Звездана владимировна костюм населения северного кавказа vii–xvii веков (реконструкция этносоциальной истории)
На правах рукописи
- http://archaeolog.ru/?id=13 Доде Звездана Владимировна КОСТЮМ НАСЕЛЕНИЯ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА VII–XVII ВЕКОВ (РЕКОНСТРУКЦИЯ ЭТНОСОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ) Специальность 07.00.06 – археология
Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук
Москва – 2008
Работа выполнена в отделе теории и методики Учреждения Российской академии наук Института археологии РАН
Официальные оппоненты:
Д.и.н. Гаджиев М.С.
Д.и.н. Полосьмак Н.В.
Д.и.н. Кузнецов В.А.
Ведущая организация:
Государственный музей искусств народов Востока.
Защита диссертации состоится «27» марта 2009 г. на заседании диссертационного совета Д 002.007.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Учреждении Российской академии наук Институте археологии РАН по адресу: Москва, ул. Дм. Ульянова, 19, 4-ый этаж, конференц-зал.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук Института археологии РАН Автореферат разослан «_»
Ученый секретарь Диссертационного совета д.и.н. Дэвлет Е.Г.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы. Многовековое культурное развитие Северного Кавказа отличает от других регионов сложное этнографическое разнообразие. В то же время в рамках этого региона сформировался единый комплекс народного костюма, который является ярким показателем общности исторического пути, культурных и экономических связей, основных этапов этнического развития проживающих здесь народов. Костюм не только непременный атрибут культуры, связанный с этническими и социальными категориями функционирования человеческого общества, но и полноценный исторический источник, несущий важную информацию о различных областях деятельности человека. Этот источник обретает особое значение в тех случаях, когда изучается бесписьменный период истории северокавказских народов. Информативность костюма основана на его материальных и идеальных свойствах, которые определяют утилитарные и символические функции костюма. Для исследователя практические функции костюма сопряжены с информацией о природной среде и экономической организации общества, содержат сведения о деятельности по производству одежды и обуви, ландшафтно-климатических условиях, определяющих использование тех или иных материалов, крой, выбор колорита. Семиотические функции костюма отражают этносоциальное устройство общества, религиозно-магические представления, политическую организацию, художественно-эстетические воззрения и т.п.
За последнее столетие археологических исследований Северного Кавказа накоплен материал, позволяющий отразить единый процесс складывания народного костюма и выделить основные культурно-хронологические этапы его формирования, что представляется особенно актуальным на фоне описательного и узколокального характера предшествующих изысканий. Актуальным является рассмотрение костюма как элемента структуры повседневности.
Современный уровень развития археологии ориентируется на интегральный характер исследований. В этой связи актуальным является метод междисциплинарного изучения археологического костюма, позволяющий реконструировать средневековые костюмные комплексы, их практические и символические свойства.
Исследуя этапы развития костюма на тысячелетнем отрезке времени, возможно в отдельных случаях установить соответствие между определенными элементами костюма и этнокультурной средой, с которой эти элементы генетически связаны. Для Северного Кавказа, являющегося зоной культурного взаимодействия Востока и Запада, это особенно важно. Выявление заимствований в области костюма позволяет прояснить некоторые моменты этнополитической истории региона.
Использование костюмов в качестве археологического источника для реконструкции социальной, политической, этнической истории, а также идеологических систем средневековых обществ является особенно актуальным для народов Северного Кавказа, не имевших в прошлом собственной письменности.
В условиях возрастающего интереса к археологическому костюму и разобщенности используемых авторами методик актуальным является создание новой концепции исследования костюма, с наибольшей полнотой охватывающей все явления и процессы, которые может отражать костюм как исторический источник.
Объект и предмет исследования. Предмет изучения – социальная, экономическая, политическая, этническая история и идеологические системы средневековых обществ Северного Кавказа. Объектом исследования является средневековый костюм народов Северного Кавказа как культурная форма, содержащая совокупность характерных признаков, отражающих его утилитарные и символические функции.
Степень изученности проблемы. Описание предметов средневекового кавказского костюма отражено главным образом в археологической литературе.
Материалы, полученные в результате археологических раскопок, как правило, вводились в научный оборот авторами раскопок или передавались ими в музейное хранение без публикации памятников. Впоследствии к этим материалам в разное время обращались другие исследователи. В силу специфики темы исследования историографический обзор построен в соответствии с проблемно-хронологическим принципом: от самых первых упоминаний находок одежд до современных исследований в рамках одного археологического памятника;
исследований отдельных элементов средневекового костюма народов Северного Кавказа;
методологических работ, касающихся реконструкции археологического костюма и методов его историко-культурной интерпретации.
Фиксирование одежды относится к началу археологического изучения памятников Северного Кавказа во второй половине XIX в. представителями русской археологической школы П.С. Уваровой, исследовавшей могильник XIV в. у селения Махческ1, и Н.И.
Уварова П.С. Могильники Северного Кавказа // МАК. – Т. VIII. – М., 1900.
Веселовского, раскопавшего курганы XIV–XV вв. в районе станицы Белореченской 2.
Спустя 50 лет после раскопок к материалам Белореченского могильника обратилась В.П.
Левашева 3. Ее исследование было первым опытом классификации и типологизации данных материалов.
Н.И. Веселовский и Н.И. Воробьев в скальном могильнике Мощевая Балка (западная часть Карачаево-Черкесской Республики, вблизи верховьев реки Большая Лаба) обнаружили одежды и ткани уникальной сохранности. Впоследствии эти коллекции были объединены в отделе Востока Государственного Эрмитажа усилиями академика И.А.
Орбели и дополнены находками, сделанными на этом памятнике директором школы поселка Курджиново Е.А. Миловановым и старшим научным сотрудником отдела Востока А.А. Иерусалимской4. Одежды и ткани, аналогичные материалам из Мощевой Балки, обнаружил М.М. Ковалевский в 1885–1886 гг. в результате археологического исследования могильника Хасаут в долине реки Клухор. Часть этих находок, дополненная позже коллекцией, собранной в 1959 г. А.П. Руничем, хранится в фондах ГИМа5.
В начале XX в. случайные находки одежды из могильников Балкарии были приобретены А.С. Собриевичем для Музея народов Северного Кавказа. Материал был впоследствии опубликован Г.Н. Прозрителевым6. В настоящий момент находки хранятся в фондах Ставропольского краеведческого музея (О.ф. № 14442;
14453). К этим материалам при реконструкции аланского костюма обращалась З.В. Доде7.
Одежда и своеобразные женские головные уборы были зафиксированы профессором Л.П. Семеновым при изучении склеповых памятников горной Ингушетии в 1925–1932 гг. 8 Изучение ингушских склепов было продолжено Е.И. Крупновым.
Исследователем были описаны находки женских и мужских одежд, а также убранство костюмов, обнаруженных в погребальных памятниках9.
В 1983 г. профессор В.Б. Виноградов поставил вопрос о необходимости изучения «портняжного промысла у позднесредневековых вайнахов» 10. В этом направлении работали его ученики: Б.Б.-А. Абдулвахабова11, З.А. Мадаева12, З.И. Хасбулатова13, Д.Ю.
Веселовский Н.И. Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1896 год. – СПб., 1898;
Он же. Отчет Императорской Археологической Комиссии за 1906 год. – СПб., 1909.
Левашева В.П. Белореченские курганы // Труды ГИМ. – Т. 22. – Археологический сборник. – М., 1953.
Иерусалимская А.А. Кавказ на Шелковом пути. – СПб., 1992.
Рунич А.П. Скальные захоронения в окрестностях Кисловодска // С.А. – 1971. – № 2.
Прозрителев Г.Н. Мумии Балкарских могильников Терской области, Нальчикского округа // Труды Ставропольской Ученой Архивной Комиссии. – Вып. 5. – Ставрополь, 1913.
Доде З.В. Средневековый костюм народов Северного Кавказа. – М., 2001. – С. 27, 34–35. – Рис. 28– 29.
Семенов Л.П. Археологические разыскания в Ингушетии в 1925–1932 годах. – Грозный, 1963. – С.
51–53.
Крупнов Е.И. Средневековая Ингушетия. – М., 1971.
Виноградов В.Б. Первоочередная задача в изучении портняжного промысла у позднесредневековых вайнахов (По материалам раскопок) // Хозяйство и быт народов Чечено-Ингушетии. – Грозный, 1983.
– С. 62–68.
Абдулвахабова Б.Б.-А. Детская одежда вайнахов XVII – начала XIX вв. (По археологическим материалам) // Археология и вопросы хозяйственно-экономической истории Северного Кавказа. – Грозный, 1987. – С. 89–97;
Одежда чеченцев и ингушей XVI – начала XIX вв. (археолого этнографическое исследование): Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 1992;
Традиционная мужская одежда вайнахов в XVI – начале XIX в. // Культура Чечни. История и современные проблемы. – М., 2002. И др.
Абдулвахабова Б.Б.-А., Мадаева З.А. Женская одежда горной Чечено-Ингушетии XVII–XVIII вв. // Традиционная материальная культура Чечено-Ингушетии. – Грозный, 1989. – С. 103–112.
Хасбулатова З.И. Одежда в традициях и обычаях чеченцев и ингушей в XIX – начале XX вв. // Традиционная материальная культура Чечено-Ингушетии. – Грозный, 1989. – С. 112–124.
Чахкиев 14. В.Б. Виноградов совместно с Б.Б.-А. Абдулвахабовой и Д.Ю. Чахкиевым провел всестороннее исследование женских головных уборов «кур-харс»15.
В 1926 г. сотрудник Центрального музея народоведения Б.А. Куфтин исследовал позднесредневековые осетинские склеповые могильники, в которых собрал предметы женской одежды. К находкам из этой коллекции обращались Е.Н. Студенецкая16, Т.Д.
Равдоникас17, З.В. Доде18.
В результате исследования парного женского захоронения в могильнике Подорванная Балка в Нижнем Архызе Л.Н. Глушков выявил полный комплекс костюма, от которого в настоящее время сохранился только один головной убор (СГКМ. О.ф. Инв.
№ 26640/211). Эта находка была исследована З.В. Доде19.
В результате археологических раскопок Змейского катакомбного могильника XI– XII вв. С.С. Кусаевой20 и В.А. Кузнецовым21 были выявлены изделия, выполненные из шерстяных и шелковых тканей, кожаные одежды, отделанные золоченой аппликацией, разнообразные головные уборы и обувь, декорированные металлическими украшениями и бубенчиками. Часть этих находок спустя много лет была представлена на выставке «Аланский всадник», организованной Государственным музеем искусств народов Востока, в разделе «Средневековая Алания VI–XII вв. н.э.» 22. К этим материалам неоднократно обращался В.А. Кузнецов в контексте исследования истории средневековой Алании23.
В результате археологических раскопок богатых погребений конца XI – первой половины XII вв. могильника Кольцо-Гора в районе г. Кисловодска С.Н. Савенко выявил одежды, во многом повторяющие формы и технологию изготовления известных находок из Змейского катакомбного могильника24.
Чахкиев Д.Ю. Башнеобразный склеп в селении Пялинг // Новое в археологии и этнографии Ингушетии. – Нальчик, 1998. – С. 46–82.
Виноградов В.Б., Абдулвахабова Б.Б.-А., Чахкиев Д.Ю. «Солнечный гребень» ингушских женщин (о парадном головном уборе кур-харс) // С.Э. – 1985. – № 3. – С. 104–114.
Студенецкая Е.Н. Одежда народов Северного Кавказа XVIII–XX вв. – М., 1980. – С. 9–10, 42, 49–50, 52–54, 59.
Равдоникас Т.Д. Очерки по истории одежды населения Северо-Западного Кавказа (V в. до н.э. – конец XVII в. н.э.) (Античность и средневековье). – Л., 1990. – С. 111, 115–117.
Доде З.В. Женская одежда из позднесредневековых осетинских склеповых могильников в коллекции Б.А. Куфтина // XXII Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа: Тез. докл. – Ессентуки – Кисловодск, 2002. – С. 48–50;
Коллекция осетинской женской одежды Б.А. Куфтина // Вестник истории, литературы и искусства. – Т. II. – М., 2006. – С. 418–430;
«Шелковый рай» на Северном Кавказе. Иранская лицевая ткань XVI века из коллекции Б.А. Куфтина // Археология, этнография и антропология Евразии. – 2005. – № 2. – С. 68–76.
Доде З.В. Аланский женский головной убор из могильника Подорванная Балка в Нижнем Архызе // Вопросы археологии и истории Карачаево-Черкесии. – Черкесск, 1991. – С. 124–131.
Кусаева С.С. Некоторые итоги археологических раскопок могильника в станице Змейской // Известия СОНИИ. – Т. XVII. – Орджоникидзе, 1956;
Аланский катакомбный могильник XI–XII вв. у станицы Змейской (По раскопкам 1953 г.) // Археологические раскопки в районе Змейской Северной Осетии. – Орджоникидзе, 1961.
Кузнецов В.А. Змейский катакомбный могильник (По раскопкам 1957 г.) // Археологические раскопки в районе Змейской Северной Осетии. – Орджоникидзе, 1961;
Исследования Змейского катакомбного могильника в 1958 году // МИА. – № 114. – М., 1963;
Раскопки Змейского катакомбного могильника в 1959 г. // Аланы. История и культура. Alanica III. – Владикавказ, 1995. – С. 315–362.
Габуев Т.А. Аланский всадник. Сокровища князей I–XII веков. Каталог выставки. – М., 2005. – С.
44–73, кат. 141–143, 151.
Кузнецов В.А. Очерки истории алан. – Орджоникидзе, 1984;
Очерки истории алан. – Владикавказ, 1992;
Эльхотовские ворота в X–XV веках. – Владикавказ, 2003. – С. 67–79;
Vladimir Kouznetsov et Iaro slav Lebedinsky. Les Alains. Cavaliers des steppes, seigneurs du Caucase. – Paris, 1997.
Савенко С.Н. Этнокультурная характеристика богатых погребений конца XI – первой половины XII вв. могильника Кольцо-Гора // Этнокультурные проблемы бронзового века Северного Кавказа. – Орджоникидзе, 1986. – С. 75–92.
Комплекс женского костюма XIII–XIV вв. из могильника Байрым был отреставрирован и опубликован Т.Н. Никитиной 25 и И.М. Мизиевым 26. Последний продолжил исследование археологических костюмов карачаевцев и балкарцев по материалам могильников Верхний Чегем, Байрым, Курнаят, Ташлы-Тала, Карт-Джурт и др., представив результаты в монографии «Очерки истории и культуры Балкарии и Карачая XIII–XVIII вв.», в главе, посвященной описанию одежды и украшений27.
Фрагменты одежд, выполненных из шелка и парчи, войлока и грубого холста, также зафиксированы в археологических памятниках Карачая XIV–XV вв. Х.Х.
Биджиевым28.
Т.Б. Мамукаев, исследовавший склеповый могильник Даргавс («Город мертвых»), реконструировал средневековый свадебный наряд осетинки в «шелковой одежде типа пыльника»29. Наиболее подробно находки костюмов (одежды, обуви, головных уборов, украшений и тканей) из «Города мертвых» описаны в монографии В.Х. Тменова30.
Скальные погребения в Нижнем Архызе и Мощевой Балке исследовались В.Н.
Каминским и И.В. Каминской. Находки тканей византийского, иранского, китайского и согдийского производства из этих памятников упомянуты в работе И.В. Каминской31.
Часть собранных материалов поступила в фонды Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника имени Е.Д. Фелицина и Карачаево Черкесского музея-заповедника. Материалы текстильной коллекции VIII–IX вв. из Карачаево-Черкесского музея опубликованы О.В. Орфинской32.
Могильник Мощевая Балка был также исследован экспедициями Института археологии РАН под руководством И.С. Каменецкого и Е.И. Савченко 33. Коллекция тканей, полученная в результате работы на памятнике, передана в Ставропольский краеведческий музей (О.ф. Инв. № 29494/1-91). Факт наличия импортных шелков в захоронениях Мощевой Балки был отмечен в работах Е.И. Савченко, без подробного описания находок34. Находки одежд и обуви из погребений Нижнего Архыза на горе Никитина Т.Н. Реставрация и консервация одежды из погребения в Кабардино-Балкарской АССР // Ежегодник государственного исторического музея. – 1961 год. – М, 1962. – С. 167–174.
Мизиев И.М. Средневековый могильник Байрым у селения Верхний Чегем // Сборник студенческих работ Кабардино-Балкарского университета. – Нальчик, 1964.
Мизиев И.М. Очерки истории и культуры Балкарии и Карачая XIII–XVIII вв. Важнейшие этногенетические аспекты. – Нальчик, 1991.
Биджиев Х.Х. Погребальные памятники Карачая XIV–XVII вв. // Вопросы средневековой истории народов Карачаево-Черкесии. – Черкесск, 1979. – С. 63–146.
Мамукаев И.М. К этнографии и антропологии Города мертвых // Вопросы осетинской археологии и этнографии. – Вып. 1. – Т. XXXVI. – Орджоникидзе, 1980.
Тменов В.Х. «Город мертвых» (Позднесредневековые склеповые сооружения Тагаурии). – Орджоникидзе, 1979.
Каминская И.В. Лабинские варианты торговых дорог Северо-Западного Кавказа // Византийский Временник. – Т. 49. – 1988. – С. 201–204.
Орфинская О.В. Реконструкция одежды населения Нижне-Архызского городища VII–IX веков // Вопросы археологии и истории Карачаево-Черкесии. – Черкесск, 1991. – С. 112–123;
Изучение холщовых тканей раннего средневековья из Карачаево-Черкесского музея // Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. – Самара, 1996. – С. 133–143;
Аланский костюм VIII–IX веков (По материалам скальных могильников Карачаево-Черкесии) // Культура Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (Из истории костюма). – Т. I. – Самара, 2001. – С. 106–122.
Савченко Е.И. Могильник Мощевая Балка. Работы 1980 г. Археологический отчет. – СГКМ. Ф. 70, ед. хр. 19;
Отчет Лабинского отряда за 1981 г. (Могильник Мощевая Балка). – СГКМ. Инв. № 23051/5;
Отчет Лабинского отряда за 1982 г. (Могильник Мощевая Балка). – СГКМ. Инв. № 23051/11.
Савченко Е.И. О Северо-Кавказском отрезке Великого Шелкового пути // VIII Международная научная конференция «Международные отношения в бассейне Черного Моря в древности и средние века». – Ростов-на-Дону, 1966;
Проблемы скальных могильников и формирование торговых путей на Северо-Западном Кавказе в VIII–IX вв. (По материалам могильника Мощевая Балка): Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 1997;
Мощевая Балка – узловой путь Великого Шелкового пути на Северном Кавказе // Р.А. – 1999. – № 1. С. 125–141.
Пароход, на горе Церковной и у поселка Буковый описаны В.А. Кузнецовым, отметившим, что «холщовые и полотняные ткани, из которых шились одежды жителей Нижне-Архызского городища, производились на месте в пределах Северо-Западного Кавказа»35.
Основной вклад в изучение аланского костюма VII–IX вв. внесла А.А.
Иерусалимская. Результаты ее исследований изложены в ряде статей и монографии, посвященной раннесредневековым находкам на Северо-Кавказском Шелковом пути, обнаруженным в могильнике Мощевая Балка 36. В центре внимания исследователя находится ткань как неотъемлемая составная часть всего комплекса костюма37. А.А.
Иерусалимская рассматривает различные аспекты, касающиеся истории раннего средневекового текстиля. В поле ее внимания попадают не только технология ткачества и текстильные сюжеты, но и вопросы, связанные с художественными заимствованиями38.
Работы А.А. Иерусалимской соответствуют принципам, принятым в мировой практике исследования текстиля, и являются методологической основой для изучения технологических особенностей и дизайна шелковых тканей. Опыт работы с текстилем отражен автором не только в многочисленных статьях и монографии, но также в опубликованном «Словаре текстильных терминов», являющемся важным методическим пособием для исследователей39.
Интересна работа А.Я. Кузнецовой «Народное искусство карачаевцев и балкарцев», где одна глава посвящена одежде40.
Опыт обобщения материалов, касающихся истории северокавказского костюма, известных к 1982 г. 41, был предпринят Т.Д. Равдоникас. Ей принадлежит первый Кузнецов В.А. Нижний Архыз в X–XII веках. К истории средневековых городов Северного Кавказа.
– Ставрополь, 1993. – С. 214.
Иерусалимская А.А. Одежда раннесредневекового населения предгорий Северного Кавказа (По материалам могильника VIII–IX вв. Мощевая Балка) // Археология Северного Кавказа. VI Крупновские чтения в Краснодаре: Тез. докл. – М., 1976. – С. 22–24;
Археологические параллели этнографически засвидетельствованным культам Кавказа (По материалам могильника Мощевая Балка) // С.Э. – 1983. – № 1;
Кавказ на Шелковом пути. – СПб., 1992;
Некоторые вопросы изучения раннесредневекового костюма (По материалам анализа одежды адыго-аланских племен VIII–IX вв.) // Культуры Евразийских степей второй половины тысячелетия н.э. (Из истории костюма). – Т. I. – Самара, 2001. – С. 87–105;
Ierusalimskaja A.A. Le caftan aux Simourg du tombeau de Moschtchevaja Balka (Caucas Septentirional). Studia Iranica. – Paris – Leiden, 1978;
Jerusalimskaia A.A. Die Graber Der Mo scevaya Balka Fruhmittelalterliche Funde an Der Nordkaukasischen Scidemstrasse. – Munchen, 1996.
Иерусалимская А.А. К вопросу о культурных связях в раннем средневековье (Несколько шелковых тканей из Мощевой Балки) // Сборник Г.Э. – Т. XXIV. – Л., 1963;
О Северо-Кавказском Шелковом пути в раннем средневековье // С.А. – 1967. – № 2;
Великий Шелковый путь и Северный Кавказ. – Л., 1972;
К сложению школы художественного шелкоткачества в Согде // Средняя Азия и Иран. – Л., 1972;
Западные ткани на Дальнем Востоке (Эллинизм и раннее средневековье) // Культура и искусство Индии и стран Дальнего Востока. – Л., 1975;
Аланский мир на Шелковом пути // Культура Востока:
Древность и раннее средневековье. – Л., 1978. – С. 151–162;
Кавказ на Шелковом пути. – СПб., 1992.
Иерусалимская А.А. Шелковые ткани с «Сенмурвами» (новые находки и старые проблемы) // Эрмитажные чтения памяти В.Г. Луконина (1986–1994 гг.). – СПб., 1995. – С. 62–71;
Сасанидская «Царская охота» в древнем текстиле (прототипы и копии) // Эрмитажные чтения памяти В.Г.
Луконина (1986–1994 гг.). – СПб., 1995. – С. 127–128;
Двойная секира и голова вепря (Текстильная интерпретация двух сасанидских мотивов) // Эрмитажные чтения памяти В.Г. Луконина (1995– гг.). – СПб., 2000. – С. 47–55;
Jerusalimskaja A. Soieries Byzantines Des X – XI Siecles Provenant de Svanetie (Georgie) // CIETA – Bulletin 77, 2000. – P. 57-69;
Jerusalimskaya A. Les Soieries Byzantines A La Lumiere Des Influences Orientales: Les Themes Importes Et Leurs Interpretations Dans Le Monde Occidental // CIETA – Bulletin 80, 2003. – P. 16–25.
Иерусалимская А.А. Словарь текстильных терминов. – СПб., 2005.
Кузнецова А.Я. Народное искусство карачаевцев и балкарцев. – Нальчик, 1982.
Работа над монографией была завершена автором в 1982 г.
монографический обзор костюмных комплексов на широком хронологическом отрезке (V в. до н.э. – конец XVII в.)42.
Таким образом, археологические находки костюмов из северокавказских памятников VII–XVII вв. известны практически на всей территории региона. Но их освещение в литературе, как правило, носит повествовательный характер, ограниченный территориальными и временными рамками памятника. Описание материалов, за редким исключением, не было связано с проблематизацией исследования. Наиболее изученным оказался аланский костюм VII–IX вв., результаты исследования которого с наибольшей полнотой представлены в работах А.А. Иерусалимской.
В целом ряде работ в качестве источника рассматриваются отдельные элементы аланского костюма – поясные наборы, украшения или амулеты.
В специальной археологической литературе массовый материал поясных наборов из аланских памятников проанализирован преимущественно как источник, позволяющий установить направления передвижений кочевников в раннем средневековье, этнический состав переселяющихся народов, а также для уточнения вопросов хронологии. Важным результатом этих исследований является реконструкция социальной организации аланского общества в работах С.А. Плетневой43, В.Б. Ковалевской44, Г.Е. Афанасьева45, В.С. Флерова46, И.О. Гавритухина47, В.Ю. Малашева48, Д.С. Коробова49 и др.
Большой вклад в изучение кавказских украшений VI–IX вв. внесла В.Б.
Ковалевская (Деопик). Она уточнила хронологию и предложила классификацию аланских украшений, а также выявила основные пути торговых связей 50. Украшения костюма средневековых адыгов в общем комплексе культуры народов Северного Кавказа были проанализированы Е.П. Алексеевой51.
Исследование амулетов и талисманов является самостоятельной темой, о чем свидетельствует многочисленная литература, касающаяся данного вопроса. В.И. Абаев, Г.Е. Афанасьев, А.А. Иерусалимская, В.Б. Ковалевская, В.А. Кузнецов, С.А. Плетнева, В.С. Флеров, З.Х. Албегова и другие исследователи рассматривают амулеты из катакомбных захоронений как один из критериев определения аланской культуры, как Равдоникас Т.Д. Очерки по истории одежды населения Северо-Западного Кавказа (V в. до н.э. – конец XVII в. н.э.) (Античность и средневековье). – Л., 1990.
Плетнева С.А. От кочевий к городам // МИА. – М., 1967;
На славяно-хазарском пограничье (Дмитровский археологический комплекс) – М., 1989.
Ковалевская В.Б. К изучению орнаментики наборных поясов VI–IX вв. как знаковой системы // Статистико-комбинаторные методы в археологии. – М., 1970;
Башкирия и Евразийские степи IV–IX веков (По материалам поясных наборов) // Проблемы археологии и древности древних угров. – М., 1972;
Поясные наборы Евразии IV–IX вв. Пряжки. – М., 1979.
Афанасьев Г.Е. Проблемы хронологии раннесредневековых памятников Северного Кавказа:
Рукопись дис. … канд. ист. наук. – М., 1976;
Пряжки катакомбного могильника Мокрая Балка у г.
Кисловодска // Северный Кавказ в древности и средние века. – М., 1980.
Флеров В.С. Маяцкий могильник // Маяцкое городище. – М., 1984;
Маяцкий могильник (раскопки 1979 г.) // Маяцкий археологический комплекс. – М., 1990.
Гавритухин И.О. Эволюция восточноевропейских псевдопряжек // Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (Из истории костюма). – Т. 2. – Самара, 2001. – С. 28–86.
Гавритухин И.О., Малашев В.Ю. Перспективы изучения хронологии раннесредневековых древностей Кисловодской котловины // Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (Вопросы хронологии): Материалы II Международной археологической конференции (17– ноября 1997 г.). – Самара, 1998. – С. 28–26.
Коробов Д.С. Социальная организация алан Северного Кавказа IV–IX вв. – СПб., 2003.
Деопик В.Б. Классификация бус Северного Кавказа IV–V вв. // С.А. – 1959. – № 3;
Классификация бус Юго-Восточной Европы VI–IX вв. // С.А. – 1961. – № 3;
Классификация и хронология аланских украшений VI–IX вв. // Средневековые памятники Северной Осетии. – М., 1963;
Ковалевская В.Б.
Поясные наборы Евразии IV–IX вв. Пряжки. – М., 1979.
Алексеева Е.П. Материальная культура черкесов в средние века (По данным археологии) // Труды КЧНИИ. – Вып. IV. – Ставрополь, 1964.
материал, позволяющий реконструировать религиозные представления алан и мировоззренческие основы, послужившие базой консолидации аланского этноса52.
Число работ, касающихся костюмов золотоордынских кочевников, значительно меньше. Немаловажную роль в этом сыграли установки советской идеологической системы, отрицавшей позитивную роль тюркского компонента в истории и культуре многих народов. Это привело к преобладанию в литературе традиций автохтонизма и преувеличению значения иранского компонента53.
Крайне редкая сохранность органических материалов в кочевнических захоронениях также послужила причиной ограниченного интереса исследователей к проблеме кочевнического костюма.
В качестве основного источника для детального исследования половецких костюмов С.А. Плетнева использовала каменную половецкую пластику54. Венгерский ученый А. Палоци-Хорват изучал костюм половцев, опираясь, главным образом, на изображения кочевников в книжной миниатюре55.
Костюмы кочевников золотоордынского времени на территории Северного Кавказа не были известны до находок в могильниках Новопавловский (1981 г.)56 и Джухта (1998 г.) 57. Исследование этих материалов и реконструкция костюмных комплексов выполнены З.В. Доде 58. Спустя 25 лет после раскопок материалы Новопавловского могильника были опубликованы Е.И. Нарожным и Н.А. Охонько 59. Несколько работ З.В.
Абаев В.И. Дохристианская религия алан // XXV Международный конгресс востоковедов. – М., 1960. – С. 11–15;
Афанасьев Г.Е. Дохристианские религиозные верования алан (По материалам амулетов могильника Мокрая Балка) // С.Э. – 1976. – № 1;
Иерусалимская А.А. Археологические параллели этнографически засвидетельствованным культам Кавказа (По материалам могильника Мощевая Балка) // С.Э. – 1983. – № 1;
Ковалевская В.Б. Изображение коня и всадника на средневековых амулетах Северного Кавказа // Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. – М., 1978;
Антропоморфные амулеты IV–IX вв. на Северном Кавказе // КСИА. – 1983. – № 176;
Хронология древностей северокавказских алан // Аланы. история и культура. Alanica III. – Владикавказ, 1995;
Кузнецов В.А. Очерки истории алан. – Владикавказ, 1992;
Плетнева С.А. От кочевий к городам // МИА. – М., 1967;
На славяно-хазарском пограничье (Дмитровский археологический комплекс). – М., 1989;
Флеров В.С. Погребальные обряды на севере Хазарии (Маяцкий могильник). – Волгоград, 1993;
Аланы Центрального Предкавказья V–VIII веков: обряд обезвреживания погребенных. – М., 2000;
Албегова З.Х. Палеосоциологическое исследование религии алан V–XII вв.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 2000;
Палеосоциология аланской религии VII– IX вв. (По материалам амулетов из катакомбных погребений Северного Кавказа и Среднего Дона) // Р.А. – 2001. – № 2. – С. 83–86.
Доде З.В. Об изучении историко-культурного наследия репрессированных народов Северного Кавказа в советский период // Историко-археологический альманах. – Армавир – Москва, 2000. – С.
90–96.
Плетнева С.А. Печенеги, торки, половцы в южнорусских степях // МИА. – № 62. – Т. 1. – М. – Л., 1958;
Половецкие каменные изваяния. Свод археологических источников. – М., 1974. – Вып. Е 4–2.
Paloczi-Horvath A. Le costume coman au moyen age // Acta Archaeollogica Academiae Scientiarum Hun garical, № 32 (1–4). – Budapest, 1980. – P. 403–427.
Аварийные раскопки на памятнике проводил Н.А. Охонько. Археологический отчет о раскопках в Новопавловском карьере не составлялся.
Белинский А.Б. Отчет об охранных раскопках курганного могильника Джухта в Апанасенковском районе Ставропольского края в 1998 году. – Ставрополь, 1999.
Доде З.В. Средневековый костюм народов Центрального Предкавказья как источник по истории региона в VII–XIV вв.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М., 1993;
Кочевнический комплекс золотоордынского времени в курганном могильнике Джухта-2 // XXI Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа: Тез. докл. – Кисловодск, 2000. – С. 40–42;
Костюмы кочевников Золотой Орды из могильника Джухта-2 // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. – Вып. II. Археология, антропология, палеоклиматология. – М., 2001. – С. 117–127;
Символы легитимации принадлежности к империи в костюме кочевников Золотой Орды // Восток. – 2005. – № 4. – С. 25–35.
Нарожный Е.И., Охонько Н.А. Новопавловский могильник XIV века в системе Евразийских древностей. – Ставрополь – Армавир, 2007.
Доде посвящено проблеме технологической и художественной атрибуции шелковых тканей монгольского времени60.
Следует отметить монгольский костюм, обнаруженный П.Н. Шишкиным в Увеке и опубликованный А.А. Кротковым61. Последний описал женскую одежду и головной убор, реконструкция которого стала хрестоматийной. Находки женских одежд из мавзолея в могильнике Маячный Бугор в Астраханской области были введены в научный оборот Д.В. Васильевым62. Изучение материалов из могильников Увек и Маячный Бугор также было предпринято группой авторов, опубликовавших технологические характеристики материалов63.
Находки головных уборов в золотоордынских памятниках Поволжья и Подонья, а также попытки их реконструкции представлены в публикации Е.П. Мыськова 64. В результате исследования курганного могильника у хутора Семенкина Волгодонского района Ростовской области были выявлены фрагменты шелковых одежд и женских головных уборов65. Бокку, мужской пояс и фрагменты шелковых тканей зафиксировал К.Ю. Ефимов в погребениях могильника Олень-Колодезь в Воронежской области66.
Детальное описание монгольского костюма по материалам каменной пластики представлено в работе монгольского исследователя Д. Баяра67. Автор опубликовал также коллекцию археологических материалов монгольской мужской одежды, собранную в г. Монгольской археологической экспедицией АН СССР под руководством С.В. Киселева в Читинской области на реке Онон68.
Доде З.В. Уникальный шелк с «драконами» из могильника Джухта (Северный Кавказ) // Р.А. – 2005.
– № 2. – С. 138–148;
Китайские шелка в золотоордынских могильниках Северного Кавказа // Вопросы истории, историографии, экономики, языкознания и литературы: Сборник аспирантских статей. – М., 2005. – С. 65–72;
Шелковая Орда: определение китайской, иранской и центральноазиатской художественной традиции в декоре шелков монгольского времени из золотоордынских памятников улуса Джучи // XXIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа: Тез. докл. – Нальчик, 2006. – С. 73–74. Dode Zvezdana. The Juhta Silks: On the Cultural Attribution of Golden Horde Fabrics // European Association of Archaeologissts – 9 Annual Meeting 10–14 September, 2003. – St. Petersburg. – P.
53;
Juhta Burial Chinese Fabrics of the Mongolian Period in 13–14 Centuries in North Caucasus // CIETA – Bulletin 82, 2005. – P. 75–93;
Determination of Chinese, Iranian and Central Asian Artistic Tradition in the dcor of silk of the Mongolian Period from the Golden Horde Legacy in Ulus Djuchi // Silk Road and Mon gol-Yuan Art. Paper collection of the international symposium. Hangzhou, 2005. – P. 267–277.
Кротков А.А. Раскопки на Увеке в 1913 году // Труды Саратовской Ученой Архивной Комиссии. – Вып. 32. – Саратов, 1915. – С. 111–113.
Васильев Д.В. Женское захоронение в сырцовом мавзолее золотоордынского времени // Древности Волго-Донских степей: Сб. науч. ст. – Волгоград, 1998. – Вып. 6. – С. 101–112.
Лантратова О.Б., Голиков В.П., Орфинская О.В., Владимирова О.Ф., Егоров В.Л. Исследование уникальных археологических памятников из собрания Государственного Исторического музея – комплексов одежд XIII–XIV вв. – М., 2002;
Orfinskaya O.V., Lantratova O.B., Golikov V.P., Aliev A.D.
The complex experimental research of Samples of the Golden Hord textile of the XIII– IV-th centuries from the Uvek site of ancient city // Appendix 3 in Nedashkovsky L.F. Ukek. The Golden Horde city and its pe riphery. BAR International Series 1222. – Oxford, 2004. – P. 144–164;
Орфинская О.В., Голиков В.П., Лантратова О.Б., Рудаков В.Г. Исследование нескольких деталей женского костюма из захоронения золотоордынского периода на могильнике Маячный Бугор-1 // Город и степь в контактной Евро Азиатской зоне: Тез. докл. III Междунар. науч. конф., посвящ. 75-летию со дня рожд. Г.А. Федорова Давыдова (1931–2000). – М., 2006. – С. 169–171.
Мыськов Е.П. О некоторых типах головных уборов населения Золотой Орды // Р.А. – 1995. – № 2. – С. 36– 43.
Ларенок В.А. Об этнической принадлежности погребенных в средневековых курганах у х.
Семенкина // Донские древности. – Вып. I. – Азов, 1992. – С. 158–189.
Ефимов К.Ю. Золотоордынские погребения из могильника Олень-Колодезь // Р.А. – 2000. – № 1. – С. 167–182.
Баяр Д. Каменные изваяния из Сухэ-Баторского аймака (Восточная Монголия) // Древние культуры Монголии / Отв. ред. д-р ист. наук Р.С. Васильевский. – Новосибирск, 1985. – С. 148–159.
Баяр Довдойню. Алтан ургийн язгууртны нэгэн булшийг судалсан нь. – Улаанбаатор хот. – 2000 он.
(На монгольском языке).
Другой монгольский исследователь – У. Эрдэнэбат – в монографии, посвященной исследованию монгольской бокки, обобщил известные археологические находки, обнаруженные на территории бывшей Монгольской империи, а также привел широкий круг изобразительных источников, на которых воспроизведен этот головной убор69.
В связи с накоплением археологических данных, связанных с монгольским костюмом, внимание исследователей стала привлекать их научная интерпретация:
выявление историко-культурного контекста бытования, установление семантического содержания элементов костюма и комплексов в целом.
А.А. Тишкин в своих исследованиях женских головных уборов монгольского времени опирается на археологические, изобразительные и письменные свидетельства.
Автор опубликовал опыт экспериментального изготовления и практического апробирования головных уборов, реконструированных им на основании археологических находок70.
Интерпретации элементов монгольского костюма уделено внимание в работах М.Г. Крамаровского, отметившего особое место воинских шапок – орбелге – и воинских поясов в составе костюма монгольского всадника и женского головного убора бокка на территории Золотой Орды71.
Семантическому содержанию женского головного убора боктаг посвящена статья А.Г. Юрченко72. Ему же принадлежит исследование роли монгольской прически, которая была характерна для консолидированной группы военнообязанного мужского населения Монгольской империи73.
Основные черты костюма замужней монголки и девичьего монгольского костюма выявил на основании археологических находок и изобразительных источников М.В.
Горелик, проследивший, также развитие монгольского кафтана с отрезной юбкой74. Ранее автор изучал монгольские черты в среднеазиатском мужском костюме по миниатюрам XV–XIX вв. 75 На основании одежды и вооружения М.В. Горелик устанавливает этническую принадлежность персонажей, отраженных на миниатюрах, и на основании этих реалий датирует и атрибутирует изобразительные памятники76. Мужской костюм киданей и монголов X–XIV вв. остается в центре внимания автора в контексте исследования воинского искусства, оружия и снаряжения средневековых кочевников77.
Эрдэнэбат У. Монгол эхнэрийн богтаг малгай. – Улаанбаатор, 2006. – С. 152. (На монгольском языке).
Тишкин А.А. Археологические, изобразительные и письменные свидетельства о женских головных уборах монгольского времени // Интеграция археологических и этнографических исследований: Сб.
науч. тр. – Омск, 2003. – С. 125–128;
Опыт реконструкции женских головных уборов монгольского времени // V Конгресс этнографов и антропологов России (Омск, 9–12 июня 2003 г.): Тез. докл. – М., 2003. – С. 233.
Крамаровский М.Г. Золото Чингисидов: культурное наследие Золотой Орды. – СПб., 2001. – С. 30– 60;
Джучиды: Воинские шапки и Бокка // Эрмитажные чтения памяти Пиотровского. – СПб., 2001. – С.
33–38.
Юрченко А.Г. Власть и женская мода в Монгольской империи // IX Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, 8–12 августа 2006 г.): Доклады российских ученых. – М., 2006.
Юрченко А.Г. Монгольская мужская прическа XIII в. // Mongolica VI. – СПб., 2003. – С. 63–68.
Горелик М.В. Монгольский женский костюм X–XIV вв. // Город и степь в контактной Евро Азиатской зоне // III Международная научная конференция, посвященная 75-летию со дня рождения Г.А. Федорова-Давыдова (1931–2000): Тез. докл. – М., 2006. – С. 125–126;
Монголы между Европой и Азией // XXIV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа. – Нальчик, 2006. – С. 64–66.
Горелик М.В. Среднеазиатский мужской костюм на миниатюрах XV–XIX вв. // Костюм народов Средней Азии: Историко-этнографические очерки. – М., 1979. – С. 50–69.
Горелик М.В. Монголы и огузы в тебризской миниатюре XIV–XV вв. / Mittelalterl Che Malerei im Orient. Herausgegeben vor Karin Ruhrdanz // Martin Luter Universitat Halle Wittenberg Wissensch Ftliche Beitrage 1982/22 (I 16). – Р. 91–98.
Горелик М.В. Армии монголо-татар X–XIV веков. Воинское искусство, оружие, снаряжение. – М., 2002.
М.В. Горелик одним из первых обозначил проблему необходимости выделения схожих и даже тождественных элементов культуры у разных этносов на большой территории, которые связаны с феноменом имперского костюма78.
Анализ традиции использования различного направления запаха в одежде у народов Дальнего Востока провела Л.Н. Гусева79.
Реконструкция и комплексное исследование одежды и шелковых тканей из золотоордынского могильника Вербовый Лог в Ростовской области, базирующееся на использовании научно-естественных методов и привлечении широкого круга культурно исторических параллелей, выполнено З.В. Доде80.
В заключение историографического обзора следует остановиться на тех исследованиях, в которых изложена методика реконструкции археологического костюма.
В числе работ, затрагивающих проблемы методики, следует назвать последние исследования Г.М. Майтдиновой 81, Н.В. Полосьмак и Л.Л. Барковой 82, а также монографию С.А. Яценко83.
В подходе к костюму как к историческому источнику, не только раскрывающему материальный и духовный мир древних обществ, но и позволяющему реконструировать этносоциальные аспекты истории и эстетические идеалы древности, практически все исследователи единодушны. Принципиально различным является изложенный подход к самой возможности реконструкции костюмов по погребальным фрагментам. Г.М.
Майтдинова считает, что реконструкция костюма, не подтвержденная находками подлинных одежд, носит гипотетичный характер, а расположение украшений на костяке дает только общую схему декоративного решения костюмного ансамбля 84. С этим мнением вполне солидарна Н.В. Полосьмак 85. С.А. Яценко имеет противоположное мнение. Методика реконструкций археологического костюма, разработанная С.А. Яценко, «основана как на послойной фиксации украшений и тканей одежд, учете в каждом конкретном случае характера обрушения свода, разложения гроба и частей трупа, так и на привлечении наиболее детальных изображений персонажей данного этноса, с учетом синхронных родственных этносов и костюма иранских народов в целом вплоть до этнографической современности»86. На практике реконструкции костюмов из могильника Тилля-тепе, приведенные в монографии автора, основываются исключительно на фиксации расположения в погребении золотых бляшек 87. Оценка реконструкций, выполненных с использованием подобного подхода к источнику, дана Н.В. Полосьмак:
«Проведение… аналогии с какими-либо реконструкциями костюмов, выполненными на основе остатков украшений из погребений, не вполне корректно, поскольку такие реконструкции, как правило, очень условны»88. Справедливо замечание Н.В. Полосьмак и Васильев Д.Д., Горелик М.В., Кляшторный С.Г. Формирование имперских культур в государствах, созданных кочевниками Евразии // Из истории Золотой Орды. – Казань. – 1993. – С. 40.
Гусева Л.Н. Левосторонний запах одежды чжурчженей // Russia and Pacific. – Владивосток, 2005. – № 2. – С. 99–103.
Доде З.В. Одежды и шелка из могильника Вербовый Лог // Власкин М.В., Гармашов А.И., Доде З.В., Науменко С.А. Погребения знати золотоордынского времени в междуречье Дона и Сала // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. – Вып. VI. – М., 2006. – С. 77–217.
Майтдинова Г.М. История таджикского костюма: В 2-х т. – Душанбе, 2004.
Полосьмак Н.В., Баркова Л.Л. Костюм и текстиль пазарыкцев Алтая (IV–III вв. до н.э.) – Новосибирск, 2005.
Яценко С.А. Костюм Древней Евразии (ираноязычные народы). – М., 2006.
Майтдинова Г.М. Указ. соч. – Т. 1. – С. 25.
Полосьмак Н.В., Баркова Л.Л. Указ. соч. – С. 21.
Яценко С.А. Указ. соч. – С. 21.
Там же. – С. 174–177.
Полосьмак Н.В., Баркова Л.Л. Указ. соч. – С. 22.
относительно ограниченных репрезентационных возможностей изобразительных источников89.
Г.М. Майтдинова также считает, что только подлинные находки одежд подтверждают гипотезы, сделанные на основании изобразительных источников 90, а этнографические параллели для реконструкций древних костюмов следует привлекать очень осторожно, «так как элементы, отмеченные в традиционной культуре, могут быть привнесены в более позднее время в результате неоднократных взаимовлияний»91.
Г.М. Майтдиновой было определено основное требование, предъявляемое к реконструкциям: «…исторические реконструкции костюма должны, прежде всего, отвечать требованию принципиальной проверяемости на материалах, а все привлекаемые источники не должны противоречить ранее установленным научным фактам»92. Характер используемых Н.В. Полосьмак и Г.М. Майтдиновой находок одежды обусловил высокое качество представленных в их работах реконструкций.
В рассмотренных работах Г.М. Майтдиновой, Н.В. Полосьмак и Л.Л. Барковой изложены принципиальные подходы к возможностям реконструкции археологического костюма. Однако конкретные методические приемы воссоздания костюмного комплекса остаются за рамками исследований.
Таким образом, накоплен достаточно обширный материал, освещающий находки костюмов в средневековых памятниках Северного Кавказа. В литературе он представлен, главным образом, в виде описания находок. Круг работ аналитического характера, в которых костюм рассматривается как исторический источник, раскрывающий материальное и духовное устройство средневековых обществ Северного Кавказа, а также их историю и культуру, крайне ограничен. Это выражается не только в небольшом количестве таких исследований, но также в том, что анализ, как правило, проводится в узковременных или этнолокальных рамках, ограничивающих возможности костюма как исторического источника. В работах, в той или иной степени касающихся методов реконструкции археологического костюма, изложены основные принципы подхода к проблеме, но конкретные методики работы с археологическим материалом отсутствуют.
Нет и методологических разработок, обосновывающих источниковедческий потенциал костюма. Эта ситуация подводит к определению целей и задач нашего исследования.
Цель исследования: на основе определения содержания и характера источниковедческого потенциала археологического костюма реконструировать этносоциальные, политико-экономические и идеологические аспекты средневековой истории народов Северного Кавказа путем создания новой концепции исследования костюма, с наибольшей полнотой охватывающей все явления и процессы, которые отражает костюм как исторический источник.
Задачи исследования:
– обобщение накопленных материалов по средневековому северокавказскому костюму в соответствии с имеющимся корпусом археологических источников;
– аргументация содержательного потенциала костюма как исторического источника и применения нового методологического подхода к его изучению;
– обоснование методики реконструкции костюма по археологическим данным и создание демонстрационного ряда в виде графических цветных реконструкций костюмных комплексов;
– анализ динамики развития костюма народов Северного Кавказа на различных культурно-хронологических этапах средневековья;
Там же.
Майтдинова Г.М. Указ. соч. – Т. I. – С. 26.
Там же. – С. 25.
Там же. – С. 26.
– установление смыслового значения костюма как знака, определяющего область исторической реальности, которую он обозначает: половозрастную, имущественную, социальную дифференциацию, религиозную, этническую, региональную принадлежность в различных этнокультурных системах средневекового Северного Кавказа;
– реконструкция модели историко-культурной действительности Северо Кавказского региона и ее динамики, отражающей уровень развития местных обществ и характер их взаимоотношений с окружающими народами в VII–XVII вв.;
– определение векторов культурного взаимодействия и причин изменения их направлений;
диагностирование механизмов территориально-культурных контактов народов, проживающих на сопредельных территориях, выявление характерных признаков переходных зон культурно-исторического взаимодействия;
выяснение степени влияния религиозного фактора на формирование культуры изучаемых народов.
Территориальные рамки включают Западное и Центральное Предкавказье. На севере территория граничит с Кумо-Манычской впадиной, на юге – с подножием Большого Кавказского хребта. Западная граница проходит по побережьям Черного и Азовского морей, на востоке Центральное Предкавказье граничит с Терско-Кумской низменностью, где располагается восточная часть Предкавказья. Естественные границы практически совпадают с административными и государственными. За Большим Кавказским хребтом находятся Грузия, Армения и Азербайджан. На юго-западе Прикаспийской низменности располагается Дагестан. Таким образом, в поле изучения попадает компактная территория, объединенная культурой и исторической общностью, где сегодня располагаются современные Адыгея, Чечня, Ингушетия, Осетия, Кабардино Балкария, Карачаево-Черкесия и Ставропольский край. В ходе исследования привлекались материалы сопредельных территорий – Калмыкии, Ростовской области и Краснодарского края.
Хронологические рамки включают тысячелетнюю историю развития северокавказского костюма – VII–XVII вв. В этот период территория Центрального Предкавказья входила в зону кочевнических миграций, вектор которых был ориентирован с Востока на Запад. Хронологические границы рассматриваемого периода устанавливаются в определенной мере символическими событиями, поскольку процесс развития культуры не был связан с конкретными датами. В VII в. начал складываться Хазарский каганат, культура которого охватила огромную территорию, куда входили и земли Северного Кавказа. Череда движения кочевнических племен завершилась миграцией с Востока калмыков, которые в середине XVII в. заняли Волго-Уральское Междуречье. На рубеже XVI–XVII вв. вектор миграций изменяется и определяется движениями с Запада на Восток. В этом движении ключевую роль играла русская колонизация. В сферу интересов России входил и Северный Кавказ. Эпоха кочевнических миграций заканчивается возвращением калмыков в 1771 г. в Центральную Азию. В историографии это событие известно как «торгоутский побег» 93. Великая степь как культурный феномен прекращает свое существование.
Каждая волна кочевников, захватывающая территорию Северного Кавказа, по разному воздействовала на формирование культуры региона.
Хазария, просуществовавшая более 300 лет, с середины VII до второй половины X вв., оставила заметный след в культурном развитии адыгов, нахских племен, алан и народов Дагестана, входящих в состав Империи.
Во второй половине XI–XII вв. становление культуры народов Северного Кавказа проходило в непосредственном контакте с новой волной тюркоязычных кочевников – половцев.
Колесник В.И. Последнее великое кочевье. Переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII и XVIII веках. – М., 2003. – С. 3.
XIII–XIV столетия на Северном Кавказе проходили под знаком монгольского вторжения, которое значительно перекроило этническую карту Северного Кавказа, изменило экономику, культуру и быт местных народов. Монгольское наследие сохранялось в культуре народов Северного Кавказа и в последующий период, в XV–XVII вв.
Источниковедческая база. Источниками по реконструкции и изучению средневекового северокавказского костюма являются археологические материалы, иконография, письменные свидетельства, фольклор и этнологические данные. В работе рассмотрены только те комплексы, в которых сохранилась одежда как системообразующая основа костюма. В исследовании используются материалы, полученные во время полевых работ, сборы из музейных коллекций в России, Китае, Франции, Великобритании, США, а также из частной коллекции Артура Липера, любезно предоставленные в наше распоряжение. Последние рассматриваются в качестве историко культурного фона. В работе использовано более 100 комплексов, содержащих различные данные о тканях, одежде, убранстве костюмов, с широким фоном аналогий и параллелей из разных стран Передней, Центральной и Юго-Восточной Азии (в том числе Ирана, Турции, Китая, Кореи, Монголии).
Основное преимущество археологических находок одежды, обуви и головных уборов заключается в том, что они представляют собой достоверную основу костюма.
Таким образом, реконструкция и исследование средневековых костюмов народов Северного Кавказа базируется на подлинных материалах.
Археологические материалы не дают полной картины для реконструкции.
Информация, которая в них содержится, требует соответствующей дешифровки и интерпретации. В этой связи на помощь приходят источники другого характера – изобразительные, письменные, фольклор.
Важное место в исследовании отведено изобразительным памятникам – храмовой фресковой росписи, миниатюрной живописи, каменным изваяниям и рельефам, которые являются ценным подспорьем для реконструкции полного комплекса костюма, манеры ношения и расположения деталей одежды.
Среди письменных источников особой информативностью выделяются сообщения иностранных авторов, в разные периоды средневековья посетивших Северный Кавказ.
Особое место занимает корпус источников, сведения которых непосредственно с историей региона не связаны, но в них содержатся данные о культуре народов и государств, в разные периоды контактирующих с Северным Кавказом: Византии, Ирана, Монгольской Империи. Содержащаяся в этих источниках информация, например, о костюме кочевников, тканях, изготовлявшихся в Монгольской империи, системе раздачи наградных одежд и т.п., помогает не только реконструировать костюм кочевников Кавказского улуса Джучи, но и понять его семантическое содержание.
Информация о костюмных комплексах содержится в устных эпических преданиях и фольклоре народов Северного Кавказа. Изучая костюм по нартским преданиям, можно уточнить некоторые детали археологических форм костюма: манеру ношения, связь с идеологическими представлениями и социальной историей общества. В эпосе содержатся упоминания практически всех составляющих кавказского костюма в контексте погребального обряда, торговых взаимоотношений, экономической дифференциации общества. Нартские предания запечатлели историческую действительность, в которой бытовал средневековый костюм.
Исследование археологического костюма в совокупности с этнографическими материалами способствует установлению соотношения между автохтонными кавказскими, а также тюркскими и иранскими компонентами в формировании культуры народов Северного Кавказа. Проникновение тюркских и иранских элементов в культуру степной полосы Евразии и Северного Кавказа имело место и привело в итоге к сложному синтезу, вопрос о котором не может быть решен однозначно. Этническая атрибуция отдельных элементов костюма как показателя культуры народов Северного Кавказа способствует выявлению баланса всех ее составляющих.
В силу слабой разработанности проблем, связанных с кочевническим костюмом и шелковым текстилем монгольского времени, в отечественной науке, мы привлекали зарубежные источники историографического характера, среди которых следует назвать работы китайского исследователя Ж. Фена, рассматривавшего в своих трудах одежду средневековых китайцев династии Ляо и монгольские костюмы периода династии Юань94.
Некоторые вопросы, связанные с особенностями технологии и художественного оформления китайских, иранских и центральноазиатских шелков периода владычества монголов, рассмотрены в каталоге выставки «Когда шелк был золотом», проведенной музеем Метрополитен и Кливлендским музеем95.
Каталог и фундаментальное исследование персидских шелков издали немецкие исследователи Р. Ньюман и Г. Мурза96. В этом же направлении работает российский специалист Н.В. Сазонова, которая ввела в научный оборот коллекции сефевидских тканей из фондов Музея искусств народов Востока97. Богатейший фактический материал по истории восточного средневекового текстиля содержит монография Н.Н. Соболева98.
В качестве этнографических параллелей привлекались материалы исследований ведущих этнографов, специалистов по северокавказской одежде: С.Ш. Гаджиевой99, Г.А.
Сергеевой100, Е.Н. Студенецкой101, а также по костюму Средней Азии и Казахстана: О.А.
Сухаревой 102, Н.П. Лобачевой103, Г.П. Васильевой104 и др.
Методологическая основа исследования. В самом общем виде методологической основой работы является принцип историзма, подразумевающий подход к истории общества как к изменяющейся во времени, развивающейся действительности, а также принцип детерминизма, который предполагает объективное Zhao Feng. Tresaures in Silk. – Hong Kong, 1999;
Recent Excavations of Textiles in China. – Hong Kong, 2002;
Liao Textile and Costumes. – Hong Kong, 2004;
The General History of Chinese Silk. – Soochow Uni versity Press, 2005. И др.
Watt James C.Y. and Wardwell Ann E. When Silk Was Gold. General Asian and Chinese Textiles. – N.Y., 1997.
Neumann R., Murza G. Persische Seiden. Die Gewebekunst der Safawiden und ihrer Nachfolger. – Leipzig.
– 1988.
Сазонова Н.В. Мир сефевидских тканей XVI–XVII вв. – М., 2004.
Соболев Н.Н. Очерки по истории украшения тканей. – М. – Л., 1934.
Гаджиева С.Ш. Материальная культура кумыков XIX–XX вв. – Махачкала, 1960;
Материальная культура ногайцев в XIX – начале XX вв. – М., 1976;
Одежда народов Дагестана. – М., 1981.
Сергеева Г.А. Одежда народов Дагестана и Чечни (По материалам Государственного Исторического музея) // КЭС. – Вып. VI. – М., 1976. – С. 155–187;
Булатова А.Г., Гаджиева С.Ш., Сергеева Г.А. Одежда народов Дагестана: Историко-этнографический атлас. – Пущино, 2001.
Студенецкая Е.Н. Одежда народов Северного Кавказа XVIII–XX вв. – М., 1989.
Сухарева О.А. Опыт анализа покроев традиционной «туникообразной» среднеазиатской одежды в плане их истории и эволюции // Костюм народов Средней Азии: Историко-этнографические очерки. – М., 1979. – С. 77–103;
История среднеазиатского костюма. Самарканд (2-я половина XIX – начало XX вв.). – М., 1982.
Лобачева Н.П. Народная одежда как источник по этногенезу (К вопросу об этногенетических связях народов Средней Азии и Казахстана). – Вып. 3. – М., 1991;
Особенности костюма народов Среднеазиатско-Казахстанского региона // Среднеазиатский этнографический сборник. – Вып. IV. – М., 2001. – С. 69–94.
Васильева Г.П. Головные и накосные украшения туркменок XIX – первой половины XX вв. // Костюм народов Средней Азии. – М.: Наука, 1979. – С. 174–205;
Магические функции детских украшений у туркмен // Древние обряды, верования и культы народов Средней Азии. – М.: Наука, 1986. – С. 182–195;
Ювелирные украшения как источник для этногенетических исследований (По материалам Туркмении) // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. – Вып. III. – М., 1991;
Этнотерриториальные комплексы туркменских женских и девичьих украшений // Среднеазиатский этнографический сборник. – Вып. IV. – М., 2001. – С. 97–116.
существование взаимосвязей явлений, пространственных и временных корреляций, функциональных зависимостей. Но для создания историко-культурной модели необходим более конкретный метод исследования костюма как исторического источника. В качестве такого метода был использован метод репрезентации, базирующийся на основных направлениях герменевтико-феноменологической традиции, рассматривающей артефакт как факт истории и культуры. Этот метод позволил реконструировать материальный и социокультурный фон, способствующий объективному взгляду на костюм, как на исторический источник. Материальные и идеальные свойства костюма обусловили обращение к естественно-научным методам и методам структурно-семиотического анализа. На основе междисциплинарного характера использованных методов была создана новая концепция исследования костюма как исторического источника, которая позволяет с наибольшей полнотой раскрыть аккумулированные в костюме культурно исторические явления и процессы. Новая концепция базируется на принципе соответствия, подразумевающего связь с предшествующими теоретическими построениями в области исследования костюма. Методология и методические приемы подробно изложены в первой главе диссертации.
Научная новизна работы состоит в том, что в ходе исследования разработана концепция использования археологического костюма как историко-культурологического источника. В работе археологический костюм впервые рассматривается как источник для реконструкции этносоциальной истории народов Северного Кавказа на протяженном хронологическом отрезке – VII–XVII вв.
Для всестороннего раскрытия источниковедческого потенциала костюма предлагается новый репрезентационный метод исследования, позволяющий реконструировать материальный и социокультурный фон, объективированный в костюме.
В результате применения данного метода были получены новые данные, характеризующие динамику хозяйственно-экономического развития северокавказского региона в эпоху средневековья и ценностные культурные ориентации, принятые и разделяемые всеми северокавказскими обществами.
Костюм впервые рассматривается как источник для характеристики народной ментальности, которая определяет общее понимание мира и отношение к происходящим в нем явлениям.
Впервые на широком культурно-историческом фоне проанализированы костюмы кочевников Золотой Орды. Это дало возможность сравнить комплексы, обнаруженные в Кавказском улусе Джучи, с реальными парадными монгольскими костюмами, известными по находкам одежд династии Юань, обнаруженным на территории Китая, а также по изобразительным источникам, выявить общее и особенное.
Впервые проведено широкое исследование шелковых тканей монгольского времени и предложена методика атрибуции техники и дизайна для установления их культурной принадлежности. Принципиально новым является опыт соотнесения находок археологического текстиля с названиями тканей, известных по средневековым письменным источникам, и составление атрибутивного текстильного словаря.
По-новому интерпретированы иранские «лицевые» ткани, обнаруженные в позднесредневековых склеповых могильниках Северного Кавказа. В исследовании они рассматриваются как способ персидской идеологической пропаганды в стремлении установления контроля над территорией Северного Кавказа со стороны Ирана, а также как одно из средств вовлечения северокавказских народов в орбиту мусульманского мира.
Впервые проведен компаративный анализ костюмов народов Северного Кавказа и Среднеазиатско-Казахстанского региона, в результате которого были выявлены формы одежды, имеющие общие древние прототипы, что позволяет наметить пути для дальнейшего исследования механизмов культурного взаимодействия сопредельных регионов в древности и в средние века. Сравнительный типологический анализ показал существование контактной зоны культурного взаимодействия, где аккумулированы признаки северокавказских и среднеазиатско-казахстанских костюмных комплексов.
Такой зоной является Дагестан с особым типом костюмов, совмещающих северокавказские и среднеазиатские черты. Установление контактной зоны культурного взаимодействия, выявленной в результате типологического сравнения разных костюмных комплексов, позволяет ставить вопрос о существовании подобных переходных зон для контактирующих археологических культур древности и средневековья.
В научный оборот впервые вводится ряд новых памятников. По-новому интерпретированы материалы из старых музейных коллекций, предшествующее исследование которых, как правило, имело описательный характер. Также в работе представлены научные каталоги неопубликованных коллекций одежды и тканей из средневековых памятников Северного Кавказа.
Принципиально новой является предложенная автором методика реконструкции археологического костюма, ее теоретическая аргументация и практическая реализация.
Различный уровень источников позволил обосновать три типа реконструкции, имеющих аутентичный, достоверный и гипотетический характер. В работе впервые представлен полный визуальный ряд костюмов населения Северного Кавказа в различные исторические периоды средневековья.
В отличие от предшествующих работ, касающихся истории костюма, в диссертации приведены не только результаты, но и подробные методики исследования таксономической принадлежности природных материалов, использовавшихся в костюме, красителей тканей, аутентичных выкроек, технологических приемов изготовления одежды, что придает им характер открытого источника для других исследований.
Материалы, Практическая реализация результатов исследования.
содержащиеся в исследовании, и результаты работы существенно дополняют и конкретизируют представления о культурном облике средневекового Северного Кавказа и характере культурного взаимодействия региона с Востоком и Западом. Они могут быть использованы в научных трудах, связанных с исследованием различных аспектов истории и культуры не только северокавказских, но и других народов Евразии в эпоху средневековья. Отдельные ранее опубликованные положения диссертации нашли отклик и поддержку коллег, работающих в смежных направлениях. Предложенный нами тезис о наличии поясной распашной одежды на половецких изваяниях, использовании ее средневековыми кавказскими аланами и этнографических параллелях этому виду одежды в киргизском костюме был поддержан Н.П. Лобачевой 105, М.С. Гаджиевым 106, С.А.
Яценко107. Изложенные в исследовании идеи о влиянии естественно-природных факторов на сложение цветовых предпочтений у народов Северного Кавказа были поддержаны Л.В.
Самариной108. А.Г.Юрченко согласился с нашей реконструкцией расположения лунного серпа и солярного диска – украшений на рукавах женского халата золотоордынского времени из могильника Новопавловский, но выразил сомнение относительно аргумента определения местоположения изображения светил, в качестве которого мы рассматривали пространственную ориентацию монголов. А.Г. Юрченко предложил связать семантику Лобачева Н.П. К истории среднеазиатского костюма: киргизские белдемчи // Этнографическое обозрение. – 1997. – № 6. – С. 76, 81.
Гаджиев М.С. К интерпретации бронзовой статуэтки воина из Гигатля (Дагестан) // Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э. (Из истории костюма). – Самара, 2001. – Т. I.
– С. 78.
Яценко С.А. О некоторых вопросах изучения «археологического» костюма. Механизмы костюмных связей народов Великой степи // Культуры Евразийских степей второй половины I тысячелетия н.э.
(Из истории костюма). – Самара, 2001. – Т..I. – С. 15.
Самарина Л.В. Цвет в культуре карачаевцев и балкарцев (К истокам формирования традиции) // Карачаевцы и балкарцы: язык, этнография, фольклор. – М., 2001. – С. 235.
правой и левой стороны с гендерным аспектом монгольского имперского этикета109.
Результаты нашего исследования аланских костюмов были использованы Д.В. Белецким при анализе одежды персонажей, изображенных на фресках христианского храма XIII – начала XIV вв. в осетинском селении Нузал в Алагирском ущелье110. С.С. Новиков провел историко-культурные параллели между аланскими костюмами, представленными на наших реконструкциях, и костюмами восточных марийцев111.
Материалы исследования могут быть использованы при разработке учебных курсов и пособий по истории, культурологии и источниковедению народов Северного Кавказа, а также ираноязычных и тюркоязычных кочевников. Вопросы этнокультурной истории народов Северо-Кавказского региона на примере костюма рассматривались в курсах «Культурология» и «История культуры», прочитанных автором в Ставропольском государственном университете 112. Материалы монографии «Средневековый костюм народов Северного Кавказа» 113 используются коллегами в университетских учебных курсах «История культуры народов Кавказа», «Историко-культурное наследие Северо Кавказского региона», а также включены в программу обучения модельеров конструкторов «История стилей в искусстве и костюме» Ставропольского технологического колледжа. Материалы исследования и наша концепция костюма как исторического источника использованы также в лекционных курсах «Этнология народов России» и «Основы археологии», читаемых в Самарском государственном педагогическом университете.
Одним из важных аспектов практического применения исследования является возможность использования реконструкций костюмов в музейных экспозициях.
Реконструкции кочевнических костюмов золотоордынского времени из могильника Джухта представлены в экспозиции археологического музея ГУП «Наследие» (Ставрополь) вместе с материалами, на основании которых они выполнены.
Реконструкции аланских женских, мужских и детских костюмов были предоставлены для экспозиции Отрадненского муниципального историко-археологического музея (ст.
Отрадненская Краснодарского края). Графические реконструкции аланских детских костюмов использованы при подготовке и проведении выставки «Археология детства:
игрушки, игры и обряды в традиционных обществах» в Самарском областном историко краеведческом музее им. П.В. Алабина114. Реконструкция аланского костюма XI–XII вв.
использовалась на выставке «Аланский всадник. Сокровища князей I–XII веков», организованной Государственным музеем Востока (Москва, 2005). На основании предложенных нами графических реконструкций для экспозиции Казанского национального музея под руководством В.В. Хабарова подготовлены реальные аналогии комплексов костюмов золотоордынских кочевников.
Практическая значимость работы определяется также тем, что изучение большого количества древних тканей позволило усовершенствовать методики исследования природных лубяных волокон и природных красителей различными микроскопическими, химическими и хроматографическими методами. Результаты и опыт, полученные при исследовании древних тканей, применяются в настоящее время сотрудниками Юрченко А.Г. Историческая география политического мифа. Образ Чингис-хана в мировой литературе XIII–XV вв. – СПб., 2006. – С. 266, 544.
Белецкий Д.В. Заметки о нузальском храме // Историко-филологический архив. – Владикавказ, 2004. – № 2. – С. 22–57.
Новиков С.С. Восточные марийцы. Философия, история, люди. – Уфа, 2007 (В печати).
Доде З.В. Культурология: Программа. – Ставрополь, 1999;
Доде З.В., Дуров А.А. История культуры: Методическое пособие. – Ставрополь, 2002.
Доде З.В. Средневековый костюм народов Северного Кавказа: Очерки истории. – М., 2001.
Археология детства: игрушки, игры и обряды в традиционных обществах: Материалы к выставке. – Самара, 2005. – С. 16.
Ставропольской ЛСЭ 115 при производстве экспертиз по исследованию волокон растительного происхождения и тканей, окрашенных синтезированными антрахиноновыми красителями.
Апробация работы. Теоретические положения и практические результаты работы изложены в монографиях и публикациях общим объемом 45 авторских листов. Идеи и некоторые итоги исследования излагались на международных, всероссийских и региональных научных форумах. В их числе Международная конференция «Международное сотрудничество археологов на великих торговых и культурных путях древности и средневековья (Кисловодск, 1994);
III Всероссийский научный семинар «Интеграция археологических и этнографических исследований», посвященный 110 летию со дня рождения С.И. Руденко (Омск, 1995);
научно-практическая конференция «Культурное и природное наследие в региональной политике» (Ставрополь, 1997);
конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Т.М. Минаевой (Ставрополь, 1997);
Межрегиональная научная конференция «Интеллигенция Северного Кавказа в истории России» (Ставрополь, 1998);
XX Международные Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа (Железноводск, 1998);
Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа (Майкоп, 1992;
Москва, 1996;
Кисловодск, 2000;
Ессентуки – Кисловодск, 2002;
Москва, 2004;
Нальчик, 2006);
Всероссийская конференция к 10-летию Российского научно-практического центра по проблемам музейной педагогики «Образовательная деятельность художественного музея» (Ставрополь, 2000);
Первые Санкт-Петербургские этнографические чтения «Этническое единство и специфика культур» (Санкт-Петербург, 2002);
X и XI коллоквиумы «Ювелирное искусство и материальная культура» (Санкт-Петербург, 2002, 2003);
Первая Всероссийская научная интернет-конференция «Новая локальная история» (Ставрополь, 2003);
Международная научная конференция (в рамках конкурса «Адмиралтейская игла-2002, 2004») «Мода и дизайн: исторический опыт – новые технологии (Санкт-Петербург, 2002, 2004);
Международный конгресс востоковедов (Москва, 2004);
Ежегодный конгресс Европейской Ассоциации археологов (Санкт-Петербург, 2003;
Франция, Лион, 2004;
Ирландия, Корк, 2005);
Международный симпозиум «Шелковый путь и монгольское искусство эпохи Юань» (Китай, Ханчжоу, 2005);
Международная научная конференция «Золотая Орда. История и культура» (Казань, 2006);
III Международная научная конференция «Город и степь в контактной Евро-Азиатской зоне», посвященная 75-летию со дня рождения Г.А. Федорова-Давыдова (Москва, 2006);
Первая Абхазская международная археологическая конференция, посвященная памяти Ю.Н. Воронова (Сухум, 2006);
21-й Международный конгресс византинистов (Лондон, 2006). Отдельные положения диссертации изложены на семинаре в Институте археологии и классической древности в университете Бермингема (Великобритания, 2002), а также на научно методическом семинаре «Textus» в Ставропольском государственном университете (Ставрополь, 2003, 2004, 2005).
Структура диссертации. Работа состоит из введения, пяти глав с выделенными параграфами, заключения, библиографического списка и приложения.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении отражена общая характеристика работы: обоснована актуальность и степень изученности археологических костюмов средневекового населения Северного Кавказа на широком хронологическом отрезке – VII–XVII вв., обозначены объект и предмет исследования, определены цель и задачи, методологические основы исследования, установлены хронологические и территориальные рамки, очерчена ЛСЭ – Лаборатория судебных экспертиз.
источниковая база работы, охарактеризованы научная новизна, практическая значимость и апробация некоторых результатов диссертации.
Глава 1. Методологические основы исследования источниковедческого потенциала костюма Как культурная форма костюм представляет собой совокупность одежды, головного убора и обуви, отражающих, главным образом, его утилитарные функции, а также убранства (отделка одежды аппликацией, вышивкой, нашивными бляшками и т.д., пояса, украшения, амулеты, оружие, косметика, прическа), которое превращает утилитарный комплекс в образно-семантическую систему. К костюму могут относиться также аксессуары (сумочки, кошельки, туалетные принадлежности и т.д.), то есть набор предметов, дополняющих костюм, но семантическая значимость которых в контексте комплекса сведена к минимуму и их наличие или отсутствие не нарушает структуру костюмного ансамбля. Очевидно, что в комплексе костюма не все элементы являются системообразующими. При отсутствии отдельных элементов убранства костюмный комплекс будет носить некую долю условности. Между тем отсутствие информации (не только собственно находок одежды, но и косвенных источников – изобразительных и письменных) о базе костюма – одежде вообще – не позволяет реконструировать костюмный ансамбль. Таким образом, рассматривая только элементы костюма, мы имеем дело лишь с фрагментарной информацией. В таком случае можно говорить лишь об элементах костюма или его убранства, употребление же рядом археологов понятия «костюм» применительно к отдельным предметам некорректно.
1.1 Методика реконструкции костюма Характер реконструкции зависит от степени сохранности артефактов, количества и качества дополнительных источников (письменных, изобразительных, эпических и т.п.).
В этой связи в работе обосновано три типа реконструкции костюмов.
Аутентичная (прямая полная) реконструкция полностью основывается на первоисточнике, то есть на артефактах, позволяющих восстановить крой одежды, ее пространственную форму, манеру ношения, комплекс убранства. При воспроизведении формы костюма учитываются конституциональные особенности индивида. Графическая реконструкция выполняется с учетом пропорционального соотношения антропологических данных и размеров одежды. Выполнение аутентичной реконструкции предусматривает воспроизведение подлинного орнамента и колорита тканей. В результате мы получаем реконструкцию подлинного костюма, выполненную в графической форме.
Обобщающая (аподиктическая) реконструкция используется в том случае, когда приходится составлять образ костюма по его остаткам из разных комплексов. Истинность реконструкции проверяется по изобразительным и письменным источникам.
Аподиктическая реконструкция репрезентирует не конкретный археологический комплекс, а культурную форму, характерную для определенного историко-культурного пространства.
Гипотетическая реконструкция используется в тех случаях, когда присутствуют лишь элементы костюма и нет возможности восстановить системоообразующую основу костюма – одежду, головной убор или обувь. Модель в этом случае строится на основании обоснованных материалами предположений. Гипотетический тип наиболее применим к первобытным эпохам, для которых нет иконографических и этнологических параллелей.
1.2 Теоретические основы исследования костюма как исторического источника Новый репрезентационный метод исследования, предложенный для всестороннего раскрытия содержания костюма как исторического источника, базируется на основных направлениях герменевтико-феноменологической традиции, рассматривающей артефакт как факт истории и культуры. При разработке репрезентационного метода исследования костюма мы опирались на теоретические положения известных российских и зарубежных философов и культурологов: М.А. Барга116, Х.-Г. Гадамера117, М. Вартофского118, Ю.Б.