Типология предикатной множественности: количественные аспектуальные значения

На правах рукописи

Шлуинский Андрей Болеславович ТИПОЛОГИЯ ПРЕДИКАТНОЙ МНОЖЕСТВЕННОСТИ:

КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ АСПЕКТУАЛЬНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ Специальность 10.02.20 – Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный консультант:

кандидат филологических наук, доцент Татевосов Сергей Георгиевич Москва – 2005 Содержание Введение и общая характеристика диссертации................................................................... 4 Благодарности........................................................................................................................... Глава 1. Обзор литературы и принципы типологического исследования количественных аспектуальных значений........................................................................................................ 1.1. Обзор литературы........................................................................................................ 1.1.1. Исследование «глагольной множественности» [Dressler 1968]....................... 1.1.2. Исследование «глагольной множественности» [Cusic 1981]........................... 1.1.3. Исчисление [Храковский 1989] и монография [ТИК 1989]............................. 1.1.4. Концепция «глагольной множественности» в [Долинина 1996]..................... 1.1.5. Пути грамматикализации количественных аспектуальных значений в [Bybee et al. 1994]........................................................................................................... 1.1.6. Классификация многократных значений русского несовершенного вида в [Падучева 1996].............................................................................................................. 1.1.7. Предикатная множественность в работах последнего десятилетия................ 1.2. Актуальные проблемы, связанные с количественными аспектуальными значениями.......................................................................................................................... 1.3. Принципы типологического исследования количественных аспектуальных значений.............................................................................................................................. 1.3.1. Методология типологического исследования................................................... 1.3.2. Принципы составления анкеты по семантике предикатной множественности.......................................................................................................................................... 1.3.3. Языковая выборка................................................................................................ Глава 2. Семантическая зона предикатной множественности........................................... 2.1. Внутрисобытийная («мультипликативная») предикатная множественность....... 2.2. Рефактивные значения................................................................................................ 2.3. Значение итерации....................................................................................................... 2.4. Собственно хабитуальные значения.......................................................................... 2.5. Индивидные хабитуальные значения........................................................................ 2.6. Генерические употребления..................................................................................... 2.7. Организация семантической зоны предикатной множественности..................... 2.8. Языковые категории предикатной множественности............................................ Глава 3. Смежные семантические зоны............................................................................. 3.1. Имя деятеля и хабитуалис: семантическая и диахроническая связь.................... 3.1.1. Отглагольная деривация имени деятеля.......................................................... 3.1.2. Номинализации в сусу....................................................................................... 3.1.3. Хабитуалис на *-u-y в тюркских языках........................................................ 3.1.4. Имена деятеля в английском языке.................................................................. 3.1.5. Развитие хабитуальной семантики имени деятеля.......................................... 3.2. Аспектуальные значения.......................................................................................... 3.2.1. «Собственно видовые» значения...................................................................... 3.2.2. Экспериенциальное значение и значение неактуального прошедшего........ 3.3. Ирреальные значения................................................................................................ 3.3.1. Модальные значения.......................................................................................... 3.3.2. Предикатная множественность и отрицание................................................... 3.4. Залоговые значения................................................................................................... 3.4.1. Реципрокальное значение.................................................................................. 3.4.2. Депациентивные и дистрибутивные значения................................................ 3.4.3. Медиальные значения........................................................................................ Глава 4. Теория события, акциональные классы глаголов и их взаимодействие с аспектуальными значениями............................................................................................... 4.1. Теория события и акциональные классы глаголов................................................ 4.2. Множественность ситуаций и множественность участников ситуаций.............. 4.3. Делимитатив, аннулированный результат и семельфактив (на материале конструкций со вспомогательным глаголом il- в чувашском языке).......................... 4.4. Результативные и итеративные конструкции (на материале конструкций со вспомогательным глаголом tur- в карачаево-балкарском языке)............................... 4.4.1. Конструкции со вспомогательным глаголом tur- в карачаево-балкарском языке.............................................................................................................................. 4.4.2. Акциональные свойства конструкций с деепричастием на -yp со вспомогательным глаголом tur- в Презенсе.............................................................. 4.4.3. Акциональные свойства конструкций с деепричастием на -yp со вспомогательным глаголом tur- в Перфекте............................................................. 4.4.4. Акциональные свойства конструкций с деепричастием на гласную со вспомогательным глаголом tur- в Презенсе.............................................................. 4.4.5. Акциональные свойства конструкций с деепричастием на гласную со вспомогательным глаголом tur- в Перфекте............................................................. 4.4.6. Обобщения: акциональные свойства конструкций с деепричастием на гласную со вспомогательным глаголом tur-............................................................. 4.5. Взаимодействие хабитуального показателя с акциональными классами глаголов (на материале карачаево-балкарского языка)................................................................ 4.6. Система показателей предикатной множественности (на материале ненецкого языка)................................................................................................................................. 4.6.1 Фреквентатив в ненецком языке........................................................................ 4.6.2. Итератив в ненецком языке............................................................................... Заключение............................................................................................................................ Приложение 1. Обзор способов выражения количественных аспектуальных значений в основных анализируемых языках....................................................................................... Приложение 2. Анкета для исследования семантики предикатной множественности. Приложение 3. Расширенная анкета для исследования взаимодействия семантики предикатной множественности с лексической семантикой глагола............................... Список сокращений.............................................................................................................. Указатель языков.................................................................................................................. Библиография........................................................................................................................ Введение и общая характеристика диссертации Объектом исследования в настоящей работе являются т. н. количественные аспектуальные значения, в первую очередь те из них, которые описывают множественную ситуацию. Так, например, предложение (В.1) описывает ситуацию, которая является множественной в том смысле, что состоит из многих одинаковых квантов:

(В.1) С крыши капает вода.

Предложение (В.2) описывает ситуацию, которая является множественной в том смысле, что регулярно повторяется:

(В.2) Когда дают зарплату, я покупаю дочке леденец.

Наконец, предложение (В.3) описывает некоторое свойство участника, проявляющееся регулярно в виде повторения сходных событий:

(В.3) Мой сосед пьет по-черному.

Противопоставление между т. н. «фазовыми» и количественными аспектуальными значениями (см., в частности, [Плунгян 1997]) можно считать устоявшимся в современной аспектологии. Если «фазовые» аспектуальные значения «вычленяют» из ситуации в целом определенные фазы, то количественные аспектуальные значения характеризуют количество наступлений ситуации либо повторение идентичных друг другу фаз в ее внутренней структуре. Иллюстрацией этих значений могут служить предложения (В.1)-(В.3). В литературе для этого круга значений используются термины «глагольная (предикатная) множественность», «количественные аспектуальные значения», «множественность ситуаций». В современной англоязычной литературе наиболее употребительным является термин “pluractionality”, предложенный, насколько нам известно, впервые в работах П. Ньюмана ([Newman 1980] и, где предикатная множественность является одним из основных предметов рассмотрения, [Newman 1990]). Реже в этом значении используется термин «глагольное число» (ср. “nombre verbal” в [Coseriu 1980: 21]).

Многие языки мира имеют специализированные или совмещенные средства для выражения количественных аспектуальных значений. В первую очередь речь идет о т. н. показателях хабитуалиса (реже в литературе используется термин «хабитив»), ср.

примеры (В.4) из языка амеле и (В.5) из языка баланта:

амеле (В.4) uqa gaid nuo-lo-i.

он всегда идти-HAB.PST-3SG Он всегда ходил [Roberts 1987: 248].

баланта (В.5) rsors fafa ndilli gim hab-ad hara hilli.

каждый.год отец 2SG HAB убивать-APPL козел 3SG Каждый год твой отец убивал для него своего козла [Fudeman 1999: 100].

Существуют и другие специализированные средства, использующиеся для выражения значений, относящихся к сфере предикатной множественности. Так, например, в первом предложении примера (В.6) из энецкого языка употреблен показатель Дуратива1 -go-, имеющий при сочетании с непредельными глаголами значение ситуации, осуществляющейся время от времени, а во втором предложении – показатель Фреквентатива -r-, имеющий в данном случае хабитуальное значение:

энецкий (В.6) nE kaTa-x’i-n’ kan’e-t koma-go-D женщина брат-DAT-1SG.OBL ехать.NMN-DAT хотеть-DUR-1SGs – teDa bl’izn’ak n’i d’aDu-r-q.

сейчас Близняк NEG.3SGs ходить-FREQ-CONNEG Время от времени я хочу поехать к сестре, (но) (теплоход) «Близняк» сейчас не ходит.

К настоящему моменту в литературе (в первую очередь, [Dressler 1968], [Cusic 1981], [ТИК 1989], [Lasersohn 1995], [Долинина 1996]) накоплены сведения о частных количественных значениях, относящихся к ситуациям, однако пока не систематизированы сведения о том, как они связаны друг с другом. Актуальность настоящего исследования определяется тем, что назрела необходимость соотнести эти значения друг с другом, а также с прочими значениями, относящимися как к аспектуальной сфере, так и, шире, вообще к сфере глагольных грамматических В настоящей работе принимается предложенное в [Comrie 1976] соглашение о том, что «ярлыки», используемые для обозначения конкретноязыковых форм, пишутся с заглавной буквы, в отличие названий универсальных категорий, которые пишутся со строчной буквы.

значений;

таким образом могут быть обрисованы основные контуры рассматриваемой в работе семантической зоны. Целью исследования, таким образом, является типологически ориентированное описание семантической зоны предикатной множественности.

Поставленная цель определяет следующие конкретные задачи исследования:

уточнить инвентарь частных значений, относящихся к семантической зоне предикатной множественности;

описать совмещение частных значений, относящихся к сфере количественной аспектуальности, в едином способе выражения, как-то: в специализированных или неспециализированных показателях либо специальном классе глагольных лексем;

описать совмещение частных значений, относящихся к сфере предикатной множественности, с прочими глагольными значениями;

каталогизировать набор типологически релевантных языковых категорий, используемых для выражения значений, относящихся к семантической зоне предикатой множественности и имеющих сходный круг употреблений в различных языках;

построить типологию частноязыковых систем такого рода категорий и описать их место в глагольных системах в целом;

описать распределение частных количественных аспектуальных значений по лексическим (в первую очередь, акциональным) классам предикатов и/или семантическое взаимодействие предикатных количественных категорий с лексическими классами.

Научная новизна настоящей работы состоит в том, что в ней впервые системно на материале разноструктурных языков описываются способы совмещения в семантике одного и того же показателя частных значений, относящихся к семантической зоне предикатной множественности. Кроме того, впервые систематически описываются смежные с семантической зоной предикатной множественности значения, а также проводится исследование взаимодействия количественных аспектуальных значений с акциональной семантикой глагола.

Теоретическую значимость настоящего исследования составляют следующие полученные в ходе работы результаты. На материале генетически не связанных языков уточнены частные типологически релевантные значения, относящиеся к семантической зоне предикатной множественности. Описаны модели совмещения в языках мира этих частных значений друг с другом и с другими грамматическими и деривационными глагольными значениями. Каталогизированы важнейшие типологически устойчивые типы категорий предикатной множественности.

Практическая значимость настоящего исследования определяется тем, что его результаты могут быть использованы при описании конкретноязыковых систем, в частности, в полевых исследованиях, а также при подготовке учебных курсов по грамматической и словообразовательной семантике.

Основным материалом исследования послужили анкеты, полученные от носителей следующих языков: агульский, адыгейский, баскский, болгарский, датский, иврит, карачаево-балкарский, китайский, корейский, литовский, маори, марийский, ненецкий, сусу, таджикский, удмуртский, французский, чешский;

анкеты были заполнены самими носителями либо собраны автором или, по просьбе автора, П. М. Аркадьевым, Н. В. Востриковой, А. Л. Леонтьевой, А. Г. Пазельской, Н. В. Сердобольской.

Используемый в работе материал других языков (татарский, хакасский, чувашский, энецкий), а также более широкий материал уже упоминавшихся языков (карачаево балкарский, ненецкий, удмуртский) был получен в ходе полевых исследований (Татарская лингвистическая экспедиция филологического факультета МГУ, с. Татарский Елтан, август 2000 г., Чувашская лингвистическая экспедиция филологического факультета МГУ, с. Шимкусы, август 2001 г.;

Удмуртская лингвистическая экспедиция, совм. с Д. С. Ганенковым, с. Зура, октябрь 2001 г.;

Хакасская лингвистическая экспедиция РГГУ, с. Казановка, июнь-июль 2002 г.;

Карачаево-балкарская лингвистическая экспедиция МГУ, с. Верхняя Балкария, август 2002 г.;

Ненецкие лингвистические экспедиции МГУ, п. Нельмин Нос, июль-август 2003 г., июль-август 2005 г.;

Энецкая лингвистическая экспедиция при поддержке Института эволюционной антропологии Макса Планка, совм. с О. В. Ханиной, п. Потапово, сентябрь 2005 г.). Более широкий материал языка сусу был собран с носителем этого языка У. Камара в Москве осенью 2004 г. Более широкий материал языка маори был предоставлен Э. Далем. Материал русского, английского, датского, немецкого и французского языков частично был получен из текстов, в частности (для русского языка) из Национального корпуса русского языка2 и (для английского языка) из Британского национального корпуса3. Материал прочих языков был получен из грамматических описаний, а также (в небольшом объеме) из специализированных работ, посвященных рассматриваемой теме или темам, смежным с ней.

http://ruscorpora.ru http://www.natcorp.ox.ac.uk Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены и обсуждены на Однодневном рабочем совещании по типологии ирреальных категорий (Москва, апрель 2003 г.), на международной конференции «Грамматические категории:

иерархии, связи, взаимодействие» (Санкт-Петербург, сентябрь 2003 г.), на Ломоносовских чтениях филологического факультета МГУ (апрель 2004 г.), на международном симпозиуме «Типология аргументной структуры и синтаксических отношений» (Казань, май 2004 г.), на Рабочем совещании по отглагольной деривации (Москва, апрель 2005 г.), на Второй конференции по типологии и грамматике для молодых исследователей (Санкт-Петербург, ноябрь 2005 г.).

Работа обсуждалась на кафедре теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ.

Структура работы. Работа состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Приложений и Библиографии. В Главе 1 предлагается обзор литературы по рассматриваемой теме и обсуждается методология проведенного исследования. В Главе 2 производится описание частных типологически релевантных значений, принадлежащих к описываемой семантической зоне, и моделей совмещения этих значений. В Главе 3 описываются смежные с предикатной множественностью семантические зоны. В Главе 4 на материале ряда частных случаев обсуждается взаимодействие значений предикатной множественности с семантикой, относящейся к сфере структуры события, в частности, с акциональной семантикой глагола.

Благодарности Настоящая работа не могла бы состояться, если бы не самая разная помощь очень многих людей. Всем им автор хотел бы выразить свою самую искреннюю и глубокую благодарность.

Прежде всего, я благодарен всем сотрудникам и аспирантам кафедры Теоретической и прикладной лингвистики, где выполнялось исследование, за прекрасные три года аспирантуры. Особенно мне хотелось бы поблагодарить заведующего кафедрой, моего учителя Александра Евгеньевича Кибрика, постоянное личное участие которого было очень большой поддержкой.

Исследование, ориентированное прежде всего на материал, полученный непосредственно от информантов, было бы невозможным, если бы не бескорыстная помощь людей, поделившихся со мной знанием своего родного языка. Это М. Абдуллаева (таджикский), Л. Буазу (французский), Н. Инокайтене (литовский), Кан Чжин Соч (корейский), У. Камара (сусу), А. Мала (чешский), С. Р. Мерданова (агульский), И. Санчо (баскский), А. Стоева (болгарский), И. Хаит (иврит), В. Хамахона (маори), Лю Цюнь (китайский), М. Эскильдсен (датский), информанты-переводчики, работавшие с Карачаево-балкарскими лингвистическими экспедициями МГУ (особенно хотелось бы поблагодарить М. Асанову), с Ненецкими лингвистическими экспедициями МГУ (особая благодарность М. И. Канюковой, В. П. Марюевой, К. П. Талеевой, М. К. и Е. Н. Тайбареям), с Энецкой лингвистической экспедицией при поддержке Института эволюционной антропологии Макса Планка (особая благодарность Н. К. Болиной), с Чувашской лингвистической экспедицией МГУ (особо хотелось бы поблагодарить Н. Иванову, М. Т. Туйгачеву, Л. Г. Яковлеву), с Татарскими лингвистическими экспедициями МГУ, с Хакасской лингвистической экспедицией РГГУ, с неформальной Удмуртской лингвистической экспедицией (особая благодарность М. А. Митрофановой, Г. Михайловой).

Я столь же глубоко благодарен моим друзьям и коллегам, оказавшим мне бескорыстную помощь в сборе материала, – П. М. Аркадьеву, Н. В. Востриковой, А. Л. Леонтьевой, А. Г. Пазельской и Н. В. Сердобольской. Я также хотел бы поблагодарить тех, кто помог мне в обработке материала языков, с которыми я был недостаточно хорошо знаком, – П. М. Аркадьева, А. В. Архипова, Н. В. Вострикову, А. Г. Пазельскую.

Я искренне благодарен Э. Далю, предоставившему мне архивные материалы по языку маори, которыми я регулярно пользуюсь.

Мне хотелось бы поблагодарить моих коллег по проекту, связанному с исследованием структуры события в языке, в рамках которого в значительной мере была выполнена настоящая диссертация, – С. Г. Татевосова, Е. А. Лютикову, М. Ю. Иванова, А. Г. Пазельскую. Тех же лиц, а также Ф. И. Дудчука, Н. А. Зевахину, Д. О. Иванова, П. В. Иосада, О. В. Ханину, М. А. Цюрупу и других я благодарю за давшую мне очень много совместную работу в экспедициях.

Многим я обязан всем, кто читал отдельные части настоящей работы либо связанные с ней публикации при подготовке их к печати и сделал мне критические замечания, поспособствовавшие улучшению текста, – Ю. Д. Апресяну, И. М. Кобозевой, А. И. Коваль, А. Г. Пазельской, В. А. Плунгяну, О. А. Смирницкой.

Я хотел бы поблагодарить всех, кто участвовал в публичном или кулуарном обсуждении моих докладов по теме диссертации, в частности, Ю. Д. Апресяна, М. Я. Гловинскую, А. И. Кузнецову, В. П. Недялкова, Е. В. Падучеву, В. С. Храковского, С. Е. Яхонтова, П. М. Аркадьева, Д. В. Герасимова, А. Ю. Желтова, Е. А. Лютикову, Н. В. Сердобольскую.

Я также хотел бы сказать спасибо тем, с кем я имел возможность неформально обсуждать связанные с темой диссертации вопросы, в частности, Н. В. Востриковой, Э. Вуд, Д. C. Ганенкову, М. А. Даниэлю, А. А. Кибрику, Т. А. Майсаку, В. П. Недялкову, А. Г. Пазельской, Н. В. Сердобольской, Д. В. Сичинаве, О. В. Ханиной.

О. В. Ханина оказала мне неоценимую помощь, обеспечив меня труднодоступной теоретической и особенно описательной литературой, знакомство с которой весьма значительно скорректировало сделанные в диссертации выводы. Благодаря усилиям Т. В. Никитиной я получил доступ к диссертации Д. Кьюзика, одной из основных работ по теме настоящей работы. Многие научные публикации попали ко мне из рук М. А. Даниэля и В. А. Плунгяна. Наконец, О. Гуревич я обязан виртуальным знакомством с Э. Вуд, работающей над темой, близкой к теме настоящей работы, в университете Беркли.

Очень многим я обязан моему учителю, руководителю моей дипломной работы, рецензенту настоящей диссертации при ее обсуждении на кафедре Владимиру Александровичу Плунгяну.

Данную работу невозможно себе представить без постоянного внимания моего научного руководителя Сергея Георгиевича Татевосова, который был одновременно и собственно научным руководителем, и высококомпетентным дружелюбным критиком, и кропотливым читателем, и просто старшим другом.

Я благодарен членам Диссертационного совета за то, что настоящая работа принята к рассмотрению. Считаю также приятным долгом выразить особую благодарность Председателю диссертационного совета Л. В. Златоустовой за личную поддержку при подготовке диссертации к представлению.

Я хочу поблагодарить Е. В. Падучеву и Т. А. Майсака, любезно согласившихся стать моими оппонентами.

В конечном итоге, тем, что я стал тем, кем стал, и, в частности, дошел в своем жизненном пути до защиты диссертации, я обязан моим родителям, особенно моей покойной маме.

Работа не была бы написана, если бы не постоянная поддержка моей жены Н. М. Стойновой, которая была как первым читателем этого текста и всех публикаций, так и утешителем, когда я падал духом и говорил, что ничего у меня не выйдет, и служившей постоянным источником вдохновения моей дочери Маши.

Глава 1. Обзор литературы и принципы типологического исследования количественных аспектуальных значений Цель данной главы состоит в том, чтобы охарактеризовать состояние дел в исследуемой нами области. Прежде всего, мы предполагаем охарактеризовать имеющуюся литературу по нашей теме, а также изложить методологические установки настоящего исследования.

1.1. Обзор литературы Обзор литературы, посвященной количественным предикатным значениям, несколько затруднен тем, что на первый взгляд аспектологическая литература, в том числе и появившаяся в самое последнее время, необозрима и охарактеризовать ее всю не представляется возможным, но, с другой стороны, специальной типологической или типологически ориентированной литературы, посвященной количественным значениям, до последнего времени было немного.

Общие замечания относительно предикатной множественности, называемой в этой работе «множественное число глагольного понятия», см. в [Jespersen 1924: 210- /1958: 243-244]. Другой относительно ранней работой, в которой формулируются предварительные обобщения о семантике предикатной множественности, является [Jensen 1952: 17-20]. Проблемы количественной аспектуальной семантики обсуждаются во многих классических работах, принадлежащих к русской и славянской аспектологической традиции;

назовем только одну из наиболее известных отечественных работ [Шахматов 1925: 157-167] и одну авторитетную зарубежную работу [Mazon 1914/1962: 98-100]. Подробный разбор классической литературы по аспектологии и, в частности, развития взглядов на семантику многократности см. в [Виноградов 1947/ 2001: 393-432].

Нам известно всего три фундаментальных исследования, посвященных специально нашей теме: это монография [Dressler 1968], коллективная монография [ТИК 1989] под редакцией В. C. Храковского и неопубликованная диссертация [Cusic 1981]. Развернутое обсуждение глагольной множественности представлено в монографии [Lasersohn 1995]. Дистрибутивный тип глагольной множественности, рассмотренный в первую очередь как способ выражения множественности участников ситуации, обсуждается в работах [Durie 1986], [Mithun 1988], а также [Schwarzschild 1996], [Урюпина 2001]. Анализ семантики значений, относящихся к сфере глагольной множественности, дан в небольшой работе [van Eynde 1987]. Семантическая классификация значений глагольной множественности предлагается в [Долинина 1996].

На материале языка азою тлапанек (Azoy Tlapanec) предлагается семантическое описание показателя предикатной множественности в [Wichmann 1992]. Описание, в том числе и семантическое, показателя предикатной множественности в венгерском языке представлено в [Schlachter 1966]. Сопоставление категории предикатной множественности с категорией именного числа предлагается в [Corbett 2000: 243-264].

Несмотря на то, что, таким образом, в целом библиография по глагольной множественности невелика, в самое последнее время ряд исследователей обратился к этой проблематике. Следует отметить, прежде всего, работы по глагольной множественности Ф. ван Геенховен ([van Geenhoven 2001], [van Geenhoven 2002], преимущественно на материале западногренладского эскимосского языка), Э. Вуд и ее соавторов ([Wood 2002], [Wood, Garrett 2002], [Conathan, Wood 2003], преимущественно на материале языка юрок) и А. Ю ([Yu 2003], на материале чеченского языка). В [Matthewson 2000] на материале языка стятимсец (St’t’imcets) исследуются семантические связи между дистрибутивным и итеративным типами предикатной множественности. В [Tsunoda 1999] детально описываются свойства показателя предикатной множественности в языке варрунгу. В [Zimmermann 2003] на материале английского языка обсуждаются, в частности, синтаксические средства для выражения предикатной множественности. В [Kratzer 2005] рассматривается семантика предикатной множественности в качестве частного случай общей семантики множественности. Дистрибутивный тип предикатной множественности на материале языка папаго рассматривается в [Ojeda 1998]. Среди более описательных работ можно упомянуть [Davidson P. 2002] для языка оджибва, [Dakubu 2003] для языка гуренэ, [Lim 2003] для французского и корейского языков.

Помимо специальных работ, посвященных количественным предикатным значениям, существенную роль в накоплении знаний по этой теме сыграли, во-первых, работы, посвященные аспекту в целом и, шире, глагольным системам4. Прежде всего Надо, однако, заметить, что количественные аспектуальные значения длительное время находились в тени «основной» аспектуальной проблематики. Ср., например, классическую работу по аспектологии [Verkuyl 1972], где количественные аспектуальные значения практически обходятся стороной.

надо упомянуть классическую работу [Comrie 1976], значительная часть которой посвящена рассмотрению хабитуального значения. Далее, фундаментальное исследование глагольных систем Э. Даля ([Dahl 1985]) включает в себя, в частности, исследование выражения хабитуального значения. Наконец, в работе [Bybee et al. 1994] предлагаются некоторые обобщения о путях диахронического развития показателей количественных предикатных значений. В рамках изучения русского вида классификация значений, относящихся к семантической зоне предикатной множественности, предлагается в [Падучева 1996].

Во-вторых, так или иначе связаны с проблематикой предикатной квантификации исследования по логическому анализу квантификации естественно-языковых выражений и высказываний с генерическим значением. Это, прежде всего, [Dahl 1975], [Carlson G. 1982], [Carlson L. 1981], [Bach 1986], [Gil 1993], [Carlson G., Pelletier (eds.) 1995], [Cohen 1999] и др. В этом же ряду следует упомянуть и раздел, посвященный квантификации ситуаций, в монографии [Падучева 1985: 221-232].

В-третьих, на материале конкретных языков и языковых групп были созданы описательные работы или разделы описательных работ, посвященные количественным аспектуальным значениям. Можно, в частности, назвать работы [Серебренников 1960], где подробно рассматриваются количественные аспектуальные значения в финно угорских языках, [Newman 1990], где описана глагольная множественность в чадских языках, [Широкова 1965] и [Широкова 1996], где рассматриваются Итеративы чешского языка, [Шарина 1999], где описаны соответствующие значения в эвенском языке, а также разделы грамматических описаний нивхского [Панфилов 1965: 73-76, 79-85], ительменского [Володин 1976: 206-210] и селькупского [Кузнецова А. и др.

1980: 217-233] языков. Очевидно, что проблематике предикатной квантификации уделено много внимания в описательных работах по тем языкам, в которых соответствующие значения получают специализированное морфологическое выражение;

представляется, однако, что производимый при таком описании семантический анализ важен для общей лингвистической теории.

Обзор литературы, связанной с семантикой количественных аспектуальных значений, был бы неполон без указания на работы, выполненные на материале русского языка. Здесь следует, во-первых, упомянуть исследования ныне устаревшего русского многократного способа действия [Иванчикова 1957], [Прокопович 1963] и [Янко 2005], во-вторых, разделы, посвященные русским «способам действия» и количественным аспектуальным значениям, входящим в семантику русских видов, в монографиях [Бондарко 1971], [Авилова 1976], [Шелякин 1983], [Петрухина 2000], а в-третьих, специальные исследования способов выражения повторения событий в русском языке:

[Грекова 1979] и [Грекова 1996], [Панова 1980], [Рощина 1982] и [Чеснокова 1983], а также раздел, касаюшийся квантификации ситуаций, в недавней диссертации [Леонтьева 2005]. Содержательно близкие к нашей теме вопросы обсуждаются на материале значения форм множественного числа русских предикатных имен в [Ляшевская 2002] и [Пазельская 2003]. В более широкий контекст отражения в языке понятийной категории количества предикатная множественность погружается в недавней работе [Крылов 2005]. Ретроспектива изучения предикатной множественности в рамках отечественной лингвистической традиции предлагается в [Апресян 2005].

Далее часть упомянутых работ будет охарактеризована более подробно.

1.1.1. Исследование «глагольной множественности» [Dressler 1968] Работа [Dressler 1968] представляет собой последовательно типологическое исследование, основным результатом которого можно считать выделение на обширном языковом материале множества частных значений, принадлежащих к семантической зоне количественной аспектуальности или смежных с ней. В. Дресслер исходит, вслед за [Agrell 1908] и работами Ю. С. Маслова (прежде всего, [Маслов 1948], [Маслов 1959]), из предпосылки о противопоставлении «вида» и «способа действия» (см. в 4.1 о «двухкомпонентных»5 теориях вида). Количественные аспектуальные значения рассматриваются как частный случай «способа действия» (ср. [Dressler 1968: 47-51]).

В. Дресслером детально разбираются «нюансы» (Nuancen) частных значений глагольной множественности и близких к ним. В. Дресслер выделяет четыре основных группы количественных предикатных значений: итеративные, дистрибутивные, континуативные (kontinuerliche) и интенсивные «нюансы». К итеративным «нюансам» [Dressler 1968: 62-65] он относит:

«дисконтинуатив»6, который характеризует «исключительность повторяемого действия с подчеркиванием пауз между отдельными действиями» [Dressler 1968:63];

Термин принадлежит К. Смит [Smith 1991/1997].

Приводя термины, принадлежащие тому или иному исследователю, мы, как правило, берем их в кавычки. Связано это, главным образом, с тем, что едва ли не большинство терминов, употребляемых в «репетитив», описывающий «событие, которое повторяется не с повышенной частотой, но все же достаточно часто»8 [Dressler 1968: 63];

«фреквентатив», означающий часто и регулярно повторяемое событие;

«конатив», служащий для описания повторяющихся попыток совершить некоторое действие;

«альтернатив», описывающий последовательное повторение двух противонаправленных действий.

Среди дистрибутивных «нюансов» [Dressler 1968: 66-74] В. Дресслер выделяет:

«субъектный дистрибутив», описывающий одновременное или разновременное множество ситуаций, в которых участвуют разные субъекты;

«сукцессив» (sukzessiv), описывающий последовательность ситуаций, в которых участвуют разные субъекты;

«объектный дистрибутив», описывающий множество ситуаций, в которых участвуют разные объекты;

«реципрок», значение которого составляет взаимно-направленное действие9;

«композит» (komposit), описывающий «не повторение нескольких одинаковых фаз действия, а совокупное действие из неоднородных частей действия» [Dressler 1968: 71].

«дисперсив», значением которого является действие, совершаемое одновременно в нескольких местах;

«диверсатив», описывающий направленные в разные места действия разных субъектов;

«амбулатив», значением которого является действие, совершаемое последовательно в нескольких местах.

Континуативные «нюансы» [Dressler 1968: 74-77] включают в себя:

разных работах, «материально» совпадают между собой, имея при этом отнюдь не тождественное, а иногда и противоположное значение.

“die Seltenheit der Wiederholung, ja die Pausen zwischen den einzelnen Wiederholungen werden dabei betont”.

“eine Handlung die nicht hufig, aber doch fters wiederholt wird”.

В грамматических и синтаксических описаниях, как известно, принято относить это значение к сфере актантных дериваций, а не к сфере видовых значений;

однако совмещение реципрокального значения с дистрибутивным хорошо засвидетельствовано, см. об этом в 3.4.1.

“nicht eine Wiederholung mehrerer gleichartiger Handlungsabschnitte… sondern die Gesamthandlung aus ungleichartigen Teilhandlungen”.

«узитатив», при помощи которого выражается повторяющееся событие, являющееся одновременно способностью, склонностью или привычкой участника;

«дуратив», акцентирующий внимание на длительности повторяющегося действия;

«континуатив», описывющий продолжение ранее имевшей место ситуации.

Интенсивные «нюансы» [Dressler 1968: 77-84] характеризуют ситуацию как отклоняющуюся от нормы по своей интенсивности;

В. Дресслер рассматривает их как «метафорически понятую множественность»11 [Dressler 1968: 77]. К ним относятся:

«интенсив», описывающий ситуацию, совершающуюся с повышенной интенсивностью;

«эмфатический способ действия» (emphatisch), при помощи которого говорящий акцентирует внимание на описанной ситуации;

«аугментатив», значением которого является увеличенный «охват» действия;

«комплетив», трактуемый В. Дресслером как частный случай «аугментатива», описывающий действие «полного охвата»;

«акцелератив», описывающий действие, совершаемое «быстро», с повышенной скоростью;

«ретардатив», напротив, описывающий действие, совершаемое «медленно», с пониженной скоростью;

«эксаггератив», описывающий действие «чрезмерного» охвата;

«пейоратив», служащий для описания отрицательно оцениваемой ситуации (в частности, имеющей место без достаточных оснований);

«ассевератив», описывающий действие, совершающееся вопреки обстоятельствам;

«аттенуатив», описывающий ситуацию, совершающуюся с пониженной интенсивностью.

В. Дресслер уделяет, кроме того, внимание различным способам формального выражения значений, относящихся к сфере глагольной множественности, а также детально описывает в терминах выделенных им на типологическом материале значений две частные системы древних индоевропейских языков – латинского (имеются в виду «исторические» употребления инфинитива) и хеттского.

“metaphorisch gebrauchte Pluralitt”.

1.1.2. Исследование «глагольной множественности» [Cusic 1981] Следующим по времени крупным исследованием количественных аспектуальных значений является неопубликованная диссертация [Cusic 1981]. Наиболее интересным (и оказавшим существенное влияние на последующие исследования) результатом Д. Кьюзика представляется предложенное им противопоставление двух семантических типов «событийной» множественности (event plurality) [Cusic 1981: 60-61]. Первым семантическим типом является событийная12 (event-external) множественность, или «множественность событий» (plurality of events). Событийная множественность подразумевает повторение сходных, но притом отдельных друг от друга событий.

Объектом «счета» при данном типе множественности являются ситуации, каждая из которых имеет свою начальную и конечную точку. Второй тип – внутрисобытийная (event-internal) множественность, или «множественность внутри событий» (plurality in events). В этом случае речь идет об одном едином событии, которое по своей внутренней структуре является многократным повторением сходных друг с другом фаз.

Объекты, которые в данном случае образуют множество, находятся внутри границ ситуации. Как замечает Д. Кьюзик, следует «понимать множественность как сложное понятие, включающее в себя: а) множество счетных, отдельных друг от друга единичных объектов;

б) множество частей (внутренняя структура единого объекта» [Cusic 1981: 19-20]). Ниже ([Cusic 1981:77]) Д. Кьюзик называет действие, являющееся событием с внутрисобытийной множественностью, «повторятельным» (repetitive) действием, а действие, повторенное много раз в рамках событийной множественности, – повторяющимся (repeated) действием. В качестве третьего типа «событийной» множественности Д. Кьюзик предлагает объединение событийного и внутрисобытийного типа, когда описывается повторение отдельных друг от друга событий, внутренняя структура каждого из которых состоит при этом из повторяющихся фаз.

Более дословный перевод термина Д. Кьюзика, «внесобытийная множественность», кажется нам не вполне удачным с точки зрения русского языка. Представляется, что терминологическое противопоставление событийной vs. внутрисобытийной предикатной множественности является наиболее адекватным способом передать используемую в англоязычных работах оппозицию event external vs. event-internal verbal plurality / pluractionality.

“understand plurality to be a multiple function incorporating the representation of: a) multiple, countable, single units;

b) multiple parts (the inner structure of a unity)”.

Далее Д. Кьюзик [Cusic 1981: 64-71] показывает, что, вообще говоря, помимо иерархически относящихся друг к другу понятий фазы события (phase) и события (event), можно говорить и о третьем, еще более высоком члене этой иерархии – «случае» (occasion). Например, предложение (1.1) может описывать как два события, имеющих место в рамках одного и того же «случая» (если между двумя звонками в дверь торговец продолжает находиться возле нее), так и два события, каждое из которых имеет место в рамках отдельного «случая» (если между двумя звонками в дверь торговец участвует в других событиях, не связанных с этими):

английский (1.1) The salesman rang the doorbell twice.

Торговец два раза позвонил в дверь [Cusic 1981: 66].

Д. Кьюзик следующим образом формулирует основные вопросы, на которые, по его мнению, необходимо дать ответ при исследовании предикатной множественности.

«Что можно понимать под множественностью событий?

Есть ли связь между множественнстью событий и известной категорией числа существительных и именных групп?

Какие средства используются в языках мира для выражения значения множественности событий?»14 [Cusic 1981: 64] Первый вопрос, касающийся семантических различий между частными значениями, относящимися к сфере предикатной множественности, несомненно, является в работе основным. Д. Кьюзик исходит из того, что интуитивно ясно понятие множественности объектов, которое требуется экстраполировать на ситуации. Надо, однако, отметить, что вполне естественная аналогия глагольной множественности и именной категории числа (проведенная и в [Dressler 1968]) имела достаточно существенные последствия как для самой работы [Cusic 1981], так и для последующих работ (в первую очередь, [Durie 1986] и [Mithun 1988]), где, с одной стороны, глагольная множественность и именное число понимаются как разные случаи единой семантической категории «числа вообще», а с другой стороны, предикатная множественность рассматривается, в частности, как способ указания на множественность участников ситуации. Семантический анализ предикатной “In what senses may events be said to be plural? What is the relation between event plurality and the familiar notions of number developed for nouns and noun phrases? What devices do languages use to indicate the plurality of events?” множественности в рамках общего анализа семантики множественности предлагается в [Kratzer 2005].

Д. Кьюзик вводит следующие семантические параметры для сферы предикатной множественности [Cusic 1981: 78-111]:

параметр «отношения к событию» (event ratio parameter) – уже рассмотренное нами противопоставление фазы vs. события vs. «случая»;

параметр «относительной меры» (relative measure parameter), характеризующий бльшую или меньшую интенсивность ситуации или бльшую или меньшую вовлеченность в нее участника;

градуальный параметр «связности» (connectedness), характеризующий степень отграниченности друг от друга повторяющихся фаз или событий;

параметр «дистрибуции» (distribution), характеризующий распределение повторяющихся фаз или событий во времени или в пространстве.

Прежде всего, на основании параметра «относительной меры», Д. Кьюзик выделяют следующие частные значения показателей глагольной множественности:

понижение «относительной меры» применительно к внутрисобытийной предикатной множественности (по отношению к размеру, ожидаемым усилиям или результату):

«диминутив», или понижение «размера», возникающий в том случае, когда «повторение понижает размер или значимость фаз действия»15 [Cusic 1981:

81];

«тентатив», или понижение усилий, описывающий «действие, которое выполняется без энтузиазма или с меньшими усилиями, чем ожидается»16 [Cusic 1981: 82];

«конатив», или понижение степени достижения результата, описывающий ситуацию, когда «“повторятельное” действие не приводит к достижению некоторого желаемого результата»17 [Cusic 1981: 83];

«инкассатив», также понижающий степень достижения результата, описывающий множественное действие, «в котором нет попытки сделать нечто конкретное, а есть лишь бесцельная или ненаправленная деятельность»18 [Cusic 1981: 83-84];

“the repetition decreases the size or importance of the units of action”.

“the action is performed half-heartedly or with less effort than expected”.

“repetitive action falls short of producing some desired result”.

“in which there is no attempt to do anything particular, merely an aimless or undirected activity”.

повышение «относительной меры» применительно к внутрисобытийной предикатной множественности (по отношению в размеру, ожидаемым усилиям, результату или затраченному времени):

«интенсив», или повышение «размера» или усилий, когда «повторение служит для выражения увеличенных усилий или увеличенного количества действий»19 [Cusic 1981: 84];

«аугментатив», или повышение «количества», описывающих ситуацию, когда «увеличивается “количество” деятельности и, возможно, количество “субстанции”, над которой совершается действие»20 [Cusic 1981: 85];

«кумулятив», или повышение степени достижения результата, описывающий ситуацию, когда накопление эффекта от действия, состоящего из повторяющихся квантов, приводит к достижению некоторого суммарного результата;

«эксцессив», выражающий «чрезмерное» действие, когда «“повторятельная” деятельность выполняется с излишними затратами энергии или ее протяженность больше ожидаемой»21 [Cusic 1981: 86];

«дуратив-континуатив», или увеличение времени, затраченного на действие, состоящее из повторяющих друг друга квантов, значение которого состоит в том, что «повторение переходит в продолженность, а увеличение “количества” действия становится увеличением промежутка времени, которое оно занимает»22 [Cusic 1981: 87];

понижение «относительной меры» применительно к повторяющимся событиям (по отношению, в первую очередь к количеству повторяющихся действий):

«дупликатив», описывающий ситуацию, имеющую место два раза, или, иными словами, единственное повторение ситуации;

«альтернатив», описывающий осуществление противонаправленных действий, когда «два различных действия, одно из которых является зеркальным отражением другого, совершаются одним и тем же участником»23 [Cusic 1981: 90];

“repetition expresses increased effort in or increased quantity of the actions”.

“the amount of activity increases and possibly also the amount of “substance” implied as being acted on”.

“the repetitive activity is carried out with too much energy or to a greater extent than expected”.

“repetition gives over to continuity and the increased quantity of action becomes an increase in the time it occupies”.

“two distinct actions, one a mirror-image of the other, are performed by the same agent”.

«реверсатив», частный случай «альтернатива», ограниченный сферой глаголов движения и описывающий движение в обратную сторону;

«дисконтинуатив-дисперсив», значение которого состоит в том, что «действие повторяется спорадически небольшое количество раз или ограничено в пространстве»24 [Cusic 1981: 92];

повышение «относительной меры» применительно к событийной предикатной множественности:

«хабитуалис» (customary-occupational-habitual), выражающий генерическую ситуацию, в которой «количество “случаев”, в которые выполняется действие, так велико, что связь с конкретными “случаями” и событиями теряется и действие становится свойством, характеризующим его исполнителя»25 [Cusic 1981: 93];

«общее повторяющееся действие» (general repeated action), значение которого состоит в том, что большое (или неопределенное) количество участников вовлечено в ситуацию, ситуация имеет место в большом количестве мест, занимает большой промежуток времени и т. п.;

Д. Кьюзик отмечает, что, как правило, соответствующие показатели полисемичны и допускают все эти интерепретации.

В терминах выделенных им значений Д. Кьюзик проводит четыре конкретноязыковых исследования предикатной множественности в языках дигеньо, восточном помо, кламат и языковой группе мору-мади. Кроме того, отдельную главу он посвящает способам выражения предикатной множественности в английском языке.

1.1.3. Исчисление [Храковский 1989] и монография [ТИК 1989] Третьим по времени крупным исследованием количественных предикатных значений является коллективная монография [ТИК 1989]. Теоретические установки и типологические обобщения этого исследования изложены в его вводном разделе [Храковский 1989] (см. также более раннюю публикацию [Храковский 1986]), а остальные части монографии являются описаниями способов выражения предикатной множественности в некотором языке или языковой группе. В работе принято “the action is repeated sporadically a small number of times, or is scattered in space”.

“the number of occasions on which an action has been performed is so great that the reference to individual occasions and events is lost, and the action becomes a property attributed to the agent”.

разделение языков мира на три группы: языки, использующие специализированные средства для выражения количественных аспектуальных значений;

языки, использующие как специализированные, так и неспециализированные средства;

языки, использующие только неспециализированные и/или лексические средства. Как отмечается в предисловии, «данная классификация не претендует на строгость и служит целям интуитивно приемлемого упорядочивания материала» [ТИК 1989: 3].

В. С. Храковский предлагает следующую «естественную классификацию семантических типов множества ситуаций» [Храковский 1989: 23-25], основанную на двух семантических признаках. Первый из этих признаков – единый период времени, в который осуществляется множество повторяющихся ситуаций vs. отдельный период времени для каждой из повторяющихся ситуаций. Второй признак – тождественный vs.

не полностью тождественный набор актантов в каждой из повторяющихся ситуаций. На основании этих признаков В. С. Храковский выделяет следующие три семантических типа предикатной множественности:

мультипликативный тип (ситуация повторяется в единый период времени с тождественным набором актантов);

дистрибутивный тип (ситуация повторяется в единый период времени с не полностью тождественным набором актантов);

итеративный тип (ситуация повторяется в отдельные периоды времени с тождественным набором актантов)26.

Первая семантическая оппозиция В. С. Храковского практически тождественна противопоставлению между внутрисобытийной vs. событийной предикатной множественностью (или «повторятельным» vs. повторяющимся событиям) в [Cusic 1981]. Тот факт, что данный семантический признак выделен, по-видимому, независимо27 разными исследователями, во многом подтверждает его адекватность применительно к языковому материалу.

Мультипликативный тип предикатной множественности описывает «серию (микро)действий, которые регулярно повторяются через относительно небольшие интервалы времени и остаются тождественными себе в течение всего периода их совершения» [Храковский 1989: 25]. Единичный квант мультипликативного типа множественности выражается при помощи «семельфактива». Помимо собственно Четвертая логическая возможность – повторение ситуации в отдельные периоды времени с не полностью тождественным набором актантов, по мнению В. С. Храковского, в языках мира не реализуется. См., однако, ниже о событийном vs. внутрисобытийном дистрибутивном значениях.

В библиографии [ТИК 1989] ссылка на [Cusic 1981], вероятно, по объективным причинам, отсутствует.

мультипликативного значения (реализующегося в высказываниях типа Он кашляет), В. С. Храковский выделяет ряд разновидностей мультипликативного значения [Храковский 1989: 30-33]:

«альтернатив», выражающий «неоднонаправленное (разнонаправленное) движение» [Храковский 1989: 30], соотносящееся с семантически исходным однонаправленным движением;

«дупликатив», значением которого является повторение противонаправленных действий, когда «каждое последующее действие... выступает как антидействие предыдущего, отменяющее его результат» [Храковский 1989: 31];

«раритив», выражающий мультипликативную множественность с «увеличением интервалов между повторяющимися (микро)действиями и/или ослабление звукового/зрительного эффекта, производимого каждым из повторяющихся (микро)действий» [Храковский 1989: 32], то есть с более редкими, чем ожидается, квантами;

«сепетив», выражающий мультипликативную множественность с «уменьшением интервалов между повторяющимися (микро)действиями и/или усиление звукового/зрительного эффекта, производимого каждым из повторяющихся (микро)действий» [Храковский 1989: 32], то есть с более частыми, чем ожидается, квантами;

«мультипликатив-делимитатив», выражающий мультипликатную ситуацию, занимающую в целом меньший период времени, чем ожидается, в которой «период осуществления серии (микро)действий... меньше предусмотренного условной нормой, т. е. ограниченно длителен, и соответственно ограничено и количество отдельных семельфактивных действий, образующих серию» [Храковский 1989: 33];

«мультипликатив-дуратив», выражающий мультипликатную ситуацию, занимающую в целом больший период времени, чем ожидается, в которой «период осуществления серии (микро)действий... больше предусмотренного условной нормой, т. е. неограниченно длителен, и, соответственно, не ограничено и количество отдельных семельфактивных действий, образующих серию» [Храковский 1989: 33].

Дистрибутивный тип предикатной множественности описывает последовательность сходных ситуаций, в каждой из которых в качестве одного из участников выступает отличный от предыдущего актант или сирконстант.

Существенно, что «одним и тем же актантом/сирконстантом каждой... ситуации является один из единичных представителей... совокупного актанта/сирконстанта» [Храковский 1989: 34], то есть все участники, участвующие в повторяющихся ситуациях принадлежат к некоторому замкнутому множеству. В. С. Храковский выделяет следующие эмпирически регулярные разновидности дистрибутивной множественности:

«субъектный дистрибутив», при котором новым участником в каждой из повторяющихся ситуаций является субъект28;

«объектный дистрибутив», при котором новым участником в каждой из повторяющихся ситуаций является объект;

«адресатный дистрибутив», при котором новым участником в каждой из повторяющихся ситуаций является актант-адресат (как правило, «адресатный дистрибутив» совмещается с «объектным»);

«субъектный дисперсив», значением которого является одновременное или последовательное осуществление одинаковых ситуаций в разных местах (частях) некоторого протяженного в пространстве объекта.

Для ситуаций движения отдельно выделяются субъектные и объектные:

«диверсатив», описывающий движение совокупности участников в разные стороны относительно некоторой общей исходной точки;

«цислокатив», описывающий движение совокупности участников с разных стороны в некоторую общую конечную точку;

«амбулатив», описывающий «движение... последовательно через ряд единичных пунктов пространства, которые в сумме составляют некоторый совокупный локативный актант» [Храковский 1989: 40].

Кроме того, В. С. Храковский упоминает два «квазидистрибутивных» значения.

Первое из них состоит в том, что «каждое из повторяющихся действий затрагивает какую-либо одну квазиотдельную часть актанта, а все множество повторяющихся действий в принципе затрагивает все квазиотдельные части этого актанта» [Храковский 1989: 40] (примерами могут служить русские глаголы типа измазаться, изорваться).

Второе из «квазидистрибутивных» значений – действие, осуществляемое в несколько приемов (и тем самым как бы затрагивающее при каждом приеме новую «часть» участника).

Итеративный тип предикатной множественности описывает «неоднократное, относительно регулярное, осуществление ситуации», причем «каждая повторяющаяся ситуация происходит в отдельный период времени» [Храковский 1989: 41]. Помимо В. С. Храковский отмечает, что, в зависимости от устройства конкретного языка, термины «субъект» и «объект» могут пониматься здесь как синтаксически (т. е. приблизительно соответствовать терминам «подлежащее» и «дополнение»), так и семантически (как первый и второй участники ситуации).

«нормативной» (с точки зрения регулярности повторения одинаковых ситуаций) итеративной множественности, В. С Храковский выделяет следующие ее подтипы:

«дисконтинуатив», т. е. «итератив с большими интервалами между повторяющимися ситуациями» [Храковский 1989: 49];

«фреквантатив», т. е. «итератив с малыми интервалами между повторяющимися ситуациями» [Храковский 1989: 49];

«узитатив», значение которого состоит в том, что «ситуации, входящие в итеративное множество..., специально характеризуются как осуществляющиеся в соответствии с какой-либо эмпирически наблюдаемой вероятностной закономерностью» [Храковский 1989: 49].

1.1.4. Концепция «глагольной множественности» в [Долинина 1996] В работе [Долинина 1996] (являющейся переработкой более ранней публикации [Долинина 1989] в составе охарактеризованной нами монографии [ТИК 1989];

следует также упомянуть более раннюю публикацию [Долинина 1990] и более позднюю [Dolinina 1999], рассматривающую специально дистрибутивный тип предикатной множественности) на материале русского языка предлагается теоретическое осмысление предикатной множественности и ее отличий от количественных значений, связанных с именем, и выделение ряда частных значений, относящихся к этой сфере.

И. Б. Долинина выделяет четыре существенных особенности предикатной множественности, отличающих ее от множественности объектов:

1. «специфика области референциальных значений у глагольной множественности» [Долинина 1996: 226]: предикатная множественность может быть связана как с «временным распределением действий», когда действия повторяются во времени, так и с «пространственным», когда «однотипные действия выполняются разными участниками ситуаций» [Долинина 1996: 226];

2. нечеткость границ семантической категории предикатной множественности: «значение повторяемости, неединичности отдельных действий в ряде случаев осмысляется как сфера иных категориальных значений, не связываемых непосредственно с квантификационными оппозициями» [Долинина 1996: 227];

3. предикатное количественное значение в сущности характеризует высказывание в целом, а не сам предикат;

с другой стороны, языковым средством для выражения этого значения часто бывает не глагольная словоформа;

4. «трактовка конкретного материала в ее [глагольной множественности – А. Ш.] рамках является далеко не самоочевидной» [Долинина 1996: 230]: одна и та же ситуация может быть охарактеризована говорящим и как множественная, и как единичная, в зависимости от того, что находится в фокусе его внимания.

И. Б. Долинина выделяет два основных типа предикатной множественности:

«темпоральную множественность», т. е. множественность ситуаций, имеющих идентичный состав участников, во времени, и «дистрибутивную множественность», т. е. множественность ситуаций, отличающихся друг от друга составом участников.

«Темпоральная множественность» разделяется на два подтипа: «итеративную множественность», в которой «подчеркивается... расчлененность действий во времени» [Долинина 1996: 226], и «мультипликативную множественность», состоящую в «объединенности действий в некий единый процесс» [Долинина 1996: 226]. Второе противопоставление аналогично противопоставлению итеративного и мультипликативного типов множества ситуаций в [Храковский 1989], однако «дистрибутивная множественность» в работе В. С. Храковского составляет с этими двумя типами единый иерархический уровень.

В сфере «итеративной множественности» И. Б. Долинина выделяет следующие типы значения:

«собственно-многократное», то есть ничем не осложненное значение повторения отдельных событий, в частности:

«ограниченно-кратное», если ситуация повторяется определенное число раз;

«неограниченно-кратное», если ситуация повторяется неопределенное число раз;

«узуальное», если «многократность связана с повторением действий при определенных обстоятельствах, свидетельствующих о привычках субъекта» [Долинина 1996: 233]:

(1.2) По утрам они пьют чай [Долинина 1996: 233].

«процессное», если «при повторяемости действий обозначается не множество событий, а единый процесс обобщенного характера» [Долинина 1996: 234]:

(1.3) Весь отпуск она танцевала [Долинина 1996: 234].

«потенциальное», через повторение характеризующее способность участника осуществлять ту или иную ситуацию;

«результативное», аналогичное «кумулятиву» по [Cusic 1981], в котором происходит «сведение множества к единству через понятие результата» [Долинина 1996: 234]:

(1.4) Натанцевались они вволю [Долинина 1996: 234].

«генерализованное», характеризующее свойства некоторого класса объектов.

«Мультипликативную множественность» И. Б. Долинина рассматривает в первую очередь как характеристику определенного класса глагольных лексем, «служащих для номинации некоторой ситуации, представляющей собой, с точки зрения объективных реалий, последовательность отдельных единичных действий, воспринимаемую как единый процесс» [Долинина 1996: 237]. Тем не менее, И. Б. Долинина выделят близкие к мультипликативному типы значения, которые возможны и для немультипликативных по своим свойствам предикатов:

«гомогенный процесс... осмысляется как состоящий из отдельных фрагментов» [Долинина 1996: 238] (например, двигаться туда-сюда, глядеть по сторонам);

«достаточно большой отрезок времени... интерпретируется как неразложимые, гомогенный период» [Долинина 1996: 238-239]29:

(1.5) Все лето она ездила верхом [Долинина 1996: 238].

«отдельные действия направлены на части одного объекта, а вся сумма действий воспринимается как единый процесс, направленный на этот целостный объект» [Долинина 1996: 239]:

(1.6) Он пил чай жадными глотками [Долинина 1996: 239].

Остается, однако, неясным различие между данным типом «квазимультипликативного» значения и «процессным» значением в сфере итеративной множественности.

1.1.5. Пути грамматикализации количественных аспектуальных значений в [Bybee et al. 1994] В книге [Bybee et al. 1994] в числе прочих путей изменения грамматических значений предлагаются некоторые обобщения относительно путей грамматикализации количественных аспектуальных значений.

Основываясь на представлении [Comrie 1976] о том, что все частные значения, в которые входит повторение ситуации, являются частным случаем имперфективного значения, Дж. Байби и ее соавторы выделяют следующие частные разновидности имперфективного значения [Bybee et al. 1994: 126-127], терминологически соответствующие [Comrie 1976]:

«прогрессив», который «рассматривает действие как длящееся во время точки отсчета»30 [Bybee et al. 1994: 126] и ограничен в дистрибуции динамическими предикатами;

«continuous», аналог «прогрессива», не имеющий ограничений в дистрибуции31;

«хабитуалис», описывающий регулярно повторяющиеся ситуации;

«итератив», значением которого является «событие, повторяющееся в рамках данного “случая”»32 [Bybee et al. 1994: 127];

«фреквентатив», частный случай хабитуалиса, описывающий ситуации, повторяющиеся чаще, чем ожидается;

«континуатив» (continuative), частный случай «прогрессива», содержащий указание на то, что длящееся действие является «продолжением» ранее совершенного действия.

На используемом в их работе типологическом материале Дж. Байби и ее соавторы предлагают следующую схему путей грамматикализации (и семантической организации) имперфективных значений [Bybee et al. 1994: 172] (Схема 1):

“views action as ongoing at reference time”.

Этому значению, в отличие от остальных, у Дж. Байби и ее соавторов не соответствует типологически релевантной «категории» в глагольных системах.

“event that is repeated on a particular occasion”.

iterative continuative progressive imperfective iterative frequentative habitual Схема 1. Пути грамматикализации количественных аспектуальных значений по [Bybee et al. 1994].

Существенным обобщением здесь является то, что «имперфектив», т. е.

глагольная форма, имеющая как «собственно видовые» имперфективные употребления без лексических ограничений, так и хабитуальные употребления, может возникать диахронически как из формы, имеющей только хабитуальное значение, так и из формы со значением прогрессива.

1.1.6. Классификация многократных значений русского несовершенного вида в [Падучева 1996] Семантическая классификация частных значений, принадлежащих к рассматриваемой нами семантической зоне, предлагается в работе [Падучева 1996: 24 31] (соответствующий раздел основывается на более ранней публикации [Падучева 1990]). Е. В. Падучева рассматривает частные видовые значения несовершенного вида в русском языке (а несовершенный вид в русском языке является основным средстваом для выражения предикатно-множественных значений) и предлгает ряд семантических признаков, релевантных для различения этих значений. Охарактеризуем здесь коротко только те из этих признаков, на которых основываются семантические оппозиции, различающие значения, описываемые в нашей работе.

Центральным из предлагаемых в рассматриваемой работе семантическим признаком, релевантным для предикатной множественности, несомненно, является признак кратности [Падучева 1996: 26], принимающий следующие четыре значения:

«единичность», если описывается без специального указания на количество крат единичная ситуация, имеющая место один раз;

«определенная кратность», если «точной указано количество повторений ситуации» [Падучева 1996: 26];

«неопределенная кратность», если ситуация имеет место многократно, причем число повторений неизвестно;

«нейтрализация противопоставления по кратности» в том случае, если описывается ситуация, имевшая место по меньшей мере один раз, как в (1.7):

(1.7) Вы когда-нибудь пили такое вино? [Падучева 1996: 26] Применительно ко всем множественным ситуациям (то есть всем, у которых признак кратности имеет не значение «единичность», а какое-либо другое) Е. В. Падучева различает классы многократных и дистрибутивных ситуаций (это противопоставление вполне соответствует противопоставлению дистрибутивного vs.

итеративного типа предикатной множественности в [Храковский 1989]): «Если в обычной многократной ситуации повторяются события с одним и тем же участником (в разные моменты времени), то при дистрибутивности в разных повторениях участвуют разные субъекты» [Падучева 1996: 27].

Неопределенно-кратные ситуации Е. В. Падучева подразделяет на узуальные и неопределенно-кратные не узуальные. Последние Е. В. Падучева не подразделяет на какие-либо подтипы;

можно их проиллюстрировать примером (1.8):

(1.8) Что ты каждую минуту вскакиваешь? [Падучева 1996: 30] Узуальные ситуации имеют дробную внутреннюю классификацию. Узуальная семантика подразделяется на следующие типы:

«эксплицитно выраженная узуальность», имеющая место, если в высказывании представлены отдельные (т. е. не входящие в состав глагольной словоформы) средства для выражения неопределенной кратности:

(1.9) Каждую субботу она ходит в баню [Падучева 1996: 27-28].

«утверждение о наличии некоторого свойства у повторяющеся ситуации» [Падучева 1996: 28] (существенно, что «само повторение… уже ничем не регулируется и, вообще, не находится в центре внимания»):

(1.10) Он с трудом доходит до двери [Падучева 1996: 28].

«узуальность с “наглядно-примерным” оттенком»:

(1.11) Он делал гимнаситку, потом час-два работал, а после этого бежал к реке купаться [Падучева 1996: 28].

«обозначение привычек и предрасположений», соответствующее в используемых у нас термиах значению свойства:

(1.12) Он берет взятки [Падучева 1996: 28].

«родовая пропозиция», соответствующая значению, которое мы называем квалитативным:

(1.13) Она одевается со вкусом [Падучева 1996: 28].

«узуальность, осложненная потенциальностью», соответствующая значению, которое в типологических работах называют капацитивным:

(1.14) Хороший был слесарь, любые замки открывал [Падучева 1996: 28].

Другой существенный для нас семантический признак – семантический признак «локализации во времени», имеющий два значения, не симметричные друг другу.

Первое, наиболее стандартное, значение этого признака состоит в том, что описывается «ситуация в ее развитии во времени» [Падучева 1996: 25], то есть, иными словами, что ситуация привязана к некоторому конкретному моменту или периоду времени. Другое, «вырожденное», значение признака «локализации во времени» имеет место, когда описываются «вневременные свойства» (то есть «свойства абстрактных объектов, не локализованных ни в пространстве, ни во времени», как в (1.15), или «постоянные свойства материальных объектов с “долгим” сроком существования», как в (1.16)):

(1.15) Искусство принадлежит народу [Падучева 1996: 25].

(1.16) Эта речка впадает в небольшое озеро [ibid.: 25].

Третий семантический признак, выделяемый Е. В. Падучевой, релевантный для семантики предикатной множественности, – признак «актуальности», или «конкретности временнй локализации», различающий актуальные и неактуальные («континуальные») ситуации. Континуальные ситуации образуют «состояния или занятия, которые представляют собой результат абстракции от множества конкретных действий и состояний» [Падучева 1996: 29]. Существенно, что прямым следствием такой особенности континуальных ситуации, является разный порядок времени, которое занимают актуальная и соответствующая ей континуальная ситуация;

континуальнсая ситуация характеризуется тем, что она является длительной.

Любая континуальная ситуация как таковая имеет некоторое отношение к предикатной множественности: как уже было сказано, неактуальная ситуация обязательно предполагает множество конкретных, актуальных, проявлений. В частности, пример (1.17a), описывающий континуальную ситуацию, предполагает многократное осуществление актуальных ситуаций, описываемых (1.17b):

(1.17) a. Я дописывал «Романтиков», когда однажды вечером ко мне вошел худой юноша [Падучева 1996: 29].

b. Вечером я дописывал «Романтиков» [ibid.: 29].

Кроме того, не только единичные, но и множественные в терминах первого из рассмотренных нами семантических признаков Е. В. Падучевой ситуации могут различаться по признаку «актуальности». В частности, неопределенно-кратные континуальные ситуации были рассмотрены выше как узуальные, тогда как неопределенно-кратные актуальные совпадают с неопределенно-кратными не узуальными33.

1.1.7. Предикатная множественность в работах последнего десятилетия Как мы уже заметили, в последнее время, начиная с раздела, посвященного предикатной множественности, в [Lasersohn 1995], появилось довольно много работ по этой теме. Охарактеризуем здесь лишь часть из них.

П. Лазерзон рассматривает семантику предикатной множественности в ряду прочих множественных значений. В качестве формальной записи семантики показателя предикатной множественности он предлагает следующую формулу [Lasersohn 1995:

242]:

V-PA (X) eX[V(e)] & card(X)n Схема 2. Формальная запись семантики предикатной множественности [Lasersohn 1995: 242].

Для некоторой глагольной лексемы V интерпретация ее комбинации с показателем предикатной множественности PA означает, что событие e повторяется X раз, причем X больше некоторого нормативного числа n, которое определяется лексически данной глагольной лексемой и прагматически данной конкретной ситуацией;

при этом для любой ситуации n превосходит 2. Таким образом, к сфере предикатной множественности по [Lasersohn 1995] относятся все значения, в которые входит хотя бы однократное повторение всего события в целом.

В работах Ф. ван Геенховен ([van Geenhoven 2001], [van Geenhoven 2002]) на материале западногренладского эскимосского языка с привлечением английского Сходный, однако более общий семантический признак предлагается и в [Бондарко 1971: 6], где вводится «категория временнй локализованности», противопоставляющая значения конкретности vs.

абстрактности;

в частности, актуально-длительные употребления несовершенновго вида в русском языке А. В. Бондарко характеризует как конкретные, а хабитуальные – как абстрактные.

материала анализируется семантика показателей предикатной множественности и предлагается ее формализация. Теоретическая установка Ф. ван Геенховен состоит в тройственном противопоставлении «лексического аспекта» (lexical aspect), то есть способа действия (аспектуального класса), «количественного» аспекта (pluractional/singulactionar aspect) и «грамматического» аспекта (т. е. «собственно вида»). Ф. ван Геенховен принадлежит противопоставление «открытой» (overt) vs.

«закрытой» (silent) предикатной множественности. «Закрытая» предикатная множественность имеет место в том случае, когда отсутствует указание на период времени, отделяющий одну из повторяющихся ситуаций (как, например, в предложении (1.18a)). «Открытая» предикатная множественность, напротив, предполагает такое указание (как в предложении (1.18b)):

(1.18) a. Мальчик в течение часа бросал мяч в озеро.

b. Мальчик в течение часа каждые пять минут бросал мяч в озеро.

В [van Geenhoven 2002] сделана попытка определить семантику непредельности в целом (и с точки зрения «собственно вида», и с точки зрения способа действия/ аспектуального класса) через значение предикатной множественности. Если в [Lasersohn 1995] предлагается единое формально-семантическое толкование для показателей предикатной множественности, то в [van Geenhoven 2002] предлагается формально-семантическое описание нескольких разных значений, принадлежащих к семантической зоне предикатной множественности.

В работах Э. Вуд и ее соавторов ([Wood 2002], [Wood, Garrett 2002], [Conathan, Wood 2003] на материале языков юрок и карок исследуется семантика предикатной множественности и способы ее выражения (в частности, редупликация). Э. Вуд исходит из введенного в [Cusic 1981] противопоставления между событийной и внутрисобытийной предикатной множественностью. Э. Вуд распространяет это противопоставление на дистрибутивный тип предикатной множественности. Она показывает, что если показатель предикатной множественности имеет внутрисобытийные («мультипликативные») и дистрибутивные прочтения, то множество участников, каждый из которых принимает участие в одном из повторяющихся событий, является закрытым (вне зависимости от типа участника).

Если же показатель предикатной множественности сочетает событийные («итеративные») и дистрибутивные прочтения, то множество участников открыто.

Кроме того, исследуется взаимодействие семантики показателей предикатной множественности обоих типов с глаголами, принадлежащими к различным аспектуальным классам (способам действия).

Последний вопрос стоит в центре исследования [Yu 2003], проведенного на материале чеченского языка. А. Ю, в частности, показывает, что результатом прибавления показателя предикатной множественности к агентивному глаголу, принадлежащему практически к любому аспектуальному классу, является гомогенная деятельность (т. е. исходная акциональная семантика глагола нейтрализуется). Это он объясняет тем, что результатом «плюрализации» ситуаций является однородная неисчисляемая совокупность, а не множество дискретных объектов. В качестве теоретического обобщения А. Ю формулирует следующую Расширенную теорию множественного события (Extended Pluralized Event Theory):

«если глагольная основа обозначает мереологию атомов, то эти атомы представляют собой события;

“плюрализация” глагола есть “плюрализация” событийного аргумента предиката;

“плюрализация” событийного аргумента предиката осуществляется посредством оператора множественности;

... результат “плюрализации” интерпретируется как неисчисляемая совокупность» [Yu 2003: 293].

1.2. Актуальные проблемы, связанные с количественными аспектуальными значениями Основным результатом множества пересказанных и упомянутых нами работ, посвященных предикатной множественности или затрагивающих ее, можно считать дробную классификацию значений, относящихся к этой семантической зоне или граничащих с ней. Центральным в этой классификации можно считать устоявшееся противопоставление внутрисобытийной vs. событийной (или, иначе, Представление о том, что у предиката, помимо аргументов в общепринятом смысле слова, имеется также «событийный» аргумент, восходит к Д. Давидсону [Davidson D. 1967].

“If a verbal root denotes a mereology with atoms, then these atoms are events;

verbal pluralization is the pluralization of the event argument of a predicate;

pluralization of the event argument of a predicate is accomplished by introducing a plural operator;

… product of pluralization must have a mass interpretation”.

«мультипликативной» vs. «итеративной») предикатной множественности. Накоплены сведения о типологически характерных способах выражения этих значений (хотя мы практически не касались этого вопроса в обзоре литературы). Но за исключением отдельных наблюдений и частных, фрагментарных обобщений не исследованными на данный момент остаются следующие взаимосвязанные проблемы.

Совмещение частных значений, относящихся к сфере предикатной множественности, в едином способе выражения (будь то специализированный показатель, редупликация или лексический класс глаголов). Очевидно, что бльшая часть средств, использующаяся в языках мира для выражения значений предикатной множественности, полисемична. В качестве иллюстрации полисемии можно привести ительменский показатель -т-, имеющий в примере (1.20) альтернативное значение, относящееся к внутрисобытийному типу предикатной множественности, а в примере (1.21) – генерическое значение, относящееся к событийному типу:

ительменский (1.20) у' пва-тэ-з-эн.

бревно плыть-ITER-PRES-3SG Бревно плавает (туда-сюда) [Володин 1989: 74].

(1.21) лач эйалх-' ал эфсэ-тэ-з-эн.

с олнце хребет-PL из.за всходить-ITER-PRES-3SG Солнце (всегда) всходит из-за хребтов [ibid.: 77].