Фобии в российской предпринимательской культуре: культурологический анализ нарратива
На правах рукописи
АНОШКИН АРТЕМ АЛЕКСАНДРОВИЧ ФОБИИ В РОССИЙСКОЙ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЙ КУЛЬТУРЕ:
КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НАРРАТИВА Специальность 24.00.01. – Теория и история культуры Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии
Научный консультант:
доктор исторических наук
, профессор Лейбович Олег Леонидович Челябинск – 2009 ОГЛАВЛЕНИЕ ВВЕДЕНИЕ.............................................................................................................. 3 ГЛАВА 1. Принципы изучения фобий в культурологии............................... § 1. Культурные фобии в гуманитарном дискурсе.................................... § 2. Фобия как функциональный элемент в системе культуры................ ГЛАВА 2. Системные фобии российской предпринимательской культуры................................................................................................................................. § 1. Специфика предпринимательской культуры в современной России............................................................................................... § 2. Нарратив предпринимательских фобий (по материалам качественного исследования).............................................................................. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.................................................................................................... СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.............................................. ВВЕДЕНИЕ Актуальность темы исследования. Современные гуманитарные науки рассматривают фобии не только как психологический, но и как социокультурный феномен. Для историков фобии связаны с ментальностью, для социологов – с общественным мнением, для этнографов – с традициями и ритуалами, для культурологии фобии являются неотъемлемой частью культуры. Культурные фобии формируются не случайно и не под воздействием индивидуальных особенностей индивидов, но в процессе культурной динамики, как функциональный элемент, занимающий определенное место в системе культуры, функция фобий заключается в блокировании институциональных изменений и сохранении сформировавшихся культурных практик. Таким образом, фобии указывают на существующие в культуре конфликты, латентные процессы культурной динамики, подавленные альтернативы и не реализованные инновации. Изучая культурные фобии можно понять, какие противоречия существуют в культуре, то есть, почему освоенная культура в некоторых случаях оказывается не инструментальной.
Обращение к теме предпринимательских фобий представляется особенно актуальным. В России предпринимательская культура находится в стадии зарождения. Традиции предпринимательской культуры характерные для дореволюционной России были искусственно оборваны и в культуре не сохранились. В советской экономике, по завершении НЭП, предпринимательская деятельность существовала нелегально и в особых условиях плановой экономики, то есть была крайне специфична, советские предпринимательские практики не могут существовать в рыночной экономике в неизменном виде. Современная предпринимательская культура, предполагающая свободу предпринимательской деятельности, формируется в России с конца 80-х годов ХХ века.
При этом формирующаяся российская предпринимательская культура изучена недостаточно. Работы по культуре российского бизнеса, в основном, касаются корпоративной культуры крупных предприятий и часто основаны на применении иностранных теоретических моделей. Не хватает исследований, посвященных меняющейся в процессе приспособления к новым деловым реалиям, культуре малых предпринимателей, которые составляют большинство в группе предпринимателей.
Предпринимательские страхи и фобии время от времени попадают в поле зрения исследователей, однако до настоящего момента фобии не рассматривались как функциональный элемент предпринимательской культуры. Не разработан теоретический и методологический инструментарий культурологического анализа фобий, не определены причины формирования фобий в предпринимательской культуре.
Между тем, функциональный подход к предпринимательским фобиям позволяет понять специфику формирующейся в России предпринимательской культуры, выявить воспринятые традиции, складывающиеся ценности, распространенные аттракторы и, наконец, модели поведения. Фобии, как следствие и текущего кризиса (которого, как показывают материалы интервью, предприниматели опасались загодя), и общей незавершенности процесса перестройки социально-экономических отношений, являются определяющим элементом в системе предпринимательской культуры.
Тема представляет теоретический интерес в связи с необходимостью прояснения особенностей формирования национальных деловой и предпринимательской культур, культурных оснований процесса модернизации в российской экономике. В условиях системного экономического кризиса такое исследование становится особенно актуальным, необходимо понять, могут ли российские предприниматели стать двигателем инноваций, обеспечить модернизацию российской экономики и, следовательно, российского общества.
В России формируется современная Проблема исследования.
предпринимательская культура, довольно хорошо изучены и описаны влияющие на этот процесс экономические, политические и социальные факторы, а также исторический контекст этого процесса. Культурные детерминанты при этом большинством исследователей в расчет не принимаются, в частности, отсутствуют исследования предпринимательских фобий, которые, с одной стороны, позволяют судить о конфликтах и процессах динамики в предпринимательской культуре, а с другой стороны, непосредственно влияют на характерные для предпринимателей модели поведения.
В гуманитарных науках Степень разработанности проблемы.
существует несколько подходов к изучению фобий, обозначим их как ментальностный, психоаналитический, бихевиористский и, наконец, функциональный.
В рамках ментальностного подхода фобии рассматриваются как проявление особенностей мышления или ментальности людей определенной культурно-исторической эпохи или социокультурной общности.
Ментальностный подход характерен для ранних этнографических исследований фобий, Э. Тейлора, Л. Леви-Брюля, а также историков средневековой повседневности, главным образом, представителей школы «Анналов», Ж. Ле Гоффа, Р. Мандру, Ж. Лефевра, Й. Хейзинга.
Психоаналитический подход, который рассматривает фобии в связи с процессами в человеческой психике, разработан в рамках психологии и представлен, прежде всего, работами З. Фрейда, К.Г. Юнга, Л. Демоза, В.
Райха, из российских психологов к теме страхов и фобий обращаются Ю.
Левченко, Ю. Щербатых, В. Леви, Д. Ковпак, М. Лежепков.
Бихевиористский подход, в котором фобии анализируются как реакция на определенный стимул, представлен психологами бихевиористского направления, Д. Уотсоном, Б.Ф. Скиннером, он имеет наименьшее значение для культурологического анализа фобий.
Функциональный подход к фобиям, представляющий наибольший интерес для культуролога, разработан этнографами Б. Малиновским, А.
Рэдклифф-Брауном, а также социологами Л. Гудковым, Ю. Левадой, В.
Шляпентохом. Функциональный подход рассматривает фобии как самостоятельный социокультурный феномен, связанный с существующими институтами, традициями, социокультурными процессами, ценностями, характеристиками общественного сознания.
Культура российского бизнеса является сложным объектом для изучения, что влияет на степень проработанности данного объекта. Сложность исследований российского бизнеса связана с необходимостью проведения первичных исследований в «закрытой», не приветствующей внимание среде.
Наиболее распространены работы, рассматривающие проблематику корпоративной культуры в целом, такие работы зачастую не имеют привязки к конкретному предприятию, и даже в тех случаях, когда исследование основано на изучении конкретного предприятия, автора интересует общее описание корпоративной культуры. Среди подобных работ большинство имеют практическую, а не теоретическую направленность, посвящены описанию методик воздействия на корпоративную культуру предприятия (в рамках управления связями с общественностью или кадрового менеджмента), как таковые особенности российской деловой культуры не изучаются, выделим в ряду таких исследователей Виханского О.С., Щербину С.В.
Работы, посвященные специфике российской деловой культуры, опубликованы Афанасьевым М.Н., Виленковским А.В., Душацким Л.Е., Моделем И.М. и Моделем Б.С., Панеях Э. Работы указанных авторов посвящены характерным особенностям российской деловой культуры, таким как преобладание неформальных деловых практик, патернализм, отсутствие четкой деловой стратегии и т.п.
Типичные стратегии, используемые российским бизнесом, анализируют Алашеев С.Ю., Безрукова О.Н., Бурчилина Н.В., Нуреев Р.М., Радаев В.В. В работах данных исследователей показано, что используемые предпринимателями стратегии основаны на сетевых практиках, являются адаптивными, но не проактивными.
В ряду исследователей российской деловой культуры стоит выделить представителей культурологической научной школы Пермского государственного технического университета. Специфика советской, российской и пермской деловой культуры рассматривается в работах Лейбовича О.Л., Андреевой О.Ю., Кабацкова А.Н., Кимерлинг А.С., Писаревой М.М., Смоляк О.А. и Шушковой Н.В. Пермские исследователи стремятся объяснить, почему в России формируются обозначенные выше деловые практики.
Распространенной темой в исследованиях культуры российского бизнеса является исследование современных трудовых отношений. Выделим здесь работы Бочарова В.Ю., Заславской Т.И., Темницкого А.Л., Шершневой Е.Л., Фельдхофф Ю. Предпринимательская культура и культура трудовых взаимоотношений связаны через объединяющую их деловую культуру, для них характерны схожие процессы трансформации.
Кроме того, достаточно распространены исследования, посвященные различным аспектам развития малого бизнеса в России. Ясин Е.Г., Барышников М.Н., Кузьмичев А.Д., Орлов А.В., Чепуренко А.Ю. анализируют роль и место малого бизнеса в российской экономике, Еваленко М.Л., рассматривает региональные особенности развития малого бизнеса, работы, посвященные социальному статусу предпринимателя, опубликованы Голенковой З.Т., Ивановой В.Н., Игитханян Е.Д., Рощиной Я., Бабаевой Л.В.
Объектом исследования является российская предпринимательская культура. Предприниматели рассматриваются как культурная общность, обладающая специфической моделью культуры, включающей в себя ценностные ориентации, нормы и когнитивные структуры (в том числе, фобии).
– фобии в культуре российских Предмет исследования предпринимателей: репертуар предпринимательских фобий, особенности их проявления, их влияние на конкурентное поведение российских предприятий, механизм формирования предпринимательских фобий.
Цель исследования - выявить фобии российских предпринимателей, определить их место в системе российской предпринимательской культуры.
Цель исследования определяет решение следующих задач:
1. проанализировать существующие в гуманитарных науках исследовательские подходы и традиции исследования фобий;
2. выявить теоретические концепты, применимые к исследованию фобий в культурологии, предложить модель изучения фобий в системе культуры;
3. охарактеризовать специфику российской предпринимательской культуры;
4. предложить методологию для исследования фобий в предпринимательской культуре;
5. выявить системные фобии российской предпринимательской культуры, объяснить происхождение фобий в российской предпринимательской культуре;
6. описать влияние фобий на практики российских предпринимателей.
Основные понятия, используемые в работе:
Фобия в культуре (культурная фобия) – форма страха или неприязни, распространенная в определенной социокультурной группе, имеющая нормативную составляющую (т.е. «окультуренная»): ситуации проявления, способы проявления, конвенциальные знания.
Предпринимательская культура – культура характерная для предпринимателей как социокультурной группы.
Корпоративная культура – культура, существующая в рамках какой-либо организации.
Деловая культура – культура, регламентирующая взаимоотношения в ситуациях производства и реализации товаров и услуг.
Модель конкурентного поведения предпринимателей – технологии, которые предприниматели используют в процессе соперничества на рынке.
Теоретические и методологические основания исследования.
Исследуемая проблема предполагает использование комплекса подходов, существующих в рамках наук о культуре, в свете которых можно рассматривать культурные фобии. Основной теорией, использованной в данном исследовании, является функциональная теория, развитая Б. Малиновским и его последователями. Теоретические основания настоящего исследования также включают в себя конфликтологический подход (Р. Дарендорф, Л.
Козер) и подход, выработанный в рамках социологии повседневности (А.
Шютц, П. Бергер, Т. Лукман).
Функциональная теория рассматривает культуру как цельную систему, каждый элемент которой имеет собственное значение. Фобии, с точки зрения теории функционального анализа, рассматриваются как элемент культуры, несущий определенные функции. Фобии можно считать инструментом принудительности, поддерживающим базовые определения, существующие в рамках социального знания. Именно функциональная теория позволяет исследовать фобии как системный элемент предпринимательской культуры.
Причины возникновения фобий выделены в соответствии с конфликтологическим подходом, который исходит из того, что конфликт является нормальным общественным явлением, в форме конфликтов происходит развитие социальных институтов, внедрение культурных инноваций, отмирание традиций. Фобии рассматриваются как проявления конфликтов в рамках процессов культурной динамики.
Исходя из подхода, выработанного социологией повседневности, фобии являются частью системы повседневного мышления. Фобии анализируются как преимущественно когнитивные конструкции, типизирующие социокультурную реальность. Именно рассматривая фобии как элемент повседневного мышления, можно исследовать их эмпирически, на основе конкретного исследования. Кроме того, анализируя фобии в аспекте типизации, можно проследить механизмы их формирования и распространения.
Исследования фобий в культуре, таким образом, предполагают использование методик, позволяющих описать жизненный мир, повседневность носителей фобии. Информация должна собираться с помощью качественного исследования, так как связана с изучением субъективного опыта респондентов, интерес представляли сложные детали феномена предпринимательской культуры, не изучавшиеся ранее и недоступные для изучения количественными методами. Для эмпирического исследования фобий используется обоснованная теория А. Страусса. Сбор данных проходил в несколько этапов с целью уточнения уже имеющейся информации. Процесс формирования выборки был связан с теоретической необходимостью, в момент, когда непротиворечивая теория представлялась сформулированной, процесс полевого исследования завершился. Результаты исследования представлены в процессе избирательного кодирования, то есть, нарратив изложен в форме, которая наилучшим образом отражает логику взаимосвязей между выявленными категориями.
Научная новизна определена совокупностью решаемых в работе задач.
В работе впервые предложена модель рассмотрения социальных фобий с точки зрения функциональной теории, выработана методология изучения фобий в рамках социокультурной группы. Впервые систематически рассмотрен феномен предпринимательских фобий, выявлен репертуар предпринимательских фобий, обозначены источники их происхождения.
Впервые предпринимательские фобии проанализированы с точки зрения их влияния на модель поведения российских предпринимателей.
Научно-практическая значимость исследования. Результаты работы могут быть полезны для анализа корпоративной культуры российских предприятий, специфики поведения российского малого бизнеса. Становится возможным более точно прогнозировать развитие российского малого бизнеса, ситуации в российской экономике. Выводы исследования будут полезны для планирования мероприятий государственной политики развития предпринимательства, разработки мероприятий и программ в рамках данной политики.
Материалы диссертации могут быть использованы в рамках учебного процесса при чтении таких курсов как «Культура и бизнес», «Предпринимательская культура», «Прикладная культурология», «Социология культуры», «Теория культуры», «Теория предпринимательства», «Инновационный менеджмент», «Корпоративная культура».
Данная работа может представлять интерес для культурологов, социологов, теоретиков менеджмента, консультантов по корпоративной культуре и организационному развитию, а также специалистов в сфере государственного управления.
Апробация работы. Основные результаты и положения работы прошли апробацию на научно-практических конференциях «Человеческая жизнь:
ценности повседневности в социокультурных программах и практиках» (Екатеринбург, 2007), «Формирование гуманитарной среды и внеучебная работа в вузе, техникуме, школе» (Пермь, 2008), «Новые политические культуры в России: истоки, содержание, формы» (Пермь, 2008), «Современная Россия: путь к миру – путь к себе» (Екатеринбург, 2008), в ходе методологических семинаров кафедры культурологии Пермского государственного технического университета (Пермь, 2008, 2009).
Основные результаты исследования, выносимые на защиту:
Фобии можно рассматривать как функциональный элемент в системе культуры. Культурная фобия – способ типизации повседневности с помощью страха, фобия позволяет объяснять явления повседневности как реализацию рисков и угроз, ассоциируемых с объектом фобии.
Источники формирования культурных фобий находятся в области культуры, а не психологии. Фобия появляется как реакция на культурный шок в случаях, когда освоенные культурные технологии и когнитивные структуры не позволяют эффективно действовать в социальной ситуации и даже интерпретировать ее.
Фобии функциональны, функциональность фобий заключается в сохранении существующих ценностей, норм, традиций. Фобии дополняют существующие традиции, нормы, когнитивные структуры и блокируют культурные инновации.
Российская предпринимательская культура исторична, она включает в себя элементы, сформировавшиеся в советской деловой культуре, в российской предпринимательской культуре начала 90-х годов, заимствования из иностранных деловых практик, а также заимствования из бытовой, в частности, семейной культуры.
Фобии российских предпринимателей формируются вокруг трех тем:
конкуренция, государство и рост. Российские предприниматели боятся влияния на свой бизнес конкуренции, вмешательства государственных органов, а также роста собственного бизнеса сверх определенного (субъективно ощущаемого) лимита.
Источником фобий в предпринимательской культуре является конфликт между моделями предпринимательской культуры, сложившимися в 1990 х годах и современными экономическими условиями. Сегодня предприниматели сталкиваются с усиливающейся конкуренцией, изменением потребительского поведения, а также усилением влияния государства. Предприниматели не обладают культурными техниками работы в новых условиях, несоответствие между освоенными и требуемыми техниками, между ожидаемым и реальным результатом создает необходимость типизировать социальную ситуацию каким-либо образом, в качестве инструмента типизации используются фобии.
Влияние культурных фобий приводит к распространению среди малых предприятий паттерна «ракушки». Фирмы-«ракушки» стараются не обращать внимания на внешнюю среду, не вырабатывают активной стратегии, игнорируют конкурентов, не развивают конкурентные преимущества, не стремятся выходить на внешние рынки. Заменой стратегии, маркетингу, конкурентным преимуществам становятся социальные связи.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего источник. Общий объем работы – 195 страниц машинописного текста.
ГЛАВА 1. ПРИНЦИПЫ ИЗУЧЕНИЯ ФОБИЙ В КУЛЬТУРОЛОГИИ § 1. Культурные фобии в гуманитарном дискурсе Слово фобия происходит от древнегреческого «фобос» и обозначает устойчивые проявления страха. Страх – это одна из основных эмоций человека, формы его проявления различаются от возбужденного и активного состояния до неконтролируемой депрессии и глубокой подавленности. Фобию считают социальным явлением, в отличие от страха, который является естественной биологической реакцией призванной мобилизовать силы организма в ситуации опасности1.
Фобия в психологии и психиатрии рассматривается как патологическое явление, проявление страха в рамках фобии считается чрезмерным. При этом только небольшое количество фобий, в которых страх выходит из-под контроля человека и препятствует нормальной жизнедеятельности, считаются клиническими состояниями, требующими коррекции и психиатрического вмешательства2. Появление фобий психологи связывают либо с формированием неадекватных механизмов стимул – реакция, когда реакция страха возникает в связи со стимулами, не несущими опасности (бихевиористическая интерпретация), либо с отражением глубинных внутриличностных конфликтов (психоаналитическая интерпретация).
Понимание фобии в науках о культуре и обществе несколько отличается от психологической интерпретации, фобией считается не только проявление страха, но и негативное отношение к чему-либо. Культурные фобии формируются в связи с ситуациями социального риска либо неопределенности, они оказывают влияние на жизнь общества и ход исторических процессов, исследование фобий и страхов как социальных явлений, главным образом, Edmund J. B. The Anxiety & Phobia Workbook. New Harbinger. 2005. С. 12 – 30.
Кириллов И.О. Агорафобия и паническое расстройство: лечение (обзор) // Институт позитивного развития.
URL: http://www.positum.net/Agorophob.htm (дата обращения: 24.02.2009).
связано с исследованием процессов социальных изменений, либо с изучением «катастрофических» периодов истории3.
Фобии и страхи являются важной частью культуры и эмоционального мира людей. Некоторые исследователи настаивают на особенном характере проявления страха у людей, отличая его от эмоциональных реакций распространенных в животном мире, так появление страха связывается с появлением зачатков сознания: «Страх не может родиться вне сферы символического, он имеет место только там, где действительность структурирована по принципу бинарных оппозиций, где появляется ценность.
На уровне клетки, стремящейся всеми силами сохраниться, противостоять разрушению, страха еще нет. Для его появления необходимы зачатки сознания»4. Появление идеи страха выводится из формирования в сознании концепции расчлененного времени, дифференциации того что было от того, что наступит5.
Страх присутствует в человеческой культуре со времен архаики, первобытный страх, по-видимому, связан с природными стихийными явлениями: наводнениями, землетрясения, грозами. Страх архаичного человека и страхи современного общества не тождественны, уникальность архаичных страхов связана со спецификой первобытного сознания. Рассматривая первобытный страх смерти, М. Элиаде замечает, что современное западное мышление исходит из естественности и неотвратимости смерти, в то же время для архаичной культуры характерно представление о том, что изначально человек не был смертен, появление смерти связано с неким несчастным случаем или влиянием злых сил6. Л. Леви-Брюль утверждает, что особенности первобытного пралогоческого мышления предопределяют особенности Шляпентох Н.Э., Матвеева С.Я. Страхи в России в прошлом и настоящем. Новосибирск. 2000. С. 22 – 28.
Дорохова Т.А. Культура и страх. Стратегии взаимодействия // Философия ХХ века: школы и концепции.
Научная конференция к 60-летию философского факультета СПбГУ, 21 ноября 2000 г. Материалы работы секции молодых ученых «Философия и жизнь». СПб. 2001. С. 78 – 80.
Шляпентох Н.Э., Матвеева С.Я. Страхи в России в прошлом и настоящем. Новосибирск. 2000. С. 10 - 17.
Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1996. С. 105.
механизмов формирования страхов и фобий, в результате страхи становятся неотъемлемой частью картины мира в архаичной культуре7.
В мифологической культуре страх является ключевым элементом, О.
Шпенглер, например, делит всю мифологию на «мифологию любви» и «мифологию страха», при этом, мифология страха, по Шпенглеру, первична.
Шпенглер видит в мифологии проявление двух видов «глубинного» страха:
страха перед пространством и страха перед временем,- первый рождает культ предков и страх перед трансцендентным, второй – культ богов и страх перед силами природы8. Место для страха находится в мифологической картине любого известного общества: эскимосы в ответ на вопрос о своих верованиях говорят что «не верят, а боятся»9;
скандинавы жили в ожидании конца света, когда на волю вырвутся побежденные в свое время богами змей Ёрмунганд и волк Фенрис, боги и чудовища уничтожат друг друга, а огненный великан Сурт уничтожит мир10;
чувашская мифология населяет злобными существами буквально весь повседневный мир, включая леса, водоемы, дома, хозяйственные постройки и даже сны11.
Принимая мифологическую форму, фобии выполняют свойственные мифу функции, становятся частью картины мира, помогают интерпретировать и типизировать социальную и природную реальность. Так бакуири рассматривают свою тень как живое существо, которое сильно с утра (так как является длинным), но слабеет к вечеру (когда тень становится короче), тень может быть потеряна, и членам племени приходится предпринимать усилия для того, чтобы не лишиться ее. Можно заметить, что фобии также используются для включения в картину мира новых феноменов и явлений, с которыми сталкивается архаичное общество, например, фобия сформировалась вокруг котелка миссионера, изображавшего льва, члени племени в долине Миссисипи Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1999. С. 58 – 61.
Шпенглер О. Закат Европы. М., 1998. С. 275 – 276.
Расмуссен К. Великий санный путь. М., 1958. С. 55 – 57.
Скандинавская мифология. Энциклопедия. М., 2007. 590 с.
Енькка Е. Повествование о чувашах. Чебоксары. 2001. 54 с.
прикасались к котелку только предварительно завернув руку во что-нибудь, на ночь котелок ради безопасности окружающих привязывали к нескольким веткам, женщины не осмеливались входить в комнату, в которой находился котелок12.
В целом, фобии, как часть мифа, по-видимому, очеловечивают природную среду, в которой существует архаичный человек: «То, что объединяет обычаи many в институт, — это... глубокое почитание жизни, почтительный страх, побуждающий людей то бояться, то чтить. Этот почитающий страх относится не к жизни вообще, а к жизни в ее частных проявлениях и даже не во всех: лишь к жизни, замкнутой ареалом родственной группы, простирающимся на огороды, лес и места рыбной ловли и находящим свое наивысшее выражение в личности главы, а также в его богатствах и его сакральных местах»13.
Естественным образом из мифологии тема страха проникает в религию, «страх – это первая эмоция, которую испытывает человек в Библии. Не желание, не стыд, но страх. Вкусив от дерева, Адам открывает, что он наг, и прячется от Бога, сознаваясь: «Убоялся, потому что я наг»14.
Фобии органично включались в христианство, сверхъестественные силы становились источником тревог и страхов: «На внутреннем круге (радужной оболочке божественного глаза) нанесена надпись «Берегись, берегись, Бог видит (Came, came, domin us videt)». Яркие лучи выходят из центра глаза, что предполагает сравнение Христа с Солнцем, возможно, даже с «солнцем правосудия». Демонстрация Христом своих ран символизирует его роль судьи во время последнего суда, в целом создается впечатление, что за грехами мира ведется постоянное наблюдение и грешному человечеству будет вынесен приговор вечного проклятия»15.
Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1999. С. 60 – 80.
Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М., 1994. С. 58 – 59.
Робин К. Страх: История политической идеи. М., 2007. С. 9.
Silver L. God in the Details: Bosch and Judgment // The Art Bulletin. – 2001. – Vol. 83 - № 4 – С. 626.
Отдельного упоминания заслуживает феномен «эпидемий» страха, когда фобия и тревожность распространялись на большой территории. Первые эпидемии страха связаны, вероятно, с эпидемиями чумы, малейшие признаки чумы или слухи о чуме опустошали города и регионы, приводили к закрытию портов, городских районов, а также преследованию социальных групп, которые общественное мнение связывало с распространением болезней (евреев в большинстве стран Западной Европы, могильщиков в Северной Германии).
Страх перед чумой органично вписывался в культуру религиозного страха, представления о Боге, карающем людей за грехи, расцвет получили радикальные христианские секты: флагелланты, самобичеватели16.
Страх не чужд и исламской религиозной культуре, которая характеризуется весьма подробным описанием Ада и мук, которые ждут грешников. В основной священной книге религии, Коране, Ад предстает полноценной страной, в который имеются деревья, вода, пища, одежда – и все это предназначено для мучения, жители Ада спорят, размышляют, предаются воспоминанием о «земной» жизни, но не могут избежать вечного мучения:
«всякий раз, когда их кожа обгорит, ее заменим Мы другою кожей, чтобы дать вкусить им наказание сполна»17.
Тема страха традиционно поднимается в искусстве, страх является, по крайней мере, одним из источников происхождения искусства. Замечено, что первобытные люди изображали, главным образом, сцены охоты на крупных, опасных животных: мамонтов, диких быков, пещерных медведей, бизонов. При этом сцены охоты на уток, гусей, перепелов, или сцены сельскохозяйственных работ отражения в доисторическом искусстве практически не находят. Таким образом, первобытный человек изображает только то, что представляет Супотницкий М.В., Супотницкая Н.С. Очерки истории чумы: В 2-х кн. Кн. I : Чума добактериологического периода. М., 2006. С. 23 - 40.
Положения веры // Независимый исламский канал Ислам.ру. URL: http://www.islam.ru/vera/polojenie/ (дата обращения: 24.02.2009).
опасность, что может нанести смертельный вред, что вызывает сильнейшую человеческую эмоцию, страх18.
Широкое отражение тема страхов и фобий нашла в искусстве северного возрождения, продолжившим христианскую традицию, транслируя религиозные фобии (П. Брейгель ст. «Путь на Голгофу», «Падение мятежных ангелов», Й. Босх «Семь смертных грехов», «Увенчание терновым венцом», «Блаженные и проклятые», «Страшный суд» и др.), фобии эпидемий и смерти (А. Дюрер «Рыцарь, смерть и дьявол», П. Брейгель ст. «Триумф смерти»). В работах Босха также заметны сюжеты, связанные с архаичными фобиями («Слышащий лес и зрячее поле», «Человек-дерево», «Два монстра», «Две ведьмы» и др.).
В художественной литературе к теме фобий систематически начинают обращаться представители жанра готического романа Д. Алигьери, У. Блейк, Э.
Гоффман, М. Шелли, Ч. Мэтьюрин, М. Льюис, У. Бекфорд, Э. Гаскел (XVIII – XIX века). Примечательно, что религиозная традиция оказала значительное влияние и на художественную литературу ужасов, так некоторые писатели непосредственно обращаются к религиозным сюжетам (Д. Алигьери, У. Блейк, М. Льюис), другие происходят из семей священников, либо сами являлись священнослужителями (Ч. Мэтьюрин, Э. Бронте и Ш. Бронте, Э. Гаскел). В работах Б. Стокера, Р. Стивенсона, Ш. Ле Фаню готический роман обретает новые черты, страх становится не просто художественным средством, но целью автора. В начале XX века начинает формироваться современный жанр литературы ужасов, классическими представителями которого являются Г.
Лавкрафт, Ш. Джексон, Г. Эверс, С. Кинг, Д. Кунц, У. Блэтти, Б. Ламли.
В ХХ веке активное развитие получил жанр фильмов ужаса. Как замечает М.С. Галина, фильмы ужаса являются современным переложением мифологических сюжетов и идей19, C. Sharrett напротив подчеркивает Лихачев Д.С. Избранные труды по русской и мировой культуре. СПб., 2006. С. 5 -13.
Галина М. С. Чужие среди нас. Идентификация страхов // Общественные науки и современность. - 1997. - № 3. - С. 157-168.
динамический характер феномена, изменившегося с 1930-х годов от представления «монстра» как препятствия для достижения «буржуазной нормальности» до «монстра» как «части буржуазной цивилизации»20.
Страх чрезвычайно популярен как политическая идея, страхи культивировались не только советской властью или властями нацистской Германии, но и современными демократическими правительствами, так идея угрозы и страха помогала победить Дж. Бушу в США или Дж. Ховарда в Австралии. Страх является одной из основных эмоцией в общественной жизни, при этом он не только служит средством мобилизации общества, но и лежит в основе легитимизации любой власти21.
Для современной массовой культуры характерен широкий спектр фобий и страхов, связанных с «повесткой дня», актуальными темами, интересующими общественное мнение и получившими освещение СМИ: экология, общественная безопасность, угрожающие аспекты современных технологий22.
Так в США и Европе одной из наиболее заметных фобий стала фобия терроризма: «Наконец, последним мифом является убеждение о распространенности терроризма, его могуществе и способности нанести нам ущерб. Люди считают, что мир переплетен террористическими сетями, некоторые из которых имеют доступ к средствам массового поражения и вот вот ввергнут мир в пучину апокалипсиса»23. Наука и, в особенности, открытия в области генетики являются другой популярной темой современных фобий:
«Пилберг показывает, что НКО в Индии эксплуатируют предубеждения, существующие в отношении генномодифицированных продуктов, играя на страхах, возникающих в связи с деятельностью международных корпораций, хотя во многих случаях применение ГМ-продуктов могло бы иметь положительный эффект. Например, индийские текстильные компании Sharrett С. The Horror Film in Neoconservative Culture // Journal of Popular Film and Television. – 1993. – Vol. - № 3. – С. 100.
Lavin C. Fear, Radical Democracy and Ontological Methadone // Polity. 2006. – Vol. 38 - № 2. С. 254 – 258.
Яковлева Е. Рейтинг страхов // Российская газета. – 2005. – 18 мая.
Jackson R. The Discourses of Terrorism: Myths and Misconceptions // New Zealand International Review. – 2002. №27. - С. 2 – 3.
«страдали от паразитов, ставших невосприимчивыми к токсичным аэрозолям, ткань-инсектецид B1 представлялась альтернативным способом решения проблемы, однако усилия Monsanto/Mahyco получить разрешение на ее использование с 1997 года блокировались НКО»24.
Ряд исследователей описывают современную культуру как «культуру страха», особенностями которой являются специфическая медиа-среда, раздувании проблем «новых эпидемий», использование политиками идей страха и ксенофобии: «Что общего есть у поселений колонистов, разграбленных краснокожими в многочисленных фильмах-вестернах и у самого что ни на есть американского дома, Белого Дома, охваченного страхом после сентября? Тема осады. Американский дом, начиная с прихода на эту землю отцов-пилигримов из Англии, всегда был осажден, всегда был крепостью, которую атакуют дикари»25.
Таким образом, фобии присутствуют в человеческой культуре со времен архаики, они, вероятно, являются одним из «стержней» человеческой культуры.
Фобии взаимодействуют со многими другими элементами культуры: мифами, религией, наукой, правом, средствами массовой коммуникации и общественным мнением. Гуманитарные исследования фобий включают в себя их этнографические описания, художественную рефлексию, философский и научный анализ.
В XIX века фобии становятся объектом научного интереса и предметом исследования гуманитарных наук, это связано с двумя факторами. Во-первых, в XIX веке изучение фобий стало наиболее актуальным, так как в условиях масштабных социальных изменений фобии и страхи, как личные, так и социальные, стали наиболее заметны. Во-вторых, в гуманитарном знании накопилось большое количество материала об архаичных культурах, что обусловило появление новой научной дисциплины, этнографии. Фобии Clark N., Stokes K., Mugabe J. Biotechnology and Development: Threats and Promises for the 21st Century // Futures - 2002. – Vol. 34 - № 9-10. - С. 800.
Де Мьери М. Страхи США сквозь призму истории // inoСМИ. URL:
http://www.inosmi.ru/text/translation/143682.html (дата обращения: 24.02.2009).
являлись частью архаичной, мифологической картины мира и этнографы не могли игнорировать необходимость анализа данного явления.
В философии тема страха утверждается как предмет для рефлексии в XIX веке, хотя, как отмечает А. де Вэленс, «страх всегда был в центре всякой подлинной философии, если согласиться с тем, что философия рождается из неуверенности человека относительно своего происхождения и своей судьбы».
Первые замечания, относящиеся к проблеме страха, де Вэленс находит у Гегеля, связывавшего страх со смертью26.
С. Кьеркегор разделяет боязнь конкретных ситуаций, опасение за что либо и абсолютный страх, который он считает проявлением свободы, страх, по мнению Кьеркегора, дал начало религии. Философия Кьеркегора воспринимала человеческие переживания как субъективную, иррациональную реальность, поэтому и страхи у Кьеркегора являются очень личным явлением, именно страх является по Кьеркегору ключом к свободе, к обретению нравственности и религиозности, страх рассматривается как конструктивная, стимулирующая сила. Наконец, стоит отметить, что страх Кьеркегор рассматривает основное проявление реальности в человеческих переживаниях27.
М. Хайдеггер рассматривает страх как страх перед смертью, конечностью «здесь-бытия». Хайдеггер ставит в основания страха смерть, так как смерть – это возможность бытия, от которой никто не в состоянии уклониться, смерть – угроза, нависшая над любым индивидом, причем, она принадлежит исключительно индивиду, «никто не может умереть за другого». Ощущение этой угрозы, и есть страх, причем страх является естественным, «мужественным» чувством, перед лицом трансцендентных ситуаций реакция страха является подлинным чувством, все остальные реакции не более чем самообман: «в тревоге перед лицом смерти Dasein развернуто лицом к самому себе в признании непреодолимости этой последней возможности. Банальная Вэленс А. де. Заметки о понятии страха в современной философии // Феномен человека. Антология. М., 1993.
С. 297-306.
Кьеркегор. Страх и трепет. М., 1993. С. 100 – 105.
экзистенция ищет уловки, переплавляя страх в боязнь перед неотвратимым событием». Страх не касается ничего конкретного, он просто говорит о присутствии Ничто и угрожающем росте Ничто по мере «жизни к смерти»28.
Этнографические исследования фобий имели определяющее значение для изучения фобий в рамках гуманитарных дисциплин. Во-первых, этнографы систематизировали материалы о проявлениях страхов и фобий в архаичных культурах, во-вторых, этнографами были предложены первые объяснения механизмов формирования фобий, ряд теорий, в частности, Б. Малиновского, К. Леви-Стросса и Л. Леви-Брюля остаются актуальными и сегодня.
Этнографы начали изучать фобии как органичную часть религиозных верований и суеверий. Представители эволюционистской школы, первого сложившегося в этнографии теоретического направления, среди которых можно назвать Э. Тейлора, Дж. Леббока, Д. Ф. Макленнона, Д. Д. Фрэзера и Л.
Моргана, считали, что культура развивается по линии прогресса от первобытного состояния к современному, а существующие между народами различия отражают достигнутый уровень культурного развития.
Изначально этнографы рассматривали историю культуры как процесс, развивающийся по законам эволюции, по мнению ранней этнографии, элементы современной культуры в зародышевом состоянии существуют уже в первобытном обществе: «Тот, кто поддерживает мнение, что мышление и поведение людей были в первобытные времена подчинены законам, существенно отличным от законов современного мира, должен подтвердить такое аномальное положение вещей веским доказательством, иначе надлежит отдать и в этой области предпочтение учению о неизменном принципе, как в астрономии и геологии. Теория, утверждающая, что тенденции в развитии культуры были одинаковы во все времена существования человеческого общества и что потому развитию культуры, которое нам известно из истории, мы смело можем судить и о ее доисторическом развитии, – теория эта, Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 35 - 41.
очевидно, имеет право на преобладание как основной принцип этнографического исследования»29.
Формирование представлений «древних людей» о трансцендентных силах ранние этнографические теории связывали с игрой человеческого воображения, которое производило на свет мифы и легенды, перерабатывая впечатления от естественных явлений: «Быть может, ни на чем нельзя так хорошо изучить законы воображения, как на определенных событиях мифической истории, в том виде, как они проходят через все известные периоды цивилизации, обойдя все физически различные племена человеческого рода. Здесь Мауи, новозеландский бог солнца, который поймал остров на свою волшебную удочку и вытащил его с морского дна, займет место около индийского Вишну, который нырнул в самую глубь океана в воплощении кабана, для того чтобы поднять наверх на своих громадных клыках затопленную землю. Там творец Байям, голос которого слышится грубым жителям Австралии в раскатах грома, сядет на престоле рядом с самим олимпийским Зевсом»30.
Фобии в эволюционистской концепции рассматривались как часть религии, четкого объяснения происхождению фобий не давалось, фобии и суеверия современного общества предлагалось считать пережитками первобытной культуры, сохраняющимися вне очевидных социально культурных связей: «Когда какой-либо обычай, навык или мнение достаточно распространены, то действие на них всякого рода влияний долго может оказываться столь слабым, что они продолжают переходить от поколения к поколению. Они подобны потоку, который, однажды проложивши себе русло, продолжает свое течение целые века. Мы имеем здесь дело с устойчивостью культуры. Тем не менее весьма замечательно, что перемены и перевороты в человеческой истории позволяют стольким маленьким ручейкам так долго продолжать свое течение. В татарских степях 600 лет тому назад считалось Тэйлор Э.Б. Первобытная культура. Т. 1. СПб., 1896. С. 23 – 62.
Тэйлор Э.Б. Первобытная культура. Т. 1. С. 143 – 170.
преступлением наступать на порог и прикасаться к веревкам при входе в палатку. Это воззрение как будто сохранилось и теперь»31.
Формирование фобий связывали с угрозой, которую представляли для первобытного человека сверхъестественные силы и существа: «Индусы не станут спасать человека, который тонет в священном Ганге, и жители Малайского архипелага разделяют это жестокое отношение к утопающему. У примитивных камчадалов это запрещение имеет самую замечательную форму… Даже в современной Европе можно найти пережиток этого верования.
В Богемии, как говорит не очень старое сообщение (1864), рыбаки не отваживаются вытаскивать из воды утопающего человека. Они боятся, чтобы водяной не отнял у них удачу в рыбной ловле и при первом случае не утопил бы их самих…»32.
Новый взгляд на фобии предложен в теориях, считавших, что мышление первобытных народов коренным образом отличается от мышления современного человека. Л. Леви-Брюль считал мышление «первобытного» (Леви-Брюль настаивал на условном понимании термина, поскольку о первобытном человеке в строгом смысле слова ничего не известно) человека пралогическим. Пралогическое мышление не является совершенно отдельной формой мышления, не существует двух форм мышления у человечества, одной пралогической, другой логической, жестко отделенных одна от другой, в одном и том же сознании присутствуют различные мыслительные структуры, однако у архаичных людей пралогическое мышление все же более выражено.
Пралогическое мышление ориентировано иначе, чем логическое, там, где логическое мышление требует искать причины, анализировать предшествующие события, пралогическое мышление обращает внимание исключительно на «мистические» причины, без всяких затруднений предполагает, например, что одно и то же существо может одновременно пребывать в разных местах. Логическое мышление стремится выявить Тэйлор Э.Б. Первобытная культура. Т. 1. С. 63 – 80.
Тэйлор Э.Б. Первобытная культура. Т. 1. С. 96 – 100.
устойчивые закономерности, выработать объясняющую теорию, пралогическое же мышление расценивает каждую ситуацию как уникальную33.
Описывая структуру пралогического мышления, этнографы выделяли несколько закономерностей, в частности, закон партиципации, которому обязаны своим появлением фобии. Первобытные люди верят, что все существа реальные или воображаемые имеют одну основу, все существа и явления могут быть одновременно и самими собой, и чем-то иным. Пралогическое мышление не видит разницы между единичным и множественным, живым и неживым, прошлым, настоящим и будущим34. Пралогическое мышление склонно связывать между собой явления совершенно разного характера, возникновение существ и явлений того или иного события представляет собой результат мистического действия, которое при определенных мистических условиях передается от одного предмета или существа к другому, таким образом, явления или существа, которые первобытный человек, зачастую случайно, связывает с произошедшими бедствиями или неудачами становятся ядром фобий. Так засуха в одном из племен была приписана тому обстоятельству, что миссионеры во время богослужения надевали головной убор35.
Культурно-исторический подход в этнографии, представленный Ф.
Гребнером, В. Шмидтом, Ф. Боасом, Л. Фробениусом и А. Гольденвейзером, предполагал рассмотрение элементов культуры, в том числе фобий, в пределах конкретного социогеографического ареала. В качестве источника верований, в том числе, фобий рассматривались условия жизни народа: «…туземные культуры должны быть исследованы на их ограниченной историко географической родине и в перспективе их отношений к физическому окружению, примыкающим культурам и многим и часто запутанным психологическим ассоциациям…»36.
Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. С. 365 – 370.
Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. С. 144 – 177.
Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. С. 70 – 87.
Итс Р.Ф. Введение в этнографию. Ленинград. 1974. С. 102 – 110.
Наиболее влиятельна на сегодня функциональная парадигма, развитая в рамках этнографии, ее основоположниками являются Б. Малиновский и А.
Рэдклифф-Браун. Функционалисты рассматривают культуру как единое целое, каждая часть которого имеет определенную функцию: «Любое верование, любой элемент фольклора не является просто кусочком информации… Напротив, любое верование отражается в сознании социальной общности и выражается во многих социальных феноменах… Другими словами, у верования есть «социальное измерение» и оно должно тщательно изучаться;
верование должно изучаться по мере того, как оно проявляет себя в социальной действительности;
оно должно изучаться в свете различных типов сознания и институтов, в которых его влияние может быть отслежено»37.
Фобии, согласно эволюционистской концепции, являются неотъемлемой частью определенных традиций и институтов. Поскольку все члены сообщества относятся к тому или иному верованию сходным образом, следуя общим правилам и демонстрируя одинаковые эмоциональные реакции, фобии являются эмоциональным наполнением институтов. Впрочем, эмоциональные реакции не являются одинаковыми для всего общества: «Эмоциональное отношение, характеризующее верование и проявляющееся в поведении, не является неизменным элементом: оно меняется от индивида к индивиду… в каждом обществе есть храбрые и трусливые индивиды, более и менее эмоциональные люди…». Однако вне зависимости от индивидуальных характеристик фобия остается институцией, через которую член общества не может перешагнуть, что продемонстрировано специальными экспериментами Малиновского: «…ни обычное вознаграждение, ни даже предложение непомерно большой порции табака не заставило ни одного коренного жителя отойти ночью достаточно далеко от деревни, чтобы потерять ее из виду».
Функциональность фобий заключается в том, что они укрепляют и Malinowski B. Magic, Science and Religion: And Other Essays. NY., 1954. С. 245.
поддерживают институты необходимые для функционирования общества, формируя эмоциональное содержание некоторых институтов38.
Даже самые ранние этнографы рассматривали фобии не как эпизодическое явление, но как системное явление человеческой культуры, особенно значимыми являются идеи Б. Малиновского, увязавшего фобии не со специфичностью механизмов восприятия внешней среды характерных для архаичного менталитета, но с функциональностью в культурном контексте.
Однако этнографический анализ фобий был ограничен рассмотрением фобий архаичной и отчасти традиционной культуры, анализом и объяснением фобий более развитых культур этнографы не занимались.
Основным источником материала для психологического анализа фобий послужил клинический опыт, поскольку фобии являлись частым следствием психологических расстройств. В психологии и психиатрии фобиями принято обозначать патологически повышенное проявления страха на тот или иной раздражитель, среди психологов распространены два принципиальных подхода к фобиям, бихевиористский, рассматривающий фобии как реакцию на стимул, связываемый с угрозой, и психоаналитический, рассматривающий фобии как механизм психологической защиты.
В психоаналитической парадигме, основоположником которой является З. Фрейд, в качестве движущих сил психики человека рассматриваются инстинкты, наиболее значимым из которых является половое влечение. В структуре психики выделяется несколько основных элементов: Оно (примитивные, инстинктивные аспекты личности), Я (компонент психики ответственный за принятие решений) и Сверх-Я (интернализованная модель общественных норм). Неспособность Я и Сверх-Я справиться с инстинктивными импульсами Оно приводит к использованию механизмов Malinowski B. Magic, Science and Religion: And Other Essays. С. 246.
психологической защиты, многие из которых являются психологическими расстройствами (неврозы)39.
Фобии рассматриваются в числе прочих неврозов, по мнению психоаналитиков, большинство фобий и неврозов зарождаются в детском возрасте: «Открыто сознаваясь в моем неравнодушии к маленькому Гансу, я должен заявить, что он не единственный ребенок, который в периоде детства был одержим фобиями. Известно, что эти заболевания необыкновенно часты, и даже у таких детей, воспитание которых по строгости не оставляет желать ничего большего. Такие дети позже или делаются невротиками, или остаются здоровыми. Их фобии заглушаются в детской, потому что для лечения они недоступны и, наверно, весьма неудобны. В течение месяцев или лет эти фобии ослабевают и кажутся излеченными;
какие психические изменения обусловливает подобное излечение, какие связаны с ними изменения характера, об этом никто не знает. И когда приступаешь к психоанализу взрослого невротика, у которого болезнь, предположим, обнаружилась только в годы зрелости, то каждый раз узнаешь, что его невроз связан с таким детским страхом и представляет только продолжение его…»40.
Психоаналитики считают, что фобии – один из защитных механизмов Я, цель которого сдерживать инстинктивные сексуальные импульсы (либидо).
Основная функция защитных механизмов Я – помощь человеку в избегании осознанного выявления у себя неприемлемых инстинктивных импульсов.
Защитные механизмы искажают импульсы или неприятные воспоминания таким образом, что их интенсивность снижается или отклоняется в сторону.
Фобии, по сути, фальсифицируют восприятие реальности, чтобы сделать инстинктивные импульсы менее угрожающими для человека: «У этой женщины фобия лавра. Стоит только ей увидеть лавровое дерево, как она падает в обморок. Психоаналитик обнаруживает в ее детстве тяжелый Фрейд З. Введение в психологию // Русский Гуманитарный Интернет-Университет. URL:
http://www.vusnet.ru/biblio/archive/freid_vvedvpshologiyu/ (дата обращения: 24.02.2009).
Фрейд З. Два детских невроза. М., 2007. С. 26 – 41.
сексуальный инцидент, связанный с лавровым кустом. Чем же здесь будет эмоция? Феноменом отказа, цензуры. Отказа не от лавра. Отказа вновь пережить воспоминание, связанное с лавром. Эмоция здесь является бегством от разоблачения, которое надлежит для себя сделать, как сон является иногда бегством от решения, которое надлежит принять, как болезнь некоторых девушек по Штекелю является бегством от замужества»41.
Последующие психологические теории дополнили психоанализ во многих отношениях: расширили временные рамки процесса развития человеческой личности, уточнили структуру личности, развили теорию мотивации,- однако подход к фобиям как к механизму психологической самозащиты или средству, выполняющему компенсаторную функцию, сохранился.
Оригинальную теорию фобий развили бихевиористы, представляющие обособленное направление в психологии. Бихевиористы считают, что психологи должны концентрироваться не на сознании, а на поведении, заняться изучением непосредственных связей стимулов и реакций. Основной исследовательской техникой ранних бихевиористов было проведение экспериментов в лабораторных условиях, большинство экспериментов проводилось на животных, а установленные закономерности переносились на человека. Радикальные бихевиористы, в частности, Б. Ф. Скиннер и Д. Уотсон, отрицают представления о том, что поведение людей определяется внутренними факторами: импульсами, архетипами, чертами личности, человеческое поведение, согласно бихевиористской концепции, является всего лишь реакцией на определенные стимулы.
Бихевиористская концепция предполагает, что фобия – поведение, связывающее объект фобии с неприятным событием. Другими словами, фобия – это условная реакция на объект, развившаяся по тем или иным причинам. В подтверждение данной теории, Д. Уотсон и Р. Рейнер сформировали фобию Психология эмоций. / под ред. В. К. Вилюнаса, Ю. Б. Гиппенрсйтер. М., 1984. С. 127 – 128.
крыс у маленького мальчика, совмещая по времени показ прирученной крысы и громкий удар в гонг42.
А. Бандура дополнил бихевиористкую теорию фобий концепцией предвиденных последствий, которая предполагает поведение и эмоциональные реакции человека не обязательно связаны с реальными событиями, но могут быть связаны с предположениями человека о возможных последствиях. В соответствии с этой концепцией, практически все феномены научения, приобретаемые в результате прямого опыта, могут сформироваться и косвенно, путем наблюдения за действиями других людей. Поэтому социальная оценка объекта как опасного достаточна для формирования фобии, личный негативный опыт необязателен43.
В аналитической психологии некоторые фобии связывают с архетипами, мощными первоначальными психологическими образами одинаковыми для большинства людей. Архетипы являются результатом переработки реальных впечатлений, получаемых любым человеком посредством органов чувств:
«…когда наши органы чувств реагируют на реальные обстоятельства, объекты и звуки, последние каким-то образом переводятся из царства реальности в царство разума, где становятся моментами психики, глубинная сущность которых непознаваема (ибо психика не способна познать саму себя). Таким образом, любое восприятие действительности включает бессчетное число неизвестных факторов, не говоря уже о том, что любой конкретный объект, в конечном счете, всегда непостижим для нас, как и глубинная природа самой материи». Строго говоря, архетипы являются не образами, данными в воображении, но некими универсальными моделями восприятия, мышления или действия в ответ на какое-либо событие или явление, тенденция реагировать эмоционально и выражать определенного рода чувства: «Мы не считаем, что каждое вновь рожденное животное создает или приобретает свои инстинкты в индивидуальном порядке. Следовательно, мы не должны полагать, Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. СПб., 2006. С. 331 – 360.
Мельник С.Н. Психология личности. Владивосток. 2004. С. 64 – 67.
что и человек, родившись, начинает изобретать заново человеческий образ действий. Как и инстинкты, схемы коллективной мысли являются по отношению к человеческому разуму врожденными и унаследованными. И действуют они при возникновении соответствующих обстоятельств более или менее одинаковым образом у всех нас. Эмоциональные проявления, к которым относятся и мыслительные схемы, узнаваемо идентичны повсюду. Мы можем распознать их и у животных, которые понимают друг друга в этом отношении, даже если принадлежат к различным видам»44.
Так фобия НЛО, например, может интерпретировать с точки зрения теории архетипов: «Драматическое действие начинается с неожиданным появлением летающей тарелки, которая самым откровенным образом демонстрирует свое намерение привлечь внимание наблюдателя. Внимательный осмотр летательного аппарата показывает, что он представляет собой не механизм, а живое существо… Нуминозный характер данного архетипа вызывает у части «присутствующих» паническую реакцию: рассказчик отмечает субъективное стремление бежать. Последнее обусловлено той требующей особого внимания общностью, которая существует между анимой и судьбой:
анима — это Эдипова Сфинкс, Кассандра, посланница Грааля, Белая дама, возвещающая о смерти и т. п.»45.
Ряд психологических теорий рассматривает фобии как важную часть социальных и исторических процессов, например, важной причиной успеха фашистской идеологии в Германии 30-х годов считают использование фашистскими идеологами психологических приемов и механизмов, в частности, «оргазмической тревожности», то есть фобии, основанной на подавлении детской сексуальности, особенно распространенной среди низших слоев немецкого общества. Именно детские страхи формируют личность подходящую для строительства фашистского государства: «В форме фашизма механистическая, авторитарная цивилизация извлекает из подавленного Юнг К. Г. Человек и его символы. М., 1997. С. 71 – 79.
Юнг К. Г. Один современный миф. М., 1993. С. 96 – 103.
«маленького человека» то, что в течение многих веков она насаждала в порабощенном человечестве с помощью мистицизма, милитаризма и автоматизма… В результате морального сдерживания естественной сексуальности ребенка, которая на последнем этапе приводит к существенному ослаблению его генитальной сексуальности, у ребенка развивается пугливость, робость, страх перед авторитетом, покорность, «доброта» и «послушание» в авторитарном смысле этих слов. Такое сдерживание парализует действие мятежных сил в человеке, так как каждый жизненный порыв теперь обременен страхом;
поскольку секс стал запретной темой, критическая способность и мысль человека также становятся запретными. Короче говоря, задача морали заключается в формировании покорных личностей, которые, несмотря на нищету и унижение, должны соответствовать требованиям авторитарного строя. Таким образом, семья представляет собой авторитарное государство в миниатюре, в котором ребенок должен научиться приспосабливаться к социальным условиям. Необходимо ясно понимать, что авторитарная структура личности в основном формируется путем погружения сексуальных запретов и страхов в живую субстанцию сексуальных импульсов»46.
Примечателен подход Л. Демоза считавшего, что именно фобии определяют характер исторической эпохи. Источниками средневековых фобий и фобий нового времени были, по Демозу, традиционные методы воспитания, основанные на запугивании маленьких детей: «История детства - это кошмар, от которого мы только недавно стали пробуждаться. Чем глубже в историю тем меньше заботы о детях и тем больше у ребенка вероятность быть убитым, брошенным, избитым, терроризированным и сексуально оскорбленным… Имя всяческого рода приведениям, которыми детей запугивали до недавнего времени, - легион... Когда церковь перестала возглавлять кампанию по запугиванию детей, стали использоваться более «семейные» персонажи:
вервольф, глотающий детей. Синяя Борода, который рубит их на куски, Бонн Райх В. Психология масс и фашизм. М., 1997. С. 14 – 19.
(Бонапарт), пожирающий детское мясо, черный человек или трубочист, крадущий детей по ночам… Потребность создания персонажей, олицетворяющих наказание, была столь велика, что взрослые, следуя принципу «конкретизации», для устрашения детей разряжали кукол вроде качинов». Фобии и страхи играют, по Демозу, непосредственную роль в историческом процессе, так как «групповые фантазии» формируются именно под воздействием детских страхов. Групповые фантазии являются широким определением и включают в себя социальные институты, группы, а также социальные процессы, например, революции48.
Итак, психологи предложили рассматривать фобии не как архаичный феномен, но как элемент эмоционального мира современного им европейского общества, фобии теперь рассматриваются как явление человеческой культуры любой эпохи. При этом психологи, как правило, относятся к фобиям как к патологиям (индивидуальным или массовым). Идеи аналитической психологии Юнга и психоанализа Фрейда нашли свое отражение в исследованиях фобий в рамках исторической школы «Анналов».
Исторический анализ фобий получил распространение в рамках изучения средневековой ментальности и, отчасти, ментальности Нового времени.
Понятие «ментальность» введено в исторический дискурс Л. Февром и М.
Блоком, основателями журнала «Анналы экономической и социальной истории». Февр и Блок не были удовлетворены чрезмерным вниманием истории к выдающимся личностям и положили начало историческому анализу «безымянных человеческих масс», представленному работами Э. Ле Руа Ладюри, Ж. Ле Гоффа, М. де Серто, Ж. Дюби, Р. Мандру, Ж. Лефевра. Стоит отметить, что наряду с понятием ментальность историки школы «Анналов» активно использовали термины аналитической и социальной психологии, коллективное бессознательное и коллективное сознание. Несколько ранее Демоз Л. Психоистория. Ростов-на-Дону. 2000. С. 18 – 38.
Демоз Л. Психоистория. С. 174 – 194.
появления французской школы «Анналов» средневековую ментальность также изучал голландский историк Й. Хейзинга.
Средневековый мир был миром «проникнутым страхом», страх передавался от одного поколения другому. Фобии являются неотъемлемым элементом средневековой ментальности, средневековый человек подвержен страху перед многочисленными сверхъестественными, природными и социальными явлениями: «Из всех этих лесов выходили человековолки, оборотни, в которых средневековая дикость смешивала животное с полуварваром-человеком. Иногда в лесу прятались еще более кровавые чудовища — например, провансальский тараск, проклятый св. Мартой. Леса были, таким образом, не только источником реальных страхов, но и универсумом чудесных и пугающих легенд. Это Арденнский лес с его чудовищным вепрем, убежище четырех сыновей Аймона, где св. Губерт превратился из охотника в отшельника, а св. Тибальд Провенский — из рыцаря в отшельника и углежога;
лес Броселианд, место чародейств Мерлина и Вивианы;
лес Оберон, где Гуон Бордоский поддался чарам карлика;
лес Оденвальд, где под ударами Гагена окончил свою трагическую охоту Зигфрид;
Майский лес, где печально бродила Берта Большеногая, а позже сойдет с ума несчастный французский король Карл VI»49.
Универсальным источником страхов служил дьявольский мир: «Не сознавая ясно того, сколь одержимы были люди Средневековья жаждой спасения и страхом перед адом, совершенно невозможно понять их ментальности». Страх перед адскими силами воплощали образы Апокалипсиса и Антихриста: «Однако, хотя все завершается в Апокалипсисе победой Бога и спасением человека, предшествующие этому бедствия, которые должны обрушиться на землю, постоянно владели воображением людей. Этому помогали и многие евангельские тексты, также содержащие страшные описания событий, которые должны свершиться накануне явления Сына Ле Гофф Ж. Цивилизация Средневекового Запада. Екатеринбург. 2005. С. 159 – 162.
Человеческого… Эти предвестники светопреставления — войны, голод, эпидемии — казались особенно явными людям Раннего Средневековья.
Разрушительные варварские нашествия, страшная чума VI в. и неурожаи непрерывной чредой своей держали людей в напряженном ожидании, в котором страх смешивался с надеждой, но наиболее сильным был все же страх, панический ужас, владевший массами людей…»50.
Наряду с Адом и Антихристом, важным символом средневековой культуры была Смерть, история ментальности считает, что сама эпоха навязывает человеку мысли о смерти: «Жизнь проходит на фоне непрекращающегося призыва: memento mori… Конечно, и ранее вера постоянно заставляла всерьез задумываться о смерти, однако благочестивые трактаты раннего Средневековья касались только тех, кто полностью порвал с миром. Лишь тогда, когда с появлением нищенствующих монашеских орденов проповеди стали широко распространяться среди народа, подобные предостережения слились в некий устрашающий хор, стремительной фугой звучавший повсюду в мире»51.
Образ смерти неразрывно связан с идеями бренности всего земного и равенства всех перед смертью, выраженными в сюжете Пляски смерти:
«Вокруг Пляски смерти группируются некоторые родственные представления, связанные со смертью и также предназначенные служить для устрашения и назидания. Появлению Пляски смерти предшествует легенда о Трех живых и трех мертвых. Уже в XII в. она отмечена во французской литературе: трое знатных юношей неожиданно встречают трех отвратительных мертвецов, указующих им на свое былое земное величие — и на скорый конец, неминуемо ожидающий юношей, которые пока еще живы… В 1449г. она была исполнена во дворце герцога Бургундского в Брюгге, Если бы мы представили себе внешний облик такого спектакля;
краски, движения, скольжение света и тени Ле Гофф Ж. Цивилизация Средневекового Запада. С. 228 - 235.
Хёйзинга Й. Осень средневековья. М., 1995. С. 141 – 143.
по фигурам танцующих, — мы ощутили бы гораздо лучше истовость страха, вызывавшегося Пляской смерти в душах людей того времени…»52.
Другими известными средневековыми фобиями являются, конечно, фобии ведьм и демонов, сверхъестественные фобии накладываются на естественные явления, неблагоприятную погоду, болезни, проявляются в законодательстве, практике судопроизводства и государственного управления.
Так Коэн описывает проявление в судебной практике фобии женщин, женщина в средневековье считалась обладательницей тайных магических знаний и сил, то есть, ведьмой, после смерти становящейся еще более опасной53. В соответствии с этими представлениями, средневековые власти вынуждены были искать нетривиальные способы казни женщин, например, сжигать или протыкать копьями, предварительно закопав заживо, в то время как мужчин преступников обыкновенно вешали. Мандру, напротив, прослеживает как после периода массовой «охоты на ведьм» XVI-XVII веков сформировалось свойственное Новому времени скептическое отношение к колдовству в рамках представлений о крайне редком вмешательстве сверхъестественных сил в земную жизнь54.
Массовые эмоциональные реакции, какими, в частности, являются средневековые фобии, М. Блок, Л. Февр, Ж. Ле Гофф и другие историки школы «Анналов» рассматривают как социальный институт, регламентированный наподобие ритуалов. Фобии, в числе других элементов средневековой ментальности, являются основой общественного развития, хотя в то же время и сами подвержены влиянию экономической и социальной среды. Средневековые фобии формировались на религиозной почве под влиянием архаичных суеверий и суровых условий средневековой жизни, уязвимости человека перед лицом природных и социальных катастроф и общей контрастности средневековья:
Хёйзинга Й. Осень средневековья. С. 146 – 151.
Коэн Э. Перекрестки правосудия // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. - М. - 1996. - С. 166 – 167.
Мандру Р. Магистраты и колдуны во Франции в XVII в. // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. - М. - 1996. - С. 178 – 180.
гигантской пропастью между относительно благополучным существованием и бедствиями (болезнью, нищетой).
Роль условий жизни в процессе возникновения фобий подробно анализируется историками при анализе времени «Великого страха», периода после Великой французской революции, когда во французском обществе была распространена фобия разбойников. Выделяется сразу несколько групп факторов, способствовавших распространению ощущения нестабильности, неуверенности и страха, особенно среди крестьян. Прежде всего, это реальная угроза голода. Во-вторых, распространенность бродяжничества, нищенства, а также просто перемещения огромного количества людских масс по Франции.
Крестьяне, привыкшие жить в относительно стабильном и закрытом мире сталкивались с массой впечатлений извне. В-третьих, напряженность отношений между городом и деревней, вызванная общей нехваткой продовольствия. Наконец, сою роль сыграло большое количество городских и сельских восстаний, потрясавших Францию. Такого рода тревожная обстановка была идеальной почвой для возникновения массового и беспричинного страха перед ордами разбойников, якобы, готовыми «вот-вот ворваться в деревню или поместье»55.
В социальной психологии проблема страхов рассматривается в контексте межгрупповых взаимоотношений. Страх является естественной эмоцией в отношении представителей «чужой» группы, продолжением процесса межгрупповой дискриминации. При этом обострение фобий и других процессов межгрупповой дискриминации происходит в конфликтных ситуациях, в ситуациях совместной деятельности проблема внегрупповой враждебности может быть снята. Страхи на внутриличностном уровне социальные психологи изучают в контексте тревожности, причиной тревожности является усвоенная в процессе социализации идея смерти, при этом тревожность связана с самооценкой, позитивная самооценка позволяет Лефевр Ж. Великий страх 1789 – 1794 // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. - М.: Институт всеобщей истории РАН, РГГУ. - 1996. - С. 228 – 230.
людям легче воспринимать страхи, риски и угрозы, низкая самооценка, напротив, способствует формированию фобий56.
Политология рассматривает страх как один из способов управления общественным мнением, авторитарные правительства используют страхи для манипулирования гражданами, в демократических политических системах страх является одним из инструментов политической борьбы57. Чрезмерное использование фобий в политике ведет к побочным последствиям: росту насилия и агрессия в обществе, появлению необоснованных репрессий. В российской политике страх традиционно является важной составляющей, общество «пронизано страхом», при этом, страхи и элитных групп, и населения эволюционировали с начала 90-х годов, первоначально основным политическим страхом было возвращение коммунистов, затем – чеченская угроза. В настоящее время для российской элиты характерны страх изоляции, «политическая клаустрофобия», а также страх потери власти, население боится нищеты, общества без социальных гарантий. Политологи отмечают растущую глобализацию страхов в сегодняшнем мире «терроризм, атипичная пневмония, цунами – типичные мировые страхи»58.
В социологии тема фобий отражена в многочисленных исследованиях, посвященных изучению страхов, среди социологов, уделявших внимание изучению страхов можно назвать М. Белью, М. Витковскую, М. Галину, В.
Гимпельсона, М. Зиграфа, Д. Поликанова, Л. Гудкова, В. Иванова, Ю. Леваду, Р. Капелюшникова, С. Матвееву, Т. Ратникова, Э. Тьюдора, Й. Тэйлора, В.
Шляпентох, В. Шубкина.
Классики социологии обращали внимание на нормативную функцию страха. Т. Гоббс считал, что страх государство выбирает в качестве основного инструмента, обеспечивающего послушание граждан, часто для их же блага, Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1999. С. 249 – 260.
Ирхин Ю.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология. М., 2002. С. 167 – 172.
Материалы семинара «Фактор страха в российской политической жизни» // ГУ-ВШЭ. URL:
http://www.hse.ru/temp/2005/01_19_seminar2.shtml (дата обращения: 24.02.2009).
страх, по Гоббсу, это средство иметь «содействие или службу многих»59. М.
Вебер подчеркивал роль страха в формировании религиозных моральных принципов, «божественные требования», по Веберу, служат для того, чтобы «побороть страх перед тем, что ждет человека после смерти»60. П. Сорокин замечает, что человек следует общественно приемлемому поведению, в основном, не «за совесть», а «за страх»61, об этом же пишет и Спенсер, называющий страх «непосредственным руководителем» человека62.
Основным типом современных исследований страхов в отечественной социологии является выяснение репертуара страхов, а также уровня тревожности той или иной социальной общности, нации. В западной социологии более распространены исследования конкретных видов страха, например, страхов перед преступностью, терроризмом, техникой или новыми технологиями. В социологических теориях страхи и фобии выводятся из социальных угроз, структуры общественного мнения, процессов социальной динамики.
С точки зрения социологии общественного мнения в структуре общественного мнения выделяются предметные страхи (болезни, утраты работы и т.д.) и собственно фобии – устойчивые, навязчивые страхи присущие общественному мнению: «Фобии связаны не с «предметом», а с самой структурой общественного мнения. В отличие от комплексов фобии, как представляется, дисфункциональны: они определяют «утрату», разрыв (возникновение проблемы), комплекс как бы «находит» некий выход, подсказывает готовый вариант решения». Выделяются два наиболее общих, типа фобий, связанных с рассмотренными выше комплексами общественного мнения: «страх утраты ресурсов» и «страх утраты собственной идентичности».
Гоббс Т. Левиафан. М., 2001. С. 64.
Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 150 – 151.
Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 145 – 147.
Спенсер Г. От свободы к рабству / Библиотека «Полка букиниста». URL:
http://society.polbu.ru/spenser_experiensesiii/ch13_all.html (дата обращения: 24.02.2009).
С этими типичными фобиями связывают большинство устойчивых страхов, фиксирующихся в исследованиях63.
Так с фобией утраты ресурсов связана значительная часть «личных» страхов (здоровье, работа, благополучие и пр.), а также многие угрозы, относимые к социальным общностям: «общественное мнение постоянно опасается распродажи или расхищения национальных богатств России частным бизнесом или иностранцами. Понятно, что «ресурсная» проблема ставится в рамках противопоставления «своего—чужого», а отнюдь не в парадигме эффективного хозяйствования». Фобия утраты идентичности количественного выражения не имеет и относится к тождественности личного или социального субъекта как такового: «Идентификационный кризис российского общества последних лет постоянно акцентирует разные версии фобии идентичности.
Опасения количественного ущерба территории или культурному своеобразию воспринимаются как угрозы «качественного» порядка — в отношении целостности страны и тождественности культуры. Сюда можно отнести, вероятно, и страх перед «неожиданным», который играет в последнее время роль фактора общественной стабилизации»64.
В социологии страхов отмечается, что страхи социально детерминированы, а определенные периоды социального развития наиболее благоприятны для формирования страхов, особенно благоприятны для развития фобий «длительные аномии, которые могут складываться в процессе глубоких социальных сдвигов, охватывающих большие массы людей». Хорошей иллюстрацией данной теории является фобийность современного российского общества: «В России традиционный страх перед авторитетом начал разрушаться еще в прошлом веке. Страна попала в исторически сложную ситуацию, чреватую широким распространением процессов разрушения традиционных норм при слабом формировании новых. Это было характерно и для столичных городов, и для традиционной деревни. Так, освобождение Левада Ю.А. От мнений к пониманию. М., 2000. С. 167.
Левада Ю.А. От мнений к пониманию. С. 163 – 168.
крестьян от личной зависимости перед землевладельцами освободило их и от традиционных патриархальных связей, в частности, разрушило и «почтительный» страх перед авторитетом. Это означало лишение покровительства и защиты. Не случайно, после реформы 1861 года было замечено, что крепостной крестьянин по сравнению с освобожденным выглядит более уверенно. Тогда как первый держится с известным достоинством, второй суетится и кажется каким-то потерянным. Наблюдение это весьма правдоподобно, ибо крепостной крестьянин имел установившиеся отношения со своим хозяином, возможно прав у него было не так много, но он хорошо знал их, так же как и свои обязанности. Освобожденный крестьянин вместе со свободой лишился того, что в современной России называют «крышей».
Одинокий, без ясных прав и обязанностей, он оказался один на один со всем миром. Результатом могла быть и стала тревога и неуверенность»65.
Некоторые социологи дают негативную оценку страхам и фобиям в смысле влияния на социальных акторов и общество в целом, развитие социальных фобий способствует распространению политического экстремизма, насилия, преступности, а также «побуждает людей к совершению безответственных действий на всех уровнях общества». Высокая степень «катастрофизма» сопровождается ростом «этнического негативизма и ксенофобии, общей деморализацией, распространением дикого, асоциального индивидуализма и мистицизма, увеличением числа апокалипсических сект в обществе». Замечено, что установлению диктатуры почти всегда предшествует распространение фобий, которые в свою очередь используются определенными силами в политических интересах. С манипуляцией фобиями и «катастрофическим сознанием» связываются как победа нацистов на выборах 1933 года в германии, так и успех большевистского переворота во время Октябрьской революции в России. Кроме того, по мнению авторов, страх Шляпентох Н.Э., Матвеева С.Я. Страхи в России в прошлом и настоящем. Новосибирск. 2000. С. 30 – 39.
может «превратиться в самостоятельный порождающий фактор, вызывающий катастрофу»66.
Для экономики распространение фобий также имеет негативные последствия, приводя к ускорению темпов инфляции, углублению экономических депрессий, фобии влияют на инвестиционное и потребительское поведение67.