можно разделить на пять категорий: 1) теории гуннского происхождении эфталитов (Е. Друэн, А.Стейн, А. Кеннингэм, Г.-Ш. Ужфальви и др.);
2) юэчжийского (ta-yueh-shih, т.е. иранского) происхождения эфталитов (В. де' Сен Мартин, П.И. Лерх, К.А.Иностранцев, Н.И.Веселовский, Г.Е. Грум-Гржимайло, В.В.
Бартольд);
3) монгольского происхождения эфталитов (Й.Маркварт);
4) тюркского происхождения эфталитов (Ю.М.Клапрот);
5) тюрко-монгольского, т.е. алтайского происхождения эфталитов (Ф. Альтхайм). Изучение эфталитской проблематики в России берет свое начало от русского перевода и комментариев китайских письменных источников по истории Центральной Азии, осуществленных Н.Я. Бичурином. Впервые, с привлечением археологического материала из Центральной Азии, эту проблему затрагивали в своих трудах К.А. Иностранцев, П.И. Лерх, Н.И.Веселовский, Г.Е. Грум Гржимайло, В.В. Бартольд. Эти исследователи являлись сторонниками теории В.де' Сен-Мартена о юэчжийском (кушанском) происхождении эфталитов и их ираноязычности. П.И. Лерх и Н.И.Веселовский выдвинули гипотезу о среднеазиатском (хорезмийском) происхождении эфталитов. Ученые, ссылаясь на сообщение византийского посла Зимарха (VI в.) о «стране хоалитов», отождествляли эту страну с Хорезмом. Они также полагали, что средневековый город Кердер является памятником древнего владычества кидаритов, которые и дали имя этому городу.
Можно заключить, что в европейской историографии (конец ХVII – начало ХХ вв.) в основном существовала одна линия изучения истории эфталитов, связанная с историей номадов и их взаимоотношений с другими государствами цивилизованного мира, но никак не в связи с историей Центральной Азии, где сформировалась основа созданного эфталитами государства. В отношении языка эфталитов, из числа зарубежных исследователей, кроме В. де' Сен-Мартена, все остальные полагали, что эфталиты были тюркоязычным народом. Лишь Й. Маркварт, справедливо полагал, что под именем «эфталит» следует понимать только правящий род политического образования, в то время, как основная этническая масса Эфталитского государства состояла из разнообразных элементов: кидаритов, кушанов, хионитов, гуннов. Схожее мнение принадлежит В.В. Бартольду, который исходя из иранского происхождение этнонима «haital», считал эфталитов иранцами, на которых было перенесено название «кушаны». Важнейший этап в исследовании эфталитской проблематики начинается с образования в составе СССР советских среднеазиатских республик (Таджикистана, Узбекистана, Туркменистана, Кыргызстана) и Казахстана. На основе проведения многолетнего и крупномасштабного археологического исследования, а также полученных результатов, советские исследователи в Средней Азии, открыли многие памятники раннесредневековой эпохи, которые позволили пролить свет на многие вопросы политической истории и культуре эфталитов. Среди советских исследователей в изучение эфталитской проблематики весомый вклад внесли такие ученые, как С.П.Толстов, Н.Пигулевская, Г.И.Карпов, А.Н.Бернштам, К.В. Тревер, Л.Н.Гумилев, А.М.Мандельштам, Б.Г.Гафуров, Ю.Г. Ганковский, С.К.Кабанов, Е.Н. Неразик, В.М.
Массон, Т.А.Трофимова, Б.И. Вайнберг, Б.И.Маршак, Э.В. Ртвеладзе, В.С.Соловьев. На этом этапе большой прорыв в исследовании истории эфталитов произошел также и в евразийской историографии. Особенно следует отметить труды Р.-М. Гиршмана, К.
Еноки, Г. Бэйли, Р. Гёбля, Ф. Альтхайма, Р.Н. Фрай и А. Бисваса.
Одним из первых исследователей, обратившие внимание на эфталитскую проблематику, является С.П. Толстов, который выдвигал положение, что эфталиты сформировались из местных среднеазиатских массагето-аланских и пришлых гуннских элементов. В последнем изложении своей теории он писал: «Надо полагать, что в IV-V вв. дельты Амударьи и Сырдарьи были центром «варварского государства» хионитов эфталитов, сложившегося на древнем сакско-массагетском субстрате, с сильной примесью восточных гунно-тюркских элементов». По его мнению, между эфталитами и Хорезмом имеется определенная связь. Он предполагал, что социальная политика эфталитов, историко-этнографически связанных с основателями Кушанской империи, резко отличается от политики их преемников - тюрков: если правительство Тюркского Каганата, как и правительство Сасанидского Ирана, для укрепления своей власти в Средней Азии опиралось на феодальную аристократию, то эфталиты, напротив, опирались на поддержку народных масс, борющихся против растущих феодальных элементов. Весьма интересно, что он связывал движение Маздака – в Иране и Абруя – в Бухаре с движением эфталитов. Чл.-корр. АН СССР К.В. Тревер также пришла к важному выводу, что «… при эфталитах страна и народ продолжали называться кушанскими, а эфталитскими именовались войска и царь, т.е. верхушка общества и какая-то часть войска, принадлежавшие, очевидно, к другому племенному союзу».
Другой советский востоковед Н.В. Пигулевская считает эфталитов этнически близкими кушанам, которые стали известны под новыми названиями «эфталиты, кидариты».
Следует отметить, что вышеизложенные взгляды на происхождение эфталитов нашли свои отражения в работах А.Н. Бернштама. Одним из главных вопросов его научного творчества является вторжение гуннов на Тянь-Шань и их роль в формировании культур эфталитского облика у племен как кочевого, так и оседлого населения Кыргызстана, Таджикистана и Казахстана. Касаясь эфталитской проблематики, А.Н.Бернштам, называя плодотворными теории С.П.Толстова, считал, что «северная группа гуннов (к которым, быть может, следует отнести джунскую культуру Ташкентского оазиса, отчасти Кенколь) скрещивается с сармато-аланским населением Сырдарьи». По мнению ученого, политический подъем эфталитов был связан с откочевавшими в Закаспий гуннскими племенами Ирнаха. Он полагает, что включение в среду гуннского союза осколков разбитого племен жужанского союза дает новое этническое имя кочевникам – «авар», сменяющее имя «гунн». Союз гунно аварских племен с остатками кушанского союза в Центральной Азии образует на краткий отрезок времени политическую коалицию кочевников, принявших на себя имя одного из кушанских племен – «эфталит», в другом случае, слитное имя своих предшественников – «кушнавар», в третьих, по сходству с предшественниками их именуют «гуннами», отличая эпитет «белые». А.Н.Бернштам связывает оседлость эфталитов, отмеченную в письменных источниках, с распадом древних форм кочевого быта, и вслед за С.П.Толстовым подтверждает теорию о местном центрально-азиатском происхождении эфталитов. Согласно гипотезе А.Н. Бернштама, еще до эфталитов в областях, где этнической подпочвой были ираноязычные племена (Чон-Алай, Каратегин), в результате скрещения гуннов с кумедами происходили тюрки – кумеджи, в которых арабо- и персоязычная литература видит соединенные племена, в частности эфталитский элемент. Выдвигая оригинальную теорию происхождения эфталитов из Бадахшана и подчеркивая аморфно-конгломеративный характер эфталитского объединения, он указал на сложения двух возможных центров Эфталитского государства: первый – средняя и нижняя Сырдарья, вторая – верхний бассейн Амударьи.
Теория А.Н. Бернштама, посвященная бадахшанскому происхождению эфталитов, получила свое развернутое обоснование в ряде статьей Л.Н. Гумилева и в трудах японского востоковеда К. Еноки. Однако, опровергая теорию В. де' Сен-Мартена о тождестве юэчжей и эфталитов, Л.Н.Гумилев, считает ее малоубедительной. Мнение Л.Н.Гумилева обосновывалось на сведениях китайских источников («Бэй Ши», «Суйшу»), согласно которым можно выводить лишь царствующую династию эфталитов от юэчжей, а не весь эфталитский народ. Исходя из этого, он предполагал, что кидариты, хиониты и эфталиты – разные народы: кидариты – юэчжийцы;
хиониты – это сакские племена, жители «болотных городищ», обитавшие на северном берегу Аральского моря;
эфталиты – это горцы, потомки светловолосых племен байди, которые в VII в. до н. э. пришли в горные области Памира и Гиндукуша из Северо Западного Китая. В течение последующих восьми веков, байди ассимилировались с автохтонными арийскими племенами индо-иранской группы и в кушанское время (I-II вв.) одна из ветвей этого племени, поселившая в долине Яфталь (название местности в Бадахшане - И.М.), получила новое имя – «эфталиты» от названия долины или от имени первого вождя. Топонима «Яфталь» (Йафталь, Ефталь. -И.М.) Л.Н.Гумилев связывает с местом обитания эфталитов и делает вывод, что «…территория эфталитов точно локализуется в горной стране, вокруг Памира, и нет никакой надобности выводить их из стран отдаленных». В конце IV в. эфталиты выступают на политическую арену, а в V в. создают государство и претендуют на гегемонию в Центральной Азии и Индии. Затем, как полагает Л.Н.Гумилев, в результате объединения всех горных племен Памира и Гиндукуша вокруг эфталитов, расширяется и понятие «эфталит», и они как народ сложились в горных областях Памира и Гиндукуша. С данной гипотезой Л.Н.Гумилева солидарен Б.И.Маршак, который отмечает, что государства кидаритов и эфталитов «сопоставимы не с центрально азиатскими степными империями, а с государствами, основанными сравнительно небольшими горными народами, которые с переменным успехом вели жестокую борьбу против соседних монархий».
Эфталитская проблематика в общем контексте с историей и культурой ценрально азиатского региона рассматривалась в обобщающих академических трудах по истории СССР, истории советских республик Средней Азии и Казахстана («Очерки истории СССР (III-IХ вв.)», «История народов Узбекистана», «История Узбекской ССР», «История Туркменской ССР», «История таджикского народа»), а также в историко востоковедческих исследованиях по истории Ирана, Афганистана, Индии, Пакистана и Восточного Туркестана («История Ирана (Исследования ученых Кембриджского университета)», «История Афганистана», «История Индии», «Народы Пакистана (основные этапы этнической истории)», «Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье»). Так, советский археолог-историк А.М.Мандельштам, исследовав политическую, социально-экономическую и этнокультурную историю Среднеазиатского Междуречья в ряде своих публикаций, вслед за французским ориенталистом Р.-М. Гиршманом, отождествлял эфталитов с хионитами, полагая, что эфталиты во время существования их государства «…в значительном количестве обосновались на территории Бадахшана, где продолжали вести кочевой образ жизни».
Выдающийся историк-археолог Б.А. Литвинский, изучая мугхана и другие типы могильных сооружений, в частности подкурганные захоронения в деревянных гробах (по китайским источникам, они также были распространены у эфталитов), а также рассматривая некоторые другие факты, как и русский востоковед К.А. Иностранцев, пришел к выводу, что в сложении эфталитских племен существенную роль сыграло население предгорных районов Ферганы, хоронивших своих родственников в курумах и курганах. Чл.-корр. АН СССР А.Ю. Якубовский считал эфталитов потомками геродотовых массагетов, а ученые Туркменистана - Г.И.Карпов, С.А.Вязигин, А.Губаев, Х.Юсупов, М.Б.Дурдыев, в основном придерживаясь теории иранского происхождения эфталитов, полагали, что хионито-эфталитское объединение представляло собой конгломерат ираноязычных племен, в этническом отношении с некоторой примесью тюрков со стороны хуннов.
Эфталитская проблематика рассмотрена в труде Б.Г.Гафурова - «Таджики», где исследована в тесной связи с историей автохтонного населения Средней и Центральной Азии. По вопросу места происхождения эфталитов, он являлся сторонником теории А.Н. Бернштама, но считает их ираноязычным кочевым народом. В этом смысле Б.Г.
Гафуров указывает на то, что эфталиты являются преемниками государственных традиций кушанских правителей. Положение об этнической близости хионитов эфталитов и кушанов подтверждается не только историческими источниками, но и материалами по истории культуре. Резюмирую свои гипотезы, Б.Г. Гафуров пишет:
«Практически нет серьезных оснований считать язык эфталитов тюркским (или монгольским);
он почти несомненно был восточноиранским», и что чтение надписей на эфталитских монетах и геммах, во многом остается спорным, ибо «Интерпретация этого материала обычно возможна с помощью иранских этимологий и указывает на то, что язык (эфталитов. -И.М.), был восточноиранским».
Исходя из накопленных археологических и нумизматических материалов, разные аспекты эфталитской проблематики советской историографии вслед за академиком Б.Г.
Гафуровым были подытожены такими учеными, как Б.И.Маршак, Б.И. Вайнберг, Г.А.
Пугаченкова, Э.В. Ртвеладзе, Т.К. Ходжайов, Б.А. Литвинский, В.С. Соловьёв, А.В.
Седов, Е.В. Зеймаль. Среди них необходимо отметить гипотезы Э.В. Ртвеладзе и В.С.Соловьёва относительно проблемы этнической принадлежности эфталитов. По мнению Э.В. Ртвеладзе, эфталиты с самоназванием алхон были автохтонным населением Бактрии – Тохаристана. Он указывает, что в пользу этого свидетельствует ряд данных: погребальный обряд и антропологический тип населения Тохаристана в IV-VI вв. мало меняются по сравнению с кушанским периодом;
противоречивые оценки образа жизни эфталитов, содержащиеся в письменных источниках, объясняются тем, что местное население издавна делилось на оседлое и кочевое. Другой узбекистанский историк-антрополог Т.К. Ходжайов придерживаясь данной гипотезы Э.В. Ртвеладзе, считает, что эфталиты являются частью населения Бактрии Тохаристана. По мнению В.С.Соловьёва, эфталиты – потомки памирских саков, которые после поражения во II в. до н. э. от юэчжей переселились в Бадахшане и жили не только на Памире, но и в примыкающих к нему регионах, в частности в Каратегине, где имеются эфталитские погребения Ляхш I и Ляхш II. В.С.Соловьёв отождествляет кидаритов с юэчжами, а хионитов – с приаральскими массагетами, которые покинули места первоначального обитания под давлением хуннов и двинулись в пределы Кушанского государства, а в дальнейшем, были завоеваны эфталитами.
Бадахшанская теория происхождения эфталитов подробно обоснована в работах известного японского исследователя К. Еноки. Он не только подверг критическому пересмотру имеющиеся материалы, но и привел новые данные из китайских письменных источников. Выводы К. Еноки сводились к следующему: а) первоначальная родина эфталитов находилась в Бадахшане;
б) их культура содержала некоторые иранские элементы. Он считал территорией формирования эфталитов среднее течение реки Кокча, описываемую Сюань- Цзаном под названием Си-мо-та-ло (Ги-мо-та-ло). Он также считал, что эфталиты имели среднеазиатское происхождение с иранской принадлежностью и аргументировал это мнение значительным числом данных, сводкой фактов этнографического характера. Например, он ссылается на истолкование значение слова «тун» из энциклопедии «Тундян» (гл. 193), где данное слово интерпретируется в значении «страна», которое он сопоставляет со словом «tun» («страна») припамирских языков. Гипотезы К. Еноки, как это подтверждают исследования последних лет, являются наиболее приемлемыми версиями о происхождении и языке эфталитов. Автор теории ираноязычности эфталитов, французский ориенталист Р.-М.Гиршман, в результате дешифровки легенд на эфталитских монетах (как «Хэфтал – царь хионитов»), приходит к такому заключению, что хиониты и эфталиты были одним народом: эфталиты – название правящего рода, а хиониты – самоназвание народа (в форме «хион»), который представлял собой союз иранских племен или народность, родственную кушанам.
Значительное внимание эфталитской проблематике в своих исследованиях уделяли и другие зарубежные востоковеды Р.Груссе, Ф.Альтхайм, В.Б.Хеннинг, Х.Юнкер, Х.Хумбах. Согласно их гипотезам, эфталиты происходили от гуннов. Ф.
Альтхайм отождествляет эфталитов с кидаритами. Связывая этноним кидаритов с восстанавливаемым им прототюркским «kidir-kidar» («запад»), он приходит к выводу, что кидариты – западные гунны. По его мнению, эфталиты, они же кидариты, тюркоязычные гунны, возглавившие конфедерацию иранских племен хиноитов и подвергшиеся затем иранизации. Исходным моментом его построений является сообщение китайских источников о вторжении в Согд кочевников, засвидетельствованных под именем сюнну, что, видимо, соответствовало согдийскому хунну, царь последних (Хуи), правил в первой половине V в. Затем он отождествляют Хуи с Кунгхасом – царем кидаритов и Ахшунваром – царем хионитов. Доводом в пользу тождества кидаритов и эфталитов у Р.Груссе и Ф.Альтхайма служит то, что и те, и другие именуются в источниках гуннами. Несмотря на это, их гипотезы и доводы остались менее обоснованными, чем гипотезы и доказательства об иранской принадлежности эфталитов.
Р. Гёбля в своей книге «Материалы к истории иранских гуннов в Бактрии и Индии» разделил все существовавшее тогда огромное эфталитское монетное наследие на 297 эмиссий. Он являлся автором новой схемы членения эфталитского чекана, позволившего ему по-иному, чем прежде, читать многие монетные легенды и делать весьма обоснованные исторические выводы.
В исследованиях вышеприведенных авторов предпринята попытка обобщить накопившиеся материалы за 20-80-е гг. ХХ в., чтобы воссоздать историю Средней и Центральной Азии эпохи эфталитов и выяснить этническое происхождение эфталитов, направление и хронологию экспансии эфталитов, а также формирование Эфталитского государства с определением его роли в истории государственности в центрально азиатском регионе.
Постсоветскую историческую литературу относительно истории эфталитов условно можно разделить на две части:
- общие академические исследования («История цивилизаций Центральной Азии», «Средняя Азия в раннем средневековье», «История таджикского народа», «История народов Узбекистана», «История Казахстана и Центральной Азии», «История кыргызов и Кыргызстана»), затрагивающие этот вопрос в связи с описанием истории народов Центральной Азии в раннем средневековье;
- монографии, академические научные труды, статьи и другие исследования, где в качестве основной темы обсуждения рассматриваются те или иные вопросы, касающиеся эфталитской проблематики. К ним можно отнести антропологические исследования Т.К. Ходжайова, который по основным расово-диагностическим признакам определил серию черепов из эфталитских погребений как европеоидная, научные работы Н.Н.Негматова, Ю.Я.Якубова, Х. Юсупова, Д.А. Абдуллоева, Г.Г.Гоибова, Г.К.Каримовой, Г.Т.Майтдиновой, Д.Д. Давутова, А. Джуманалиева, Ю.А.Зуева, О.А.Гундогдыева, Х.Юсупова и А.А.Бурханова, Э.В. Ртвеладзе, Дж.Я.
Ильясова, которые посвящены разным аспектам эфталитской проблематики.
Весьма замечательным открытием таджикских археологов является ряд могильников эфталитской эпохи в Южном Таджикистане, таких как достоверный эфталитский могильник – Иттифок и отдельные погребения в Туп-хане, недалеко от Хисара, погребение эфталитского воина в селения Гелот Восейского района Хатлонской области. Весьма примечательно, что поселение Гелот - это первое раскопанное и изученное эфталитское поселение на территории Таджикистана.
Исследования туркменского историка А.Курбанова посвящены вопросам этнического происхождения эфталитов. В отдельных главах данного исследования рассматриваются политическая, социально-экономическая история и духовно материальная жизнь эфталитского общества. Помимо этого, в книге помещены иллюстрирующие материалы, демонстрирующие образцы памятников культуре эпохи эфталитов.
Резюмируя историографию эфталитской проблематики можно констатировать, что к настоящему времени существует достаточно широкий спектр взглядов относительно вопросов этнического происхождения, прародины эфталитов и их роли в этногенезе и культурогенезе народов Центральной Азии. Однако, специальных работ, посвященных комплексному изучению предыстории, истории эфталитов и Эфталитского государства с определением его роли в истории и культуре Центральноазиатского региона, в целом, немного и практически все они базируются на недостаточно ясных, скупых и отрывочных свидетельствах письменных источников и фрагментарных данных археологии, нумизматики и эпиграфики. Это предполагает необходимость более углубленной разработки данной темы, подготовки обобщающего историко-сравнительного исследования, основанного как на изучении сведений письменных, так и на интерпретации данных материальных источников.
Третья глава - «Протоэфталитская история в связи с интересами Сасанидов в Среднеазиатском Междуречье (III-IV вв.)» - состоит из трех параграфов и посвящена реконструкции предыстории эфталитов и обсуждению внутренних и внешних факторов становления Эфталитского государства в Центрально-азиатском регионе.
Военно-политическая история Варазруда III-V вв., которую ряд арабо- и персоязычных географов именует «Хайтальской страной» («Карона-йи Хайтал», «Страна эфталитов»), связана со знаменательными событиями - падением Кушанской империи и образованием на ее руинах Сасанидского наместничества - Кушаншахр, сложением политических объединений - хионитов и кидаритов и в последующем становлением Эфталитского государства. В этот период происходит ряд военно политических событий, перекроивших границы Сасанидского Ирана и Кушанской империи. Экспансия расширявших свои владения Сасанидов на Восток привела к образованию на западных частях территории былого Кушанского государства Сасанидского автономного наместничества – Кушаншахр и преобладанию политического воздействия племен в Среднеазиатском Междуречья, которые исследователи обычно именуют хионитами и кидаритами. На этом фоне под воздействием серьезных внутренних и внешних противоречий, которые существали длительное время, Кушанская империя, простиравшаяся от Хотана до границ Ирана и от Семиречья до Северо-Запада Индостана, в 70-80 гг. IV в. прекратила свое существование.
Исторический фон, на котором происходили военно-политические, этноконфессиональные и культурные процессы в Средней Азии (III – IV вв.) базируются в основном на анализе фрагментарных сведений письменных источников и данных эпиграфики. Образование Сасанидского государства и последующие военно политические доктрины Сасанидов, направленные на объединение страны и захват других земель, описываются в более поздних арабо- и персоязычных источниках (IX – XI вв.).
Взаимоотношения между Кушанской империей и Сасанидским Ираном в основном определялись экономическими и военно-политическими интересами Сасанидов на Востоке. Кушанская империя в силу ряда обстоятельств полностью попадала в круг геополитических интересов Сасанидского Ирана:
- во-первых, Кушанская империя охватывала территории восточной части некогда могущественной Ахеменидской империи (VI-IV вв. до н. э.), что противоречило честолюбивой внешнеполитической доктрине Сасанидов, которые стремились восстановлению империи Ахеменидов, путем освобождения от Кушан всей территории, которую они удерживали к востоку от Ирана;
- во-вторых, нахождение Бактрии – Тохаристана с центром г. Балх во владении Кушанских царей, которая, по зороастрийскому преданию, была родиной царя из династии Кейанидов – Кавы Виштаспы, первого последователя пророка Заратуштры и «священной земли» зороастризма, всячески противоречило государственной религиозной политике и созданию новой политической концепции по генеалогии Сасанидов, от легендарных династий Кейанидов;
- в третьих, через территории Кушанской империи проходила Центрально азиатская магистраль, трансконтинентальный торговый и дипломатический тракт – Великий Шелковый путь, который препятствовал торгово-экономическим и геостратегическим интересам Сасанидского Ирана в Центральной Азии.
Исходя из этого, была выработана четкая, а порой тенденциозная восточная политика Сасанидов по отношению к своему восточному соседу.
Письменные источники, отражающие политические истории ранних Сасанидов, сообщают об осложнении сасанидско-кушанских взаимоотношений, проявившемся в антисасанидской позиции Кушанов, которые вошли в антиарташеровскую военно политическую коалицию (227-230 гг.), приведшую к восточному походу основателя Сасанидского государства Арташира I (224-240 гг.) в промежутке 226-237 гг.
Ат-Табари, рассказывая о политических процессах 20-30 гг. III в. в Сасанидском Иране, сообщает, что Арташир I совершил два больших похода, второй из которых был направлен на Восток. Он совершил поход, сперва «в Седжистан, затем – в Джурджан, а затем – в Абаршахр, Мерв, Балх и Хорезм, до крайних пределов Хорасана. Он (т.е.
Арташир I –И.М.) убил много людей и головы их послал в храм огня богини Анахид, а затем он из Мерва вернулся в Фарс и расположился в Джуре». Но персидско таджикский переводчик анналов ат-Табари - Балъами не очень доверяет этим сведениям. По его версии, Арташир I после ликвидации мелких самостоятельных владений («мулук ат-таваиф»), расположенных на территории Ирана и Хорасана (до берегов Джейхуна) присоединил к своим владениям Седжистан, Гурган, Парс и Кирман. Далее ат-Табари сообщает, что по возвращению из Мерва в Фарс к Арташиру I «…явились послы царя Кушана, царя Турана и царя Мукрана с изъявлением покорности». Дополняя сведения ат-Табари, арабо- и персоязычные авторы IX-XI вв.
(ал-Масъуди, ас-Саалиби и Гардизи) сообщают, что завоевывая Хорасан, Арташир I разделил его на четыре провинции, а для управления каждой из них назначил марзбанов (наместников). В состав первой провинции входили Мерв, Таликан и Джузджан, второй – Герат, Бушандж, Буст и Сеистан, третьей - Балх и четвертой завоеванные территории Мавераннахра.
Многим исследователям неизвестны источники, которым пользовался ат-Табари при описании восточного похода Арташира I и его завоеваний на Востоке. Однако, по предположению В. Г. Луконина, ат-Табари для описания этих событий использует сведения источника, близкого по характеру и содержанию к «Карнамак-и Арташир-и Папакан». Следует отметить, что серьезные сомнения в достоверности сообщения ат Табари о завоевании Арташира I Балха, Хорезма и о захвате Кушанских территорий были высказаны еще Т. Нёльдеке, который в качестве контраргумента к сведениям ат Табари приводил сведения из «Автора жизнеописания Августов» (III-IV вв.), согласно которым бактрийцы, т.е. кушаны, являлись независимым народом.
О восточных завоеваниях Шапура I (241-272 гг.) и о включении кушанских земель («Кушаншахр») в состав Сасанидского государства сообщается в раннесасанидской надписи «Каабы Зороастра», которая свидетельствует об образовании нового политического объединения – Кушаншахра, на восточных просторах Сасанидского Ирана. В этой надписи перед перечислением географических пределов Ирана, в том числе Кушаншахра вплоть до Пашкабура и дальше до Каша, Согда и границ Шаша, Шапур I говорит: «Я … и владею шахрами», а после перечисления областей уточняет:
«И все эти … шахри и владетели областей – все они платили нам дань и подвластны были». Ряд исследователей предполагает, что «Кушаншахр мог быть и не завоеван (Шапуром I. -И.М.), а лишь платил дань Сасанидскому шахиншаху», но другие ученые считают, что Кушаншахр находился в составе Сасанидского Ирана. В связи с этим, нам представляется возможным, что надпись «Каабы Зороастра» частично отражает сложившуюся к этому времени реальную военно-политическую ситуацию и что Кушанская держава в результате определенных военно-политических событий, происходивших в промежутке 245-249 гг. стала в известной мере зависимой от Сасанидского Ирана. Отголоски этого события отражалась в сообщениях Балъами, который говорит, что после 11- года своего правления (т.е. в 251-253 гг. -И.М.) Шапур I был отвлечен на Восток, т.е. «на Хорасан для удаления врага, целью которого был захват Парса, и убил его».
В результате этих событий Шапуру I удалось присоединить к Сасанидскому Ирану земли, входившие некогда в состав Кушанской державы: Сакастана, Турана, Макурана, Парадана, Хиндустана, Кушаншахра вплоть до Пешавара, т.е. Сасанидам удалось не окончательно, но временно утвердиться в Бактрии - Тохаристана и в западной части Кушанской империи. И это совпадает с территорией современных северо-восточного Ирана и Афганистана с древней столицей Бактрии – г. Балхом.
Исходя из этого, можно предположить, что, во-первых, интересующее нас событие, т.е.
окончательное преобразование Кушаншахра в Сасанидский царский «удел», управление которым доверялось только принцам и другим членам царской семьи, вероятнее всего, произошло много лет спустя после похода Шапура I (245-249 гг.), - в 262 г., когда все завоеванные восточные провинции были объединены в один удел:
«Инд, Сакастан и Турестан до побережья моря», и этим уделом владел сын Шапура I Нарсе с титулом «царь саков»;
во-вторых, образование этого «удела», т.е. сасанидского Кушаншахра, означал ликвидацию кушанской власти в пределах только этого наместничества (Инда, Сакастана, Турестана до побережья моря), а не во всей, принадлежавшей Кушанам, территории. В 276 г. управление данной области принял на себя другой сын Шапура I – Хормизд под титулом «царь Сакастана». Согласно ас Саалиби, Хормизд в бытности царь царей Сасанидского Ирана (Хормизд – Арташир, 272-273 гг.), начал войну с эфталитами или согдийцами (?), завершившуюся разгромом последних. «Хормизд-Арташер облажил их данью и установил на их границе каменную башню, нарушать эту границу эфталиты не имели право».
Согласно сведениям нарративных источников, успешный исход восточного похода Шапура I позволил Сасанидам создать на завоеванных кушанских территориях новое наместничество, носившее название Кушаншахр. К сожалению, ни надпись «Каабы Зороастра», ни другие письменные источники, относящиеся ко второй половине III в. н.э., не дают прямых сведений о сасанидском Кушаншахре, не сообщают о его статусе. До сих пор исследователям неизвестно, когда и как наместники, назначенные сасанидскими царями, начали осуществлять власть Сасанидов в Кушаншахре. Согласно критическим замечаниям В. Г. Луконина, вопреки решительным заявлениям Шапура I о завоевании Кушаншахра, такие титулы, как «царь кушан», «великий царь кушан», «великий царь царей кушан», которые могли бы служить подтверждением этому заявлению, вообще в надписи «Каабы Зороастра» не упоминаются. Кушаншахр, как это имело место с другими упоминающимися в этой надписи завоеванными областями, не был отдан в «удел» ни одному из сыновей Шапура I, также и властитель Кушаншахра из местной династии, не состоял при дворе Сасанидов и, следовательно, вопреки мнению Р. Н. Фрая, не был его вассалом. Обратив на это внимание, известный иранист В. Б. Хеннинг предполагал, что вероятнее всего, в то время, когда создавались надписи «Каабы Зороастра», власть Сасанидов в Кушаншахре была столь непрочна, что о назначении «кушаншаха» не могло быть и речи. Учитывая это обстоятельство, можно предполагать, что в некотором промежутке времени завоеванные Сасанидами кушанские земли оставались под владычеством более или менее автономных царей – вассалов старой Кушанской династии, а Сасанидские правители, т.е. Кушано-Сасанидские наместники заменили их несколько позже 6лялись вассалом Сасанидского Ирана. Вопрос об идентификации кидаритов, мигрировавших в северо-западную Индию и тех, что, по Прииску Панийскому, воевали с сасанидами, требует дополнительных уточнений, и что, кидариты были родственны кушанам и принадлежали с хионитами и эфталитами одному этическому типу, т.е.
ираноязычной народности Центрально-азиатского региона, но составляли разные орды с различными племенными названиями.
Другое среднеазиатское посткушанское государственное объединение связано с хионитами. Большинство исследователи склонны считать, что хионитские племена (т.е.
хионы) были одной из древних групп ираноязычных кочевников, обитавших в горно степной юго-восточной и южной полосе Центральной Азии. Значительно усилившись в середине IV в., хиониты овладели землями кушан. Они первоначально совместно с кидаритами вели войны против сасанидов. В период могущества кидаритов, которые В.Г. Луконин датирует между 385-440 гг. хиониты, возможно, и в некоторые время находились под властью кидаритов, а за тем, с приходом к власти эфталитов, образовали самостоятельное политическое объединение. По сообщениям Аммиана Марцеллина сасанидский царь – Шапур II зиму 357-358 гг. провел в борьбе против воинствующих хионитов, которых называют также отдаленнейшими народами. В результате этого похода Шапур II заключил с хионитами договор о совместной борьбе с Византией. Эти же сведения подкрепляются сообщениями армянского историка – Фавстоса Бузанда, который свидетельствует о событиях в 356-358 гг. или же в 374- гг., приведшие Шапура II к восточным походам. По его сведениям, Шапур II дважды воевал с «кушанами», столица которых была в Балхе;
и дважды кушанские воины «… разбили персидское войско, многих из персидского войска перебили, многих забрали в плен, а остальных изгнали, обратили в бегство». В 359 г. византийский историк – Аммиан Марцеллин, находясь в числе зашитников Амиды, наблюдал хионитов в качестве союзников сасанидов со стен города, осаждаемого объединенным войском, возглавляемым Шапуром II. Боевыми действиями хионитов и подвластных им племен непосредственно руководил царь хионитов Грумбат, которому также было доверено ведение переговоров с осажденными римлянами. Относительно на более позднем этапе формирования хионитского объединения (конец IV- середина V вв.) во главе его окончательно закрепили свое господствующее положение в качестве правящего рода, эфталиты, название которых было затем распространено, на все этнические группы, вошедшие в хионитское объединение. Из надписей эфталитских монет по чтению Р.-М.