Асанова светлана алексеевна история православной церкви в средней азии (вторая половина xix – начало xxi вв.)
На правах рукописи
УДК: 94 (575) АСАНОВА СВЕТЛАНА АЛЕКСЕЕВНА ИСТОРИЯ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В СРЕДНЕЙ АЗИИ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIX – НАЧАЛО XXI ВВ.) 07.00.01. – История Узбекистана
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук
Ташкент – 2011
Работа выполнена в отделе «Историография и источниковедение» Института истории Академии наук Республики Узбекистан
Научный консультант: кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Германов Валерий Александрович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Абдурахимова Надежда Абдуллаевна кандидат исторических наук Ганиев Жохонгир Хакимжанович
Ведущая организация: Ташкентский государственный институт востоковедения
Защита состоится «» 2011 г. в часов на заседании Объединенного специализированного совета Д.015.09.01 по защите диссертаций на соискание учёной степени кандидата исторических наук при Институте истории Академии наук Республики Узбекистан (100170, Ташкент, ул. И. Муминова, 9). Тел.: (+99871) 262-38-73;
факс: (+99871) 262 93-51;
e-mail: [email protected]
С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке Академии наук Республики Узбекистан (100170, Ташкент, ул. И. Муминова, 13).
Автореферат разослан «» 2011 г.
Ученый секретарь Объединенного специализированного совета, кандидат исторических наук С.Б. Шадманова ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ Актуальность исследования. В современных условиях возросла роль религии в обществе, изменилась политика государства по отношению к этому вопросу. Именно поэтому Президент Республики Узбекистан И.А. Каримов, отмечал: «Человек не может жить без веры. Это приобретает глубокую значимость сегодня, когда мы твердо встали на путь строительства демократического правового государства…»1. Исходя из указанных ориентиров становится актуальной и проблема освещения истории Православной Церкви (РПЦ) в Средней Азии, рассмотрение ее региональной специфики и проблематики, отличной как от истории древнего христианства в Средней Азии, так и от российской имперской XIX–XX вв., которая связана, прежде всего, с обретением в 1991 г. независимости государствами региона, с процессами переосмысления и концептуализации национальных историй, свободных от привязки к имперской и советской истории. В новейшие истории Узбекистана, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана составной частью входит и история Православия в Средней Азии, которая, как показывает исследование, не тождественна и не сращена в идеологическом плане с историями имперского и советского государств, напротив – являет собой яркий пример дихотомии «государство – религия».
На это обращал внимание и И.А.Каримов, выражая надежду на то, чтобы Русская Православная Церковь «содействовала развитию позитивного сотрудничества религиозных объединений, общественных организаций и государства, диалога, направленного на укрепление гражданского и межрелигиозного согласия»2.
«В Узбекистане веками бок о бок жили люди разных национальностей и вероисповеданий. Добрые традиции уважения и терпимости – наше бесценное богатство, которое мы обязаны сохранить и приумножить»3.
Именно поэтому и необходимо осветить процессы, способствующие становлению таких отношений. Узбекистан – полиэтническое государство, строящее современное гражданское общество, в республике особое значение придается обеспечению условий и возможностей для свободного развития всех наций и народностей. Межнациональное согласие является, несомненно, одним из важных факторов, обеспечивающих мир и спокойствие в нашей стране.
Каримов И.А. Участникам торжественного заседания, посвященного 130-летию Ташкентской и Среднеазиатской епархии Русской Православной Церкви // Восток свыше: Духовное и литературно историческое издание. – Ташкент, 2002. – Выпуск III. – С. 7.
Каримов И.А. Участникам торжественного заседания, посвященного 130-летию Ташкентской и Среднеазиатской епархии Русской Православной Церкви // Восток свыше: Духовное и литературно историческое издание. – Ташкент, 2002. – Выпуск III. – С. 7.
Каримов И.А. Участникам торжественного заседания, посвященного 130-летию Ташкентской и Среднеазиатской епархии Русской Православной Церкви // Восток свыше: Духовное и литературно историческое издание. – Ташкент, 2002. – Выпуск III. – С. 7.
В последнее время влияние церкви, религиозных норм и ценностей на жизнь общества заметно выросло. Это во многом связано с подходом к религии как к интегрирующей силе духовно-нравственного возрождения общества. В этой связи актуальным представляется изучение исторического опыта взаимоотношений власти, церкви и верующих, что позволяет учесть ошибки прошлого при формировании новой «модели» государственно церковной политики. А диалог между религиями должен носить активный познавательный характер, а также иметь определенные практические результаты, необходимые для социального развития.
Степень изученности проблемы. В последние годы стали появляться специализированные работы, рассматривающие историю и положение Православия в Средней Азии. Тем не менее, степень изученности проблемы в комплексе отношений – внешнецерковных (с государством, с другими конфессиями, прежде всего с Исламом) и внутрицерковных (между различными течениями в духовенстве и общинах) не поднята на должный научный уровень4, находится еще в стадии разработки и концептуализации.
Детальный историографический обзор научно-исследовательской литературы по рассматриваемому вопросу осуществлен в первой главе диссертации.
Источниковую базу исследования составляют:
1. Архивные документы Центрального Государственного архива Республики Узбекистан, которые позволяют решить главные задачи диссертационной работы.
В ходе работы были задействованы следующие фонды Центрального Государственного архива Республики Узбекистан:
В материалах фонда И-1 – Канцелярия Туркестанского генерал губернатора была полезна переписка по переселенческому вопросу;
плану церковного строительства;
о постройке церквей и об отводе участков земли и о ссудах на такие постройки;
переписка об установлении правил колонизации края и о водворении в крае русских поселенцев;
переписка по вопросу учреждения в Туркестанском крае епархии и ее переносу из Верного в Ташкент;
в том числе послужные списки священников;
материалы о переходах в православие и православных в иную веру и др.
В фонде И-5 – Начальник Зеравшанского округа были выявлены и задействованы приказы по Зеравшанскому округу, циркуляры, журналы общего присутствия и строительного отдела, а также переписка о переселении в округ уральских казаков и др.
Исключение составляют три работы, в которых в разной степени рассматривается комплекс проблем Православной Церкви в регионе: Мазуренко Е. А. Эволюция русского православия в условиях Средней Азии: Дис. …канд. фил. наук. – Ташкент: 1990. – 156 с.;
Peyrouse S. Des chrtiens entre athisme et islam:
Regards sur la question religieuse en Asie centrale sovitique et post-sovitique. – Paris, 2003. – 406 p.;
Озмитель Е.Е. Православие в Киргизии ХIХ – ХХ вв. (исторический очерк). – Бишкек: КРСУ, 2003. – 184 с. Кроме того, обзорный очерк по истории Православия в Средней Азии размещен на сайте Среднеазиатской и Ташкентской епархии // http://www.pravoslavie.uz/histor.htm# Из материалов фонда И-16 – Управление переселенческим делом в Сыр-Дарьинском районе были задействованы сведения о колонизации в Сыр-Дарьинском переселенческом районе, об устройстве переселенцев и переселенческих участков;
о строительстве школ, церквей;
проекты и отчеты об образовании переселенческих участков и др.
Из фонда И-17 – Сыр-Дарьинское областное правление были привлечены приказы Туркестанского генерал-губернатора и военного губернатора Сыр-Дарьинской области, отчеты и переписка о работах комиссий по переселению в область крестьян из России, об отводе переселенцам участков земли и о выдаче им ссуд, о состоянии русских поселений, о переходе разных лиц из православия в инославие и обратно, сведения о постройке молитвенных домов и о богослужениях и т.д.
Из материалов фонда И-19 – Ферганское областное правление использовалась переписка о сборе пожертвований на благотворительные цели;
об устройстве школ;
о переходе православных в мусульманство и др.
Из данного фонда И-34 – Комитет по сбору пожертвований на постройку Кафедрального Собора в Ташкенте к исследованию привлекалась переписка о перемещении епископской кафедры из Верного в Ташкент;
об отводе участка земли для собора;
о выдаче 300 тысяч рублей из фондов военного ведомства для постройки собора.
Фонд И-36 – Управление начальника г. Ташкента задействован был сведениями о переселенцах-меннонитах, статистическими сведениями, об открытии «русско-туземных» школ, об устройстве в Ташкенте богадельни и сиротского училища и др.
В фонде И-85 – Благочинный военных церквей Сыр-Дарьинской области использовалась переписка с подведомственными церквами о поступлении сбора в пользу раненых и больных солдат, а также в пользу пострадавших от неурожая;
статистические сведения о церквах и духовенстве в Туркестане;
клировые ведомости.
В фонде И-182 – Благочинный церквей г. Ташкента интерес представляли протоколы заседаний церковно-приходского совета, журналы чрезвычайных собраний духовенства Ташкента, переписка по истории возникновения в крае некоторых церковных учреждений, о сборе пожертвований и отпуске денег на нужды церкви, ведомости и переписка о присоединившихся к православной церкви, о приходе денежных сумм и капиталов по церквам, акты по сборам в церквах благочиния пожертвований для разных целей, клировые ведомости разных церквей.
В фонде И-961 – Туркестанская духовная консистория были обнаружены сведения о присоединении к православию, списки священно церковнослужителей Туркестанской епархии;
переписка по вопросу проекта заселения Туркестанского края лицами только православного вероисповедания, указы Туркестанской духовной консистории, ведомости о церквах и духовенстве и др.
Из фонда Р-39 – Народный комиссариат внутренних дел ТАССР были задействованы материалы о деятельности религиозных общин.
Также были задействованы материалы фонда Р-86 – Центральный исполнительный комитет советов рабочих, дехканских и красноармейских депутатов УзССР (ЦИК УзССР) представленные перепиской с полномочным представителем ОГПУ и др. о закрытии церквей и мечетей, перепиской о передачи церквей под общественные нужды, документами по вопросу закрытия молитвенных домов, церквей и т.д.
Фонд Р-2456 – Уполномоченный по делам религий при Совете Министров СССР по Узбекской ССР использован для освещения проблемы в советский период имеющимися в материалах фонда ходатайствами верующих православных христиан об открытии церквей, информационными отчетами по Ташкентской и Среднеазиатской епархии, отчетами, сведениями, докладными записками о деятельности Ташкентской и Среднеазиатской епархии, материалами о фактах нарушения советского законодательства священнослужителями, перепиской о закрытии и открытии церквей, отчетами о работе Уполномоченного Совета, перепиской о состоянии дел РПЦ, материалами епархиального управления, материалами Уполномоченного Совета по областям республики о положении и состоянии религиозных культов (отчеты, сведения, информации) и др.
Личные фонды:
Особый интерес представлял фонд Р-429 – Никандр – митрополит Ташкентский и Туркестанский имеющейся в нем перепиской Митрополита Ташкентского, списками приходских общин староцерковнических групп, клировыми ведомостями церквей и монастырей, метрическими книгами и др.
Из фонда И-1009 – Остроумов Николай Петрович использовались различные материалы, воспоминания, дневники, статьи по мусульманскому вопросу, православному миссионерству и т.п.
В материалах фонда Р-2272 – Степанов Александр Иванович (1882 1951), Уполномоченный совета по делам РПЦ при СМ СССР по УзССР заслужили внимания сведения о деятельности в Совете воинствующих безбожников Узбекистана, конспект лекции «Свобода совести в СССР и религиозные гонения в странах фашизма» и материалы к ней и др.
Для исследования также представлял интерес материал фонда Р-2287 – Савицкий Александр Петрович, историк в котором хранятся материалы к его статье «К вопросу о миссионерской деятельности в Туркестане».
Архивные документы Государственного архива города Ташкента:
Из материалов фонда 12 – Исполнительный комитет ташкентского старогородского совета рабочих, дехканских и красноармейских депутатов использовались сведения о регистрации религиозных обществ.
В фонде 30 – Отдел коммунального хозяйства исполнительного комитета Ташкентского ново-городского совета рабочих, солдатских депутатов особый интерес представляли материалы о закрытии церквей и о передачи церквей в ведение государственных органов.
В целом собранная коллекция документов разнообразна и открывает для изучения неизвестные страницы истории Православной церкви в регионе.
2. К следующей группе источников нами отнесены материалы «Туркестанского сборника5», а так же периодической печати (газеты и журналы), такие как «Туркестанские ведомости6», «Русский Туркестан7», «Туркестанские епархиальные ведомости8», «Туркестанская правда9», «Ферганская правда10», «Комсомолец Узбекистана11», «Правда Востока12», «Слово жизни13», «Восток Свыше14» и др. Используя данную группу источников всегда нужно помнить, что периодическая печать зачастую носит тенденциозный характер и может давать субъективную оценку событий, находясь в пропагандистском авангарде того или иного политического движения. Тем не менее, данная группа источников привнесла в диссертацию не только полезные сведения, но и позволила установить хронологическую связь событий, ощутить специфику среднеазиатской жизни в разные эпохи, а также привнесла определенный колорит в исследование.
3. Особую группу источников, требующую критического подхода, представляют отчеты, мемуары, воспоминания государственных и религиозных деятелей, дающие информацию о государственно-религиозных взаимоотношениях в регионе в различные исторические периоды.
4. Как отдельную группу источников следует выделить сборники документов государственных органов, материалы партийных съездов, отчеты по религиозному ведомству15. Данная группа источников была полезна как Уникальное собрание, посвященное истории, национальной культуре Туркестана и сопредельных стран Центральной Азии и Востока. Сборник представляет собой тематический подбор вырезок из периодической печати, включая иногда и целые книги. Общее количество томов – 594, охватывающих литературу за период с начала 60-х годов XIX века до 1916 года.
Газета издавалась и редактировалась при канцелярии Туркестанского генерал-губернатора. Первый выпуск вышел 28 апреля 1870 г. До 1893 г. выходила еженедельно, после 1893 г. – 2 раза в неделю, с декабря 1903 – 3 раза, с марта 1904 – 4 раза, с июля 1907 г. – ежедневно. Прекратила своё существование в конце 1917 года.
За 1898-1907 годы.
Журнал «Туркестанские епархиальные ведомости», первый православный богословский, общественно политический, историко-литературный журнал Семиречья. Журнал выходил в 1906-1919 гг. два раза в месяц. Редакция располагалась в Верном.
С 20 июля 1922 г. – 1924 год.
За 1950 – 1962 годы.
За 1963 – 1990 годы.
За 1924 – 2010 годы.
Главное периодическое издание Ташкентской и Среднеазиатской епархии. Основана в 1991 году.
Ежегодно выходит двенадцать номеров.
Духовный и литературно-исторический журнал Среднеазиатской и Ташкентской епархии за 2001- годы.
Например, Вопросы идеологической работы. Сборник важнейших решений КПСС (1954 – 1961 годы). – М., 1961. – 170 с. Извлечения из отчета господина обер-прокурора Св. Синода за 1873 г. – СПб, 1874. – 65 с.;
КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Издание 9-е. Дополненное и исправленное. – М.: Политическая литература, 1985. – Т. 8. (1946-1955). – 452 с.;
КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Издание 9-е. Дополненное и исправленное. М:
Политическая литература, 1986. – Т. 9. (1956-1960). – 574 с.;
О религии и церкви. Сборник высказываний классиков марксизма - ленинизма, документов КПСС и Советского государства. – 2-е изд., доп. – М.:
идеологическая основа, каркас происходивших в регионе и государстве тенденций в области государственно-религиозных взаимоотношений.
Географические рамки исследования. Поскольку в исследовании речь идет о Среднеазиатской и Ташкентской епархии (ранее Туркестанской и Ташкентской), то географическими рамками исследования стала территория данной епархии. Тем не менее, территория современного Узбекистана являет собой ядро данного исследования, т.к. именно здесь располагается административный центр епархии, сосредоточен восстановленный архив епархиального управления за время существования епархии и наша республика является фактическим центром Православия в регионе.
Цель исследования заключена в комплексном, всестороннем и объективном изучении и анализе истории Православной Церкви в Средней Азии второй половины XIX в. – начала XXI вв., исходя из ее современного статуса в регионе как второй по значению и влиянию религии и имея в виду перспективу дальнейшей реорганизации ее в автокефальную Церковь по типу Украинской и Белорусской автокефальных Церквей.
Эта же цель, но сформулированная более конкретно, состоит в попытке ответить на вопрос: как случилось то, что Православная Церковь, пришедшая в Среднюю Азию как религия завоевателей, после краха самодержавной (в 1917 г.) и совеской (в 1991 г.) систем власти не стала в условиях самоопределения среднеазиатских наций объектом преследования или притеснения ни со стороны новообразованных государственных структур, ни со стороны преобладающего мусульманского населения, а напротив, несмотря, на отток славянского населения, укрепляет свои идеологические позиции, превращается в центр притяжения и сосредоточения среднеазиатской русскоязычной культуры16?
В рамках поставленной цели решаются следующие задачи исследования:
– осветить историю Православной Церкви в Средней Азии в ракурсе религиозной политики имперского, советского, а затем независимых государств региона (преимущественно на примере Узбекистана как центра Ташкентской и Среднеазиатской епархии);
– по ходу рассмотрения имперского и советского периодов раскрыть отличительные особенности этих отношений, сравнительно с общей ситуацией в Российской империи или в бывшем СССР;
Политиздат, 1981. – 176 с.;
Отчет Туркестанского епархиального училищного совета о состоянии школ церковно-приходских и грамоты Туркестанской епархии за 1901 г. – Верный, 1902. – 47 с. и др.
Имеющиеся в настоящий период социальные трения и напряжения в регионе носят главным образом экономический и внутриполитический характер, реже – межэтнический и в единичных случаях (откровенно провокационных или хулиганских) – межконфессиональный, но ни об одном из них нельзя сказать, что оно имеет перспективу перерасти в глобальное этноконфессиональное противостояние, подобное затяжным ближневосточным, балканским и кавказским конфликтам.
– проследить эволюцию церковно-государственных отношений на протяжении указанного периода, определить особенности, присущие отдельным этапам их развития;
– выявить основные методы, которые применялись государством в борьбе с православной церковью в советский период;
– раскрыть современное состояние Православия в Средней Азии и перспективы его дальнейшего существования и развития в этом регионе.
Объект и предмет исследования. В соответствии с целью и задачами исследования в качестве объектов исследования выступают:
– Православная Церковь как духовно-социальный институт, функционирующий в Средней Азии с момента учреждения Ташкентской и Туркестанской епархии (1871 г., с 1925 г. – Ташкентской и Среднеазиатской) по настоящее время;
официальное наименование – Русская Православная Церковь (РПЦ);
в сокращенной форме – Православие, или Церковь;
– государство как социальный институт, законодательно и идеологически регулирующий отношения с Церковью и религией, в лице Российской империи (1865–1917 гг.), затем – Советского Союза, или СССР (1917–1991 гг.), затем – независимых государств Средней Азии, а именно Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана (с 1991 г. по настоящее время).
В качестве предмета исследования приняты государственно-церковные и шире – государственно-религиозные отношения в Средней Азии в указанный период (с 1865 г. по настоящее время).
Методология и методы исследования. Настоящая работа основана на принципах научности, историзма и объективности.
Теоретической основой для исследования послужили положения о возрождении духовных ценностей народа. Особо важное значение имеют научно теоретические и концептуальные рекомендации по объективному освещению отечественной истории, содержащиеся в трудах Президента Республики Узбекистан И.А. Каримова, а также официальных документах правительства.
В качестве методологической основы исследования выступают положения Леопольда фон Ранке о том, что объективная истина содержится главным образом в архивных материалах и правильное использование источников требует филологического анализа17.
В некоторых случаях, в данном исследовании применялось сочетание подходов представителей школы «Анналов», постулирующих так называемое ментальное (mentalit) измерение в истории18, и представителей Леопольд фон Ранке. Методология и методика исторического исследования / Смоленский Н. И. – Томск:
Изд-во Томского ун-та, 1967. – С. 270-311.
Февр Л. Бои за историю. / Пер. с фр. – М.: Наука, 1991. – 529 с.;
Блок М. Апология истории или Ремесло историка. – М.: Наука, 1973. – 232 с.;
он же. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии / Пер. с фр. – М.: Языки русской культуры, 1998. – 711 с.;
Бродель Ф. Средиземное море и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II. Роль среды / Пер. с фр. – М., 2003. – Т. 1. – 496 с.;
он же.
теории цикличности, разрабатывающих концепцию множественности цивилизаций в истории19. Следует признать, что проблема сочетания этих подходов, которые можно обозначить как генетический (исторический) и структурный (логический)20, порождает немалые трудности и продолжает возбуждать ожесточенные споры в науке21. Поздним представителям школы «Анналов» в известной мере удается разрешить их через методический отказ от идеи однолинейного времени и замену ее концепцией «множественности социального времени», означающей, что история развивается одновременно в разных планах или «структурах». Опираясь на Ф. Броделя22, эти «структуры» для практического удобства можно свести к трем:
– долгосрочной (la longue dur’ee), к которой относятся такие структуры, как «общество», «цивилизация», «экономика», испытывающие воздействие географических факторов и включающие в себя социальные процессы непрерывности, взрыва и разрыва, актуальные в рассматриваемый период для среднеазиатского региона;
– среднесрочной, заключающей «жизненный цикл» определенной социальной, экономической и политической формации между взрывами и разрывами, представленной в случае Средней Азии имперско-колониальным, советским и современным периодом независимости (соответственно, гл. 2, гл. 3 и гл. 4 настоящего исследования);
– краткосрочной, проявляемой на уровне личностей и феноменов, знаковых событий, через которые наиболее полно и наглядно выражает себя объект и предмет исследования – история Православной Церкви в ракурсе государственно-церковных отношений в Средней Азии.
Что касается представителей теории циклов в истории, то их разработки интересны в плане применимости к ситуации в Средней Азии. Например, вполне уместной представляется концепция комплиментарности между мусульманской и православной цивилизациями, выдвинутая Л. Гумилевым в 1970-е гг. в полемике с А. Тойнби, мыслящим преимущественно в категориях Исламом23.
западнохристианского противостояния с Термин комплиментарность принят в настоящем исследовании как адекватно Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность / Философия и методология истории. Под ред. И.С. Кона. – РИО БГК им. И.А. Бодуэна де Куртенэ, 2000 (переиздание 1963). – С. 115 142. и др.
Тойнби А.Дж. Постижение истории: Пер. с англ. / Сост. Огурцов А.П. – М.: Прогресс, 1991. – 736 с.;
Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. – Л.: Из-во Ленинградского университета, 1989. – 496 с.;
Хангтингтон С. Столкновение цивилизаций. Пер. с англ. Велимеева Т., Новикова Ю. – Москва:
Издательство АСТ, 2003. – 603 с.
Разработкой этих методов занимались также: Алексеев М. Н. Диалектическая логика как наука. – М.:
Знание, 1961. – 47 с.;
Грушин Б. А. Очерки логики исторического исследования. – М., 1972. – 247 с Розенталь М. М. Историческое и логическое / Категории материалистической диалектики. – М.:
Госполитиздат, 1956, С. 352-388 Ситковский Е. П. Принципы научной систематизации категорий диалектической логики. – М.: Наука, 1964. – 145 с. и др.
Гуревич А.Я. Послесловие / Блок М. Апология истории. – М.: Наука, 1973. – С. 185.
Braudel F. Histoire et sciences socials. La longue dure. «Annales. Economies, socits, civilisations». – 13e anne, 1958. – № 4.
Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли… С. 147, 223.
отражающий природу мусульманско-православного сосуществования в регионе. Напротив, в этом смысле концепции А. Тойнби и в особенности С.
Хантингтона, постулирующих неизбежность столкновения цивилизаций24, не поддерживается реальной историей развития этноконфессиональных отношений в Средней Азии. Такого рода столкновение может быть вызвано здесь лишь провоцированием его извне, поскольку в местном менталитете, как православном, так и мусульманском, идеи «столкновения» и этноконфессиональной несовместимости опоры не имеют.
В техническом плане при написании работы были задействованы или учтены следующие методы:
– восхождения от абстрактного к конкретному при посредстве приема идеализации, позволяющий осуществить дедуктивно-интегральное, а также комбинаторно-перспективное моделирование объектов исследования25;
– нарративный26;
– компаративистский, как он сформулирован у «анналистов»27;
– структуралистский28;
– аналитический29.
Основные положения, выносимые на защиту:
– проникновение Православия на территорию Средней Азии во второй половине XIX века было обусловлено завоеванием региона имперской Россией. Взаимоотношения между колониальной администрацией и РПЦ в имперский период складываются путем «сдерживания» миссионерской деятельности последней и ограничении ее возможного влияния на мусульманское население;
– административный раскол в духовенстве РПЦ («военные» и «синодалы») в имперский период является одной из причин непопулярности Тойнби А. Дж. Вызов и Ответ / Постижение истории… С. 106;
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Экономическое обозрение. – Январь, 1998. – С. 76.
См.: Алексеев Н. Г. Восхождение от абстрактного к конкретному // БСЭ. В 30-ти т. – М.: Советская энциклопедия, 1971. – Т. 4. – С. 413-414.;
Спиркин А. Г. Восхождение от абстрактного к конкретному // Философская энциклопедия. // Философская энциклопедия. – М., 1960. – Т. 1. – С. 421-448. и др.
Ван Дейк Т. Язык. Познание. Коммуникация. – М.: Прогресс, 1989. – 312 с.;
Журавлев В. Ф. Нарративное интервью в биографических исследованиях // Социология. – М.: 1993. № 3-4. – С. 34-43.;
Riemann G. Das Fremdwerden der eigenen Biographie. Narrative Interviews mit psychiatrischen Patienten. – Muenchen: Fink, 1987.
– 514 р.
«Компаративистика играет в работе историка роль эксперимента. Этот метод позволяет устанавливать такие связи между явлениями, которые невозможно найти иным путем». Bloch M. Pour une histoire compare des socits europennes / Bloch M. Mlanges historiquest. – Paris, 1963. – p. 16, 24.
Леви-Стросс К. Структура мифов // Вопросы философии. – 1970, № 7. – С. 152 – 164;
он же, Колдун и его магия // Природа. – 1974, № 7. – С. 88-92;
он же, Колдун и его магия // Природа. – 1974, № 8. – С. 72-86.;
он же, Структурализм: основные проблемы и уровни их решения // Философские науки. – 1974, № 4. – С. 151 172;
Грецкий М. Н. Французский структурализм – М.: Знание, 1971. – 48 с.;
Сэв Л. О структурализме // Проблемы мира и социализма. – Прага, 1971. – № 5. – С. 83-87;
он же, О структурализме // «Проблемы мира и социализма». – Прага, 1971. – № 6. – С. 79-83;
Сенокосов Ю. П. Дискуссия о структурализме во Франции // Вопросы философии. – М., 1968. – № 6. – С. 172-181. и др. См. также: Критика современной буржуазной теоретической социологии / Под ред. Осипов Г. В. – М.: Наука, 2003. – 252 с.
Альтшуллер Г. С. Найти идею. Введение в теорию решения изобретательских задач. – Новосибирск:
Наука, 1986 – 209 с.;
Мамардашвили М. К. Процессы анализа и синтеза // Вопросы философии. – М., 1958. – № 2. – С. 50-63.
для священнослужителей несение службы в среднеазиатском регионе и ограничивает в целом её влияние;
– антирелигиозные мероприятия первых лет советской власти являются причинами внутрицерковного раскола, приведшего в конечном счете к фактическому прекращению деятельности епархии в регионе вплоть до второй половины Второй мировой войны;
– взаимоотношения между государством и РПЦ в регионе со второй половины 1950-х годов вплоть до обретения независимости являются следствием общегосударственных мероприятий в вопросах свободы совести и напрямую зависят от личного отношения руководителей государства к этому вопросу;
– современная Православная Церковь в Средней Азии (Ташкентская и Среднеазиатская митрополия РПЦ) превращается в центр притяжения и сосредоточения русскоязычной культурной жизни региона, исповедуя в своей социальной концепции (миссии) принципы толерантности и широкого просвещения и противопоставляя эту культурную форму миссионерства методам прозелитизма со стороны новообразованных христианских номинаций сектантского и харизматического толка.
Научная новизна исследования. Настоящая работа является первой попыткой комплексного исследования истории православной церкви в Средней Азии в тесной взаимосвязи с общим ходом государственной религиозной политики со второй половины XIX до начала XXI вв.
– На основе разнохарактерного источникового материала подробно проанализированы взаимоотношения русской православной церкви и государства, которые впервые рассмотрены сквозь призму внутренних процессов в самой церкви, позиций священнослужителей церкви во взаимодействии с государством.
– Впервые в отечественной науке православие исследуется не как внутренне монолитная, единая форма общественного сознания, а как многообразное явление, испытывавшее внутренние противоречия и находившееся в центре общественной борьбы за идеологические установки.
– Выявлены и проанализированы новые фактические сведения о церквях и молитвенных домах по Ташкентской и Среднеазиатской епархии за весь исследуемый период, а также сведения по кадровому вопросу.
– В работе поэтапно проанализированы методы контроля советского государства над религией в целом, и православной церковью в частности.
– Определена терминология, облегчающая понимание процессов, происходящих внутри самой православной церкви и определяющая ее взаимоотношение с государством.
– Выявлен характер взаимоотношений РПЦ и государства в течение всего исследуемого периода.
Научная и практическая значимость результатов исследования призваны существенно пополнить имеющийся запас данных по изучению проблемы и внести вклад в историографию Узбекистана.
Настоящее исследование намечает пролегомены к написанию более подробной и фундаментальной истории Православия в Средней Азии. В данном виде оно является основой для составления лекционного курса и соответствующего пособия в Ташкентской духовной семинарии, а также факультативного курса при изучении истории Средней Азии в гуманитарных вузах Узбекистана и других независимых республик региона.
Наконец, работа представляет интерес для каждого читателя, интересующегося историей Средней Азии и складывающихся здесь на протяжении последних 150 лет государственно-религиозных, межконфессиональных и межэтнических отношений.
Реализация результатов. Отдельные положения и выводы могут быть использованы в разработке фундаментальных монографий и учебной литературы по истории религиозной жизни народов Узбекистана, при проведении практических и теоретических занятий в раках курса «Религиоведение» для студентов высших и среднеспециальных учебных заведений, а также при создании веб-сайтов по истории религии народов Узбекистана.
Апробация работы. Основное содержание и выводы настоящего исследования были опубликованы в виде серии статей в научных журналах, коллективных научных сборниках, соответствующих сайтах в Интернете. В частности диссертация обсуждена на совместном заседания отдела «История Узбекистана XIX – ХХ вв.» и отдела «История периода независимости Узбекистана» Института истории АН РУз и рекомендована к защите Научным семинаром при Объединенном специализированном совете Д.015.09.01 при Институте истории АН РУз.
Опубликованность результатов. По теме диссертационного исследования имеется 20 публикаций: 11 статей в научных журналах (в том числе 6 в журнале «Восток Свыше»: издании Ташкентской и Среднеазиатской митрополии РПЦ), 8 статей в сборниках научно практических конференций (в том числе 2 в иностранных сборниках), а также 1 публикация в интернет-портале «ZiyoNET».
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения. Объем основного текста диссертационного исследования составляет 159 с.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ Во введении раскрывается актуальность диссертационного исследования, обозначены аспекты его ключевых проблем, обосновываются цели, задачи, объект и предмет исследования, научная новизна, положения выносимые на защиту, структура и объем диссертации.
В первой главе «Историография истории Православной Церкви в Средней Азии» сделан подробный историографический анализ по теме исследования. Отмечается, что историография Православной Церкви в Средней Азии начинает складываться со времени завоевания края Российской империей в середине XIX в. В частности работы туркестановедов имперского периода (1865–1917 гг.) интересны в отношении освещения истории древнего христианства в Средней Азии (II—XVI вв.), особенностей «туземного» быта и нравов переселенческого русского населения30. В целом, в имперский период отсутствует интерес к Православию как отдельной исследовательской теме. Поэтому основными источниками по истории Православной Церкви в указанный период выступают непосредственно материалы Центрального Государственного архива Республики Узбекистан и Государственного архива г. Ташкента32.
Проблема глобального «общесоюзного» рассмотрения характерна для историографии Православия и в советский период (1917–1991 гг.).
Большинство работ по теме в эти годы не затрагивает тему Православной Церкви применительно к среднеазиатскому региону. Отдельные моменты истории Православия «на местах», особенно в периоды антирелигиозных кампаний, приходится извлекать индуктивным способом из глобальной «общесоюзной» истории Церкви.
Период 1920-1940-х гг. характеризуется многочисленными работами, разоблачающими «контрреволюционную» деятельность духовенства на различных этапах революции, гражданской войны, «мирного строительства».
Данная Б.П. Кандидовым оценка «классовой позиции» Церкви отражает общепринятый подход советской историографии тех лет: «Каждая церковь – крепость контрреволюции, каждый церковник – ее агент и шпион!»33 Этот и подобные тезисы подхватывают и другие авторы34.
Активизация исследований в области атеизма и государственно церковных отношений в 1950-е – первой половине 1980-х гг. проявилась в создании крупных обобщающих монографий, раскрывающих с позиций атеистической философии сложившиеся государственно-церковные 35 отношения в СССР и их эволюцию. Стандартным подходом, отличающим См.: работы и личные записки Кауфмана К. П., Духовского С. М., Арандаренко Г. А., Лыкошина Н. С., Наливкина В. П., Остроумова Н. П., Бартольда В. В., Веселовского Н. И., Григорьева В. В., Булгаковского Д., Путинцева М., Яковлева В. А., Гиляровского А. и др. (В данной главе приводятся только имена авторов.
Подробный ссылочный аппарат см. в диссертации).
Фонды ЦГА РУз: И-1, И-5, И-16, И-17, И-19, И-34, И-36, И-85, И-182, И-961, Р-39, Р-2456. Личные фонды ЦГА РУз: Р-429, – Никандр, митр. Ташкентский и Туркестанский;
И-1009 – Остроумов Н. П.;
Р-2272 – Степанов А. И.;
Р-2287 – Савицкий А. П.
Государственный архив г. Ташкента: ф. 30.
Кандидов Б.П. Голод 1921 г. и Церковь. – М.-Л.: Московский рабочий, 1932. С. 18.
См.: Бонч-Бруевич В. Д., Красиков П. А., Крупская Н. К., Луначарский А. В., Ярославский Ем. М., Скворцов-Степанов И. И., Брихничев И. П., Горев М., Лукин М. Н., Лунин А. В., Зорин Д., Рожицин В., Никольский Н. М., Титлинов Б. В., Амосов Н. А., Абросенко К., Юрин А. и др.
См.: Шахнович М. И., Курочкин П. К., Францев Г. П., Клибанов А. И., Эзрин Г. И., Токарев С. А., Сухов А. Д., Крывелев И. А., Гараджа В. И., Новиков М. П. и др.
работы философов-атеистов, было «раскрытие реакционной политической позиции церкви в период эпохальных социальных потрясений»37.
Однобокость советской религиозной историографии заключается в том, что деятельность Церкви методологически изучается только с точки зрения исполнения или неисполнения советского законодательства о свободе совести, главным образом – борьбы Церкви против установления советской власти или переориентации ее политической позиции в годы войны.
Практически не рассматривается и остается вне критики деятельность государства по регулированию взаимоотношений с Церковью, роль контролирующих органов советской и партийной власти по проведению государственной церковной политики на местах.
В конце 1980-х – начале 1990-х гг. появились условия для изучения архивных источников, что способствовало расширению проблематики исследований. Наметились тенденции к переосмыслению государственно церковных отношений38, в том числе оценивающие положение РПЦ в Средней Азии в различные исторические периоды39. Появившиеся в это время работы русских эмигрантов различной политической ориентации, а также церковных авторов и авторов самиздата чаще носят характер публицистических книг, мемуаров, либо богословских трудов, критически освещающих историю Церкви в советский период40.
Распад в 1991 г. советского государства и обретение независимости среднеазиатскими республиками сделали не только возможным, но и необходимым особое рассмотрение истории Православия в регионе как составной части зарождающихся национальных историй этих государств.
Отказ от стереотипов «великодержавного» и «партийного» подходов, присущих предшествующим эпохам, попытки применять более адекватные, толерантные методологии исследования41, отслеживать взаимоотношения власти и Церкви, присущие данному региону42, – таковы общие предпосылки исследований последних лет. К сожалению, попытки авторов дать объективное освещение этих процессов часто приводят к тому, что Православная Церковь, поставленная в один ряд с многочисленными христианскими конфессиями и сектами, теряет значение крупнейшей по численности и влиянию после Ислама номинации в регионе.
См., напр.: Гордиенко Н. С., Ладоренко В. Е., Новиков М. Н., Красников Н. П.
Плаксин Р. Ю. Позиция православной церкви в период Октябрьской революции и гражданской войны. – Л.: Лениздат, 1987.
Напр.: На пути к свободе совести. Сб. науч. тр.: Гараджа В.И., Фурман Д.Е., Одинцов М.И. и др. – М.:
Прогресс, 1989. Также см.: Зуев Ю. П., Мигович И. И. и Трофимчук Н. А., Лещинский А. Н. и др.
Напр.: Варшавский С., Змойро И., Мазуренко Е. А., Заславский В.
Напр.: Левитин-Краснов А., Шавров В., митр. Евлогий (Георгиевский), Тальберг Н. Д., прот. Шмеман А.
Д., Польский М., Поповский М., Русак В. (Стапанов), Мосс В. и др.
См.: Алексеев В. А., Васильева О. Ю., Одинцов М. И., Вострышев М. И., Лисичкин В. А., Фирсов С. Л., Аксютин Ю. В., Литвинов П. П., Цыпин В. (прот.) и др.
Напр.: К истории христианства в Средней Азии (ХIХ – ХХ вв.). сб. науч. тр. – Т.: Узбекистон, 1998. Также см.: Бакаева Ф., Ата-Мирзаев О., Мадалиева Р., Шнайдер-Детерс В., Ташланов Т., Юнусова А., Сафарова К., Митин С., Мануилов И., Гуро Л., Хусанова Ш. и др.
Неотъемлемой частью современной историографии Православия стали труды самих православных историков, открывающих пласт не известных ранее документов из архивов Среднеазиатской епархии43, а также статьи историографического содержания, опубликованные журналом «Восток Свыше» – духовным и литературно-историческим изданием Ташкентской и Среднеазиатской епархии44. Это издание уникально по своему содержанию:
помимо текстов теологического содержания, оно публикует работы современных историков, много архивных материалов, в частности материалы периодической печати начала прошлого века.
Говоря о современной западной историографии, необходимо отметить, что в религиозной проблематике региональных отношений ее в большей степени интересует политический аспект45. При этом предпочтение отдается теме исламских институтов и новейших христианских сект, входящих в противоречие с традиционным укладом. В целом, для работ западных исследователей46 характерен акцент на исторически и этноконфессионально обусловленных противоречиях между мусульманством и христианством.
Скудость информации по теме и отсутствие ссылок указывает на то, что, к сожалению, уникальный опыт мирного сожительства Ислама и Православия в Средней Азии в западной историографии практически не изучен и не введен в научный оборот47.
Таким образом, усилиями исследователей последнего поколения создана источниковая основа для изучения истории Православной Церкви в Средней Азии как уникального этноконфессионального процесса, являющимся впечатляющим примером мирного сосуществования христианской традиции с преобладающим в регионе Исламом. Обзор литературы по теме позволяет сделать вывод, что история Православной Церкви в Средней Азии в отечественной и зарубежной историографии недостаточно прояснена с обобщающей, концептуальной точки зрения и нуждается в дальнейшей разработке как процесс единый по сути, несмотря на резкие смены государственных устройств и идеологий.
Во второй главе «Православная церковь в Средней Азии в имперский период (1865–1916 гг.)» дается трактовка терминов «Православие» или «Православная Церковь» для настоящего исследования, под которыми понимается исключительно Русско-Православная Церковь См.: Владимир (Иким), митр. Среднеазиатский и Ташкентский;
прот. Пахомий Лай;
Иоанн (Вендланд), митр.;
и др.
См.: Германов В., Заславский В., Флыгин Ю., Макаров С., Кондратенко В., Потатуев С., Сержанова И., Илюшкина О., Асанова С.
Everyday Life in Central Asia: past and present. Edited by Jeff Sahadeo and Russel Zanca;
Kbazanov A. After the USSR: Ethnicity, Nationalism, and Politics in the Commonwealth of Independent states;
Park A. Bolshevism in Turkistan 1917-1927;
Anderson J. The International Politics of Central Asia.
Напр.: Peyrouse S., Laruelle M., Montgomery D., Geraci Robert P., Tomohiko Uyama.
Напр.: Central Asia and the Caucasus: transnationalism and diaspora. Edited by Touraj Atabaki and Sanjyot Mehendale…;
Religion and identity in modern Russia: the revival of orthodoxy and Islam…;
The Politics of Religion in Russia and the New Stats Eurasia. Editor: Michael Bourdeaux… и др.
(РПЦ), находящаяся под юрисдикцией Московского Патриархата в течение всего рассматриваемого периода – с 1865 г. по настоящее время.
Предшествующая история христианства в Средней Азии в домусульманский и мусульманский периоды остается за рамками исследования. Поскольку так называемое «возрождение» христианских традиций на ее территории в середине XIX в. не имеет преемственной связи с предшествующим периодом, не является ее продолжением и исключительно связано с завоеванием края Российской империей, с процессами интеграции региона в сложившейся системе имперско-колониальных отношений.
Ко времени завоевания Средней Азии Россия имела опыт управления территориями «с мусульманской спецификой», такими, как Поволжье, Крым, Кавказ, и этот опыт решающим образом сказался в выработке имперской администрацией новых форм и более осторожных подходов в своей религиозной политике. Созданное 1867 г. Туркестанское генерал губернаторство видело свою задачу в умиротворении местного населения путем подчеркнуто уважительного отношения к местной мусульманской традиции и к законам шариата, пресечения каких-либо попыток прозелитизма со стороны других конфессий и прежде всего Православия, избегания конфликтных ситуаций на межрелигиозной почве, способных спровоцировать широкомасштабный «джихад», подобный Кавказской войне.
И можно положительно утверждать, что с этой основной задачей администрация генерал-губернаторства справилась. Сравнительно с опытом 25-летнего «джихада» на Кавказе во главе с имамом Шамилем (первая половина XIX в.) отношения в Средней Азии между мусульманами и православными (переселенцами из российских губерний) удалось построить в русле взаимной комплиментарности (термин Л.Н. Гумилева).
2.1. Учреждение Туркестанской и Ташкентской епархии Ключевые моменты истории Православной Церкви в имперский период (1865–1917 гг.) сводятся к ее отношениям с «православным правительством» Туркестанского генерал-губернаторства, а не к взаимоотношениям, например, с Исламом или инославными конфессиями. Эти отношения входят в явное противоречие с утверждаемым официально и изустно принципом «симфонии» трёх составляющих российской государственной идеологии:
Православия, самодержавия, народности («за веру, царя и отечество»).
Первый конфликт между учрежденным в 1867 г. Туркестанским генерал-губернаторством и учрежденной 4 года спустя Туркестанской и Ташкентской епархией, связан с размещением епархиального управления в Ташкенте. Он превращается в затяжной, хронический «основной вопрос» этих отношений. Казалось бы, проблема техническая, организационная, она тем не менее не была решена до последних дней существования Российской империи. Ташкентскому епископу удалось переехать в Ташкент лишь в феврале 1917 г., когда в Петрограде зачинался уже другой – советский период истории России и связанной с ней Средней Азии (гл. 3).
2.2. Проблема миссионерской деятельности и ее региональная специфика Очевидно, что в основе конфликта, доходящего до несовместимости «православного правительства» и православного епархиального управления в одном городе, кроются причины более серьезные, чем финансовые или даже политические соображения. Глубокое расхождение существовало в понимании миссии Православия в Туркестане. Для туркестанских генерал губернаторов эта миссия кристаллизовалась в формулу «русского дела» (К.П.
Кауфман) или «русификации» (термин поздний). Однако, как показывает исследование, под «русификацией Туркестана» обнаруживается смысл, близкий к словам «европеизация» и «эмансипация», далекий от понятий национализма и шовинизма в современном их значении.
2.3. Взаимоотношение РПЦ с колониальной туркестанской администрацией Основой имперской религиозной политики Российской империи в Средней Азии стали следующие принципы:
1. Принцип невмешательства или «игнорирования Ислама», рассмотрение которого не входит в задачи настоящего исследования48.
2. Принцип самоограничения Православия в этноконфессиональных границах, поставивший вселенскую миссию Православия в зависимость от «русского дела» ташкентских генерал-губернаторов.
3. «Стратегия сдерживания» РПЦ в рамках первых двух пунктов.
Возможно, с политической точки зрения это был единственный верный путь, достаточно гибкий и динамичный, позволивший колониальной администрации успешно лавировать между Сциллой масштабного «джихада» по типу Кавказской войны и Харибдой клерикальной реакции в Москве и Санкт-Петербурге. Всего вернее передает суть этой политики, как представляется, понятие этноконфессиональных отношений и этноконфессиональной политики, в отличие от жестких конфессиональных (идеологических) подходов. Однако эта политика проводилась главным образом за счет «самоограничения» и «сдерживания» государственной религии в пользу имперского строительства на секулярных общеевропейских основаниях49.
Что касается Православия, то во второй половине XIX в. РПЦ не располагала собственной социальной концепцией или программой отношений с Исламом и с преобладающим мусульманским населением.
Колониальная администрация все же предпринимала попытки установить контроль над деятельностью исламских институтов, хотя без особого успеха. На это имелось ряд причин, основные из которых: слабое знание основ мусульманского права и вероучения и незнание, за редкими исключениями, языка коренных народов. Исходя из этого положения, администрация сконцентрировала усилия на политике «русификации края» и борьбы против панисламизма и пантюркизма, а не на «катехизации местного населения» (миссионерстве).
Другое дело, что и эта политика благоустроения и сохранения Российской империи на основах широкого гуманистического просвещения и постепенного ее движения к конституционной монархии была заражена изрядной примесью утопизма, что сказалось самым катастрофическим образом в феврале-октябре 1917 г.
Этому свидетельство пассивность туркестанских епископов в Верном, сравнительно с хозяйственно-административной активностью ташкентских генерал-губернаторов. Напоминания в печати о «миссии Православия» и деятельность отдельных миссионеров-энтузиастов не могут изменить эту общую картину. О том же косвенно свидетельствует и факт юридического разделения православного духовенства между военным и синодальным ведомствами. Преобладание при этом имеет «военное» духовенство, проводящее «ташкентскую» точку зрения в вопросах религиозной политики и духовного образования в крае.
В целом, государственно-религиозные отношения в Средней Азии колониального периода составили весьма сложное и неожиданное явление в общественном развитии не только среднеазиатского региона, но, как теперь выясняется, и в более широком значении утверждения начал толерантности и комплиментарности в отношениях между цивилизациями и народами. По существу, это была первая в мировой практике попытка проведения политики толерантности за счет сознательного ограничения и даже ущемления прав собственной религиозной идеологии в лице ее официального представителя – РПЦ.
В третьей главе «Среднеазиатская и Ташкентская епархия в советский период (1917–1991 гг.)» раскрывается вопрос о том, что в течение всего периода советской истории (1917–1991 гг.) отношения РПЦ в лице ее Ташкентской и Среднеазиатской епархии строились с идеологическим аппаратом СССР по принципу ярко выраженной дихотомии «государство – религия», т.е. антагонизма. В этом смысле история Православия в Средней Азии естественно разбивается на следующие периоды, относящиеся к принципам и характеру антирелигиозной борьбы в советском государстве.
3.1. Деятельность РПЦ в условиях «красного террора» и политики «воинствующего безбожия» (1917–1941 гг.) Период «красного террора» и «воинственного безбожия» (1917–1941 гг.) является самым тяжелым испытанием в истории РПЦ. В краткий срок были физически уничтожены или помещены в концентрационные лагеря сотни тысяч священнослужителей и многие миллионы прихожан. Более тысячи из них впоследствии были канонизированы Церковью в сане священномучеников. Положение усугублялось и внутрицерковным расколом, инспирированным органами ГПУ в целях более эффективной борьбы с религией, – появлением так называемой «живой церкви» (1922–1946 гг.). В этих условиях Ташкентская и Среднеазиатская епархия к 1936 г. фактически прекратила существование.
3.2. Среднеазиатская и Ташкентская епархия в 1941-1964 гг.: от возрождения до тотального контроля «Сталинская оттепель» связана с ролью РПЦ в пробуждении и поддержке патриотического духа среди воинов и тружеников тыла в годы Второй мировой войны. В 1944 г. возрождается кафедра епископа Ташкентского и Среднеазиатского. В этот период, тянувшийся по инерции до 1959 г., Церковь восстанавливает свою организационную структуру и укрепляется перед лицом неизбежной новой волны репрессий, развернутой по инициативе нового руководителя советского государства Н.С. Хрущева.
Хрущевские «заморозки» (1959–1964 гг.)– это антирелигиозная кампания, вернувшая государственную политику в отношении религии, и РПЦ в частности, в состояние идеологии 1930-х гг. с той разницей, что вместо невежественных толп Союза воинствующих безбожников репрессивную политику государства осуществляло более рафинированное сословие уполномоченных по делам религий. В этих условиях выдающимся борцом за права совести и православное исповедание показал себя архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Ермоген (Голубев). Именно в обстановке хрущевских «заморозков» ему удается отстроить кафедральный собор в Ташкенте и несколько других храмов в епархии.
3.3. Основные направления и особенности деятельности РПЦ в 1964 1991 гг.
Время «застоя» – это время подчиненного и унизительного положения Церкви, в частности Ташкентской и Среднеазиатской епархии, под бдительным патронажем института государственных уполномоченных по делам религий. Накопившиеся в обществе кризисные явления вызвали к жизни апрельский пленум ЦК КПСС 1985 г., пробудивший в обществе неудержимое стремление к гласности, свободе и демократизации жизни, которое в конце концов оказалось несовместимым с существованием советского государства.
Пробуждение творческих сил в церковной жизни начинается с инициативы подготовки и проведения в 1989 г. торжеств по случаю 1000 летия Крещения Руси. Достигнутая в проведении этих мероприятий координация государственных и церковных структур, в частности в Ташкентской и Среднеазиатской епархии, могла послужить основой для установления партнерских отношений в системе «государство – религия», однако досталась в наследство уже следующей – современной эпохе в истории Средней Азии и Узбекистана.
В четвёртой главе «Православная Церковь в период независимости» говорится, что после распада СССР в 1991 г. в религиозной жизни среднеазиатских республик начали стремительно набирать силу процессы национального возрождения и этноконфессиональной самоидентификации.
Главы новых независимых государств региона стремятся представить населению своих республик, равно как и всему миру, новый образ Ислама.
Однако свобода верований и отправления культа гарантируется в каждом среднеазиатском государстве конституцией и законодательными актами, относящимися к религии. Никто не может быть принужден к исповеданию той или иной религии. Государственный атеизм упразднен и запрещен. Люди равны перед законом, какую бы веру они ни исповедовали, и никто не может быть принужден к оглашению своей религиозной принадлежности.
В государствах, входящих в ведение Среднеазиатской и Ташкентской епархии, официально подтверждается разделение государства и религии.
Таким образом, на уровне законодательства доминирование мусульманского населения не ведет к дискриминации представителей других религий и конфессий на территории Средней Азии, так как оно не облечено никаким государственным статусом: в конституциях не упомянуты слова «Ислам», «Коран», «Шариат». Вера и ее исповедание обозначены общим термином «религия».
4.1. Ташкентская и Среднеазиатская епархия в условиях утверждения свободы совести В целом, можно утверждать, что обретение среднеазиатскими государствами независимости вывело на новую ступень и государственно религиозные отношения. Достигнуто толерантное взаимодействие, с одной стороны, между официальным Исламом и официальным Православием, а с другой – между государством и указанными религиями. Государство в религиозной политике поддерживает курс на открытый диалог и сотрудничество с представителями как мусульманского, так и православного сообществ.
С исторической точки зрения представляется уместным утверждение, что толерантное отношение к Исламу, которое заложили первые деятели колониального периода релевантно современному отношению к Православию со стороны руководства независимых государств Средней Азии. Безотносительно к политическим мотивам и интересам, в обоих случаях просматривается равно уважительное и предупредительное отношение к религии меньшинства: в первом случае – к Исламу в пределах Российской империи, во втором – к Православию в пределах независимых среднеазиатских государств.
Историческое значение имело и совместное православно-мусульманское выживание в период перманентных гонений на религию и религиозные традиции, имевших место в бывшем СССР. Современные комплиментарные взаимоотношения между Православием и Исламом на среднеазиатской земле во многом обязаны общей судьбе, которую претерпели обе религии в условиях тоталитарного атеистического режима.
4.2. Основные направления общественной деятельности Православной Церкви Одновременно с процессом становления новых государственно религиозных отношений в 1990-е гг. и выходом их на партнерский уровень, Православная Церковь в Средней Азии переустраивает свою традиционную деятельность в соответствии с современными реалиями. Освободившись от идеологического прессинга и контроля государства, Среднеазиатская и Ташкентская епархия возвращается к присущей для себя миссии – духовному и нравственному просвещению русскоязычной паствы. С начала 2000-х гг.
при епархии организуется Просветительский отдел, который подотчетен непосредственно митрополиту Среднеазиатскому и Ташкентскому. Этот отдел открыт для членства и расширяется путем привлечения к сотрудничеству священнослужителей, ученых, журналистов, деятелей литературы и искусства и др.
Если говорить о перспективах функционирования Православия на территории Средней Азии, можно констатировать:
1) отсутствие стремления к массовому распространению в среде мусульманского населения;
2) стремление держаться в этноконфессиональных границах на принципах комплиментарности с преобладающим мусульманским населением, достигнутой за 140 летнюю историю Среднеазиатской епархии.
В связи с существующим оттоком русскоязычного населения, почва Православия в регионе постепенно сужается, однако имеются предпосылки к стабилизации положения, в частности за счет метисированной, обрусевшей прослойки населения50. После естественного периода охлаждения в 1990-е гг.
в регионе восстанавливается благожелательное отношение к России, к русской культуре и традициям, к русскоязычному населению края. Вместе с этим возрастает миротворческая и культурологическая роль Ташкентской и Среднеазиатской епархии как центра русскоязычной культуры. Можно констатировать, что изначальная установка Православия в своей миссии и в понятии миссионерства на культуру и просвещение постепенно начинает давать плоды и в конечном счете выглядит перспективнее как в человеческом плане, так и в плане выживания на рынке идеологий, чем технологический прозелитизм конкурирующих христианских номинаций. В этом смысле дальнейшие перспективы существования Православия в Средней Азии связаны не столько уже с областью государственно-религиозных отношений, сколько с областью функционирования и значением русского языка в регионе. Ожидается, что и в дальнейшем православные храмы и православный менталитет сохранят свое место второй по значению этноконфессиональной номинации в культурной жизни региона.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ В заключении подведены итоги, сделаны обобщающие выводы, основные из которых сводятся к следующему:
В настоящее время имеются возможности для всестороннего анализа и систематизации государственно-религиозных отношений в имперский и советский периоды, оформления их в целостную картину истории Православной Церкви в Средней Азии. Это стало возможным благодаря гласности, открывшей в неискаженном свете события предшествующей Из личной беседы с проректором Катехизаторского отделения Ташкентской Духовной Семинарии Дорофеевым Р.В.
истории, и развалу атеистической системы в 1991 г., что позволило ввести в научный оборот ранее недоступные архивные источники по истории Православной Церкви и личные записки священнослужителей, из которых можно почерпнуть обильный «живой» материал.
«Возвращение» и «утверждение» Православия на территории Средней Азии, вызванное экспансией Российской империи в 1865–1870-е гг., не сопровождалось адекватным миссионерским давлением на Ислам и мусульманское население. Напротив, гибкая политика «русского дела на окраинах» заключалась в «умиротворении Ислама» за счет «сдерживания Православия». В частности, опасаясь излишней «епархиальной опеки» над своей деятельностью, правительство края настояло на размещении кафедры Ташкентского епископа в г. Верном (Алматы) и в течение всего срока существования Туркестанского генерал-губернаторства препятствовало переезду епархиального центра в Ташкент. Соответственно, «русское дело» ташкентских генерал-губернаторов не носило и признаков русского национализма в современном значении, но являлось формой новоевропейского просвещения на тот период, и русские переселенцы были его объектами в той же мере, в какой и местное население. В результате такой политики, стремящейся к балансу разнонаправленных сил в регионе за счет далеко идущих идеологических уступок и компромиссов, межконфессиональные отношения за сравнительно короткий срок удалось урегулировать и стабилизировать. Сравнительно с затяжными христианско мусульманскими конфликтами в других регионах мира, опыт мирного сосуществования Ислама и Православия в Средней Азии следует признать уникальным и поучительным.
Фактически Ташкентская и Среднеазиатская епархия начинает функционировать с момента переезда епархиального управления в Ташкент, что произошло в 1917 г. в условиях хаоса власти, смены государственного строя и установления диктатуры большевиков. Новые антагонистические государственно-религиозные отношения в России и Средней Азии складывались в ходе гражданской войны и массового уничтожения священнослужителей и мирян в 1918–1924 гг. Согласно атеистическим установкам нового режима, Церковь была лишена прав на собственность, на образование, был аннулирован церковный брак, замененный гражданским. В начале 1920-х гг. органы ГПУ инициируют раскол в Церкви посредством поддержки в ней маргинальных обновленческих группировок и организации так называемой «живой церкви». В 1930-е гг. ведется наступление на все религии и церкви силами Союза воинствующих безбожников. К концу десятилетия Ташкентская и Среднеазиатская епархия, дезорганизованная обновленцами, подвергшаяся погромам и арестам, лишенная правящего архиерея, практически прекращает существование.
Возрождение Среднеазиатской и Ташкентской епархии связано с событиями Второй мировой войны на территории СССР (1941–1945 гг.). В течение 1943–1948 гг., пользуясь затишьем и отсутствием прессинга со стороны госструктур, из сохранившихся групп верующих вновь возникают религиозные общины. В 1944 г. восстанавливается кафедра Ташкентского епископа. Период своеобразной «сталинской оттепели» в отношении Церкви и религии сохраняется по инерции и в послевоенные годы.
Приход к власти в советском государстве Н.С.Хрущева (1953–1964 гг.), характеризуется «политической оттепелью», а в отношении к Церкви и религии – «хрущевскими заморозками». Новая антирелигиозная кампания начинается в 1957 г. По отработанному в 1920-е и 1930-е гг. сценарию, прессинг на Церковь осуществляется через прессу с последующими «проработками» и «оргвыводами» в местных партийных и исполнительных комитетах. В 1960 г. Совет Министров СССР принимает пакет поправок к действующему законодательству, касающемуся религиозных культов, лишающих «служителей культа» де-юре большинства прав и полномочий, в том числе конституционных. В 1961 г. обсуждается вопрос о ликвидации Ташкентской и Среднеазиатской епархии, правда, без последствий. С 1962 г.
проводятся массовые мероприятия по отвлечению населения от Церкви, подвергаются «проработке» граждане, окрестившие своих детей, с занесением выговоров в личные дела и т.п. Эта антирелигиозная кампания обрывается в связи со сменой власти в Кремле в 1964 г.
До начала перестроечных процессов в 1985 г. ситуацию в государственно-религиозных отношениях, как и в других областях общественной и хозяйственной жизни, можно охарактеризовать словом «застой». Отсутствие ожесточенного давления со стороны государства, с одной стороны, однако негласный запрет на религиозное исповедание и всесторонний контроль со стороны уполномоченных по делам религий, с другой стороны, сковывают деятельность Церкви и постепенно уменьшают число ее прихожан. Оживление церковной жизни, опять же параллельно с процессами в других областях жизни, происходит в 1985–1991 гг., особенно в связи с подготовкой и проведением праздника тысячелетия Крещения Руси в 1988–1989 гг. В пространстве бывшего СССР торжества по этому поводу были проведены в Москве, Ленинграде и Ташкенте.
С 1991 г. в среднеазиатских республиках стремительно набирают силу процессы национального и этноконфессионального возрождения. Новый статус религии на принципах свободы совести и вероисповедания подтверждается реакциями конституций новообразованных государств.
Одновременно с этим процессом начинается отток славянского населения из региона, что существенно сужает базу влияния РПЦ. В новой ситуации более успешную пропаганду ведут многочисленные христианские конфессии протестантского и харизматического толка. Но вместе с этим возрастает миротворческая и культурологическая роль Ташкентской и Среднеазиатской епархии как перспективного центра русскоязычной культуры. Можно констатировать, что изначальная установка Православия в своей ориентации на культуру и просвещение постепенно начинает давать плоды, и, в конечном счете, выглядит перспективнее в плане выживания на рынке идеологий, чем технологический прозелитизм конкурирующих христианских номинаций. В этом смысле дальнейшие перспективы существования Православия в Средней Азии связаны не столько уже с областью государственно-религиозных отношений, сколько с областью функционирования и значением русского языка в регионе.
Ограничению поля деятельности миссионерских организаций в Узбекистане способствовало ужесточение законодательства о свободе совести и религиозных организаций в 1998 г., когда была принята новая редакция закона «О свободе совести и религиозных организациях». В числе инициаторов ужесточения законодательства в эту сторону, помимо самого государства и официального Ислама, выступило и официальное Православие. Необходимо отметить, что партнерство Ислама и Православия в межконфессиональном диалоге, в частности в Узбекистане, не ведет к религиозному синкретизму и пересмотру вероучений, к стиранию границ между духовными традициями, а является препятствием для инсинуаций на религиозной почве экстремистки настроенными группами мусульманского и православного толка. В настоящее время оно выступает значимым фактором, противостоящим втягиванию среднеазиатского региона в глобальные этноконфессиональные конфликты современности.
Также в заключение даются рекомендации и предложения по использованию результатов диссертации, которые сводятся к следующему:
В первую очередь данная работа должна быть полезна религиозным организациям, организациям гражданского общества и государственным организациям для дальнейшего изучения истории православной церкви, изучение межкофессиональной и межэтнической толерантности.
Средства массовой информации могут использовать результаты данного исследования при подготовке своих материалов. СМИ рекомендуется чаще размещать и использовать в своей деятельности материалы, показывающие позитивные примеры межконфессиональной толерантности.
Рекомендуется использовать материалы диссертации в деятельности Республиканского интернационального культурного центра (РИКЦ) и национальных культурных центров в качестве демонстрации межконфессионального и межкультурного согласия.
Результаты диссертации также можно использовать для дальнейшего написания и усовершенствования учебных пособий для курсов «История Узбекистана», «Основы религиоведения» и др.
Результаты диссертации могут быть использованы в воспитательной работе по линии центров «Духовности и просветительства».
Рекомендуется во всех типах учебных заведений ввести курс «Основы религиоведения» с целью изучения истории основных религиозных конфессий, функционирующих на территории Республики Узбекистан.
Приложения к диссертации дополняют ее содержание и состоят из таблиц о количестве культовых зданий и штата епархиального управления, а также из архивных материалов, иллюстрирующих отношение государства к православной церкви.
СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ Журнальные статьи 1. «По всем заповедям и уставам Господним…» // Восток Свыше (духовное и литературно-историческое издание), Московский Патриархат Ташкентская и Среднеазиатская епархия. Вып. VI. – Ташкент, 2003. – С. 43-47.
2. Асанова С., Германов В. К Востоку от Востока или – Восточнее Востока?
// Восток Свыше (духовное и литературно-историческое издание), Московский Патриархат Ташкентская и Среднеазиатская епархия. Вып. VI. – Ташкент, 2003. – С. 134-135.
3. «Христову правду попирает тот, кто, прислуживаясь, покрывает деяния» // Восток Свыше (духовное и литературно-историческое издание), Московский Патриархат Ташкентская и Среднеазиатская епархия. Вып. VII.
– Ташкент, 2004. – С. 59-65.
4. Ташкентская Духовная семинария – школа православного духовенства // Общественное мнение. Права человека (научно-информационное издание).
№ 3. – Ташкент, 2004. – С. 123-128.
5. Ислам и христианство: опыт толерантного существования религий в Средней Азии // International Journal of Central Asian Studies. – Volume 9. – Seoul, Tashkent, 2004. – P. 82-91.
6. «Обещаю крепко, даже до смерти, стоять за свою святую спасительную отеческую веру Православную» // Восток Свыше (духовное и литературно историческое издание), Московский Патриархат Ташкентская и Среднеазиатская епархия. Вып. VIII. – Ташкент, 2004. – С. 79-84.
7. Лишь с книгой в руках… // Восток Свыше (духовное и литературно историческое издание), Московский Патриархат Ташкентская и Среднеазиатская епархия. Выпуск ХII. – Ташкент, 2006. – С. 78-82.
8. Предисловие и подготовка к публикации: Путинцев М. «Вот каков наш Туркестанский юг: в комнатах сидим в шубах!» (Воспоминания об архиепископе Софонии) // Восток Свыше (духовное и литературно историческое издание), Московский Патриархат Ташкентская и Среднеазиатская епархия. Вып. ХII. – Ташкент, 2006. – С. 12-22 (Начало).
Вып. ХIII. – Ташкент, 2007. – С. 49-54 (Окончание).
9. Русское колониальное управление в Туркестане глазами востоковеда (на материалах воспоминаний и дневников Н.П. Остроумова) // Журнал «ЕвроАзия». Россия – Узбекистан: история и современность. Ч. II. – Москва, 2008. – С. 16-26.
10. Положение Русской Православной Церкви в Узбекистане в период «оттепели» в 50-60-е годы ХХ в. // O’zbekiston tarixi. № 3. – Ташкент: ФАН, 2008. – С. 18-27.
11. «Утверждение» православия в Средней Азии: взаимоотношения колониальной администрации (православного меньшинства) с мусульманским большинством // Тошкент Ислом университети илмий талилий ахбороти. – Ташкент: Тошкент ислом университети, 2008. – № 4. – С. 55-59.
Статьи в научных сборниках и тезисы докладов на международных и республиканских научных конференциях 12. Православие в Туркестане в 20-х гг. ХХ века / Материалы республиканской конференции «Актуальные вопросы истории Узбекистана и археологии», Самарканд, 2003. – С. 167-169.
13. Наука и религия: совмещение ученых и религиозных размышлений и занятий иерархами русской православной церкви в Средней Азии (на примере Святого Луки и Владыки Владимира) / Материалы конференции «Россия, Сибирь и Центральная Азия: взаимодействие народов и культур», Барнаул, 2003. – С. 196-201.
14. Священник Михаил Заозерский: портрет на фоне Туркестанской Епархии / Вопросы истории Казахстана. Вып. V (исследования молодых ученых).
Институт истории и этнологии имени Ч.Ч. Валиханова. – Алматы, 2004. – С.
18-28.
15. Взаимоотношения ислама и христианских диаспор в Туркестане / Материалы научно–практической конференции «Этнодемографические процессы в Узбекистане». Ч.1. – Ташкент, 2005. – С. 139-142.
16. Николай Остроумов: «навстречу» к Азии / Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сборник материалов. – Ташкент: Ташкентская и Среднеазиатская митрополия РПЦ, 2008. – С. 57-62.
17. Предисловие и подготовка к публикации: Остроумов Н.П. К воспоминаниям о В.П. Наливкине и А.Ф. Керенском / Востоковедческие чтения памяти Н.П. Остроумова. Сборник материалов. – Ташкент: :
Ташкентская и Среднеазиатская митрополия РПЦ, 2008. – С. 383-389.
18. Генерал-губернатор Николай Иванович Гродеков: путь от берегов Амура до берегов Амударьи / Русская диаспора в Узбекистане: время, события, люди (Материалы научной конференции). – Ташкент: Русский культурный центр, 2009. – С. 143-154.
19. Православная церковь в современной историографии // Историографические чтения. Сборник материалов конференции. – Ташкент:
«ФАН», 2010. – С. 146-155.
20. История православной церкви в Узбекистане в 30-40-е годы ХХ века // (29.10.2011) http://ziyonet.uz/uzc/library/book/32917/libid/ Тарих фанлари номзоди илмий даражасига талабгор Асанова Светлана Алексеевнанинг 07.00.01 – Ўзбекистон тарихи ихтисослиги бўйича «Ўрта Осиёда Православ Черкови тарихи (XIX аср иккинчи ярми – XXI аср бошлари)» мавзусидаги диссертацияси РЕЗЮМЕСИ Таянч (энг муим) сўзлар: Ўрта Осиё (Туркистон) ва Тошкент епархияси, тарих, православлик, давлат, ўзаро алоа, келишув, мулоот, динлараро тотувлик.
Тадиот объекти: Ўрта Осиёда Православ Черкови (Тошкент ва Ўрта Осиё РПЧ епархиялари), давлат (Россия империяси 1867–1917 йй., соби СССР 1917–1991 йй., Ўрта Осиё мустаил давлатлари 1991 – озирги кунгача).
Ишнинг масади: Ўрта Осиёда Православ Черковининг 1865 йилдан озирги кунгача бўлган тарихини давлат ва черков муносабатлари йўналишида ўрганиш.
Тадиот методлари: тарихий (генетик), мантиий (структурал), нарратив, компаративистик, структуралистик, аналитик.
Олинган натижалар ва уларнинг янгилиги: Ўрта Осиёда Православ Черкови тарихи курсини замонавий мустаил давлатлар тарихи нутаи назаридан ўрганиш ва асосий йўналишларини белгилаб бериш. Мазкур иш Ўрта Осиёда Православ Черкови тарихини XIX аср иккинчи ярми – XXI аср бошлари давлат диний сиёсати умумий йўналиши билан алоадорликда ўрганишга баишланган илк комплекс тадиотдир.
Амалий аамияти: тадиот натижаларидан Тошкент диний семинариясида маърузалар курси ва тегишли ўлланма тузишда, шунингдек, Ўзбекистон амда минтаанинг боша мустаил республикалари олий ўув юртларида Ўрта Осиё тарихини ўрганиш факультатив курсларида фойдаланиш мумкин.
Татби этиш даражаси ва итисодий самарадорлиги: диссертация мавзуси бўйича 20 та маола эълон илинган: 11 маола илмий журналларда (жумладан, 6 маола РПЧ Тошкент ва Ўрта Осиё митрополияси нашри бўлган “Восток Свыше” журналида), 8 маола илмий-амалий конференциялар тўпламларида (жумладан, 2 та халаро), шунингдек, маола “ZiyoNET” интернет-порталида.
ўлланиш соаси: тарих фани ва тарих таълими.
РЕЗЮМЕ диссертации Асановой Светланы Алексеевны на тему:
«История Православной церкви в Средней Азии (вторая половина XIX – начало XXI вв.)» на соискание ученой степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.01. – История Узбекистана Ключевые слова: Среднеазиатская (Туркестанская) и Ташкентская епархия, история, православие, государство, взаимодействие, компромисс, диалог, межрелигиозное согласие.
Объекты исследования: Православная Церковь в Средней Азии (Ташкентская и Среднеазиатская епархия РПЦ), государство (Российская империя 1867–1917 гг., бывший СССР 1917–1991 гг., независимые государства Средней Азии 1991–настоящее время).
Цель работы: История Православной Церкви в Средней Азии в ракурсе государственно-церковных отношений в период с 1865 г. по настоящее время.
Методы исследования: исторический (генетический), логический (структурный), нарративный, компаративистский, структуралистский, аналитический.
Полученные результаты и их новизна: Разработка и концептуализация курса истории Православной Церкви в Средней Азии в контексте историй современных независимых государств. Настоящая работа является по существу первым комплексным исследованием истории православной церкви в Средней Азии в тесной взаимосвязи с общим ходом государственной религиозной политики со второй половины XIX до начала XXI вв.
Практическая значимость: Служит основой для составления лекционного курса и соответствующего пособия в Ташкентской духовной семинарии, а также факультативного курса при изучении истории Средней Азии в гуманитарных вузах Узбекистана и других независимых республик региона.
Степень внедрения: По теме диссертационного исследования имеется 20 публикаций: 11 статей в научных журналах (в том числе 6 в журнале «Восток Свыше»: издании Ташкентской и Среднеазиатской митрополии РПЦ), 8 статей в сборниках научно- практических конференций (в том числе 2 в иностранных сборниках), а также 1 публикация в интернет-портале «ZiyoNET».
Область применения: Сфера исторической науки и исторического образования.
RESUME Thesis of Asanova Svetlana Alekseevna on the scientific degree competition of the doctor of historical sciences on specialty 07.00.01. - History of Uzbekistan.
Subject: “History of Orthodox Church in Central Asia (second half of the 19th - beginning of the 21st centuries)” Keywords: Central Asian (Turkestani) and Tashkent eparchy, history, Eastern Orthodox Christianity, the state, interaction, compromise, dialogue, inter-religious or inter-confessional accord.
Subjects of research: Orthodox Church in Central Asia (Tashkent and Central Asian Russian Orthodox Church eparchy), the state (Russian empire 1867-1917, the former USSR 1917-1991, independent states of Central Asia from 1991 until present).
Purpose of work: history of Orthodox Church in Central Asia in terms of state church interrelations during the period since 1865 up to the present time.