Русская православная церковь и новая религиозная ситуация в современной россии (этноконфессиональная составляющая проблемы)
На правах рукописи
Казьмина Ольга Евгеньевна РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ И НОВАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ СИТУАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ (ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПРОБЛЕМЫ) Специальность 07.00.07 этнография, этнология и антропология
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук
Москва 2007 2
Работа выполнена на кафедре этнологии исторического факультета Московского Государственного Университета имени М.В. Ломоносова
Официальные оппоненты:
Доктор исторических наук, профессор Н.Л. Пушкарева Институт этнологии и антропологии РАН Доктор исторических наук, профессор В.В. Керров Российский университет дружбы народов Доктор юридических наук А.Г. Залужный НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуры Российской Федерации
Ведущая организация: Центр истории религии и Церкви Института российской истории РАН
Защита состоится « » ноября 2007 г. в _ часов на заседании Диссертационного совета (Д.501.001.78) при Московском Государственном университете им. М.В. Ломоносова Адрес: 119991, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, аудитория
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке МГУ (1-й корпус гуманитарных факультетов)
Автореферат разослан « » _ 2007 г.
Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент Ю.И. Зверева ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования. Актуальность и теоретическая значимость проблемы видятся прежде всего в том, что с возрастанием роли религии в жизни российского общества увеличилось и значение религиозного фактора в разных сферах.
Хорошее знание конфессиональной ситуации и религиозной идентичности населения страны (особенно многонациональной) важно и для правильной оценки ее этнополитического развития. Изучение религиозной составляющей в этнической идентичности и роли религии в социально-политической сфере может помочь предотвратить потенциальные конфликты в межконфессиональных и межэтнических отношениях. Как отметил Президент России В.В. Путин, выступая на Всемирном саммите религиозных лидеров в Москве 3 июля 2006 г., «незнание элементарных основ религиозной культуры делает человека, а в особенности молодого человека, уязвимым перед лицом опасных экстремистских течений»1. В современных условиях также небесполезно узнать, каким образом и в какой степени религия может способствовать формированию гражданского общества в России, и, хочется надеяться, что данное исследование способно помочь выяснению этого вопроса. Актуальность изучения религиозной ситуации заключается и в том, что в настоящее время больше, чем прежде, религиозные лозунги используются для этнической и политической мобилизации, поэтому очень важно знать, какие религиозные представления распространены среди населения.
Переосмысление религии и ее вовлечение в социальные процессы – не только российская черта, это происходит повсеместно в мире. Поэтому изучение религиозных процессов и конфессиональной ситуации вызывает большой интерес как в России, так и в других странах. Причем, к изучению религии обращаются не только представители академической сферы, но и активные политики. Примечательно, например, что бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт издала в 2006 г. книгу, посвященную именно религии и ее важности в мировой политике2. В этой книге она, в частности, утверждает, что XXI век, по ее мнению, будет веком религии3 и подчеркивает важность изучения религии, особенно ее культурного аспекта. В современном мире, действительно, многое трудно постичь, не учитывая религиозный фактор.
Осознание значимости религии в современном мире вообще и в конкретном обществе в частности означает понимание того, как религия влияет на данное общество и как данное общество воздействует на религиозную ситуацию. Важно понять, как общество и государство формируют фон для переосмысления религии. Переосмысление религии всегда связано с коллективной памятью и таким образом не может быть вырвано из исторического контекста. С другой стороны, поскольку религия – комплексный феномен и имеет разные измерения, как историческое наследие, так и современное состояние общества влияют на то, какое именно измерение или какой аспект будут ключевыми при формировании новой религиозной ситуации.
В России на рубеже 1980 – 1990-х годов религиозная ситуация коренным образом изменилась: люди перестали бояться публично заявлять о позитивном отношении к религии, говорить о своей вере в Бога и религиозной принадлежности, посещать церковь, совершать религиозные обряды и т.д. Религия начала восстанавливать утраченные в советское время позиции в обществе. Оказалось, что, несмотря на проводившуюся на Выступление Президента России В.В. Путина на открытии Всемирного саммита религиозных лидеров. Москва. июля г.
3 http://www.mospat.ru/center.php?page=32106&newwin;=1&prn;=1.
Albright, Madeleine. The Mighty and the Almighty: Reflections on America, God, and World Affairs. Harper Collins, 2006.
Ibid. P. 73.
протяжении семидесяти лет политику атеизации, искоренить религию так и не удалось, о чем свидетельствовали и социологические опросы, и стремление подавляющего большинства россиян совершать важнейшие религиозные таинства и обряды.
Для России традиционно была характерна тесная корреляция между этносом и религией. Ее не удалось разрушить даже в советский период, а в постсоветское время, несмотря на появление новых деноминаций, связь религиозности и этничности постепенно еще более усилилась. Кроме того, в иерархии коллективных идентичностей религиозная идентичность стала более значимой.
Таким образом, изучение религиозной ситуации при проведении этнологического исследования важно не только потому, что религия – неотъемлемая часть культуры этноса, но и потому, что в России религиозная составляющая непосредственно вплетена в этническую идентичность населения.
Объект исследования данного исследования – современная религиозная ситуация в России.
Предмет исследования – те аспекты религиозной ситуации, где особенно явно проявляется связь религии и этноса.
Цель данного исследования – изучить формирование новой религиозной ситуации в современной России и выявить позиции Русской Православной Церкви.
Сфокусировать внимание на РПЦ было решено потому, что это самая многочисленная и влиятельная деноминация России (кстати, и самая крупная православная поместная церковь). Во многом именно она определяет религиозную ситуацию в стране в целом.
Вместе с тем в работе широко используется сравнительный материал как для соотнесения позиций РПЦ с позициями других религиозных организаций, так и для сопоставления некоторых особенностей религиозной ситуации в России и других странах.
Цель исследования определила его основные задачи. К ним можно отнести:
- анализ основных изменений, произошедших в религиозной ситуации с начала 1990-х годов;
- выявление объективных и субъективных факторов, влиявших на динамику религиозной ситуации;
- анализ положения Русской Православной Церкви в обществе;
- определение особенностей религиозности населения России;
- характеристика религиозной идентичности православных;
- выявление важности религиозной идентичности в современной России и ее соотношения с другими типами идентичности, прежде всего с этнической;
- исследование связи религиозной принадлежности с этническим самосознанием;
- рассмотрение основных факторов, формирующих религиозную идентичность в современной России;
- выяснение представлений государства о роли религиозной идентичности;
- анализ влияния существующей корреляции между этносом и религией на частные аспекты конфессиональной ситуации (религиозное законодательство, прозелитизм и др.);
- выявление связи проблемы прозелитизма с проблемой этнической идентичности;
- понимание прозелитизма Русской Православной Церковью и другими деноминациями, ее оппонентами;
- рассмотрение условий, в которых происходило обсуждение и переосмысление проблемы прозелитизма;
- анализ влияния изменений в религиозном законодательстве на динамику религиозной ситуации.
Хронологические рамки работы охватывают время с 1991 по 2007 год, то есть фактически весь постсоветский период. Однако поскольку большинство проблем невозможно полноценно проанализировать и понять, обособив их от исторического контекста, перед рассмотрением современных проблем в работе дается краткий исторический обзор развития религиозной ситуации.
В ходе исследования первостепенное внимание было уделено прежде всего тем сторонам религиозной ситуации, которые вышли за рамки только лишь религиозной сферы и которые непосредственно связаны с этническим развитием.
Положения, выносимые на защиту:
· Важная особенность современной религиозной ситуации в России заключается в тесной, хотя и не абсолютной, связи между религиозной и этнической идентичностью. Применительно к православному сегменту религиозной сферы это, конечно, ассоциация «русский – православный», но не только, поскольку Русскую Православную Церковь нельзя считать чисто этнической Церковью. Яркий тому пример – татароязычные кряшены.
· Тесная связь религии и этничности порождает кажущийся парадокс религиозной ситуации, когда на протяжении многих лет, по результатам социологических опросов, православных оказывалось больше, чем верующих. На мой взгляд, такая особенность отражает не иллюзорность религиозного роста, а свидетельствует о том, что из разных граней религии грань «идентичность» особенно важна в российском контексте. Это связано не только с последствиями советской секуляризации, но и с исторически сложившейся тесной связью православия с национальной культурой. Эта связь была очень характерна для дореволюционной России. Она же помогла православию сохраниться в период атеистической пропаганды и упростила религиозное возрождение в 1990-е годы. Таким образом, «кажущийся парадокс» показывает наличие резерва у Церкви. Через грань «идентичность» люди приходят и к личной вере, то есть принимают религию и на мировоззренческом уровне.
· Без учета сопряженности религиозной и этнической идентичности невозможно понять другие аспекты религиозной ситуации (например, проблему прозелитизма, формирование религиозного законодательства) и адекватно их оценить.
· Проблема прозелитизма оказалась весьма острой из-за того, что конкурирующие с РПЦ деноминации не учли значимость этнокультурной составляющей православия и тесную связь этнической и религиозной идентичности, в то время как эта связь в самосознании населения усиливалась.
· При анализе религиозной ситуации в современной России и положения в ней Русской Православной Церкви выделяются два временных отрезка: начало 1990-х годов – середина 1990-х годов и вторая половина 1990-х годов – настоящее время.
Отличительная особенность второго периода по сравнению с первым – это упрочение позиций РПЦ в российском обществе и межденоминационном диалоге и усиление сопряженности между религиозной и этнической идентичностью российского населения.
Методологическая основа и методы исследования. Теоретико-методологической основой исследования послужили труды крупных российских и зарубежных ученых, рассматривавших важные для нас вопросы в рамках этнологии и религиеведения. Это работы С.А. Токарева, П.И. Пучкова, М.П. Мчедлова, В.А. Тишкова, Дж. Витте, Дж.
Ганна, Р. Хаккетт, Й. ван дер Вайвера, А. Баркер и др.
Исследование имеет междисциплинарный характер, поэтому важно было учитывать подходы, существующие в разных научных отраслях. Весьма ценны были разработки отечественных специалистов в области соотношения религии и этноса (исследования П.И. Пучкова, М.П. Мчедлова, А.Н. Ипатова, С.И. Брука). Необходимо было также опираться на работы, посвященные культурной идентичности и роли разных факторов в ее формировании и развитии (труды В.А. Тишкова, Д. Ареля, Д. Кертцера и др.).
При работе над диссертацией использовались различные методы: обобщение, типологизация, интерпретация, сравнительный и сравнительно-исторический анализ документов, каузальный анализ, контент-анализ, сравнение и критический анализ статистических данных об этническом и религиозном составе населения, полевое этнологическое наблюдение, расширенное неформализованное интервью.
Источники, использовавшиеся при написании работы, весьма разнообразны:
документы Русской Православной Церкви и некоторых других деноминаций, государственные законодательные акты, международные правовые документы, доклады и другие выступления религиозных деятелей, данные социологических опросов, касающиеся религиозной ситуации, материалы переписей населения и инструментарий к ним, а также данные, полученные в результате личных наблюдений, бесед с представителями культа, экспертами, неформализованных расширенных интервью с кряшенами во время этнологической экспедиции.
Центральное место среди всех источников занимают документы, принятые Русской Православной Церковью в рассматриваемый хронологический период и так или иначе затрагивающие поднятые в работе проблемы. Это, естественно, «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви»4, отражающие позицию Церкви по широкому спектру религиозных, общественных, межконфессиональных и прочих вопросов. Это также целый ряд документов, касающихся межденоминационных отношений, выявляющих взгляды РПЦ на миссионерскую деятельность и прозелитизм и выявляющих ее видение связи религии и этничности: «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию»5, «Концепция возрождения миссионерской деятельности Русской Православной Церкви»6 и др. Официальные документы дополняются текстами выступлений религиозных деятелей, их интервью газетам и телеканалам, в которых, в частности, разъяснялись или обосновывались положения документов. Важным источником послужили Рождественские послания Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. В отличие от собственно церковных документов они в большей степени отражают связь «Церковь – общество»: в них дается оценка не только церковной, но и общественной жизни, из них видно, по каким вопросам и в каком «ключе» Церковь обращается к населению.
Поскольку многие анализируемые в диссертации проблемы входят в область межденоминационных отношений, было важно привлечь официальные документы других конфессий, прежде всего Римско-Католической Церкви – одного из основных оппонентов Русской Православной Церкви по проблеме прозелитизма и сильно этнизированной в России конфессии. Это такие документы как «Комиссия “Pro Russia”. Общие принципы и практические нормы координации евангелизаторской деятельности и экуменические обязательства Католической Церкви в России и других странах СНГ»7, «Конгрегация вероучения. Декларация “Dominus Iesus” о единственности и спасительной вселенскости Иисуса Христа и Церкви»8 и др.
Основы социальной концепции Русской Православной Церкви // Информационный бюллетень. Отдел внешних церковных связей Московского патриархата. 2000, № 8. С. 5 105.
Основные принципы отношения Русской православной Церкви к инославию.
Юбилейный архиерейский Собор Русской Православной Церкви. Москва. 13-14 августа 2000 г. (www.wco.ru/biblio/books/inoslav1/Main.htm?mes).
Концепция возрождения миссионерской деятельности Русской Православной Церкви // Православная миссия сегодня. Сборник текстов по курсу «Миссиология». Составитель прот. Владимир Федоров. С.-Пб.: Апостольский город, 1999. С. 11-16.
Комиссия “Pro Russia”. Общие принципы и практические нормы координации евангелизаторской деятельности и экуменические обязательства Католической Церкви в России и других странах СНГ // Православие и католичество: от конфронтации к диалогу.
Хрестоматия. Сост. А. Юдин. М., 2005. С. 501-510.
Конгрегация вероучения. Декларация “Dominus Iesus” о единственности и спасительной вселенскости Иисуса Христа и Церкви // Там же. С. 557-560.
Отдельный блок источников составили государственные и международные правовые акты, призванные обеспечивать свободу вероисповедания и регулировать государственно-конфессиональные отношения: Конституция Российской Федерации, Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» (1990 г.)9, Федеральный Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997 г.)10, «Всеобщая декларация прав человека»11, «Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений»12 и др. Они, в частности, были важны при анализе правового поля религиозной ситуации и сопоставления светского и церковного взглядов на права человека.
Для выяснения особенностей религиозности населения России, характера религиозной идентичности и ее связи с этнической идентичностью совершенно незаменимым источником были результаты многочисленных социологических опросов, проводимых разными институтами, исследовательскими центрами и группами ученых.
Еще одной важной группой источников стали переписи населения, инструментарий к ним, материалы, отражавшие дискуссии о включении в переписи вопроса о религии.
Причем, нас интересовали не только переписи, в которые вопрос о религиозной принадлежности был включен, но и те, при подготовке к которым возникали дебаты о необходимости или, наоборот, ненадобности его включения. Эта группа источников была необходима не только для реконструкции конфессионального состава населения страны в определенные годы, но и для выяснения, как трактовалась религиозная принадлежность организаторами переписи, а значит, и стоявшим за ними государством, и какое место отводилось государством религиозной идентичности в структуре прочих категоризаций.
Наконец, ценным источником информации, а также способом проверки отдельных предположений и заключений были личные наблюдения, беседы с иерархами РПЦ и других конфессий (в том числе на конференциях и «круглых столах», организованных религиозными организациями), российскими и зарубежными экспертами в области государственно-церковных отношений и изучения религии. При анализе этнического и религиозного самосознания кряшен важным источником были полевые материалы. Во время предпринятой в 2001 г. экспедиции, а также отдельных кратковременных выездов в Татарстан, основным способом сбора информации были избраны тематические неформализованные интервью и их особая форма – биографические интервью. Поскольку такие интервью не подвергаются статистическому анализу, нет необходимости предъявлять к ним требования однородности. Это дает возможность получить дополнительную информацию, кроме того, при подобном подходе влияние интервьюера на рассказчика минимально.
Историография. Для исследования поставленных в диссертации задач была привлечена обширная литература, как российская, так и зарубежная. Всю использованную литературу можно сгруппировать по разным основаниям: по хронологии, по Закон Российской Советской Федеративной Социалистической Республики «О свободе вероисповеданий». Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР, № 21, 25 октября 1990 г., ст. 240.
Российская Федерация. Федеральный Закон о свободе совести и о религиозных объединениях от 26 сентября 1997 г. № 125-ФЗ. Принят Государственной Думой сентября 1997 года. Одобрен Советом Федерации 24 сентября 1997 года. Подписан Президентом РФ 26 сентября 1997 г. Вступил в силу 1 октября 1997 г.
Всеобщая декларация прав человека. Принята и провозглашена резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от декабря года 10 (http://www.un.org/russian/documen/declarat/declhr.htm).
Декларация о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений. Резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей ООН. Тридцать шестая сессия. 1981 (http://www.un.org/russian/documen/declarat/relintol.htm).
дисциплинарной принадлежности и принадлежности к светской или церковной области, по освещаемым проблемам, наконец, по странам происхождения.
Что касается группировки по хронологии, то надо отметить, что, пожалуй, количественно выделяется группа работ, написанных в 1990 – 2000-е годы. Главным образом, это объясняется временными рамками самого диссертационного исследования.
Но и при написании исторического раздела, особенно освещении советского периода, из отечественной литературы использовалась в основном относительно недавняя, поскольку в Советском Союзе религию было принято трактовать либо как враждебную идеологию, либо как отмирающий пережиток (в какой-то степени этот пробел восполняется работами зарубежных авторов, но они были весьма ограничены в источниках относительно советского периода). Многие темы в изучении религии в советский период были просто закрыты. Все это, кстати, вытесняло действительно научное изучение религии либо в ранние исторические эпохи, либо в «пограничные» с собственно религиеведением области. В этой связи неслучайно, что в данной диссертации из работ советского периода использовались труды этнологов – С.А. Токарева и П.И. Пучкова13.
Многие публикации 1990-х годов были ситуативны и посвящались текущим событиям (действительно очень ярким в плане изменения положения религии в обществе), они оказались весьма полезными при написании главы II «Новые тенденции в формировании религиозной ситуации в постсоветский период».
Кроме собственно религиеведческих и этнологических работ необходимо было учитывать и исследования, относящиеся к социологии, политологии, юриспруденции и другим областям. Понятно также, что данная тема исследования потребовала изучения как светских, так и богословских трудов.
Остановимся теперь более подробно на работах, вышедших в последние двадцать лет и имеющих отношение к теме исследования.
Работы, позитивно отзывающиеся о религии, перестали быть редкостью в конце 1980-х годов. Однако в основном тогда это были труды общего плана. В 1990-е – 2000-е годы выходит много энциклопедий и энциклопедических словарей по религиозной тематике. Отметим среди них энциклопедию «Народы и религии мира», в самом названии которой отражена важность связи между этносом и религией14. Фундаментальной в ряду энциклопедических работ можно назвать «Православную энциклопедию»15, в написании которой приняли участие как светские, так и церковные ученые. Первый том этой энциклопедии вышел в 2000 г. к двухтысячелетию христианства.
Работы этой группы, наряду с опубликованными в 1990-е годы документами советской эпохи, были использованы при написании главы I «Исторический контекст». В 1990-е – 2000-е годы, когда были открыты многие архивные материалы, появилось значительное число публикаций по церковной истории (например, труды церковного историка В. Цыпина16) и по истории церковно-государственных отношений в советский период (книги О.Ю Васильевой, М.И. Одинцова, Т.А. Чумаченко, М.В. Шкаровского и Токарев С.А. О религии как о социальном явлении (мысли этнографа) // Советская этнография. 1979, № 3;
он же. Еще раз о религии как о социальном явлении (ответ моим критикам) // Советская этнография. 1981, № 1.;
Пучков П.И. О соотношении конфессиональной и этнической общностей // Советская этнография, 1973, № 6.
Народы и религии мира. Энциклопедия. Главный редактор В.А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999.
Православная энциклопедия. Под общей ред. Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000-.
См., напр.: Цыпин, Владислав, протоиерей. История Русской Православной Церкви.
1917-1990. Учебник для православных духовных семинарий. М.: Московская Патриархия, Издательский дом «Хроника», 1994.
др.17).
При написании главы II для лучшего понимания тенденций формирующейся религиозной ситуации понадобилось обратиться к работам, посвященным секуляризации (труды А. Баркер, Б. Уилсона18) и правам человека в религиозной сфере (работы Дж.
Витте и др.19).
Использования разноплановой литературы потребовало написание главы III «Русская Православная Церковь и проблемы идентичности в современной России». Это, в частности, блок работ, посвященных переписям населения: произведения В.А. Тишкова, С.В. Соколовского, Д. Ареля, Д.Кертцера о переписях как инструменте конструирования коллективных культурных идентичностей20 (эти работы, правда, посвящены этнической идентичности, и религиозная идентичность в них не рассматривается);
статьи П.И.
Пучкова о важности включения в переписи вопроса о религиозной принадлежности. Это также работы П.И. Пучкова21 о соотношении этноса и конфессии и сочинения А.Н.
Ипатова22 о формировании этноконфессиональных общностей. Особо следует отметить произведения, написанные М.П. Мчедловым или вышедшие под его редакцией, посвященные вопросам этнизации религии и специфике религиозности в современном обществе23. Большую методологическую ценность представила статья Дж. Ганна Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь и II Ватиканский Собор. Факты.
События. Документы. М.: Лепта-Пресс, 2004;
Одинцов М.И. Русская православная церковь в ХХ веке: история, взаимоотношения с государством и обществом. М.:
Центральный Дом духовного наследия, 2002;
Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М.: Крутицкое Патриаршее Подворье. Общество любителей церковной истории, 2000.
Barker, Eileen. 2000. The Opium Wars of the New Millennium: Religion in Eastern Europe and the Former Soviet Union // Religion on the International News Agenda. Edited by Mark Silk. Hartford, Connecticut: Trinity College, 2000;
Wilson, Bryan. Religion in Secular Society.
London: Watts, 1966.
См., напр.: Religious Human Rights in Global Perspective. Legal Perspectives. Edited by Johan D. van der Vyver and John Witte, Jr. The Hague, Boston, London: Martinus Nijhoff Publishers, 1996.
Тишков В.А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии.
М.: Наука, 2003;
Соколовский С.В. Кряшены во Всероссийской переписи населения года. М.: Институт этнологии и антропологии им Н.Н. Миклухо-Маклая РАН, 2004;
Kertzer, David I. and Dominique Arel. Censuses, Identity Formation, and the Struggle for Political Power // Census and Identity. The Politics of Race, Ethnicity, and Language in National Censuses. Edited by David Kertzer and Dominique Arel. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
Пучков П.И. Интегрирующая и дезинтегрирующая роль религии в этническом процессе // Расы и народы. Вып. 21. М., 1991: 22-29;
он же. Соотношение этнического и конфессинального в России // Религиозная ситуация В ЮФО. Пути совершенствования законодательства в области государственно-конфессиональных отношений (по материалам семинара 29 августа - 1 сентября 2006 г.). Геленджик: Аппарат полномочного представителя Президента РФ в ЮФО. Администрация Краснодарского края Управление по взаимодействию с общественными объединениями, религиозными организациями и мониторингу миграционных процессов администрации Краснодарского края, 2006.
Ипатов А.Н. Меннониты: (Вопросы формирования и эволюции ЭКО). М.: Наука, 1978;
он же. Этноконфессиональная общность как социальное явление. Автореф. дис.... д-ра филос. наук. М., 1980.
См., напр.: Национальное и религиозное. Под ред. М.П. Мчедлова. М.: Российский независимый институт социальных и национальных проблем. Исследовательский центр «Религия в современном обществе». Международный фонд духовного единства «Комплексность религии и определение религии в международном праве»24. Она помогла в интерпретации данных социологических опросов на религиозные темы. Большой социологический материал содержится в книге «Старые церкви, новые верующие:
Религия в массовом сознании постсоветской России» под редакцией К. Каариайнена и Д.
Фурмана25, и особенно в статье в этой книге «Религиозность в России в 90-е годы», написанной К. Каарианеном и Д. Фурманом. И хотя я не могу согласиться со всеми выводами, сделанными авторами, их материалы помогли понять некоторые особенности современной религиозной ситуации в России.
Тема государственно-конфессиональных отношений и религиозного законодательства была предметом большого научного интереса на протяжении всего постсоветского периода. Это и понятно: такой интерес был вызван необходимостью создания новой модели отношений между государством и религиозными организациями, дебатами вокруг принятия нового законодательства, неоднозначным отношением к Закону «О свободе совести и о религиозных организациях» уже после его принятия. Из всего многообразия работ этой тематики при написании главы IV «Религиозное законодательство как фактор и результат формирования новой религиозной ситуации.
Место в ней РПЦ» особенно ценными были труды А.Г. Залужного26. В отличие от многих очень полемичных работ на эту тему, исследования А.Г. Залужного отличаются непредвзятостью, стремлением к тщательному объективному анализу документов и обстоятельств их возникновения. Юридические проблемы в его исследованиях ставятся в широкий исторический и культурологический контекст. К сожалению, этнический аспект в них не выделяется, но автор такой цели и не ставил. Очень полезными оказались статьи тома «Религиозные права человека в глобальной перспективе. Юридическое измерение» под редакцией Й. ван дер Вайвера и Дж. Витте27, где анализируются различные модели государственно-конфессиональных отношений, сравниваются законодательные акты, регулирующие религиозную жизнь в разных странах, рассматривается роль культурной и исторической традиции при законотворчестве в религиозной сфере. Сравнительный материал, почерпнутый из этой книги, помог лучше понять связь развития религиозного законодательства с другими аспектами религиозной ситуации.
При написании главы V «РПЦ и дискурс о прозелитизме и миссионерской деятельности в современной России» пришлось столкнуться с тем фактом, что в светской литературе (особенно отечественной) почти нет работ, исследующих миссионерскую деятельность и прозелитизм на современном этапе. О прозелитизме много говорилось в прессе, но в основном на эмоциональном уровне и без глубокого анализа. В этой главе больше, чем в других, пришлось использовать теологическую литературу, понимая при этом, что религиозная принадлежность авторов сильно влияет на оценки деятельности, которую можно трактовать как миссионерство или прозелитизм. Из светских работ, непосредственно относящихся к теме, следует выделить книгу «Прозелитизм и российских народов, 1996;
Вера. Этнос. Нация. Религиозный компонент этнического сознания. Отв. ред. М.П. Мчедлов. М.: Культурная революция, 2007.
Gunn, T. Jeremy. The Complexity of Religion and the Definition of “Religion” in International Law // Harvard Human Rights Journal. 2003, spring, vol. 16. P. 189-215.
Старые церкви, новые верующие: Религия в массовом сознании постсоветской России.
Под ред. Каариайнена К., Фурмана Д. С.-Пб., М.: Летний сад, 2000.
См., напр.: Залужный А.Г. Правовые проблемы государственно-конфессиональных отношений в современной России. М.: Институт комплексных социальных исследований РАН. Исследовательский центр «Религия в современном обществе». Фонд поддержки ученых «Научная инициатива», 2004.
Religious Human Rights in Global Perspective. Legal Perspectives. Edited by Johan D. van der Vyver and John Witte, Jr. The Hague, Boston, London: Martinus Nijhoff Publishers, 1996.
православие в России. Новая война за души» под редакцией Дж. Витте и М. Бурдо28, однако в ней рассматривается прежде всего юридический аспект проблемы. Кроме того, работа вышла в 1999 г., и с тех пор многое изменилось. Вообще при написании этой главы нужно было анализировать очень разноплановую литературу, выуживая из нее нужные сведения. Так, весьма полезной оказалась литература по истории разных конфессий в России и складыванию их отношений с Русской Православной Церковью. Много ценного материала о существующих подходах к оценке миссионерской деятельности было почерпнуто из книги О.Л. Церпицкой «Взаимодействие Русской Православной Церкви и Российского государства в мировом сообществе»29, что помогло при анализе фактического материала и документов РПЦ и других конфессий.
При написании диссертации были привлечены исследования, в которых представлен православный взгляд и взгляды других конфессий на затрагиваемые проблемы, труды, претендующие на нейтральное объективное изложение, рассматривались и работы антирелигиозной направленности.
При исследовании проблем, поставленных в диссертации, активно привлекались материалы периодических изданий и прессы. Чтобы избежать односторонности или предвзятости использовались и светские, и церковные (или близкие к Церкви) журналы.
Из церковных журналов главное внимание было уделено Журналу Московской Патриархии. Кроме того, что это издание зачастую выступало в роли источника, поскольку в нем публикуются документы РПЦ, весьма полезными были и статьи, анализирующие эти документы, сообщающие о разных событиях церковной жизни и взаимоотношениях Церкви с государством и обществом. Особенно востребованными материалы церковных журналов оказались при написании главы о прозелитизме и миссионерской деятельности. Журнал Московской Патриархии стал важным источником информации и при выявлении тенденций формирования новой религиозной ситуации, поскольку журнал сознательно не ограничивается освещением лишь сугубо церковных проблем. Как было заявлено в первом номере за 1993 г., когда отмечалось пятидесятилетие беспрерывного выхода в свет, Журнал Московской Патриархии намерен «обсуждать с православных позиций проблемы современности, исторического прошлого нашей Церкви, пути возрождения Православного Отечества»30.
При написании главы о религиозной идентичности и ее связи с этничностью, естественно, важно было обратиться к журналу «Этнографическое обозрение» и его предшественнику – журналу «Советская этнография», и познакомиться с дискуссиями, которые велись по вопросам, близким к поднимаемым в данной работе.
При изучении религиозного законодательства весьма ценным оказался журнал «Религия и право». Приходилось, правда, учитывать, что для этого журнала характерна прежде всего защита религиозных меньшинств и весьма критическое отношение к РПЦ.
Впрочем, иметь в распоряжении журналы, придерживающиеся сильно разнящихся точек зрения, было полезно для комплексного анализа поднимаемых проблем. В этом отношении было важно привлечь и зарубежные журналы, особенно обращавшиеся к проблемам, вызвавшим большую полемику (например, журнал «Эмори Ло Ревью», анализировавший перипетии вокруг нашего религиозного законодательства).
Что же касается газет, то прежде всего использовались материалы специализированного приложения к «Независимой газете» – «НГ-религии». Фактически это единственное регулярно выходящее светское газетное издание, полностью Proselytism and Orthodoxy in Russia. The New War for Souls. Ed. J. Witte Jr., M.E.
Bourdeaux. Maryknol, NY, 1999.
Церпицкая О.Л. Взаимодействие Русской Православной Церкви и Российского государства в мировом сообществе. Отв. редактор В.С. Ягья. С.-Пб.: Изд-во С.-Петерб. ун та, 2006.
Журнал Московской Патриархии. 1993. № 1. С. 4.
посвященное религиозным вопросам. В нем публикуются краткие новостные сводки, экспертные аналитические материалы, статистические оценки. Ценно, что эта газета стремится представить разные точки зрения и показать спектр мнений по затрагиваемым проблемам. Отчасти привлекались и массовые издания общего плана (газета «Известия»).
При использовании газет, а также некоторых журналов приходилось иметь в виду, что интерес к той или иной теме, относящейся к религиозной ситуации, зачастую обусловливался внешним информационным поводом.
Привлекались также тематические Интернет-сайты, что позволило ускорить поиск и получить наибольший охват материалов.
Научная новизна. Исходной посылкой исследования была убежденность в том, что современная религиозная ситуация в России изучена недостаточно, и необходим ее дальнейший систематический и глубокий анализ. Хотя в последние годы вышло немало работ на религиозную тематику, труда, детально исследующего проблемы, поставленные в данной диссертации, пока нет. Кроме того, такие вопросы как прозелитизм и современная миссионерская деятельность, хотя несомненно вышли за рамки теологического дискурса, очень мало исследованы в российской светской научной литературе. Представляется, что в достаточно целостном и комплексном виде они в светском исследовании проанализированы впервые. В диссертации дальнейшее развитие получила и разработка проблемы корреляции между религиозной и этнической принадлежностью. Научная новизна исследования заключается и в том, что частные аспекты религиозной ситуации изучаются сквозь призму религиозной идентичности и ее связи с этничностью.
Практическая значимость исследования. Результаты проведенного исследования могут найти практическое применение при использовании их государственными органами России для разработки политики по этноконфессиональным вопросам. Работа может внести определенный вклад в развитие религиозной культуры населения. Также представляется, что это исследование может стать полезным при подготовке университетских курсов, посвященных религиозной ситуации в России.
Кстати, некоторые разделы диссертации уже включены в читаемые автором курсы «Религия в истории народов мира» и «Религия, общество, идентичность в современной России».
Апробация исследования. Работа прошла определенную апробацию и в академическом сообществе. Работа была обсуждена на заседании кафедры этнологии исторического факультета Московского государственного университета имени М.В.
Ломоносова. Отдельные положения исследования вынесены на суд читателя в статьях в научных журналах, главах книг, энциклопедических очерках. По различным сюжетам этого исследования делались доклады на всероссийских и международных конференциях.
Одна из глав была представлена на Ломоносовских чтениях на историческом факультете МГУ. По материалам исследования читались публичные лекции в американских университетах – Джорджтаунском, Стэнфордском, Эмори – и институте перспективных российских исследований имени Дж. Кеннана. Проблемы, поднимаемые в диссертации, обсуждались в частных беседах с коллегами по кафедре, а также с российскими и зарубежными специалистами в области изучения религии.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка источников и литературы, а также приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновываются актуальность, научная и практическая значимость исследования, ставятся хронологические рамки работы, выделяются объект и предмет изучения, определяются цель и задачи исследования, выдвигаются положения, выносимые на защиту, характеризуются источники и использованная литература.
Первая глава диссертации «Исторический контекст» посвящена рассмотрению некоторых узловых моментов формирования конфессиональной ситуации в разные исторические периоды. Она носит сугубо вспомогательный характер и включена в работу для того, чтобы стали более понятными современные проблемы. Поэтому систематическое изложение религиозной истории страны или истории Русской Православной Церкви здесь не предполагается. Глава состоит из двух параграфов. В первом параграфе «Русская Церковь с древнейших времен до 1917 г.» первостепенное внимание обращается на те факты и события, которые способствовали тому, что принадлежность к Православной Церкви стала одной из важных черт общерусского национального самосознания, и сформировалась тесная связь Церкви и государства.
Отмечается также, что досоветский период в истории отношений Церкви и государства завершился сделанными после Февральской революции попытками создания внеконфессионального государства.
Во втором параграфе «Русская Православная Церковь в советский период и изменение религиозной ситуации» рассматриваются испытания, выпавшие на долю РПЦ в советское время, и сдвиги в религиозной ситуации в целом в этот период. В этом параграфе подчеркивается, что после Октябрьской революции для Церкви наступили тяжелые времена. Формально провозглашенная свобода совести на деле обернулась террором против Русской Православной Церкви, а несколько позже и репрессиями против других религиозных организаций страны. Однако, несмотря ни на что, уровень религиозности населения оставался весьма высоким. Об этом, в частности свидетельствует перепись населения 1937 г. (единственная советская перепись, выяснявшая религиозный состав населения страны). По ее результатам, более половины взрослого населения страны назвали себя верующими, преимущественно православными31. Тем не менее, несмотря на это, Русская Православная Церковь как организация находилась в тот период на грани исчезновения. В некоторых городах, особенно новых, вообще не было ни одной церкви.
Положение Русской Православной Церкви, так же как и некоторых других религиозных организаций несколько улучшилось в годы Великой отечественной войны.
В целом, в первые послевоенные годы атеизм также не был среди приоритетных политических целей советского государства. Однако уже для конца 1940-х – начала 1950 х годов было характерно массовое изъятие церковных зданий и их переоборудование под клубы, кинотеатры и т.п.
С приходом к власти Н.С. Хрущева государственная политика по отношению к Церкви еще более ужесточилась. Началось новое наступление на религию, включавшее активную атеистическую пропаганду, дискредитацию духовенства, массовое закрытие церквей, монастырей и семинарий и другие антирелигиозные действия. Одновременно с ухудшением положения Церкви внутри страны рубеж 1950 – 1960-х годов ознаменовался активизацией контактов Русской Православной Церкви с зарубежным христианским миром. Государство стремилось использовать Церковь в своей внешнеполитической деятельности.
По сравнению с активными нападками на религию в хрущевское время последовавшая затем брежневская эра по отношению к Русской Православной Церкви была, по выражению американского историка Н. Дэвиса, временем «медленной эрозии»32:
массовых закрытий церквей не производилось, но урон из-за хрущевской атаки восполнен не был, более того, к нему добавились новые потери.
В начале 1970-х годов, по наблюдениям экспертов, религиозность населения уменьшилась, и посещаемость церквей была ниже, чем десятилетие назад, в разгар Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. М.: Наука, 1991. С. 106.
Davis, Nathaniel. A Long Walk to Church. A Contemporary History of Russian Orthodoxy.
Boulder, San Francisco, Oxford: Westview Press, 1995. P. 46.
хрущевских гонений. Однако к концу десятилетия положение изменилось: более частыми стали случаи обращения к религии людей, выросших в атеистических семьях, значительно увеличилось число крещений взрослых, особенно из среды интеллигенции и студенчества в больших городах.
Отношения между Церковью и государством начали меняться в лучшую сторону в конце 1980-х годов, в ходе реформ М.С. Горбачева. В июне 1988 г. тысячелетие крещения Руси было отпраздновано на государственном уровне и стало подлинным триумфом Церкви. По существу, это было окончанием советской политики по отношению к религии.
С конца 1980-х годов деятельность Церкви стала постепенно выходить за только богослужебные рамки: делались первые шаги на ниве благотворительности, создавались первые воскресные школы. Стали открываться новые храмы и монастыри.
В 1991 г. Рождество Христово было объявлено государством как выходной день, то есть праздник стал официально признанным. В этом же году Патриарх обратился с Рождественским посланием к архипастырям, пастырям и всем верным чадам Русской Православной Церкви, в котором не просто поздравил с праздником, но и подвел итоги прошедшего года и определил важнейшие проблемы, стоящие перед Церковью и обществом. Это затем стало традицией.
Другим существенным моментом в изменившихся отношениях между Церковью и государством и в религиозной ситуации вообще стала встреча М.С. Горбачева с Папой Римским в декабре 1989 г. Этот политический акт означал, что государство, признавая религию в целом, стремится придерживаться политики нейтралитета по отношению ко всем конфессиям. Этот нейтралитет распространился, однако, не только на хорошо известные религиозные организации, но и на мало известные культы и секты.
Оценивая влияние советского периода на развитие религиозной ситуации, следует подчеркнуть, что в соответствии с марксистской идеологией религия рассматривалась неким пережитком, и ей в принципе не отводилось роли в социалистическом обществе, но коль скоро этот «пережиток» все-таки сохранялся, государство стремилось поставить религию под свой контроль. В определенном смысле ему это удалось. Преследования и жесткое государственное регулирование не оставляли религиозным организациям возможности занять активную позицию в социальном и политическом плане. Перед существовавшими деноминациями стояла задача не уйти в катакомбы, а сохраниться как официальные институты, что вынуждало их идти на компромиссы. Однако вплоть до самого падения коммунистического режима только религиозные организации были легально существовавшей «оппозиционной силой». Провозглашая в своих службах существование Бога, Церковь заявляла о своей иной не марксистско-ленинской идеологии и была единственным институтом, где такая идеология могла официально существовать.
Русская Православная Церковь представляла собой и некий континуум с дореволюционным прошлым.
Другой целью советского государства было убрать из жизни религиозную практику, обрядность, с тем чтобы стерлась религиозная идентичность, особенно в ее привязке к идентичности национальной. Эта задача, как показали последующие годы, провалилась, поскольку религиозная практика была частью культурной традиции.
Послабления к религии, время от времени допускавшиеся властями, также помогали сохранению религиозной идентичности и позволили поддерживать некую преемственность, что сделало возможным религиозный подъем конца 1980-х – начала 1990-х годов. Этот подъем, по всей видимости, облегчался и тем, что коммунистическая идеология, которой государство стремилось заменить религию, сама по сути являлась квазирелигией.
Однако хотя определенная религиозность в советский период сохранялась, в результате советской антирелигиозной политики не мог не измениться характер религиозности. К концу советского периода у большинства людей был опыт антирелигиозной социализации, а религиозного образования не было. Характерно также, что согласно социологическим опросам рубежа 1980 – 1990-х годов, многие на вопрос о религиозной принадлежности называли себя не представителями конкретной деноминации, а просто христианами. Сохранявшаяся религиозность не опиралась на более или менее солидное знание церковной догматики и обрядности. Эта латентная религиозность способствовала религиозному возрождению конца 1980-х – начала 1990-х годов, одновременно недостаточность религиозных знаний делала религиозную структуру очень подвижной: новообращенные часто переходили из одной деноминации в другую, не очень себе представляя различия между ними. У большинства людей не было цельного религиозного мировоззрения.
Вторая глава «Новые тенденции в формировании религиозной ситуации в постсоветский период» состоит из двух параграфов. В первом из них «Возрастание роли религии и Церкви в секуляризованном обществе» характеризуются особенности секуляризации в Советском Союзе, которые повлияли на развитие религиозной ситуации в постсоветский период, и анализируются те ее изменения, которые привели к возрастанию роли религии и Церкви в российском обществе.
В начале 1990-х годов у людей появилась возможность без опасения последствий ходить в церковь, не скрывать своего позитивного отношения к религии, и они охотно воспользовались этой возможностью. Русская Православная Церковь активизировала свою деятельность: стали создаваться новые епархии, открываться храмы и монастыри.
В стране возрос интерес к религии. Люди в поисках новой идентичности обратились к своим корням, как этническим, так и религиозным. Сохранение у части населения в советский период скрытой, латентной религиозности способствовало этому религиозному подъему, однако сложное наследие советского периода определило особенности религиозной ситуации начала 1990-х годов. У большинства людей знакомство с религиозными вероучениями было минимальным. Недостаток знаний о догматических особенностях христианства и его ветвей нередко приводил к смешению понятий «православие» и «христианство», которые порой воспринимались как синонимы.
Что касается всплеска интереса к религии, наиболее распространенное его объяснение – заполнение духовного и идейного вакуума после падения коммунизма.
Однако представляется, что дело не просто в вакууме. Когда коммунистический режим потерял свою политическую и экономическую легитимность, люди стали все более скептически относиться к марксистскому учению, включая и отношение этого учения к религии. Советское общество, несмотря на все идеологические усилия, так и не стало атеистическим. Оно становилось все более секуляризованным, но при этом сознательными атеистами было лишь небольшое число людей. Социальное разочарование, вызванное неспособностью государственного руководства разрешить многочисленные проблемы породило надежду на не связанные с государством институты, и наибольшее доверие из таких институтов вызывали религиозные организации.
Специфической чертой религиозной ситуации начала 1990-х годов было то, что несмотря на большой интерес к религии, она воспринималась прежде всего как социальное и культурное явление. По мнению известного социолога религии С.Б.
Филатова, Россия в момент краха коммунизма представляла собой страну наиболее продвинутой секуляризации33. Здесь встает вопрос, только ли в степени «продвинутости» дело, или сказались качественные особенности советской секуляризации. Следует помнить, что секуляризация не только советское явление, это была глобальная тенденция в ХХ в., но советская секуляризация имела качественное отличие: насильственное насаждение атеизма.
Филатов С.Б. Послесловие. Религия в постсоветской России // Религия и общество.
Очерки религиозной жизни современной России. М., С.-Пб.: Летний Сад, 2002. С. 471.
В западной социологии религии различают общественную, или структурную, секуляризацию, с одной стороны, и индивидуальную секуляризацию, с другой. Считается, что общественная секуляризация определяется «объективными условиями», такими как технологическое развитие, материально-экономические состояние и вовлечение индивидов в общественную активность. Общественная секуляризация понимается как «процесс, в котором религиозные мысль, практика и институты теряют социальную значимость»34. Индивидуальная же секуляризация определяется «субъективными факторами», включающими в себя процессы, упрощающие принятие конкретным человеком нерелигиозного взгляда на мир;
к важным компонентам этих процессов относят атеистическую пропаганду (я бы еще добавила готовность человека воспринять ее – О.К.), внеконфессиональное образование и развитие материалистической философии35.
При констатации факта общественной секуляризации и уменьшения роли религии в общественной жизни не отрицается сохранение в современном западном обществе «приватизированной» религии. В личной сфере религия зачастую сохраняется, приобретая даже новые формы выражения, но становится гораздо меньше связанной с другими видами культуры, чем была с ними связана в прошлом. Иными словами, в западном секуляризованном обществе религия сохраняется на индивидуальном уровне как альтернативная культура, не конкурирующая с современной системой и не угрожающая ей. Отсюда акцент в западной религиеведческой литературе на том, что религия – это личное дело человека в современном секуляризованном обществе.
В Советском Союзе в отличие от западного мира происходила не просто активная и стремительная общественная секуляризация, но и насильственная атеизация населения.
Религию стремились вытеснить не только из общественной сферы, но и из частной жизни.
Даже на индивидуальном уровне религия рассматривалась как угроза системе. Личным делом религия могла быть только для бабушек, уже вышедших из активной социальной деятельности (да и то, если они не пытались оказывать религиозного воздействия на внуков). Религия идеологизировалась, трактовалась исключительно как общественное явление и именно так воспринималась людьми. Видимо, это и предопределило пути, какими религия стала вновь входить в жизнь людей в 1990-е годы. Как справедливо отмечает религиевед и юрист А.Г. Залужный, изменения в религиозной сфере, произошедшие в России в начале 1990-х годов, «в гораздо большей степени сфокусировались на социальном, чем на индивидуальном уровне»36. Но хотя религиозность проявилась прежде всего на общественном уровне, на индивидуальном уровне также произошли существенные изменения. Судя по социологическим опросам, увеличилось число тех, кто верил в существование Бога, жизнь после смерти и другие показатели личной религиозности.
В начале 1990-х годов религия восстанавливала свои позиции в обществе. Русская Православная Церковь пользовалась очень большой популярностью у населения: на протяжении всего этого периода ее рейтинги были выше, чем у любого другого общественного института. Опираясь на эту популярность, Церковь стремилась донести до общества свои оценки происходившего и поддержать население в трудный период.
С 1993 г. под эгидой Русской Православной Церкви стали проводиться Всемирные Русские народные Соборы. Само название этих форумов говорит о тесной связи Wilson, Bryan. Religion in Secular Society. London: Watts, 1966. P. 14.
Barker E. Op. cit. P. 40;
Dobbelaere, Karel. Secularization: A Multi-dimensional Concept.
London: Sage, 1981. P. 139.
Залужный А.Г. Законодательство о свободе совести и миротворческая деятельность религиозных организаций // Многонациональная Россия: диалог культур. Роль религиозных объединений в миротворческой деятельности, укреплении межрелигиозного согласия и дружбы народов. Материалы круглого стола. Под ред. М.П. Мчедлова. М.:
Библиотека Ассамблеи народов России, 2002. С. 51.
религиозного и этнического и о значении, придаваемом Церковью этой связи. По замыслу РПЦ, эти Соборы, на которых обсуждаются злободневные проблемы современной жизни и делаются попытки найти подходы к их решению, должны играть важную роль в формировании гражданского общества в России.
Первая половина 1990-х годов также была периодом, когда в стране появилось много новых деноминаций. Население благожелательно относилось ко всему новому.
Такая ситуация вызвала некоторую растерянность Русской Православной Церкви, ее позиция зачастую была оборонительной, реакция защитной.
В середине 1990-х годов наметился переход Церкви к более активной позиции. В последующие годы Церковь упрочила свое положение.
Начиная с середины 1990-х годов РПЦ разрабатывает и принимает ряд важных документов: «Концепция возрождения миссионерской деятельности Русской Православной Церкви», «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию» и др., определивших ее деятельность в разных сферах и отразивших взгляды на различные проблемы, стоявшие перед обществом.
Церковь старается расширить свое влияние на общество. Так, на ежегодном епархиальном собрании г. Москвы в 2006 г. Алексий II отметил, что в настоящее время, «когда атеистические убеждения стали содержанием веры немногочисленной социальной группы, Церковь должна стремиться к более активному влиянию на общество»37.
Особенность религиозной ситуации в постсоветский период заключается в том, что хотя практическая религиозность населения остается невысокой (впрочем, она постепенно растет), религия становится все более существенным фактором российской жизни. В последние годы Церковь и государство активно сотрудничают в сфере миротворчества, благотворительности, культуры, охраны окружающей среды и противодействия распространению псевдорелигиозных структур. Границы такого сотрудничества определены Уставом Русской Православной Церкви, принятым в августе 2000 г. в соответствии с принятыми в Церкви нормами привлечения духовенства и мирян.
На протяжении всего постсоветского периода при обсуждении разных вопросов религиозной ситуации часто вставала проблема прав человека вообще и религиозных прав человека, в частности, и второй параграф данной главы «Русская Православная Церковь о правах и достоинстве человека» посвящен отношению Церкви к этой проблеме.
В начале 1990-х годов, в условиях конкуренции между религиозными организациями, неправославные деноминации, отстаивая возможности миссионерской деятельности, обычно обращались к концепции прав человека. РПЦ тогда занимала оборонительную позицию, и это могло выглядеть как неприятие идеи прав человека.
Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997 г. и возникшее в связи с ним представление о традиционных религиях критиковались оппонентами опять-таки часто с позиций концепции прав человека, что опять могло создать впечатление о ее отторжении Русской Православной Церковью. При этом Церковь о своем отношении к концепции прав человека официально вплоть до 2006 г. не заявляла.
В апреле 2006 г. На Х Всемирном Русском Народном Соборе митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл выступил с докладом «Права человека и нравственная ответственность». Во многом именно на базе этого доклада и была выработана и принята Собором Декларация о правах и достоинстве человека38. Более того, составлением этого документа в течение года занималась рабочая группа, которую по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II возглавлял Ежегодное епархиальное собрание г. Москвы // Журнал Московской Патриархии. 2006.
№ 1. С. 29.
См.: Декларация о правах и достоинстве человека // Журнал Московской Патриархии.
2006. № 6. С. 77-78.
митрополит Кирилл. Таким образом, указанную Декларацию вполне можно рассматривать как отражение взгляда Русской Православной Церкви на права человека.
В упомянутом докладе митрополит Кирилл с удовлетворением отметил, что, юридически закрепив в 1991 г. права и свободы человека в качестве центральной нормы общественно-политических отношений, Россия в настоящее время этот выбор не ставит под сомнение. Более того, он подчеркнул, что именно под воздействием этой концепции стала возможной свободная деятельность Русской Православной Церкви и других религиозных организаций. Таким образом, отношение Русской Православной Церкви к концепции прав человека было ясно обозначено. Одновременно митрополит Кирилл, отметил, что порой концепцией прав человека прикрываются неправда, оскорбление религиозных и национальных ценностей, а в комплекс прав и свобод человека постепенно интегрируются идеи, противоречащие не только христианским, но и вообще традиционным моральным представлениям о человеке. Именно поэтому, считает митрополит Кирилл, тема прав человека выходит за пределы только политической области и заставляет Церковь дать ответы на вопросы, связанные с этой темой39.
Что же касается Декларации, то ее главная мысль заключается в том, что «человек как образ Божий имеет особую ценность, которая не может быть отнята»40. Эта ценность, указывается в документе, должна уважаться каждым из нас, обществом и государством.
Представление о ценности человека дополняется идеей о достоинстве личности. Совершая добро, личность приобретает достоинство, говорится в Декларации. Ценность – это то, что дано, достоинство – это то, что приобретается41. Исходя из этого, Декларация утверждает, что «права человека имеют основанием ценность личности и должны быть направлены на реализацию ее достоинства». Исходя из этого, по представлению Церкви, содержание прав человека не может не быть связано с нравственностью. Отрыв прав человека от нравственности означает их профанацию, говорится в Декларации, ибо безнравственного достоинства не бывает42. Православную концепцию отличает от светской и обращение внимания на категорию «религиозные права человека», причем имеется в виду не право на свободу вероисповедания, а право взгляда на мир с позиций своей религиозной и культурной традиции.
Высказываясь о религиозных правах человека, Русская Православная Церковь также подчеркивает, что свобода отдельного индивида должна уравновешиваться свободой культурно-религиозных общин, имеющих право на отстаивание с помощью демократических средств своей целостности и сохранение ценностей, на которых основывается их существование.
Во второй главе делается вывод, что за чуть более чем пятнадцать лет свободного от гнета государства существования РПЦ упрочила свои позиции в обществе (причем, во многом это произошло через усиление связи между религией и этничностью). Церковь стремится представить свое видение современного общества и пытается влиять на См.: Права человека и нравственная ответственность. Выступление митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, на X Всемирном Русском Народном Соборе «Вера.
Человек. Земля. Миссия России в веке» XXI (http://www.mospat.ru/center.php?page=30688&newwin;=1&prn;=1).
Декларация о правах и достоинстве человека. С. 77.
Именно в понимании достоинства концепция РПЦ расходится с принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г. «Всеобщей декларацией прав человека», в которой говорится:
«Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства» (Всеобщая декларация прав человека. Принята и провозглашена резолюцией 217 A (III) Генеральной Ассамблеи от 10 декабря 1948 года).
Декларация о правах и достоинстве человека. С. 77.
осознание обществом актуальных проблем, внося свой вклад в том числе и в формирование культурных идентичностей.
В третьей главе «Русская Православная Церковь и проблемы идентичности в современной России» рассматриваются особенности религиозной идентичности в современной России и связь религиозной идентичности с этнической. Глава состоит из четырех параграфов. В первом параграфе «Идентичность и перепись населения. Вопрос о религии в переписях населения России» подчеркивается, что религиозная ситуация в стране формируется в результате действия разных факторов, и одним из таких факторов, бесспорно, выступает государство. В связи с этим отмечается, что изучая формирующуюся религиозную ситуацию, важно выяснить, какое место отводится религиозной идентичности в иерархии выделяемых категорий населения. Для этого необходимо обратиться к переписям населения, представляющим один из рычагов государственного воздействия на структуру и иерархию идентичностей. Прежде всего, следует обратить внимание на выбор и формулировки вопросов в программах российских переписей, поскольку это один из каналов, через которые государство транслирует свою шкалу ценностей в структуре коллективных идентичностей и пытается влиять на оценку гражданами того или иного вида идентификации и категоризации. В этом параграфе сделана попыткпа ответить на вопросы: «Почему государство, часто обращавшееся к религии в 1990-е годы, видевшее в таких обращениях ресурс для поднятия своего авторитета, не захотело включить в программу переписи 2002 г. вопрос о религиозной принадлежности?» и «Каковы шансы включения вопроса о религии в следующую перепись населения?» Перепись населения традиционно и совершенно справедливо воспринимается как важнейший источник данных о населении. Но лишь совсем недавно исследователи задумались над тем, что перепись не просто отражает социальную реальность, но и играет ключевую роль в конструировании этой реальности Американские исследователи Д. Кертцер и Д. Арель, одними из первых обратившие внимание на вовлеченность переписей населения в формирование коллективных идентичностей, подчеркивали, что перепись – это не только самое наглядное средство статистического описания коллективных идентичностей, но и одновременно это единственное в руках государства орудие для категоризации населения43.
В России из всех видов культурной идентичности в разные периоды либо религиозная, либо этническая выступали на первый план и «продвигались» государством.
В свете этого в диссертации анализируется история переписного учета в России, причем перепись рассматривается с двух сторон – как источник информации и как рычаг конструирования идентичностей.
Вопрос о религии ставился лишь в двух переписях: 1897 и 1937 гг. Данные переписи 1897 г. о религиозной принадлежности жителей Российской Империи отличаются довольно большой подробностью: в опубликованных материалах выделено групп. Самую многочисленную группу – 69,4 % населения, естественно, представляли православные (в состав которых были включены и единоверцы). Характерно, что ответ «неверующий» переписью не предполагался (как в последующих советских переписях было невозможно не отнести себя ни к одной из национальностей). Отсутствие варианта «неверующий» в общем-то можно трактовать как нарушение свободы совести, однако оно же наводит также на мысль, что целью переписи было скорее выяснение коллективной религиозной идентичности, а не личной мировоззренческой позиции жителей страны.
Впрочем, восприятию религии прежде всего как коллективной культурной идентичности способствовало и российское законодательство, также не допускавшее возможности не принадлежать ни к какому исповеданию. Программа переписи 1897 г. наряду с другими Kertzer D., Arel D.Op. cit. P. 3.
источниками говорит о том, что до 1917 г. религиозная идентификация населения представлялась более существенной, чем этническая.
После Октябрьской революции 1917 г., возведшей атеизм в ранг государственной политики, религиозные верования стали рассматриваться как пережиток, а религиозная идентичность, по меньшей мере официально, отодвигалась на задний план. Напротив, этническая идентичность стала считаться более значимой. Вопрос о религиозной принадлежности населения СССР ставился, как уже отмечалось, только в переписи 1937 г.
При ее проведении опрашиваемому предлагалось ответить, верующий он или неверующий, а верующим также указать свою конфессию. Оба эти вопроса адресовались лишь лицам старше 16 лет. Религиозная принадлежность в переписи 1937 г. трактовалась как «теперешние собственные убеждения опрашиваемого»44. При формулировке вопросов явно стремились исключить понимание религиозной принадлежности как культурно исторической идентичности. Опрашиваемых просили сказать об их личной вере, а не об отнесении себя к той или иной конфессии в силу традиции. Целью включения вопроса о религии в перепись 1937 г. было показать отмирание этого «пережитка». Понятно, что в государстве, где официальной идеологией был атеизм и где верующие подвергались гонениям, перепись не могла адекватно отразить подлинную религиозную ситуацию в стране, многие просто боялись назвать себя верующими, опасаясь репрессий. И все же перепись 1937 г. показала высокий уровень религиозности. Более половины людей старше 16 лет назвали себя верующими, в том числе 42,3 % – православными. Неверующими себя объявили 42,9%45.
В последующих советских переписях (1939, 1959, 1970, 1979 и 1989 гг.) вопрос о религии не ставился. Более того, не возникало и никаких дискуссий о необходимости его включения.
Ситуация могла измениться в постсоветский период, когда роль религии в обществе заметно возросла, а первая постсоветская перепись могла предложить новую категоризацию населения.
В период подготовки к переписи населения (проведение которой первоначально планировалось в 1999 г., но которая была проведена лишь в 2002 г.) стала обсуждаться возможность включения в программу вопроса о религиозной принадлежности. Как известно, этого сделано не было, и во время переписи населения 2002 г. о религиозной принадлежности населения не спрашивали.
Госкомстат России был настроен решительно против включения в программу переписи вопроса о религиозной принадлежности, несмотря на неоднократные обращения научного сообщества, в частности Института этнологии и антропологии РАН, с аргументированным предложением задать указанный вопрос во время переписи.
Обосновывая свою позицию, Госкомстат утверждал, что вопрос о религиозной принадлежности не имеет большого значения. Это можно трактовать как непризнание важности религиозной идентичности, тогда как социологические опросы показывали, что большинство жителей России связывали себя с той или иной конфессией. Те же социологические опросы свидетельствовали и о том, что религия воспринималась прежде всего как коллективная идентичность.
Противники включения указанного вопроса в программу переписи нередко пытались обращаться к международному опыту, но этот опыт говорит о том, что отношение к включению вопроса о религиозной принадлежности в перепись различается в зависимости от конкретных условий той или другой страны.
Среди возражений против включения вопроса о религиозной принадлежности в последнюю российскую перепись звучало также мнение, что этот вопрос противоречит Народонаселение. Энциклопедический словарь. Главный редактор Г.Г. Меликьян. М.:
Большая Российская энциклопедия, 1994. С. 312.
Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. М.: Наука, 1991. С. 106-107.
принципу свободы совести. Представляется, что подобный вопрос может нарушать свободу совести лишь в том случае, если опрашиваемый непременно обязан отнести себя к какой-либо религии и не имеет возможности указать на свою нерелигиозность. Когда же обсуждался вопрос о необходимости выяснения религиозной принадлежности российской переписью населения, предполагался и ответ «Вне религии». Наличие такого варианта обеспечивало свободу совести: человеку не навязывалось бы обязательно ассоциировать себя с какой-либо религией. В то же время, такая формулировка в отличие от обозначения «неверующий», позволяет предположить, что при включении этого вопроса можно было бы выяснить именно коллективную идентичность. Постановка в переписи вопроса о религиозной принадлежности помогла бы выявить степень корреляции между этносом и религией в России, при оценке которой часто имеют место различные спекуляции (как занижающие, так и завышающие степень этой сопряженности). Выяснение на статистическом материале соотношения религиозной и этнической принадлежности позволило бы сделать вывод о том, насколько сильно в современной России религиозная принадлежность определяется историко-культурной традицией, какую роль играет личный выбор веры, какие группы более открыты миссионерскому влиянию, а какие противостоят этому.
Отсутствие в программе переписи 2002 г. вопроса о религиозной принадлежности уменьшило полноту представлений о населении страны. Причем в итоге не получены статистические сведения о тех процессах, которые после долгого перерыва по сути являются новыми для страны.
Можно выделить несколько причин, по которым в программу переписи 2002 г. не был включен вопрос о конфессиональной принадлежности. Очевидно, еще сохранилось амбивалентное отношение государства к религии, сложившееся в 1990-е годы, когда государство, с одной стороны, старалось демонстрировать свое уважение и даже симпатию к религии, а с другой, сохранялись отголоски советского понимания отделения церкви от государства и опасение проявить слишком большую симпатию по отношению к религии. Думается, сыграл роль и стереотип, что перепись узаконивает официальное существование той или иной группы, и невключение в перепись вопроса о религиозной принадлежности означало нежелание слишком официального ее признания. Бесспорно, сказалась и большая инерция.
В случае включения в программу следующей переписи вопроса о религии следовало бы стремиться к детальному выявлению конфессионального состава населения.
Весьма желательным также было бы при публикации переписных материалов дать таблицы, показывающие конфессиональную структуру разных этносов (поскольку в России имеются как почти моноконфессиональные, так и поликонфессиональные народы), и выяснить, насколько сильна корреляция этнической принадлежности с принадлежностью религиозной. Подготовка к очередной переписи населения уже началась. Судя по всему, в этот раз по поводу включения вопроса о религии в переписную программу Церковь собирается занять более активную позицию в отличие от той, которую она занимала при подготовке к переписи 2002 г., фактически устранившись от решения этой проблемы. Так, в интервью агентству «Интефакс» 21 апреля 2006 г.
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II заявил:
Последнее время не проводилось исследований, которые охватывали бы все население России. Даже при переписи в 2002 г. вопрос о религиозной принадлежности людей не задавался. На наш взгляд, результаты переписи были бы более полными, если бы этот вопрос был бы включен в переписные листы46.
Такое мнение разделяет и Общественная палата Российской Федерации. Это позволяет надеяться, что вопрос о религиозной принадлежности будет включен в программу следующей переписи населения.
«Интерфакс». 21.04.2006.
В параграфе «Соотношение этноса и конфессии в России» указывается, что для анализа связи религиозной идентичности с этнической и роли православия в конструировании идентичностей соответствующей части российского населения, целесообразно выявить соотношение этноса и конфессии у населения России в целом.
К сожалению, из-за отсутствия вопроса о религиозной принадлежности в последней переписи населения, можно говорить лишь о традиционном соотношении этнической и религиозной принадлежности, а также делать заключения на основе имеющихся оценок и данных социологических опросов.
По характеру сопряженности конфессиональной и этнической общностей все народы России могут быть разделены на три основные группы:
1) этносы в основном моноконфессиональные;
2) этносы поликонфессиональные;
3) этносы, в которых резко преобладают сторонники основной конфессии России – православия, но есть и представители других исповеданий.
Третья группа этносов самая крупная. Народы, входящие в ее состав, тоже не совсем однородны по религии, но отличаются от народов второй группы прежде всего тем, что в каждом из них резко преобладают лица одной, самой значительной в стране деноминаци – Русской Православной Церкви, а религиозные меньшинства в основном также христиане, но других исповеданий, у некоторых народов – приверженцы традиционных дохристианских верований (в последние два десятилетия появились и последователи новых религиозных движений).
В целом этносы этой «православной» группы составляют 86 % всего населения страны (из них около 93 % приходится на русских). Таким образом, именно к этой группе относится подавляющее большинство жителей России, и именно она определяет основные черты этноконфессиональной ситуации в стране.
В результате появления многих новых религиозных организаций и миссионерской активности ранее существовавших корреляция между этнической и религиозной принадлежностью в России в первой половине 1990-х годов снизилась по сравнению с началом ХХ в. Наблюдалась определенная «деэтнизация» ряда конфессий, равно как и ослабление конфессиональной однородности некоторых этносов. С другой стороны, в 1990-е годы роль религии в этническом самосознании стала заметно усиливаться. Эти две разнонаправленные тенденции создали определенную коллизию и, в частности, обострили проблему прозелитизма. В целом же у большинства этносов России традиционно была сильная «привязка» к определенной конфессии.
Изучая роль религиозной принадлежности в формировании этнической идентичности, надо помнить о культурной составляющей религии. С одной стороны, религиозная практика всегда впитывает в себя этнические особенности культуры, а этническая идентичность, будучи механизмом, отбирающим и транслирующим социальные ценности, в число этих ценностей включает и религию. С другой стороны, некоторые религиозные предписания формируют особенности образа жизни и этнической культуры. Связь религии и этнической культуры прослеживается также в фольклоре, литературе, словарном фонде, музыке, политической культуре и многих других сферах.
Важно и то, что религиозная традиция всегда консервативна. Это делает ее своего рода «хранилищем» коллективной памяти народа (или этнической группы). Иногда религия может играть роль «маркера» этнической идентичности. В таких случаях этническое самосознание может даже фокусироваться на религиозной принадлежности. Поэтому религиозная самоидентификация часто важна не только для верующих, но и для тех, кто себя таковыми не считает, но ассоциирует себя (прежде всего в силу именно культурных причин) с определенной религиозной традицией.
В современной России в условиях усиления связи между этнической и конфессиональной самоидентификацией, причисляя себя к традиционной конфессии, люди выражают свое национальное самосознание, то есть имеется тенденция к совмещению религиозного и национального самосознания. К таким выводам исследователи приходят, интерпретируя данные социологических опросов. Обычно обращается внимание на внешне парадоксальный результат: число приверженцев традиционных для России конфессий оказывается больше, чем число верующих, то есть эти конфессии воспринимаются не только как собственно религиозные (мировоззренческие) системы, но и как привычная культурная среда и традиционный образ жизни.
Некоторые исследователи несоответствие числа верующих и последователей традиционных конфессий интерпретировали как искусственность и иллюзорность религиозного возрождения. Представляется, что на это явление можно посмотреть и по иному. Люди, которые сейчас ассоциируют себя с той или иной конфессией в силу этнической принадлежности и историко-культурных традиций, представляют собой резерв, потенциал для данной конфессии и в будущем могут принять ее учение на уровне мировоззренческого выбора. В любом случае, сложившуюся особенность, а именно традиционную привязку религиозной принадлежности к этничности, необходимо учитывать, чтобы понять современную религиозную ситуацию. Эта особенность во многом объясняет и перипетии вокруг религиозного законодательства, и обострение проблемы прозелитизма.
В параграфе «Религиозная идентичность православных. Принадлежность к РПЦ как составляющая этнической идентичности» рассматриваются особенности религиозной идентичности православных. В качестве источника использованы данные социологических опросов, проводившихся различными учеными и исследовательскими центрами на протяжении постсоветского периода.