9:297 махмудов ойбек анварович исма‘илизм в центральной азии: сущность, особенности развития и формы существования (середина xix – начало xx века)

На правах рукописи

УДК 9(4/9) 9(5) 9:297 МАХМУДОВ ОЙБЕК АНВАРОВИЧ ИСМА‘ИЛИЗМ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: СУЩНОСТЬ, ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ И ФОРМЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ (СЕРЕДИНА XIX – НАЧАЛО XX ВЕКА) Специальность: 07.00.03 – Всеобщая история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук

ТАШКЕНТ – 2011

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность работы. Достижение государственной независимости привело к коренным изменениям в исторической судьбе Узбекистана, открыло путь для всестороннего национального возрождения. Независимость дала мощный импульс развитию и преобразованию экономики, духовной сферы, пробуждению и росту национального самосознания1.

Активную роль в обновленческих процессах играет историческая наука.

Восстановив с обретением независимости исконные социальные функции, она содействует объективному освещению исторических событий, открывает историческую память народа, становится источником нравственного воспитания.

По словам Президента Республики Узбекистан И. А. Каримова: «История – это основа духовности народа»2.

При исследовании различных исторических проблем ранее историки использовали методы, основанные на принципах марксизма-ленинизма, что приводило к искажению исторических событий и их предвзятой интерпретации.

После обретения Узбекистаном независимости, перед отечественной исторической наукой была поставлена задача исследовать различные аспекты и проблемы истории, на основе совершенно новых, концептуально методологических подходов, базирующихся на достижениях мировой исторической науки.

В свете этой социально значимой задачи особое значение приобретает изучение ислама, как религии и основы их культуры коренных народов проживающих на территории Центральной Азии3. По словам Президента Республики Узбекистан И. А. Каримова «близость между таджиками, туркменами, кыргызами, казахами и узбеками – это историческая, культурная, религиозная общность»4. Религия выполняет «роль приобщения населения к высшим духовным и нравственным ценностям, историческому и культурному наследию»5. Поэтому, изучая религиозные течения, распространенные на территории Центральной Азии, делается вклад в изучение истории всех народов проживающих здесь. Как подчеркивал И. А. Каримов, «мы ценим и уважаем исламскую религию, являющуюся священной религией наших предков, высоко оцениваем ее место и влияние в укреплении духовной убежденности, формировании высоких человеческих качеств и достоинств»6. Поэтому, изучение Каримов И. А. Узбекистан по пути углубления экономических реформ. – Т.: Узбекистан, 1995. – 246 с.;

Он же. Справедливость, интересы Родины и народа – превыше всего. – Т.: Узбекистан, 1998. – 41 с.;

Он же.

Мировой финансово-экономический кризис, пути и меры по его преодолению в условиях Узбекистана. – Т.:

Узбекистан, 2009. – 48 с.;

Он же. Модернизация страны и построение сильного гражданского общества – наш главный приоритет: Доклад Президента Ислама Каримова на совместном заседании законодательной палаты и Сената Олий Мажлиса Республики Узбекистан // Народное слово. – Ташкент, 2010. – 28 января и др.

Каримов И. А. Без исторической памяти нет будущего // Каримов И. А. Сочинения. – Т.: Узбекистан, 1999. – Т. VII. – С. 140.

Каримов И. А. Олло албимизда, юрагимизда. – Т.: Узбекистон, 2000. – 15 б.

Каримов И. А. Туркистан наш общий дом. – Т.: Узбекистан, 1995. – С. 13.

Каримов И. А. Узбекистан на пороге XXI века: угрозы безопасности, условия и гарантии прогресса. – Т.:

Узбекистан, 1997. – С. 43-44.

Каримов И. А. Свое будущее мы строим своими руками // Каримов И. А. Сочинения. – Т.: Узбекистан, ислама, во всех его многообразных проявлениях, является одной из важнейших задач, стоящих перед исторической наукой современного Узбекистана. Важно это также и для более полного понимания процессов, происходящих в современном мусульманском мире.

Естественно, в свете вышесказанного, исма‘илизм – как одного из направлений ислама, не может остаться не затронутым исследователями, занимающимися историей ислама. Знание данной проблемы поможет более успешному пониманию того что происходит в духовной и политической жизни соседних с нами Таджикистана и Афганистана, где проживает значительная по численности община исма‘илитов. Кроме того, данное направление представляет интерес само по себе своей самобытностью и неординарностью.

Также важно то, что население горных областей, исповедующих исма‘илизм, на протяжении многих веков постоянно мигрировало в долины Ферганы и Зарафшана, в основном оседая в городах7. Здесь постепенно сформировалась значительная колония памирцев, которые, постепенно ассимилировавшись, оказали влияние на культуру населения данных территорий.

Хронологические и географические рамки исследования.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с середины XIX до начала XX в. Выбор этого периода обусловлен тем, что в процессе изучения событий можно наглядно показать особенности исторического развития, философии и форм существования исма‘илитов Центральной Азии.

Географические рамки охватывают горные области Центральной Азии, а именно ряд областей Таджикистана, Северного Афганистана, а также некоторые горные районы Северного Пакистана и Индии и часть Восточного Туркестана.

Степень изученности проблемы. До настоящего момента не существует обобщающей работы, освещающей проблему истории исма‘илизма Центральной Азии в целом. Тем не менее, отдельные вопросы и аспекты данной проблемы рассматривались в ряде исследований. Подробнее обзор исследований по проблеме рассматривается во 2 и 3 параграфах первой главы диссертации.

В целях реализации системного подхода историография данной проблемы разделена на следующие классификационные группы: 1) литература колониального и советского периодов 2) литература периода после 1991 г.;

3) литература на западноевропейских языках.

Связь диссертационной работы с тематическими планами НИР. Данная диссертация является частью плановой работы исторического факультета НУУз по исследованию истории Центральной Азии, а также способствует более углубленному чтению ряда спецкурсов на магистратуре и дисциплины «Всемирная история» на бакалавриате.

Цель исследования. Цель работы заключается в том, что впервые в отечественной историографии на основе новых концептуально-методологических подходов предпринята попытка изучения истории и особенностей развития одного из ответвлений ши‘изма – исма‘илизма памиро-гиндукушского региона во 1999. – Т. VII. – С. 290-291.

Губаева С. С. Население Ферганской долины в конце XIX – начале XX в. – Т.: Фан, 1991. – С. 61 – 63.

второй половине ХIX – начале XX в., а также его влияния на политику Российской и Британской империй в Центральной Азии.

Задачи исследования. Для реализации данной цели были поставлены следующие задачи:

- исследовать источниковую и историографическую базы работы;

- проследить процесс возникновения и развития исма‘илизма;

- охарактеризовать основные этапы распространения исма‘илизма в Центральной Азии;

- показать основное содержание и особенности памиро-гиндукушской формы бытования исма‘илизма;

- проанализировать на основе имеющихся этнологических исследований особенности обычаев и быта памирских исма‘илитов;

- рассмотреть роль исма‘илизма в политике Российской и Британской империй в горных областях Центральной Азии;

- рассмотреть положение исма‘илитского населения Западного Памира в период нахождения этих областей под властью бухарских беков и после установления российского управления.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является история формирования и развития центральноазиатского исма‘илизма, а предметом – особенности памиро-гиндукушской формы бытования исма‘илизма и его роль в политике великих держав в Центральной Азии.

Методы исследования. Для решения поставленных задач в работе использовались такие основные методологические принципы, как историзм, объективность, системность, требующие рассмотрения всех процессов через выявление основных этапов развития и раскрытия причинно-следственных связей исторических событий.

Изучены и использованы положения и выводы, содержащиеся в произведениях Президента Республики Узбекистан И. А. Каримова. Особое внимание уделено принципам исторического сравнения и логического обобщения в освещении исторических сведений, фактов, явлений и событий.

В исследовании предпринята попытка рассмотреть данную проблему комплексно в течение значительного исторического периода. Кроме того, при изучении данной темы были использованы методы проблемного, культурологического и этнологического анализа, исторического сравнения и логического обобщения в освещении исторических сведений, фактов, явлений и событий.

Источниковой базой исследования послужили материалы следующих фондов Центрального государственного архива Республики Узбекистан:

Канцелярия Туркестанского Генерал-губернатора (Ф. 1);

Дипломатический чиновник при Туркестанском Генерал-губернаторе (Ф. 2);

Российское политическое агентство в Бухаре (Ф. 3);

Ферганское областное правление (Ф. 19);

Штаб Туркестанского Военного округа (Ф. 1396) Личный фонд А. В. Станишевского (Ф. 2064).

Кроме того, использовался ряд опубликованных источников на арабском и персидском языках, обзор которых подробнее рассматривается в первой главе диссертации.

Основные положения, выносимые на защиту. Проведенные в ходе работы над диссертацией исследования позволяют сформулировать следующие положения, выносимые на защиту:

1. источники по истории и учению исма‘илитов памиро-гиндукушского региона малочисленны и малоизученны;

2. в научной литературе практически нет исследований специально посвященных проблеме центральноазиатского исма‘илизма;

3. среди причин возникновения исма‘илизма можно назвать оппозицию официальным властям Халифата, а также политические и догматические расхождения;

4. исма‘илизм памиро-гиндукушского региона имеет своеобразный вид, во многом отличающий его от форм бытования исма‘илизма, распространенных в других регионах;

5. опасаясь захвата стратегически важных территорий Памира англичанами Российская империя ввела сюда войска, однако, чтобы не возбудить враждебности Англии, русские власти решили передать территорию Западного Памира, под власть Бухарского эмирата, что привело к многочисленным конфликтам между памирцами и бухарскими чиновниками;

6. пограничное расположение Памира, а также боязнь подорвать престиж Российской империи на Востоке заставили царскую администрацию избавить припамирские владения от бухарских чиновников, ввести здесь управление российской администрации и отсрочить взимание налогов с жителей Памира.

Научная новизна исследования. Впервые в отечественной науке поставлены и решены такие задачи как анализ источников по истории исма‘илизма и его учения;

проанализирована историография истории исма‘илизма, показан изменение уровня знаний исследователей в процессе изучения проблемы и то какие отличия наблюдаются в различные периоды изучения исма‘илитской истории;

показана роль исма‘илизма в политике Российской и Британской империй в горных областях Центральной Азии и положение исма‘илитского населения Западного Памира в период установления здесь прямого управления России.

Научная и практическая значимость результатов исследования.

Полученные выводы обогащают наши представления об исма‘илизме и раскрывают историю его проникновения и распространения в памиро гиндукушском регионе, а также влияние исма‘илитского фактора на политику России и Англии в Центральной Азии во второй половине XIX – начале ХХ в.

Основные положения и выводы данной работы используются при разработке спецкурсов по источниковедению и историографии истории в эпоху средних веков и нового времени.

Реализация результатов работы. Результаты исследования реализованы при разработке курса «Всемирной истории», читаемом на бакалавриате, а также специальных курсов «Источниковедение и историография истории средних веков» и «Источниковедение и историография истории нового и новейшего времени» читаемом на магистратуре исторического факультета Национального университета Узбекистана.

Апробация работы. Материалы исследования были обсуждены на заседании кафедры «Всемирной истории» исторического факультета Национального университета Узбекистана.

Основные положения исследования были изложены в докладах на следующих республиканских и международных научных конференциях:

«История: проблемы объективности и нравственности» (Ташкент, 11 марта 2003);

«Восток-Запад: аспекты взаимодействия» (Ташкент, 12 мая 2006);

«VII Конгресс этнографов и антропологов России» (Саранск 9-14 июля 2007);

«Историческая наука Узбекистана: 20 лет спустя (V республиканские историографические чтения)» (Ташкент, 15-16 апреля 2010);

«Убайдулла Каримов номидаги ёш шаршунослар илмий анжумани» (Тошкент, 26 май 2010).

Сведения о публикациях. Основные положения и выводы данного исследования отражены в 9 публикациях: 4 статьях в научных журналах, 1 в сборнике научных статей, 3 тезисах конференций и 1 на сайте Ziyonet.

Структура и объем исследования.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы. Общий объем основного текста диссертации составляет 153 с.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Введение. Во введении раскрывается актуальность темы, определяются цели и задачи, историография проблемы, источниковая база, предмет и объект исследования, новизна и сведения о публикациях.

Глава I. «Источники и история изучения исма‘илизма» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе основное внимание уделяется базовым источникам по истории и догматике исма‘илизма, которые, по мнению диссертанта, являются основой для изучения основных этапов истории и развития учения исма‘илизма.

Из-за необходимости соблюдения конспирации, исма‘илитские авторы-да‘и не были заинтересованы в составлении хроник или других видов исторических сводок. Известно лишь несколько исторических трудов. Это «Начало призыва» ал-Кази ан-Ну‘мана (ум. 383/974), «Избранные повествования…»10 Идриса ‘Имад ад-Дина б. ал-Хасана (ум. 872/1468) и «Сокрытие имама»11 Ахмада б. Ибрахима ан-Нисабури (втор. пол. IV/Х в.). Среди историков времени Фатимидов можно Да‘и – (араб.) миссионер, проповедник.

al-Qdi al-Nu‘man. Iftitah al-Da‘wa / Ed., Farht al-Dashrwi (Farhat Dachraoui). – Tunis: al-Sharika al Tnusiyya li'l-Tawzi', 1975. – 539 p.

‘Imad al-Din Idris. The Fatimids and their Successors in Yaman: The History of an Islamic Community / Arabic ed. and English Summary of Idris ‘Imad al-Din’s ‘Uyun al-akhbar. By Ayman Fu’ad Sayyid, with P. E. Walker and M. A. Pomerantz. – London: I.B. Tauris, 2002. – Vol. 7. – 109 (English) + 397 (Arabic) p.

al-Nisaburi. Istitаr al-imаm wa-tafarruq al-duаt fi'l-jazа'ir li-talabihi / Ed., W. Ivanow, in Majallat Kulliyyat al db,al-Jmi'a al-Misriyya // Bulletin of the Faculty of Arts, University of Egypt. – Cairo, 1936. – Vol. 4. – Part 2.

– P. 93-107.

назвать Абу Мухаммада ал-Хасана б. Зулака (ум. 386/996), Мухаммада б.

Убайдаллаха ал-Мусаббихи (ум. 420/1029) и Мухаммада б. Саламу ал-Куда‘и (ум.

454/1062). Выдержки из этих хроник были частично сохранены более поздними египетскими историками, особенно Таки ад-Дином Ахмадом б. Али ал-Макризи (ум. 845/1442)12. Единственное сохранившееся историческое сочинение периода Фатимидов является «История» Абу-л-Фараджа Йахйи ал-Антаки (ум.

458/1066)13.В это время исма‘илитские авторы составили ряд биографических работ жанра сира (жизнеописание). Среди работ этой категории, следует упомянуть «Сира» Джа‘фара б. Али (ум. 372/982-3), «Сира» Джаудара ал-Устада (ум. 363/973), труд Ибн Хаушаба более известного как Мансур ал-Йаман (ум.

302/914), автобиографии ал-Му‘аййада фи‘-д-Дина аш-Ширази (ум. 470/1078) и Абу Абдаллаха аш-Ши‘и (ум. 298/911).

В фатимидский период были созданы важнейшие труды, отражающие основные концепции и положения исма‘илиткой доктрины того времени. Прежде всего, это работы Хамид ад-Дина ал-Кирмани (ум. после 411/1020)14, Абу Йакуба ас-Сиджастани (ум. после 361/972)15, Мухаммада ан-Насафи (ум. 332/943) труды которого не сохранились и вышеупомянутого Кази ан-Ну‘мана.

Исма‘илитами-низаритами аламутского периода были написаны несколько доктринальных и исторических трудов. Все эти хроники исчезли во время монгольского завоевания. Они были известны Ала ад-Дину Ата-Малику ад Джувайни (ум. 681/1283)16, Рашид ад-Дину Фадлаллаху (ум. 717/1318)17 и Абу-л Касиму Кашани (ум. ок. 736/1335)18. Много ценной информации об исма‘илитах содержится во всеобщих историях, начиная с «Истории пророков и царей» Абу Джа‘фара Мухаммада б. Джарира ат-Табари (224-311/838(9)-923) и ее продолжения, написанного Арибом б. Са‘дом ал-Куртуби (ум. 370/980), «Таджариб ал-умам» Абу Али Ахмада б. Мухаммада б. Мискавайха (ум.

421/1030) и «Полный свод истории» Ибн ал-Асира (555-630/1160-1234)19.

Большой интерес представляет доксографическая литература, содержащая сведения о догматике исма‘илитов и карматов. Среди этих трудов можно выделить работы ал-Хасана б. Мусы ан-Наубахти (кон. IX – нач. Х в.) «Шиитские al-Maqrizi Taqi al-Din Ahmad b. ‘Ali. Towards an Islamic Mediterranean Empire: Fatimid Egypt and the Founding of Cairo. A Biography of the Imam-Caliph al-Mu‘izz, translated from the Itti‘az al-hunafе’ bi-akhbar al ai’mma al-Fatimiyyin al-khulafa’/ Annotated Tr. and Introduction by Sh. Jiwa. – London: I.B. Tauris, 2009. – 238 p.

al-Antk. Histoire de Yahya ibn Sa'ld d'Antioche. / Ed., I. Kratchkovsky and trans. into french by F. Micheau and G. Troupeau. – Turnhout: Brepols, 1997. – 191 p.

аль-Кирмани Хамид ад-Дин. Успокоение разума (Рахат аль-`акль) / Пер. с араб., введ. и коммент.

А. В. Смирнова. – М.: Ладомир, 1995. – 510 с. Библиографию изданных работ ал-Кирмани си.: Daftary F.

Ismaili Literature: A Bibliography of Sources and Studies. – London-New York: I.B. Tauris, 2005. – P. 124-128.

al-Sijistn. The Book of Wellsprings // Walker P. E. The Well-springs of Wisdom. – Salt Lake City: University of Utah Press, 1994. – Р. 37-111. Библиографию изданных работ ас-Сиджастани см.: Daftary F. Ismaili Literature: A Bibliography of Sources and Studies. – London-New York: I.B. Tauris, 2005. – P. 153-155.

Juwayni ‘Ala’ al-Din ‘Ala-Malik b. Muhammad. The History of the World-Conqueror / Tr. J. A. Boyle. – Manchester: Manchester University Press;

Cambridge, MA: Harvard University Press, 1958. – Vol. II. – P. 618-725.

Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Пер. О. И. Смирновой. Примеч. Б. И. Панкратова и И. О. Смирновой.

Ред. А. А. Семенов. – Москва-Ленинград, 1952. – Т. I. – Кн. 2. – 316 с.

Daftary F. Ismaili Literature: A Bibliography of Sources and Studies. – London-New York: I.B. Tauris, 2005. – Р.

187.

Ибн ал-Асир. Полный свод истории. Избранные отрывки / Пер. с араб., примеч. и коммент.

П. Г. Булгакова;

Доп. к пер., примеч. и коммент., введ. и указ. Ш. С. Камолиддина. – Т.: Узбекистан, 2006. – 560 + 32 с.

секты»20 и Мухаммада б. Абд ал-Карима аш-Шахрастани (ум. 548/1153) «Книга о религиях и сектах»21. В Персии в начале XX века Мухаммад б Зайн ал-Абидин известный под литературным псевдонимом Фида’и Хорасани (ум. 1342/1923) была создана «Книга для руководства проверенных, искавших помощь божью и уповавших на бога»22, изобилующая анахронизмами и ошибками. Исма‘илиты Бадахшана не составили подробной истории своей общины. Однако упоминания о них встречаются в двух исторических работах под общим названием «Та’рих-и Бадахшан» авторами первой из них являлись Санг-Мухаммад Бадахши и Фазл Али-бек (Сурх-Афсар)23, а второй Курбон Мухаммад-зода и Мухаббат Шах зода24.

Следствием образования халифата Фатимидов стало то, что главы исламских традиционалистов предприняли кампанию по антиисма‘илитской пропаганде.

Появился ряд работ, где исма‘илитам приписывались шокирующие верования и практики, которые преподносились как подлинные исма‘илитские трактаты и была создана «черная легенда». Абу Абдаллах Мухаммад б. Али б. Ризам (IV/X в.) написал трактат, послуживший основой для всех последующих антиисма‘илитских работ. Его текст интенсивно использовали Шариф Абу-л Хусайн Мухаммад б. Али, известный более как Аху Мухсин ад-Димашки (Х в.), Ахмад б. Абд ал-Ваххаб ан-Нувайри (ум. 732/1332), Абу Бакр б. Абдаллах б. ад Давадари (ум. после 736/1335) и Таки ад-Дин Ахмад ал-Макризи (ум. 845/1442)25.

Среди более поздних работ, содержащих антиисма‘илитскую полемику, можно назвать «Книгу правления»26 Низам ал-Мулка (ум. 485/1092) и «Ал-Мустазхири» Абу Хамида Мухаммада ал-Газали (449-505/1058-1111).

Низариты Бадахшана и примыкающих к нему областей Амударьи сохранили свою собственную литературную традицию, опирающуюся на персидскую исма‘илитскую традицию, для которой характерно влияние работ Насир-и Хусрау. Исма‘илиты Памира сберегли много персоязычных исма‘илитских работ, созданных в других регионах. Это, прежде всего философские и догматические труды Насир-и Хусрау или те, что приписываются ему. Среди них можно назвать «Калам-и пир» («Слово наставника»)27, «Ваджх-и дин» («Лицо веры»)28, «Рошан ан-Наубахти ал-Хасан ибн Муса. Шиитские секты / Пер. с араб. и коммент. С. М. Прозорова. – М.: Наука, 1973. – 256 c.

аш-Шахрастани Мухаммад ибн Абд ал-Карим. Книга о религиях и сектах / Пер. с араб., введ. и коммент.

С. М. Прозорова. – М.: Наука, 1984.

См.: Фида’и Хурасани. Китаб би хидайат ал-му’минин ат-талибин («История исмаилизма»). По тадж.

рукоп. издал, предис. и примеч. снабдил А. А. Семенов. – М.: Восточная литература, 1959. – 24с., факс. с.

Напр. см.: Бадахши Мирза Санг-Мухаммад, Фазл-Али-Бек Мирза Сурх Афсар. Та’рих-и Бадахшан / Изд.

текста, предисловие, пер. с перс. А. Н. Болдырева при участии С. Е. Григорьева;

примечания и приложения С. Е. Григорьева. – М.: Восточная литература, 1997. – 110 с.

Курбон Мухаммад-зода, Мухаббат Шах-зода. Таърих-и Бадахшон (История Бадахшана) / Под ред.

Б. И. Искандарова. Изд. текста, примеч. и указ. А. А. Егани. – М.: Восточная литература, 1973. – 207 с.

См.: Семенова Л. А. Еще одна версия трактата Аху Мухсина // Письменные памятники Востока.

Ежегодник. 1970 г. – М.: Наука, 1974. – С. 150-164.

См.: Низам ал-Мульк. Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька / Пер., введ. в изучение памятника и премеч. проф. Б. Н. Заходера. – М.-Л.: АН СССР, 1949. – С. 179 – 223.

Низаритский богословский трактат (низаритский вариант биографии Насир-и Хосрова), созданный в Индии в XVI веке, получивший широкое распространение в Индии и на Памире. См.: Семенов А. А.

Описание исмаилитских рукописей собранных А. А. Семеновым // Известия Императорской Академии наук. – Петроград, 1918. – Сер. VI. – Т. 12. – вып. 18. – С. 2193;

Бертельс А.Е. Насир-и Хосров и исмаилизм.

и нома» («Книга света»)29 и др. В колониальный и советский период на Памире было собрано, описано30, издано31 и частично переведено32 значительное количество исма‘илитских рукописей.

Большое количество сведений по истории памиро-гиндукушского региона эпизодически встречается в официальной истории Афганистана «Светоч истории», написанной Файз Мухаммад-ханом Катибом33. Информация о памиро гиндукушском регионе в этом источнике в основном касается вопросов его политической истории во второй половине XIX в. и обстоятельств присоединения к Афганистану.

Ценные, хотя и краткие сведения по географии, населению, экономике и путях сообщения, а также по истории памиро-гиндукушского региона начиная с 1068/1657-58 г., имеются в снабженном картами (не потерявшими своей значимости до сих пор) описании Каттаганской и Бадахшанской провинций Афганистана, составленном афганским чиновником в 1924 г. Одним из важнейших источников по истории памиро-гиндукушского региона является первый том «Исторического и политического газеттира Афганистана», носящий название «Бадахшанская провинция и северо-восточный – М.: Восточная литература, 1959. – С. 150.

См.: Иванов В. А. Исмаилитские рукописи Азиатского Музея (Собрание И. Зарубина, 1916 г.) // Известия Императорской Академии наук. – Петроград,1917. – Сер. VI. – Т. 11. – вып. 6. – С. 365-368. Отдельные главы из этой книги были переведены А. А. Семеновым: Насыри-Хосров о мире духовном и материальном // Сборник Туркестанского Восточного Института в честь проф. А. Е. Шмидта. – Ташкент, 1923. – С. 124-133;

Противоречия в учении о переселении душ у памирских исмаилитов и у Насир-и Хосрова // Бюллетень САГУ. – Ташкент, 1925. – № 9. – С. 103-117, № 9;

К догматике памирского исмаилизма (IX глава «Лица Веры» Насыр-и-Хосрова). – Ташкент, 1926. – 70 с.

Текст данной книги также был опубликован, см.: Семенов А. А. Шугнанско-исмаилитская редакция «Книги света» Насир-и-Хосрова // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Российской АН. – Ленинград, 1930. – Т. V. – С. 589-910.

См.: Иванов В. А. Исмаилитские рукописи Азиатского Музея (Собрание И. Зарубина, 1916 г.) // Известия Императорской Академии наук. – Петроград., 1917. – Сер. VI. – Т. 11. – вып. 6. – С. 359-386.;

Семенов А. А.

Описание исмаилитских рукописей собранных А. А. Семеновым // Известия Императорской Академии наук. – Петроград., 1918. – Сер. VI. – Т. 12. – вып 18. – С. 2171-2202;

Бертелъс A.Е., Бакоев М. Алфавитный каталог рукописей, обнаруженных экспедицией 1959—1963 гг. в Горно-Бадахшанской автономной области. / Под ред. Б. Г. Гафурова, А. М. Мирзоева. – М.: Наука, 1967. – 120 с.

Семенов А. А. Шугнанско-исмаилитская редакция «Книги света» Насир-и-Хосрова // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Российской АН. – Ленинград, 1930. – Т. V. – С. 589-910.;

Пять философских трактатов на тему «Афак ва анфус» (О соотношениях между человеком и вселенной).

Критический текст, указатели и введение в изучение памятника А. Е. Бертельса. Под ред. и с предисловием Б. Г. Гафурова и А. М. Мирзоева. – М.: Наука, 1970. – 370 с.

Частичные переводы отдельных глав из произведений Насир-и Хусрау и др исма‘илитских авторов опубликованы А. А. Семеновым: Насыри-Хосров о мире духовном и материальном // Сборник Туркестанского Восточного Института в честь проф. А. Е. Шмидта. – Ташкент, 1923. – С. 124-133;

Противоречия в учении о переселении душ у памирских исмаилитов и у Насир-и Хосрова // Бюллетень САГУ. – Ташкент, 1925. – № 9. – С. 103-117;

К догматике памирского исмаилизма (IX глава «Лица Веры» Насыр-и-Хосрова). – Ташкент, 1926. 70 с.;

Взгляд на коран в восточном исмаилизме // Иран. – Л.: АН СССР, 1926. – Т. I. – С. 59-72.;

Исмаилитская ода, посвященная воплощениям Алия-бога // Иран. – Л.: АН СССР, 1928. – Т. II. – С. 5.-24;

Исмаилитский панегирик обожествленному Алию // Иран. – Л.: АН СССР, 1928. – Т.

III. – С. 51-70.

Семенов А. А. Светильник истории. История Афганистана написанная по повелению и при ближайшем участии афганского эмира Хабибуллы Хана // Известия Туркестанского отделения Русского географического общества. – Ташкент,1925. – Т. XVII. – 197-207.

Кушкеки Бурхан уд-Дин-хан-и. Каттаган и Бадахшан. Данные о географии страны, естественно историческим условиям, населению, экономике и путям сообщения. / Пер. с перс. П. П. Введенского, В. И. Долгополова и Е. В. Левкиевского. Под ред., с предислов. и премеч. проф. А. А. Семенова. – Ташкент, 1926. – 248 с.

Афганистан»35. Это обширное шеститомное издание, дающее сведения исторического, экономического, политического, географического и этнографического характера, является дополненной и исправленной публикацией английского секретного газеттира (справочника служебного характера), составленного к 1914 г.

Во втором параграфе данной главы рассматривается история исследования изучения исма‘илизма в XVII – 20-х гг. ХХ в. К началу XIX века объем накопленных европейцами знаний об исма‘илитах, в основном ограничивался теми сведениями, которые были известны со времен крестоносцев. В 1603 году была опубликована первая западноевропейская монография, посвященная проблеме ассасинов. Ориенталисты XIX века создали научные исследования по проблеме исма‘илизма, используя исторические работы мусульманских авторов, в основном Ибн Ризама-Аху Мухсина. Прорыв в исследованиях по исма‘илизму произошел лишь в результате введения в научный обиход и изучения в подлинниках значительного корпуса оригинальных исма‘илитских текстов. Л.

Масиньоном была опубликована первая западноевропейская библиография исма‘илитских работ36.

В России были достигнуты довольно большие успехи в изучении исма‘илитов Памира. Пионером изучения исма‘илитов Памира был А. А. Бобринский37, а продолжателем являлся А. А. Семенов, опубликовавший около 12 работ по памирскому исма‘илизму38.

Сведения по истории памиро-гиндукушского региона содержатся в работах М. Венюкова39, А. Е. Снесарева40, И. Минаева41, В. В. Бартольда42.

Badakshan province and North-Eastern Afghanistan. Historical and political Gazettier of Afghanistan. / Ed. by L. V. Adamec. – Graz, 1973. – Vol. 1. – 328 р.

См.: Massignon L. Esquisse d'une bibliographie Qarmatey // Opera Minora / Ed. Y. Moubarac. – Paris, 1969. – Vol. I. – P. 627-639.

Бобринский А. А. Секта исмаилья в русских и бухарских пределах Средней Азии. Географическое распространение и организация. – Москва, 1902. – 18 с.;

Он же. Горцы верховьев Пянджа (ваханцы и ишкашимцы). Очерки быта по путевым заметкам Гр. А. А. Бобринского. – Москва, 1908. – 150 с.

Семенов А. А. Из области религиозных верований шугнанских исмаилитов // Мир Ислама. – Санкт Петербург, 1912. – Т. 1. – вып. 4. – С. 523-561;

Он же. Шейх Джелал-уд-дин-Руми по представлениям шугнанских исмаилитов // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. – Санкт Петербург, 1915. – Т. XXII. – С. 247-256;

Он же. Рассказ шугнанских исмаилитов о бухарском шейхе Беха уд-дине // Записки Восточного отделения Русского археологического общества. – Санкт-Петербург, 1915. – Т. XXII. – С. 321-326;

Он же. Описание исмаилитских рукописей собранных А. А. Семеновым // Известия РАН. – Петроград, 1918. – Сер. VI. – Т. 12. – вып. 18. – С. 2171-2202;

Он же. Насыри-Хосров о мире духовном и материальном // Сборник Туркестанского Восточного Института в честь проф. А. Е. Шмидта. – Ташкент, 1923. – С. 124-133;

. Он же. Противоречия в учении о переселении душ у памирских исмаилитов и у Насир-и Хосрова // Бюллетень САГУ. – Т., 1925. – № 9. – С. 103-117;

. Он же. К догматике памирского исмаилизма. ). – Ташкент, 1926. – 70 с.;

Он же. Взгляд на коран в восточном исмаилизме // Иран. – Л.: АН СССР, 1926. – Т. I. – С. 59-72;

Он же. Исмаилитская ода, посвященная воплощениям Алия-бога // Иран. – Л.:

АН СССР, 1928. – Т. II. – С. 5.-24;

Он же. Исмаилитский панегирик обожествленному Алию // Иран. – Л.:

АН СССР, 1928. – Т. III. – С. 51-70;

Он же. Шугнанско-исмаилитская редакция «Книги света» Насир-и Хосрова // Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Российской АН. – Ленинград, 1930. – Т. V.

– С. 589-910.

Венюков М. Путешествия по окраинам русской Азии и записки о них. – Санкт-Петербург, 1868. – II+ с.

Снесарев А. Е. Авганистан. – М.: Государственное издательство, 1921. – 244 с.

Минаев И. П. Сведения о странах по верховьям Аму-Дарьи (по 1878 год). – Санкт-Петербург, 1879. – VIII+270 с.

Бартольд В. В. Бадахшан // Бартольд В. В. Сочинения. – М.: Восточная литература, 1965. – Т. 3. – С. 343 Третий параграф посвящен истории изучения исма‘илизма в 30-х гг. ХХ – начале XXI в. В. А. Иванов составил первый детализированный каталог работ по исма‘илизму и авторов-исма‘илитов, включив в него свыше 700 отдельных названий. Публикация этого каталога подвела научную базу под дальнейшие исследования в этой области43. Пропагандистской деятельности исма‘илитов и их внутренним отношениям посвящены работы С. М. Штерна44. В. Маделунгу принадлежат статьи об эволюции фатимидской социальной программы и по праву фатимидских исма‘илитов45. М. Г. С. Ходжсон написал первую научную монографию, посвященную низаритам аламутского периода46. В 1994 г. была издана работа П. Уолкера, в которой рассматривается история развития учения исма‘илизма47. В последние годы большое количество исследований было опубликовано Ф. Дафтари48. В его работах, исследуются различные аспекты истории и догматики исма‘илизма.

Ряд опубликованных в эти годы работ советских ученых был посвящен связям памирского исма‘илизма с Насир-и Хусрау. Среди них, прежде всего, следует назвать исследования Л. Бузург-зода49, А. Е. Бертельса50, Г. Ашурова51.

Раннему этапу исма‘илитского движения в Средней Азии посвящена работа Б. Н.

Заходера52. Жизни и верованиям памирских исма‘илитов посвящены работы П. М. Майского53, М. С. Андреева54. В 1957 г. вышла небольшая работа Е. А.

Беляева55, содержащая краткие очерки по истории различных направлений ислама, в том числе и по истории исма‘илизма и его течений. Большое значение 347.

Ivanоw W. Ismaili literature: A bibliographical survey. – Tehran: Ismaili Society, 1963. – 245 р.

Stern S. M. The early ismaili missionaries in North-West Persia and in Khurasan and Transoxania // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. – London, 1960. – Vol. 23. № 4. – P. 56-90;

Он же. Stern S. M.

Heterodox Ismailism at the time of al-Muizz // Bulletin of the School of Oriental and African Studies. – London, 1955. – Vol. 17. – P. 10-33;

Он же. The succession to the Fatimid imam al-Amir, the claim of the later Fatimids to the Imamate and the rise of Tayybi ismailism // Orients. – Leiden, 1951. – Vol. 4. – № 2 – P. 193-255 и др.

Madelung W. The Sources of Ismaili Law // Journal of Near Eastern Studies. – Chicago, 1976. – Vol. 36. – № 1. – P. 29-40.

Ходжсон М. Дж. С. Орден ассассинов (Борьба ранних низаритов-исмаилитов с исламским миром). – СПб.:

Евразия, 2004. – 381 с.

Walker P. E. Eternal cosmos and the Womb of history: time in early Ismaili thought // International Journal of Middle East Studies. – New York, l978. – Vol. 9. – № 3. – P. 355-366.

Daftary F. The Isma‘lis: Their History and Doctrines / Foreword by Professor W. Madelung. – Cambridge- New York: Cambridge University Press, 1990. – XVIII + 804 p.;

Дафтари Ф. Краткая история исма‘илизма:

Традиции мусульманской общины. – М.: Ладомир, 2004. – 273 с.;

Он же. Традиции исмаилизма в средние века. – М.: Ладомир, 2006. – 319 с.;

Он же. Легенды об ассассинах: Мифы об исмаилитах. – М.: Ладомир, 2009. – 216 с. и др.

Бузург-Зода Л. Искатель правды и справедливости Носир Хисроу // Носир Хисроу. Классики таджикской литературы. – Сталинабад, 1949. – С. 13-25.

Бертельс А. Е. Насир-и Хосров и исмаилизм. – М.: Восточная литература, 1959. – 289 с.

Ашуров Г. Философские взгляды Носири Хисрава (на основе анализа трактата «Зад-ал-мусафирин»). / Под ред. М. Раджабова. – Душанбе, 1965. – 114 с.

Заходер Б. Н. Мухаммед Нахшаби. К истории карматского движения в Средней Азии в X веке // Ученые записки МГУ. – Москва, 1940. – вып. 41. – С. 96-112.

Майский П. М. Исчисление полевого периода сельскохозяйственных работ у горцев Памира и Верхнего Ванча // Советская этнография. – Москва, 1934. – № 4. – С. 102-107;

Он же. Следы древних верований в памирском исмаилизме // Советская этнография. – Москва, 1935. – № 3. – С. 50-58.

Андреев М. С. Таджики долины Хуф (верховья Аму-Дарьи). В 2-х т. – Сталинабад: АН ТаджССР, 1953 1958. – 778 с.

Беляев Е. А. Мусульманское сектантство. – М.: Восточная литература, 1957. – 100 с.

имеет работа И. П. Петрушевского56. Иерархии исма‘илизма посвящена статья И. А. Агаева57. В 50-х-70-х гг. ХХ в. историей исма‘илитов Ирана и Сирии занималась Л. В. Строева. Ею было опубликовано значительное количество исследований по данной проблеме58.

Значительное внимание проблемам памирского исма‘илизма уделяется в работах исследователей Таджикистана. Работы Х. Додихудоева посвящены исследованию основных концепций философии исма‘илизма59. В статьях К. Эльчибекова60 освещается иерархия исма‘илитской организации.

В работах Н. Арабзода61, Л. Додыхудоевой и М. Рейснера62 рассматриваются различные аспекты жизни и деятельности Насир-и Хусрау. Краткие сведения по развитию и религиозным верованиям исма‘илитов Памира содержится в еще одной работе К. Эльчибекова63. Похоронно-поминальной обрядности памирцев посвящены исследования А. З. Лашкариева64 и А. А. Шоинбекова65.

Исследованию роли пиров в жизни памирских исма‘илитов посвящена работа Э.

Ходжибекова66. Жизни исма‘илитов Памира в годы советской власти и после развала СССР посвящена совместная статья В. Бушкова и Т. Каландарова67, а также работа С. Ниёзова68.

Петрушевский И. П. Ислам в Иране в VII-XV веках (курс лекций). – Л.: ЛГУ, 1966. – 400 с.

Агаев И. А. Проповедническая иерархия раннего исмаилизма: характер и идеологические функции // Общественные движения и их идеология в добуржуазных обществах Азии. – М.: Наука, 1988. – С. 103-117.

Строева Л. В. Уничтожение монголами государства исмаилитов в Иране // Ученые записки ЛГУ.– Ленинград, 1954. – вып. 179. – Сер. востоков. № 4. – С. 192-214;

Она же. Движение исмаилитов в Исфахане в 1101 – 1107 гг. // Вестник ЛГУ. – Ленинград, 1962. – № 14. – С. 68-73;

Она же. Выступления исмаилитов в Сирии на грани XI – XII вв. // Краткие сообщения Института народов Азии и Африки АН СССР. – Москва, 1965. – № 86. – С. 189-195;

Она же. «Новый призыв» исмаилитов как идеология народного движения в Иране в XI – XII вв. // Палестинский сборник. – Москва-Ленинград, 1970. – вып. 21 (84). – С. 199-213;

Она же. Провозглашение «Дня воскресения» // Иран. – М.: Наука, 1973. – С. 133-165;

Она же. Государство исмаилитов в Иране в XI – XIII вв. – М.: Наука, 1978. – 274 с. и др.

Додихудоев Х. Основные черты философии исмаилизма // Известия АН Тадж. ССР. – Душанбе, 1972. – № 3(69). – С. 88-93;

Он же. Очерки философии исмаилизма. (Общая характеристика философской доктрины X – XIV вв.). – Душанбе: Дониш,. 1976. – 145 с.;

Он же. Философия крестьянского бунта. (О роли средневекового исмаилизма в развитии свободомыслия на мусульманском Востоке). – Душанбе: Ирфон, 1987. – 428 с. и др.

Эльчибеков К. Общие религиозно-философские и фольклорно-мифологические обоснования иерархии духовенства в суфизме и исмаилизме // Религия и общественная мысль стран Востока. – М.: Наука, 1974. – С. 299-319;

Он же. Иерархия духовенства в исмаилизме и ее политическая роль. – М.: Наука, 1977. – 22 с.

Арабзода Н. Мир идей и размышлений Насира Хусрава. – Душанбе: Нодир, 2003. – 263 с.

Додыхудоева Л., Рейснер М. Поэтический язык как средство проповеди. Концепция “Благого Слова” в творчестве Насира Хусрава – М.: Наталис, 2007. – 384 с.

Эльчибеков К. Религиозные верования исмаилитов Бадахшана // Исламские ценности Центральной Азии:

толерантность и гуманизм. Историко-философские и культурные аспекты – Ташкент, 2008. – С. 200-203.

Лашкариев А. З. Похоронно-поминальная обрядность бартангцев.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. – М.:

ИЭА РАН, 2007. – 33 с.;

Он же. Трансформация института плакальщиков в похоронно-поминальном обряде бартангцев // VII Конгресс этнографов и антропологов России. Саранск 9-14 июля 2007 г. Доклады и выступления. – Саранск, 2007. – С. 135.

Шоинбеков А. А. Традиционная погребально-поминальная обрядность исмаилитов Западного Памира (конец XIX –начало XXI вв.).: Автореф. дис. … канд. ист. наук. – СПб.: МАЭ РАН, 2007. – 17 с.

Ходжибеков Э. Исмаилитские духовные наставники и их роль в общественно-политической и культурной жизни Шугнана: вторая половина XIX – 30-е гг. ХХ в.: Дис. … канд. ист. наук. – Душанбе: ТНУ, 2002. – с.

Бушков В., Каландаров Т. Исмаилиты Таджикистана: традиция и современность // Центральная Азия и Кавказ. – Стокгольм, 2002. – № 6. – С. 130-135.

Ниёзов С. Шииты-исмаилиты Центральной Азии: эволюция, преемственность, перемены // Центральная Азия и Кавказ. – Стокгольм, 2003. – № 6. – С. 44-52.

Большой интерес представляют исследования, посвященные истории памиро-гиндукушского региона: Т. Г. Абаевой69, Б. И. Искандарова70, Н. А. Халфина71, Л. Н. Харюкова72.

Глава 2 «Исторические особенности формирования центральноазиатского исма‘илизма». Глава состоит из трех параграфов.

В первом параграфе прослеживаются основные этапы возникновения исма‘илитского направления ислама и развития его учения.

Возникновение исма‘илизма, как средневековые авторы, так и современные исследователи, связывают с расколом в среде ши‘итов в середине VIII века. После падения Умайадов шестой ши‘итский имам Абу Абдаллах Джа‘фар б. Мухаммад ас-Садик (ум. 149/765) отказался от халифата, предложенного ему как главе Алидов.

Непосредственным поводом к появлению исма‘илизма явился спор о наследовании имамата после смерти имама Джа‘фара. Он лишил своего старшего сына Исма‘ила права наследования, что было связано с тем, что он входил в группировку крайних (гулат) шиитов, недовольных бездеятельностью ши‘итского руководства. Исма‘ил умер на три года раньше своего отца (145/762).

Но часть наиболее ревностных почитателей Исма‘ила отрицала его смерть. По их мнению, Исма‘ил должен вернуться в качестве ка’има и они объявили его седьмым и последним имамом. Большинство же приверженцев Исма‘ила признало имамом его сына Мухаммада. Эту группировку ши‘итов стали называть «мубаракийа» по эпитету Исма‘ила б. Джа‘фара – ал-Мубарак (Благословенный).

После смерти Мухаммада б. Исма‘ила в рядах мубаракийа произошел раскол. Одна группа продолжала тайно следовать потомству почившего имама.

Но существование этой группировки не фиксировалось вплоть до реформы исма‘илитской доктрины основателем династии Фатимидов Абдаллаха ал-Махди (909-934). Большая же часть мубаракитов не признала смерть Мухаммада б.

Исма‘ила, своего седьмого и последнего имама, ожидая его пришествия в качестве махди, или ка’им. Именно эту группу имамитские догсографы идентифицировали как прямых предшественников карматов (ал-карамита). Как следует из сообщений ан-Наубахти и ал-Кумми, карматы, восходящие к мубаракийа, ограничили линию своих имамов семью имамами. Поэтому их еще Абаева Т. Г. Очерки истории Бадахшана. – Т.: Фан, 1964. – 164 с.;

Она же. Неизвестные материалы по народным верованиям Пригиндукушья // Научные труды ТашГУ. – Ташкент, 1971. – вып. 404. – С. 129-133;

Она же. Исследования А. В. Станишевского (Азиза Ниало) о Памире // Страны и народы Востока.– М.:

Наука, 1975. – вып. XVI. – С. 104 – 121;

Она же. Памиро-гиндукушский регион Афганистана в конце XIX – начале ХХ в. – Т.: Фан, 1987. – 119 с.;

Она же. “Исмаилитские документы” из личного фонда востоковеда А. В. Станишевского (Азиза Ниало) // Страны и народы Востока: история, экономика, международные отношения: Тезисы докладов региональной конференции. 10 – 13 мая 1990 г. – Иркутск: ИГУ, 1990. – С. 96 98;

Она же. Малочисленные народы Памиро-гиндукушского региона Афганистана в XIX – начале XX века (основные проблемы этно-политической и социальной истории): Дисс… доктор. историч. наук. – Т.: ИВ АН УзССР, 1990. – 400 с. и др.

Искандаров Б. И. Восточная Бухара и Памир во второй половине XIX в. В 2-х ч.– Душанбе: АН Тадж.

ССР, 1962-1963 – Ч. I-II. – 708 с.

Халфин Н. А. Россия и Бухарский эмират на Западном Памире (конец XIX – начало XX в.). – М.: Наука, 1975. – 128 с.

Харюков Л. Н. Англо-русское соперничество в Центральной Азии и исмаилизм. – М.: Московский университет, 1995. – 238 с.

называют ас-саб‘ийа «семеричники». Они ожидали возвращения Мухаммада б.

Исма‘ила в качестве имама ал-ка’има ал-махди.

Период истории исма‘илитов, до начала X в., назывался временем сокрытия («давр ас-сатр»). Исма‘илиты создали тайную организацию и начали широкую пропаганду исма‘илизма – да‘ва. Да‘и распространяли учение секты. После образования государства Фатимидов и карматов Бахрейна начинается деление исма‘илитскаго учения на «собственно карматство и исма‘илизм». Основное разногласие между фатимидскими исма‘илитами и карматами заключалось в непризнании карматами «непрерывного имамата» – наследственной власти имама. Карматы считали «приход Махди», объявленный Фатимидами, ложным и что «последний натик» еще явится.

С конца XI в. усугубляется кризис исма‘илизма. Его внешними проявлениями были религиозно-политические расколы. Важнейший из них произошел из-за наследования халифу Мустансиру (1036-1094), еще при жизни которого часть исма‘илитов стояла за передачу имамата и халифата его старшему сыну Низару, а другая была на стороне младшего сына Мустансира – Муста‘ли.

Муста‘литы преобладали в Египте и представляли собой умеренное направление исма‘илизма, низариты были крайними, их учение, организация и методы действия имели существенные особенности.

В XIII в. в Иране возникло государство исма‘илитов-низаритов. Основателем этого государства является ал-Хасан б. ас-Саббах (1090-1124). В 1081 г. он провозгласил учение «да‘ват ал-джадида» («новый призыв»), отличавшийся от фатимидского исма‘илизма («да‘ват ал-кадим») рядом новых элементов в доктрине и организации общины. Под одними и теми же лозунгами пропаганда велась как среди низов, так и верхов общества, причем каждый раз, в зависимости от ситуации, в них вкладывались совершенно противоположные идеи и смысл.

Именно поэтому учение исма‘илитов было актуально, по словам аш-Шахрастани, «во все времена и на всех языках»73.

В 1164 г. глава низаритов Аламута Хасан II (1162-1166) провозгласил наступление новой эры – конца мира и «дня воскресения из мертвых» (кийамат), а себя, вышедшим из сокрытия, имамом, потомком Низара. Отныне все внешнее (захир) учение с его намазами, обрядами и предписаниями шариата становилось необязательным и для массы верующих. В 1256 г. Аламут был взят Хулагу ханом.

После падения низаритского государства в Иране, исма‘илиты оказались в чрезвычайно трудном положении. Община оказалась в раздробленном состоянии, ослабли связи между имамом и его последователями, широко использовался принцип «такийа». Низаритские имамы, были вынуждены вести скрытую жизнь, под видом суфийских пиров. Всякие связи с исма‘илитскими общинами были прекращены. Исма‘илиты-низариты Бадахшана, Индии, Афганистана, Сирии и т.

д. на протяжении XIII – XV вв. не знали о местонахождении имама. Отсутствие традиционного единого центра привело к «идеологическим шатаниям» внутри аш-Шахрастани Мухаммад ибн Абд ал-Карим. Книга о религиях и сектах. Ч. I. Ислам / Пер. с араб., введ.

и коммент. С. М. Прозорова. – М.: Наука, 1984. – С. 167.

исма‘илитской общины и к появлению новых ответвлений. Так, приблизительно в 710/1310 г., в результате диспута о наследнике имама Шамс ад-дин Мухаммада, произошел раскол низаритских имамов и их последователей на две ветви – «мухаммадшахи» («муминшахи») и «касимшахи». С установлением власти Сефевидов в Иране (1501 г.) начинается постепенное возрождение исма‘илитского движения (т. н. «анджуданское возрождение»). Низаритские имамы восстановили центр имамата в Анджудане, затем перенесли его в Махаллат (около г. Кума). Им удалось восстановить прерванные связи с низаритскими общинами в Индии, Афганистане, Сирии и других местах. Имам Хасан-Али-шах был назначен правителем Кума и получил титул Ага-хан («господин», «хозяин»), ставший наследственным титулом имамов низаритов.

Ага-хан I вступил в конфликт с наследником Фатх-Али-шаха Мухаммад-шахом (1834-1848). В 1842 г. Ага-хан I вместе со свитой перешел афганскую границу. Из Афганистана он вскоре переехал в Индию и основал новый центр имамата исма‘илитов-низаритов. Перенос центра имамата из Ирана в Индию сыграл важную роль в развитии исма‘илизма. В Британской Индии Ага-хан I активно сотрудничал с английскими властями.

Что же касается муста‘литов, то после падения Фатимидов их религиозный центр, более чем на 500 лет, переместился из Египта в Йемен, где уже существовала община муста‘литов-таййибитов – сторонников верховной власти ат-Таййиба, сына фатимидского халифа ал-Амира. Вскоре, после смерти в 524/1130 году ал-Амира, исма‘илиты-муста‘литы разделились на фракции хафизитов и таййибитов. Исма‘илиты-хафизиты, сошли с исторической сцены после падения Фатимидской династии. К концу X/XVI века таййибиты, не пришедшие к единому мнению по вопросу о правомочности наследования должности да‘и, разделились на ветви да‘уди и сулаймани.

Второй параграф рассматривает ранний этап истории исма‘илизма на территории Центральной Азии. Исма‘илитский да‘ва в Хорасане был провозглашен в 903-913 гг. Одно время главным да‘и Хорасана был полководец Саманидов ал-Хусайн б. Али ал-Марвази. Он распространил да‘ва в Маймана, Герат, Гарджистан и Гур. После 305/918 г. руководство движением перешло к Мухаммаду б. Ахмаду ан-Насафи. Ан-Насафи получил доступ ко двору, и скоро сам эмир Наср б. Ахмад (914-943) сделался «карматом». Под угрозой свержения династии Наср отрекся от престола в пользу своего сына Нуха, который уничтожил исма‘илитов в Мавара’аннахре и Хорасане в 332/943 г. Однако, большому количеству адептов исма‘илизма удалось избегнуть уничтожения.

Широкая пропаганда исма‘илитского учения возобновилась во второй половине XI в. на Памире и Бадахшане. Распространение исма‘илизма на Памире и смежных с ним районах связывают с именем Насир-и Хусрау (ум. после г.). После смерти Насир-и Хусрау его ученики продолжили его дело. Обращение в исма‘илизм происходило без насилия в продолжение многих десятилетий74.

Исма‘илиты Бадахшана и других частей Центральной Азии, в сущности, Бобринский А. А. Секта исмаилья в русских и бухарских пределах Средней Азии. Географическое распространение и организация. – Москва, 1902. – С. 13.

оставались в стороне от низаритско-муста‘литского раскола. Об истории исма‘илитов Центральной Азии в период между временем Насир-и Хусрау и монгольским нашествием известно немного. Исма‘илиты Центральной Азии, постепенно признали низаритский имамат в течении позднеаламутского периода.

В течении т. н. анджуданского периода возрождения низаризма под руководством имамов линии касимшахи, исма‘илиты Бадахшана постепенно подчинились анджуданским имамам. Активность имамов позволила ослабить влияние наследственных династий да‘и, миров и пиров в местных исма‘илитских общинах.

В третьем параграфе показаны отличительные черты памиро-гиндукушской формы бытования исма‘илизма. Своих предков памирские исма‘илиты называли «оташпараст», то есть почитатели огня, огнепоклонники. Пережитки древнего культа огня ярко видны в различных поверьях и обрядах, связанных с домашним очагом и свадебными обрядами75.

По представлениям памирцев во главе видимого и невидимого миров стоит Худо-Парвардигор (Бог-Создатель). Худо в разных воплощениях может появляться на земле и контролировать поступки людей. Сразу после рождения люди получают от Худо добрых духов-фаришта, охраняющих их от злых духов дэвов. Здесь уже присутствуют элементы зороастрийского дуализма. С зороастризмом и древними языческими верованиями можно связать традицию построения памирского дома-чида, в нем наиболее ярко выражены философские воззрения памирцев. Для памирского исма‘илизма характерно особое почитание луны и солнца и посвященных этим светилам определенных частей очага, а также вера в переселение душ.

То, что исма‘илизм является синкретической религиозной системой, соединившей в своем учении религиозные учения доисламского Ирана, манихейства и переднеазиатского гностицизма, можно проиллюстрировать следующими примерами: по сообщению пира Сайид Юсуф Али-шо, памирские исма‘илиты не признают ни рая, ни ада. После смерти человек остается жив своею душой, которая переходит в другое живое существо;

от доброго человека в доброго, от дурного человека душа переходит в какое-нибудь животное. Душа вечна и постоянно блуждает. Понятие «добрый человек», в поисках которого блуждает душа, Сайид Юсуф Али-шо выставил скорее как социальный идеал, чем нравственный. Ишан Сайид Мурсал, утверждал: «После смерти душа переходит в землю, из земли в траву, из травы в животное, из животного опять в человека»76. Такое представление о переселении душ близко к учению Махаяны, которое, по сведениям Сюан Цзяна, господствовало на Западном Памире.

Согласно исма‘илитскому учению, бог недоступен для восприятия. Он – Мировой Разум (‘акл ал-кулл), который породил Мировую душу (нафс ал-кулл).

Душа все время находится в стремлении и получает разные формы по командам Мирового разума. Она рвется к познанию всего окружающего, чтобы достичь Розенфельд А. З. Материалы по языку и этнографии припамирских таджиков \\ Страны и народы Востока.

– М.: Наука. – вып. XVI. Памир. – 1975. – С. 214.

Бобринский А. А. Секта исмаилья в русских и бухарских пределах Средней Азии. Географическое распространение и организация. – Москва, 1902. – С. 10-11, 16.

«божественной истины». Достигшая ее, умудренная ею, душа попадает в рай. Ад же есть состояние невежества, поэтому пребывание в аду бывает только временным. Смысл переселения душ заключается в том, что каждая душа возвращается на землю и остается там, пока имам не просветит ее.

Исма‘илиты представляли время цикличным. Они считали, что каждый период или цикл пророчества открывается Натиком (пророком) и Васи77, за которыми следуют многочисленные гептады Имамов;

закрывается же он последним Имамом, т.е. Кайимом, Имамом воскресения, кладущим конец предыдущему периоду. Кайим предшествует (муким) новому пророку.

Совокупность этих семи периодов составляет полноту цикла пророчества.

Исма‘илиты считают, что Бог троичен и первой высшей эманацией его является Мировой Разум (‘акл ал-кулл), владыка абсолютного Знания. Так мы видим в переходной форме трансформацию учения о Гнозисе, дожившее до наших дней в памирском исма‘илизме. «У нас нет ни праздников, ни постов, ни намазов, ни общих молитв, ни мечетей», сообщал шахдаринский пир Сайид Ахмад78. У исма‘илитов молитва и пост заменяются требованиями нравственного совершенствования.

Траур у памирских исма‘илитов, длящийся от одной до двух недель, выражается в ношении одежды темного цвета, иногда просто старой и грязной.

Поминки устраивают только накануне праздников Рамазан и Курбан и состоят в том, что на могилах родственники едят хлеб и яйца. Могилы украшаются рогами священных животных. В третью ночь, после похорон, совершают обряд зажигания светильника («Чарог равшан»). С давних пор по всей территории Памира распространен обряд – мадохони, проводы души умершего человека в мир иной песнопениями с музыкальным акомпонементом.

На территории восточнобадахшанского ареала бытуют местные названия исма‘илизма: маулаи (насирие), ага-хани, пандж-тани, алипорас. Исма‘илиты восточнобадахшанского ареала своим высшим руководителем и главой почитают Ага-хана, считающегося воплощением Мировой Души и вторым лицом исма‘илитского пантеона «почти равным богу». Так как Ага-хан из-за дальности расстояния не имел возможности лично осуществлять руководство общинами памирских исма‘илитов, особое значение здесь приобрел институт пиров (ишанов). Личность ишана, его авторитет в социальной жизни замкнутых припамирских районов, играла исключительную роль. Являясь преследуемой ветвью ислама, исма‘илизм чтобы выжить, вынужден был воспринимать домусульманские верования и быть более пластичным.

Глава 3 «Влияние политики Российской и Британской империй в Центральной Азии на положение исма‘илитского населения Западного Памира» состоит из двух параграфов.

В первом разделе рассматриваются вопросы соперничества Российской и Британской империй в горных областях Центральной Азии. Начиная со второй Васи – приемник пророка, наделенный функцией разъяснять и итерпритировать завет, воспринятый пророком.

Бобринский А. А. Секта исмаилья в русских и бухарских пределах Средней Азии. Географическое распространение и организация. – Москва, 1902. – С. 14.

половины XIX в. Центральная Азия оказалась в центре англо-русского соперничества. При этом Памир и Бадахшан, с их преимущественно исма‘илитским населением, оказались одним из центров этого соперничества, что во многом было связано с их стратегическим расположением на стыке границ Афганистана, Индии и Китая.

Поражение в первой англо-афганской войне (1838-1842) заставило Англию перейти к политике заключения союзов с пограничными правителями. Дост Мухаммад-хан, подстрекаемый англичанами, приступает к завоеванию мелких ханств, расположенных между Гиндукушем и Амударьей, в том числе и Бадахшана. В 1873 г. было подписано англо-русское соглашение (т. н. «афганское разграничение») о признании Афганистана нейтральной зоной. Обе стороны договорились о том, что к Афганистану отойдут районы на левобережье Амударьи, часть Вахана и Бадахшан, а к России Восточный и Западный Памир (Рушан, Шугнан и правобережный Вахан).

Бадахшанская знать разделялась на несколько группировок, постоянно борящихся между собой. Большое значение имело исма‘илитское духовенство.

Особенно сильным влиянием здесь обладал шугнанский пир Сайид Фарух-шо.

Помимо последнего, большим влиянием пользовался зебакский пир Шо-Заде Лаис, покинувший Зебак после вторжения афганских войск летом 1883 г. и нашедший убежище в Читрале. Здесь он вскоре стал английским агентом. Не меньшим было влияние и ваханского пира Сайид Абдуррахман-шо, находившегося в оппозиции к пиру Сайид Фарух-шо.

В период 12-летнего правления бадахшанского мира Юсуф-Али неоднократно вспыхивали волнения среди населения Шугнана и Рушана. Сайид Фарух-шо возглавил оппозицию. Они направили афганскому наместнику в Бадахшане Гульзар-хану просьбу сменить Юсуф-Али. В 1883 г. афганские войска заняли Шугнан, а затем Рушан и Вахан.

В 1884 г. в Шугнане и Рушане вспыхнуло восстание против афганцев, возглавляемое Сайид Фарух-шо. Его поддержали рушанский мир Назар-шо и группа влиятельных старшин и арбобов. Шугнанским правителем стал представитель местной владетельной династии – Ходжа-хан-Абдул-Азиз, находившийся у власти не более восьми месяцев. Абдуррахман-хан приказал своему наместнику в Каттагане и Бадахшане Абдулладжану направить в Шугнан значительный контингент войск. Он также постарался привлечь на свою сторону исма‘илитских пиров из Зебака. В результате действий афганских войск восстание было подавлено.

В 1888 г. вспыхнуло новое восстание, охватившее Бадахшан, Шугнан, Рушан и Вахан. Шугнанцы предложили Сайид Акбар-Али-хану (Сайид Акбар шо), находившемуся в Бухарском Дарвазе, стать правителем Шугнана. Из Ишкашима в Вахан возвратился бывший правитель Али-Мардан-шо, покинувший свои владения в 1883 г. Осенью 1888 г. к ферганскому военному губернатору явились посланцы Мухаммад Акбар-шо, правителя Шугнана, просившего принять его владение в состав России. Однако русская администрация Туркестана получила из Санкт-Петербурга распоряжение не вмешиваться в дела Припамирских владений. Это привело к тому, что летом г. восстание памирцев было разгромлено.

Создавшаяся на Памире ситуация заставила, наконец, царское правительство отказаться от политики выжидания и «дипломатического воздействия». В 1891 г.

на Памир был направлен в рекогносцировочную поездку отряд под командованием полковника М. Е. Ионова. Туркестанский генерал-губернатор с согласия Петербурга предпринимает ряд мер. Важнейшей из них была посылка на Памир рекогносцировочной партии под командой поручика Бржезицкого.

Решительные меры царского правительства и организация в урочище Шаджан на р. Мургаб русского Памирского поста в 1892 г., твердая позиция в «Памирском вопросе» привели, наконец, к окончательному разрешению этого спорного вопроса.

В феврале 1895 г. состоялось соглашение с Англией относительно разграничения на Памирах и сферы влияния обеих держав в этой части Средней Азии. Все земли, лежащие на правом берегу Пянджа, т. е. восточные части Шугнана и северная часть Вахана, переходили России, а земли, лежащие к югу от Амударьи, т. е. южный Дарваз – переходили к Афганистану.

По установлении границы по Пянджу эмирская Бухара лишилась ранее принадлежавших ей дарвазских бекств, расположенных на левом берегу Пянджа.

Было решено вознаградить бухарского эмира за счет отошедших к России Шугнана, Рушана и северной части Вахана. Бухарский эмир дал свое согласие на обмен территориями. Беком Шугнана и части Вахана был назначен Сайид Акбар шо, а в Рушан – Ишанкул-токсаба.

Заключение договора ослабило ту напряженность, которая существовала между двумя державами. Однако народы западных районов Памира в результате этого соглашения о разграничении были разделены. На две части делилось население, которое издавна, на всем протяжении своего существования, составляло единое целое. Это вызвало недовольство, которое особенно проявлялось среди жителей левобережья Пянджа.

Второй раздел данной главы посвящен исследованию положения исма‘илитского населения памирских владений. Территория Памира, входившая в сферу русского влияния, разделялась на две части: Западный Памир, принадлежавший Бухарскому эмирату и Восточный Памир, принадлежавший России. Последний состоял из двух волостей: Памирской, населенной киргизами и Орошарской, населенной исма‘илитским населением.

Население Орошара временно было освобождено от официальных денежных повинностей. Однако это делалось отнюдь не из гуманных побуждений, а только лишь из соображений престижа и чтобы «удержать его (население – О. М.) от переселения в китайские пределы»79. В западных районах преобладало земледелие, однако важным средством к существованию для местного населения являлось также скотоводство. Немногочисленный русский отряд располагался в Шугнане, Рушане и Вахане.

Искандаров Б. И. Восточная Бухара и Памир во второй половине XIX в. В 2-х ч. – Дущанбе.: АН Тадж.

ССР. –1962. – Ч. I. – С. 341.

Так как бухарский эмир при отправке своих чиновников распорядился не взимать податей с населения, беки на первых порах брали у жителей продовольствие в долг под расписки, обещая расплатиться по прибытии денег ассигнованных им эмиром. Какой-то период местное исма‘илитское население безропотно доставляло бекам то, что они требовали, однако, с начала осени г. аксакалы кишлаков Рушана заявили об отказе доставлять продукты беку80. То же самое произошло в Шугнане и Вахане. Узнав об этом, бухарцы стали просить у Политического агента Игнатьева, чтобы в виду затруднительного положения беков, жители доставляли им хотя бы необходимое. Однако Игнатьев настаивал, чтобы эмир, согласно своему обещанию, оказал новым подданным милость, освободив их «по крайней мере на три года от всяких податей»81. Бухарские беки продолжали брать у жителей продовольствие в долг, обещая уплатить за взятое, «по справедливым ценам». Начальник Памирского отряда капитан Эггерт объявил жителям, что они на три года освобождены от налогов и должны получить деньги за взятые с них продукты.

Большое количество жалоб на действия эмирских чиновников82, побудило, в конце концов, начальника Памирского отряда обратиться к высшим чиновникам Туркестанского края с просьбой воздействовать на эмира, чтобы прекратить произвольные действия эмирских чиновников.

Однако тут стали проявляться различие взглядов и позиций у высших чиновников Российской империи и представителей царской власти на местах.

Первые смотрели на все эти события только лишь с той точки зрения, что эти области должны оставаться в составе Бухарского эмирата, мало считаясь с интересами местного населения и старались всячески избегать осложнений с бухарскими властями. Вторые – все сменяемые начальники и офицеры Памирского отряда – постоянно общаясь с местным памирским исма‘илитским населением, видя его нужду и отношение бухарских властей к ним, чины Памирского отряда не могли оставаться к этому равнодушными не вмешиваться в действия бухарцев, что приводило к конфликтам с ними, несмотря на то, что это шло в разрез с политикой, проводимой высшими русскими властями.

Взаимоотношения памирских исма‘илитов с чинами Памирского отряда также существенно отличались от отношения суннитского населения в других частях Бухарского эмирата. Прежде всего в русских памирские исма‘илиты видели защитников от извечных врагов и притеснителей – суннитов. Также, в отличие от соседей-суннитов, к русским исма‘илиты не испытывали чувства религиозной вражды, причем это разделялось и в среде многих чинов Памирского отряда.

Были даже отдельные случаи, когда последние интересовались и даже принимали исма‘илизм83.

Предвидя возможность дальнейших осложнений на Памире, Вревский в ноябре 1896 г. предписал военному губернатору Ферганской области приказать ЦГА РУз.,, ф. 3, оп. 2, д. 50, л. 26-27.

ЦГА РУз., ф. 3, оп. 2, д. 50, л. 28-30.

Например см.: ЦГА РУз., ф. И-3, оп. 2, д. 50, л. 103.

Харюков Л. Н. Англо-русское соперничество в Центральной Азии и исмаилизм. – М.: Московский университет, 1995. – С. 112.

начальникам русских постов на Пяндже не вмешиваться в отношения местного населения с бухарскими властями и оказывать всяческое содействие последним84.

Однако, количество конфликтов между офицерами Памирского отряда и бухарцами не уменьшилось.

Для упорядочивания русской власти на Памире генерал-губернатор утвердил 26 мая 1897 г. «Инструкцию начальника Памирского отряда». В ней было подчеркнуто, что он либо сам, либо через начальников постов должен следить, чтобы представители бухарского эмира относились к жителям «справедливо, не позволяли бы себе неправильных поборов»85.

В апреле 1900 г. бухарским правительством на Западный Памир был командирован Мирза Сеид-бек мирахур. Совместно с начальником Памирского отряда капитаном Н. С. Аносовым, шугнанским беком Ишанкула Ишик-агабаши и выборных от населения Рушана, Шугнана и Вахана ему предстояло разработать систему взимания и размеры податей. Результатом деятельности комиссии, работавшей 4-7 июля 1900 г., явились «Правила о размере и порядке взимания податей бухарским правительством с подвластного ему населения Рушана, Шугнана и Вахана» 86.

В 1902 г. была разработана новая «Инструкция начальнику Памирского отряда». Согласно инструкции, начальник Памирского отряда отклонял всякие жалобы со стороны местных жителей на эмирскую власть. Узнав о каких-либо фактах насилия или произвола эмирских властей, он должен сообщать об этом политическому агенту в Бухаре, военному губернатору Ферганской области и окружному штабу.

В1903 г. бухарцам наконец удалось приступить к сбору податей. Однако это вызвало возмущение населения памирских владений, а затем и восстание против бухарских властей87. 20 ноября 1903 г. в политическое агентство поступило официальное письмо главного бухарского закятчи принять памирские земли во «временное управление»88. Оно было признано единственным выходом из создавшегося затруднительного положения. Русское правительство по этому плану должно было согласиться оказать помощь бухарскому эмиру в управлении «труднодоступными областями», причем над областями сохранялась «верховная власть эмира». Эмир согласился на такое решение вопроса, считая его этапом на пути к полному присоединению бекств к России. Акт передачи должен был выразиться в отзыве из памирских владений бухарских чиновников и объявлении населению, что Россия взяла их временно в свое управление.

12 января 1905 г. генерал-губернатор утвердил «Временную инструкцию начальнику Памирского отряда», в которую были внесены существенные изменения. По этой инструкции чиновнику гиссарского бека, назначенному вместо шугнанского бека, полагалось находиться при начальнике отряда, который должен был «руководить им во всех его каких бы то ни было распоряжениях».

ЦГА РУз., ф. И-3, оп. 2, д. 50, л. 41-42.

ЦГА РУз., ф. 2464, оп. 1, д. 3, л. 119.

Текст «Правил» см.: ЦГА РУз., ф. И-3, оп. 2, д. 61, л. 98-101 об.

ЦГА РУз., ф. 2464, оп. 1, д. 3, л. ЦГА РУз., ф. И-3, оп. 2, д. 77, л. 202.

Последнему поручалось строго следить, чтобы чиновник не производил никаких поборов с населения и платил за все забранное «по справочным ценам отряда»89.

В январе 1905 г. в Ташкенте было созвано специальное совещание «по вопросу о присоединении к России земель, входящих в состав Шугнанского бекства». Комиссия признала своевременным изъять его из ведения бухарского правительства и установить там российское управление. Учреждалась при начальнике Памирского отряда должность бухарского чиновника – махрама на жаловании у царских властей.

После введения нового порядка управления в памирских владениях общая ситуация и положение населения Западного Памира претерпели значительные изменения в лучшую сторону. Эти изменения лучше всего отражены в отчете о поездке Черкасова на Западный Памир в 1905-1906 гг90.

Одной из важнейших реформ, проведенных царскими властями, на Западном Памире, являлась административная реформа. Теперь население само избирало сельских должностных лиц. Избранные населением лица, утверждались и.о. бека (махрамом) и начальником Памирского отряда. Этой сельской администрации приказания отдавал и.о. бека проживавший в Хороге, который, однако, предварительно консультировался с начальником Памирского отряда.

Для еще большего подчинения себе бухарского чиновника русские власти сами платили ему жалование. В дальнейшем положение на Западном Памире постепенно улучшаясь, оставалось стабильным, вплоть до 1917 г.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ В заключение можно сделать следующие выводы:

- источники по истории и догматике исма‘илизма довольно разнообразны, но имеют свою специфику. Так как исма‘илитское учение было гонимо и преследуемо подлинная доктрина обычно скрывалась самими исма‘илитами и искажалась антиисма‘илитскими кругами. Сведения о догматике исма‘илитов и карматов содержатся в доксографической литературе;

- исма‘илитами-низаритами аламутского периода были написаны несколько доктринальных трудов. После падения Аламута в 654/1256 г. практически не было создано исторических работ вплоть до недавнего времени;

- источники по истории и учению исма‘илитов памиро-гиндукушского региона довольно малочисленны и малоизучены. Особенно это касается раннего этапа проникновения исма‘илизма на данную территорию. Низариты Бадахшана и примыкающих к нему областей по верхнему течению Амударьи сохранили свою собственную отчетливую литературную традицию, опирающуюся на персидскую исма‘илитскую традицию, для которой характерно значительное влияние работ Насир-и Хусрау, а также суфийских традиций Центральной Азии.

Низариты Памира не выдвинули в посталамутский период значительного числа авторов, заслуживающих внимания, с некоторыми исключениями;

ЦГА РУз., ф. 2464, оп. 1, д. 3, л. 272-273.

ЦГА РУз., ф. 2464, оп. 1, д. 3, л. 277-278.

- исследование исма‘илизма прошло длинный и трудный путь.

Первоначально это были отрывочные сведения, почерпнутые западными исследователями, в основном, из антиисма‘илитских источников. Однако в конце XIX – начале ХХ в. после обнаружения и опубликования В. А. Ивановым значительного числа исма‘илитских рукописей и значительного количества исследований, произошел прорыв в исследованиях истории исма‘илизма;

- исследования по истории исма‘илизма в русской историографии, в основном, сосредоточились на исследовании центральноазиатского исма‘илизма, которому на Западе практически не уделялось внимания. Первопроходцами же в исследовании памирского исма‘илизма являлись А. А. Бобринский и А. А. Семенов. В западноевропейской же историографии, в основном, рассматриваются проблемы истории фатимидского исма‘илизма и его учения, а также частично аламутского периода и практически отсутствуют исследования, посвященные изучению центральноазиатского исма‘илизма. В основном преобладало освещение различных проблем истории исма‘илизма в процессе рассмотрения тех или иных научных вопросов;

- социальная и отчасти идеологическая программы исма‘илитов и карматов возможно были почерпнуты ими у маздакитов. В XI в. в результате раскола фатимидских исма‘илитов, возникло учение низаритов. Они значительно упростили фатимидское учение, приспособив его к новым социально экономическим и политическим реалиям и создали свое государство в Иране с центром в Аламуте. Под ударами монголов и внутренних противоречий это государство пало в 1257 г., однако сложная ситуация в исма‘илитской общине благодаря усилиям имама Шамс ад-Дин Мухаммада сменилась относительным порядком и значение низаритских имамов было восстановлено. После переноса исма‘илитского имамата в Индию, и опираясь на общину исма‘илитов-ходжа и на связи низаритского имамата с англичанами, имамам удалось распространить свое влияние практически на все общины низаритов;

- исма‘илизм памиро-гиндукушского региона имеет довольно своеобразный вид, во многом отличающий его от других форм бытования исма‘илизма, распространенных в других регионах. Во многом это было обусловлено изолированностью региона от других областей. Кроме того, на территории памиро-гиндукушского региона исма‘илизм подвергся значительному влиянию местных домусульманских верований и философских систем и в своем развитии ушел настолько далеко, что его лишь по форме можно считать частью ислама;

- начало распространения исма‘илизма в горных районах Центральной Азии связано с именем Насир-и Хусрау. Памиро-гиндукушская форма бытования исма‘илизма довольно сильно отличается от того исма‘илизма, который распространен в других областях. При этом, местные исма‘илиты, почитая Насир и Хусрау как своего учителя, во многом отошли и даже противоречат его учению, заключенному в его философско-догматических трудах, которые были здесь канонизированы и даже использовались как богослужебные книги;

- духовными руководителями исма‘илитов памиро-гиндукушского региона являлись пиры, которые для подчиненных им мюридов составляли главный объект поклонения и почитания;

- во второй половине XIX в. Памир и Бадахшан, с их преимущественно исма‘илитским населением, оказалась в центре англо-русского соперничества, что во многом было связано с их стратегическим расположением на стыке границ Афганистана, Индии и Китая;

- ситуация на Памире и Бадахшане во второй половине XIX в. была сложной. Бадахшанская знать разделялась на несколько феодальных группировок, постоянно борящихся между собой. Кроме этих группировок знати большое влияние имело исма‘илитское духовенство, которое часто использовалось в качестве разведчиков разведками как Англии, так и России;

- подстрекаемый англичанами афганский эмир захватил Бадахшан. Здесь афганцы начали проводить политику террора и ограбления местного исма‘илитского населения, причем для укрепления своей власти на Памире Абдуррахман-хан в некоторых случаях опирался и на исма‘илитских пиров;

- жители Памира неоднократно обращались к властям Российской империи с просьбами о покровительстве и принятии этих территорий в российское подданство. Россия долгое время отказывалась от подчинения этих областей своей власти, опасаясь негативной реакции Англии. Только опасение захвата этих стратегически важных территорий англичанами, заставили Российскую империю ввести войска на данные территории. Решительные меры и твердая позиция России в «Памирском вопросе» привели, к окончательному его разрешению.

Между Англией и Россией было заключено соглашение о разграничении, по которому все земли к северу от Амударьи отходили к России, а к югу, в том числе и принадлежавший Бухаре Южный Дарваз, к Афганистану;

- чтобы не возбудить враждебности Англии и вознаградить бухарского эмира за потерю Южного Дарваза, русские власти решили передать территорию Западного Памира, под власть Бухарского эмирата. Это решение привело к трагическим последствиям, так как бухарцы-сунниты, считая памирцев исма‘илитов «неверными», всячески третировали и грабили местное население.

Все это приводило к неоднократным возмущениям местного населения и множеству обращений к начальнику Памирского отряда. Русские военные всячески препятствовали злоупотреблениям бухарцев, что приводило к столкновению с последними. Видя это, бухарский эмир неоднократно обращался к русским властям с просьбой забрать обратно памирские владения. Однако в его просьбах было отказано по политическим соображениям;

- царская администрация приняла решение избавить припамирские владения от бухарских чиновников и «милостиво» отсрочить взимание налогов с жителей Памира. Однако это отнюдь не было связанно с «гуманностью» царской администрации. Причиной этого было пограничное расположение памирского района, а также боязнь подорвать престиж России на Востоке. В своей внутренней политике царское самодержавие меньше всего считалось с интересами памирских народов. Во многих действиях Петербурга и его представителей в Средней Азии в рассматриваемый период, связанных в какой-то мере с внешней политикой, явственно видно опасение агрессивных действий «извечного врага на Востоке» – Британской империи. При этом царские чиновники прекрасно представляли, что ареал распространения исма‘илизма не ограничивался рамками Бадахшана. Общины исма‘илитов Бадахшана, Пригиндукушья, Кашгара и Афганистана, их экономические, политические и родственные связи являлись неплохой основой для организации проникновения в интересующие районы;

- Российская империя прошла, длительный путь выработки своей политики по отношению к завоеванным народам и хорошо освоила выгоду сохранения старых форм правления, патриархальных порядков и обычаев, невмешательства в чужие религиозные дела. Среди царских чиновников не было единства мнений по проблеме присоединения Западного Памира к владениям империи, однако, опасаясь подорвать престиж власти России в регионе, было решено убрать бухарских чиновников из памирских владений и ввести здесь управление царской администрации, с сохранением видимости бухарской власти. После введения на Западном Памире управления российской администрации, предпринимается ряд мер для улучшения положения населения, что в итоге укрепило престиж Российской империи на Западном Памире.

Проведенное исследование дало возможность сформулировать ряд рекомендаций научно-практического характера:

1) Важным требованием сегодняшнего дня является необходимость проведения постоянной просветительской работы в обществе для предотвращения возникновения идеологического вакуума и исходящих из этого угроз. Одним из направлений этой работы является изучение ислама во всех его многообразных проявлениях. В связи с этим представляется необходимым также более глубокое изучение исма‘илизма как одного из направлений ислама.