Архитектурно-критический дискурс как феномен отечественной культуры xx века
На правах рукописи
БАГРОВА Наталья Викторовна АРХИТЕКТУРНО-КРИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС КАК ФЕНОМЕН ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ XX ВЕКА Специальность 24.00.01 – теория и история культуры
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии Кемерово 2011 Диссертация выполнена на кафедре гуманитарных и социально экономических дисциплин ФГБОУ ВПО «Новосибирская государственная ар хитектурно-художественная академия» Паршукова Галина Борисовна,
Научный консультант:
доктор культурологии, доцент Лесовиченко Андрей Михайлович,
Официальные оппоненты:
доктор культурологии, профессор Поморов Сергей Борисович, доктор архитектуры, профессор Прокопова Наталья Леонидовна, доктор культурологии, доцент ФГБОУ ВПО «Национальный
Ведущая организация:
исследовательский Томский государственный университет»
Защита диссертации состоится «26» марта 2012 г. в 10-00 часов на заседа нии диссертационного совета Д 210.006.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора культурологии при ФГБОУ ВПО «Кемеровский госу дарственный университет культуры и искусств» по адресу: 650029, г. Кемерово, ул. Ворошилова, 17, ауд. 221.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кемеровского государственного университета культуры и искусств по адресу: г. Кемерово, ул. Спортивная, 91.
Дата отправки автореферата на сайт ВАК (http://vak.ed.gov.ru.) 19.12.2011 г.
Автореферат разослан « » _ 2012 г.
Ученый секретарь диссертационного совета кандидат культурологии, доцент Н. И. Романова
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования связана с необходимостью фундамен тальной теоретической разработки проблем культурной коммуникации как ус ловия обеспечения целостности культуры, ее воспроизводства и развития.
Факт кризисного состояния современной отечественной культуры, обу словленный рядом нарастающих глобальных тенденций, с одной стороны, и последствиями социальных экспериментов ушедшего века – с другой, осознан наук
ой и требует осмысленной работы по его преодолению.
XX век остался в истории культуры временем динамики научно технического прогресса, социально-экономических и социокультурных измене ний. Динамика социокультурного контекста с неизбежностью требовала согла сованного темпа развития во всех сферах деятельности. Не была исключением и сфера архитектуры. Профессиональная архитектурная культура с инерцией отзывалась на внешнее ускорение, развиваясь традиционно в соответствии с длительностью циклов процесса создания архитектурных произведений. Это явление наблюдалось на всем протяжении новейшей истории, приводя подчас к драматическим последствиям для архитектурного сообщества и развития куль туры не только на протяжении XX века, но и за его пределами.
Сегодня со всей очевидностью можно наблюдать кризисные проявления последствий социокультурной динамики недавнего прошлого в профессио нальной архитектурной культуре и практике. Они обнаруживают себя в пере живании состояния дискоммуникации в контексте современных социокультур ных процессов, которое выражается в конфликтах и отчуждении, наблюдаемых в профессиональном архитектурном сообществе, в утрате идентичности, в коммуникативных затруднениях, которые возникают в поиске ответов на во просы о современном социальном статусе архитектора, об ответственности за качество архитектурной среды архитектора, заказчика и потребителя, в оценке архитектурных объектов, а также в вопросах сохранения, использования архи тектурного наследия и участия общества в создании новой архитектуры.
В теоретическом аспекте проявления кризиса в разных слоях и элементах профессиональной культуры вызывают необходимость интерпретации специ фикаторов культурогенеза. Одним из них является качество и интенсивность протекающих коммуникативных процессов как стратегического ресурса разви тия культуры, среды и профессиональной деятельности.
Действительно, современная цивилизация, ее культура, наука, экономика все сильнее зависят от коммуникативных практик. В процессе реализации идей устойчивого развития, создания гуманной среды обитания человека мы не мо жем недооценивать значимость средств транспрофессиональной коммуникации в вопросах изучения узловых точек культуры в целом и профессиональной ар хитектурной культуры в частности.
Коммуникация в архитектуре реализуется невербально, посредством собст венного языка ее выразительности как вида искусства. В процессе проектиро вания, реализации и объяснения результатов создания архитектурного объекта автор прибегает к помощи естественных и искусственных языков, универсаль ных для всех видов активности. Вместе они составляют общий арсенал комму никативных средств, система которых воссоздается в зависимости от актуали зации ее тем или иным видом практики.
Существенная часть коммуникативного арсенала архитектурной культуры действует в области архитектурной критики. Устанавливая отношения между «наличным» и «требуемым», «сущим» и «должным» в архитектуре, критика осуществляет функцию по поддержанию и развитию внешних и внутренних связей посредством управления коммуникативными процессами в сфере про фессиональной архитектурной деятельности и в культуре. Архитектурная кри тика является важнейшим транслятором узкопрофессионального языка архи тектуры как одной из граней культуры в общекультурный контекст, развиваясь в этом процессе в формах особого дискурса, представляющего собой комплекс речевых и внеречевых практик.
Сложившийся на пересечении многих специализированных языков и прак тик архитектурно-критический дискурс исполняет роль коммуникативной сис темы, позволяющей созданным в сфере профессиональной архитектурной дея тельности смыслам участвовать в актуальных культурных практиках современ ности и актуализировать культурное наследие, укрепляя профессиональную ар хитектурную культуру в системе культуры в целом. В дискурсивных процессах архитектурной критики находится центр вербализации развития и воспроизвод ства архитектурной профессиональной культуры. Именно критический дискурс устанавливает прямые и обратные связи между результатами и процессами дея тельности теоретиков архитектуры, создателей и потребителей архитектурной среды в стратегической детерминации будущего.
Возвращаясь к проблеме, сформулированной в начале раздела, необходимо отметить особое значение исследования коммуникативных средств архитектур но-критического дискурса в нарастающем процессе дегуманизации архитек турной среды вследствие противостояния глобализма методов и технологий со временного архитектурного проектирования и требований «региональных» по требителей архитектурной среды, локализованной как территориально, так и культурно. В таких ситуациях возникает потребность в обращении к ближай шему культурному опыту с тем чтобы, оценив его, выстроить предупреждаю щие созидательные коммуникативные стратегии.
Оценивая значение архитектурно-критического дискурса в описанной про блемной ситуации, можно констатировать необходимость экспликации тех су щественных изменений, которые он претерпел в социокультурных условиях XX века. В этом аспекте изучение новейших культурных явлений, оказавших влияние на коммуникативный потенциал современной культуры, имеет чрез вычайную актуальность.
Изученность темы исследования. Современную ситуацию в исследовании архитектурной критики можно охарактеризовать тем, что, с одной стороны, ар хитектурно-критические тексты на протяжении длительного времени активно участвуют в историческом описании архитектуры и теоретическом моделиро вании ее процессов, с другой стороны, исследования собственной природы и методологии этой деятельности, а также ее роли и места в культуре в большин стве своем находятся на стадии программ. В целом на сегодняшний день в об ласти архитектуроведения нет представления, обладающего достаточной объ яснительной силой, позволяющей прогнозировать массовые флуктуации архи тектурно-критического дискурса. Это обстоятельство вынуждает исследовате лей расширить контекст его изучения и обратиться к культурологической мето дологии, синтезирующей различные ракурсы видения проблемы.
С позиции культурологического подхода разработка архитектурно критической проблематики представляет собой сегодня мозаичную картину от дельных фрагментов, используемых скорее для иллюстрации исследования но вейшей истории культуры и искусства. Такие примеры мы можем найти в тру дах Т. Кругловой, В. Паперного, О. Ревзиной, Е. Сидориной, В. Стебляка.
Анализ содержания существующих предметных исследований архитектур ной критики показывает, что совокупность подходов к ее изучению отнюдь не является монолитной и логически выверенной. По выбору аспектов, оснований, методов исследований теоретики придерживаются различных мнений. Однако, на наш взгляд, в современных работах отчетливо проявляется тенденция рас ширения контекста разработки проблем архитектурной критики до горизонта профессиональной, художественной культуры и культуры в целом, что пред ставляется закономерным, поскольку предмет архитектурной критики превос ходит по своей широте предметную область архитектуры, а сама критика обна руживает такое качество, как имманентность всей человеческой деятельности.
Современное понимание критики основано прежде всего на ее философско гносеологической концепции как особом методе критического познания. Необ ходимо принять во внимание значительные результаты описания критики как метода познания в художественной культуре, достигнутые в работах: В. Гор ского, С. Рудановской, В. Лекторского, В. Поруса, А. Ракитова, Т. Пресняковой, М. Стафецкой, Г. Батищевой, Н. Сурковой. Анализ архитектуроведческих работ в контексте исследований перечисленных авторов показывает, что, выражаясь в специфике каждой из сфер функционирования, критика вместе с тем сохраня ет свою определенность как позиция и деятельность особого рода. Поэтому подход к формулированию более узкого понятия «архитектурная критика как вид деятельности» с необходимостью вытекает из анализа универсальных ме тодологических оснований и принципов «критики как рода деятельности».
В контексте исследований художественной культуры в отечественных тру дах А. Антоновича, В. Белинского, А. Григорьева, Н. Добролюбова, Н. Конда кова, В. Стасова, Н. Чернышевского, а также Б. Бернштейна, А. Ерофеева, М.
Кагана, Ю. Лукина, А. Зися, О. Кривцуна, В. Кулешова, Г. Поспелова;
в трудах зарубежных исследователей: Я. Буркхардта, Дж. Вазари, Г. Вельфлина, В. Вин дельбанда, Т.-М. Грина, М. Дворжака, Д. Дидро, Ж.-Ф. Лиотара, А. Ригля, Г.
Риккерта, О. Уайльда мы находим суждения о свойствах критики в отдельных видах искусства. Сравнивая архитектурную критику с критикой в литературе и в художественной культуре, можно увидеть ее отличия, обусловленные специ фикой пространственно-пластического языка архитектуры. Связанные с искус ственной организацией материального пространства универсальность архитек туры и причастность ко всем сферам жизнедеятельности человека позволяют безгранично расширять контекст ее интерпретации, что свидетельствует о не исчерпаемости семантического потенциала архитектуры как объекта критиче ского отношения.
Архитектурная критика в русскоязычной научной литературе в качестве объекта исследования была выделена лишь во второй половине XX века. В центр отечественных публикаций 1970–80-х годов О. Генисаретского, Ю. Гер чука, В. Глазычева, А. Журавлева, А. Зися, А. Кантора, В. Мартынова, Э. Пас кевич, В. Пунина, А. Раппапорта, Г. Ревзина, М. Сапарова, Г. Стернина, О.
Швидковского, посвященных архитектурной критике, в первую очередь стави лись проблемы оценки и методологии оценивания в архитектуре. Функцио нальный подход к исследованию архитектурной критики в системе архитектур ной деятельности был разработан Р. Вальтеровой.
Интерес к изучению архитектурной критики в категориях деятельностного подхода был инициирован обращением круга методологов второй половины 1960-х годов к комплексным исследованиям проектирования, рассматривавших в том числе и культурные нормы. Проблемы рефлексии как обратной связи в процессе проектирования нашли отражение в работах В. Глазычева, А. Зиновь ева, В. Никитина, А. Раппапорта, Ю. Сомова.
В напряженной динамике XX века возникает ряд наглядных примеров, рас крывающих кратковременность существования и быструю смену ведущих на правлений художественной культуры (искусствоведческие исследования В.
Глазычева, И. Голомштока, Б. Гройса, М. Кагана, А. Иконникова, И. Кондакова, В. Никитина, В. Паперного, Г. Ревзина, Е. Сидориной). Анализ архитектуро ведческих работ М. Бархина, Г. Борисовского, А. Габричевского, В. Глазычева, А. Иконникова, А. Раппапорта, А. Стригалева, В. Тасалова, А. Тица доказывает, что ценность архитектурного произведения связана с тем, что в нем запечатле ваются, находят свое воплощение всеобщие определения чувственности, взятые не с точки зрения объекта, а с точки зрения субъекта, не в форме предмета, а в форме деятельной способности восприятия. Этот ракурс видения проблематики исследования архитектурно-критической коммуникации открывает актуаль ность ее рассмотрения в качестве составляющей профессиональной архитек турной культуры в культурно-рефлексивном аспекте.
В 1989 году теоретиком и историком архитектуры С. П. Заварихиным был закончен первый фундаментальный труд по теории, истории и методологии отечественной дореволюционной архитектурной критики. В аспекте настояще го исследования важен вывод этой работы о том, что «не столько сам материал, сколько подход, продиктованный современными общественными и профессио нальными задачами, а также живым восприятием архитектуры современника ми, является определяющей чертой архитектурной критики»1. Этот тезис, на наш взгляд, наметил новую линию концептуализации архитектурной критики как средства рефлексии, требующую продолжения в культурологическом кон тексте.
Заварихин С. П. Русская архитектурная критика (середина XIII – начало XX вв.). – СПБ:
Издательство Ленинградского университета, 1989. – 224 с.
Расширяя контекст изучения архитектурной критики, автором диссертации предлагается дополнить существующие исследования сравнительным анализом диахронного культурного диалога современников и потомков с синхронным диалогом на тему архитектуры. Множественные временные взаимоотражения критических суждений представляют собой разворачивающийся во времени процесс культурной коммуникации. Этот процесс рассматривается в русле диа логических теорий коммуникации в диалогике В. Библера, «теории коммуника тивного поведения» Ю. Хабермаса и теории «диалога как способа взаимодейст вия сознаний» М. Бахтина, где любое соприкосновение с миром культуры есть «спрашивание и беседа».
Для решения задач данного исследования важное значение имеет идея принципиальной незавершенности, неокончательности культурного процесса Г.
Зиммеля и представления И. Пригожина о «креативном мире с неполной ин формацией и изменяющимися ценностями»2, отвергающие возможность какой либо окончательности «последнего слова».
В истории архитектуроведения можно выделить еще одно методологиче ское направление исследований критики. Основываясь на концепции теоретика словесности А. Потебни о том, что «слово не столько средство выражения, сколько средство создания мысли», теоретик архитектуры А. Г. Раппапорт при ходит к выводу о том, что «критика, являясь в процессе фундаментальных из менений в структуре языка и эпистемологических форм, начинает играть в эво люции общественного сознания все большую роль»3. Если рассмотреть этот вывод в контексте развернувшегося в структурно-семиотических исследовани ях второй половины 1980-х гг. процесса «внутриотраслевой специализации дискурс-анализа» (по Тойну А. Ван Дейку), то можно выдвинуть предположе ние о дальнейшей дифференциации специализаций внутри профессиональных дискурсов. Развивая эту мысль, можно допустить возможность существования Пригожин, И. Природа, наука и новая рациональность // Философия и жизнь. – М., 1991. – № 7. – С. 36.
Раппапорт, А. Г. К программе логического исследования архитектурной критики // Исто рия, теория и методология архитектурной критики. – М.:НИИТАГ, 1991. – С. 3.
и исследования продуктивного культуротворческого потенциала архитектурной критики как особого дискурса, развивающегося в русле определенных законо мерностей, творящего «живую» историю и теорию архитектуры в «антрополо гическом измерении» и участвующую в культурогенезе в качестве коммуника тивного средства.
Сопоставительный анализ тенденций развития архитектуроведения и тео рии дискурса позволяет сделать вывод о возможности разработки архитектур ной дискурсологии как нового научного направления в изучении феноменов архитектурной культуры и архитектурно-критической дискурсологии как одной из ее областей.
В целом анализ исследований показал, что изучение профессиональной и транспрофессиональной культурной коммуникации как условия обеспечения целостности, воспроизводства и развития архитектурной культуры и культуры в целом требует решения комплекса фундаментальных теоретических проблем, связанных с идентификацией опыта архитектурно-критической деятельности в культурных практиках и осмыслением тенденций взаимосвязи архитектурной критики с детерминирующими ее культурными процессами, что и послужило обоснованием постановки проблемы настоящего исследования.
Таким образом, проблемой исследования является необходимость воссоз дания целостного понимания феномена отечественной архитектурной критики на базе культурологического синтеза в ситуации нарастания мозаичности ее представлений вследствие расширения проблемного поля исследований архи тектурно-критической практики.
Гипотезой исследования является тезис об эвристическом потенциале культурологического подхода к интерпретации опыта отечественной архитек турно-критической деятельности как особого дискурса.
В культурологической интерпретации архитектурно-критический дискурс представляет собой диалог репрезентаций архитектуры, в котором принципи альная незавершенность критического суждения по отношению к длительности существования архитектурного объекта в пространстве культуры компенсирует тенденциозность критических суждений ограниченных исторических периодов.
Таким образом, эвристический потенциал культурологического восхожде ния от анализа опыта архитектурно-критической деятельности к анализу архи тектурно-критического дискурса заключается в том, что предметом критики становится не установление отношения «должного и сущего» в архитектуре, но рефлексивное осознание ограниченности самого критического суждения.
Объектом исследования является отечественная архитектурно критическая деятельность.
Предметом исследования является отечественный архитектурно критический дискурс XX века.
Цель исследования состоит в культурологической интерпретации архи тектурно-критического дискурса как феномена отечественной культуры XX ве ка.
Задачи исследования:
1. Обосновать теоретико-методологическую базу культурологического ис следования архитектурной критики.
2. Эксплицировать становление метода критического познания в филосо фии и художественной культуре.
3. Проанализировать становление методологии архитектурно-критической деятельности.
4. Определить функции отечественного архитектурно-критического дис курса в социокультурных условиях XX века.
5. Провести морфологический анализ архитектурно-критического дискурса в отечественной культуре XX века.
6. Сформулировать прогностическую модель развития отечественного ар хитектурно-критического дискурса в контексте современного процесса инсти туционального развития архитектурной критики.
7. Разработать теоретико-методологические принципы изучения основ ар хитектурно-критической коммуникации в профессиональной подготовке архи текторов.
Границы исследования. Хронологические границы исследования заклю чены в пределах XX века. Территориальные границы определены отечествен ной культурной практикой. Локализация границ исследования обусловлена особыми обстоятельствами осуществления архитектурно-критической деятель ности в отечественной культуре в период, совпадающий с циклом, начавшимся с осмысления последствий промышленной революции и предчувствия перемен на заре XX века, продолжившимся в социальных условиях строительства новой общественной системы в России с быстрой сменой этапов развития и закон чившимся ее стагнацией и реформированием в последние годы столетия. Тем пы социокультурной динамики и развития процессов в профессиональной ар хитектурной культуре указанного периода позволяют наглядно представить движение архитектурно-критического дискурса.
Теоретико-методологическую базу исследования составляют принципы интегративности и междисциплинарности в культурологических исследовани ях, сформулированные в трудах Н. Багдасаряна, П. Гуревича, С. Иконниковой, А. Флиера, К. Разлогова, Ю. Чернявской. Основанный на этих принципах под ход предполагает множественное существование культур на различных уровнях бытия, принципиально не редуцируемых и не проецируемых друг на друга и находящихся, скорее, в процессуальных связях, нежели в отношениях четкой субординации в структуре объекта (Л. Уайт, М. Вебер, М. Мамардашвили, Дж.
Мердок, К. Гирц, Г. Щедровицкий, В. Никитаев). В рамках такого подхода культурологическая методология полагается как «поле взаимодействия и пере сечения номотетического или «генерализирующего» метода (по В. Виндель банду), ориентированного на законы, тенденции, общие для повторяющихся явлений, и идиографического или «индивидуализирующего» метода, ориенти рованного на познание единичных явлений, неповторимых, индивидуальных феноменов действительности»4. Специфика культурологической методологии определяется, основываясь на идеях М. Бахтина об отличии рациональной на учности и анализа культуры на основе противопоставления монологической формы познания в изучении объектов (вещей) и диалогической формы позна ния субъектов. Такая взаимосвязь лежит в основе идей В. Библера о диалогиче ской сущности культуры, предполагающей необходимость учета постоянной интерференции, взаимовлияния, взаимоперетекания феноменов субъективного и объективного в культурологических моделях.
Эмпирическое изучение архитектурно-критических текстов в аспектах мо делирования и проектирования «жизненного мира» профессии и социума осу ществляется в разработанных Р. Бартом и Московско-Тартуской семиотической школой категориях «текста» и «знака», синтезирующих взаимодействие уров ней культуры и выражающих связь культуры и личности. При этом «тексты» рассматриваются, по М. Мамардашвили, как «производящие произведения» и средство «удержания мысли».
Исходя из этой позиции, критическая рефлексия представляется в качестве коммуникативной и транслирующей системы, обеспечивающей актуализацию смыслов в нормативно-ценностном пространстве культуры, взятом в методоло гическом измерении, по А. Флиеру: как «ценностно-смысловые и образно символические характеристики в аспекте социальной значимости и выявлении их функциональности в апелляции к иным ценностным значениям»5.
В качестве эмпирической базы исследования использован обширный массив отечественных архитектурно-критических материалов, включающий сводные обзоры, критические тексты и отдельные архитектурно-критические высказывания в историко-теоретических трудах и публикациях, актуализиро ванных по журнальным летописям из популярных и специализированных пе риодических изданий. Отдельные критические высказывания были восстанов лены по стенограммам выступлений на Всесоюзных съездах по гражданскому и Чернявская, Ю. Блеск и нищета, или Апология культурологии [Электронный ресурс]. – Ре жим доступа: // http://yvch.blog.tut.by/category/stati-po-kulturologii/page/2/ Флиер, А. Я. Культура для культурологов. – М.: Академ. проект, 2002.
инженерному строительству, на Пленумах Правления Союза архитекторов, конференциях архитекторов, Градостроительных форумах, заседаниях жюри архитектурных конкурсов. Восстановлению этого уникального материала во многом помогли архивные источники и историографические исследования.
Научная новизна исследования:
1. В диссертационной работе теоретически обоснована и апробирована культурологическая интерпретация феномена архитектурной критики в качест ве комплекса речевой и внеречевой культурной практики, характеризуемого как архитектурно-критический дискурс. Подход базируется на сочетании следую щих основных принципов: принципа рефлексии архитектурно-критической деятельности в культурном контексте как диалогической сущности;
принципа обусловленности критических концептов динамической взаимосвязью объек тивной и субъективной сторон критики;
принципа незавершенности культурно го процесса и неокончательности критического суждения.
2. Впервые выявлена смыслопорождающая сущность архитектурно критического дискурса как феномена отечественной культуры XX века, выра жающаяся в возникновении нового содержания в процессах восприятия и трансформации смыслов широкого социокультурного контекста в сфере про фессиональной деятельности, с одной стороны;
и в процессе адаптации профес сиональной терминологии в общекультурном контексте – с другой. Смыслооб разование в архитектурно-критическом дискурсе обусловлено следующими факторами: особенностями пространственно-пластического языка архитектуры;
особенностями социокультурного контекста;
особенностями критики как рода деятельности и метода познания.
3. Создана темпорально-ценностная типологическая модель архитектурно критического дискурса на основе дифференциации позиций критического от ношения как последовательность хронотопических фреймов и связанных с ни ми мифологем, концептов и оценочных критериев, позволяющая структуриро вать массивы архитектурно-критических текстов и прогнозировать динамику критериальной базы оценочных суждений.
4. Установлено изменение функционального статуса архитектурно критического дискурса в отечественной культуре XX века, суть которого сфор мулирована как смена приоритета его функциональности по пути от художест венно-эстетической к нормативно-регулятивной.
5. Разработаны прогностическая модель и возможные стратегии развития архитектурно-критического дискурса в контексте институциональных измене ний современной отечественной архитектурной критики в направлениях нарас тания рефлексивных тенденций, полидискурсивности и расширения круга ком муникантов в информационно-сетевой среде, в соответствии с которыми архи тектурно-критический дискурс призван вводить значения узкопрофессиональ ного языка архитектуры в общекультурный контекст и актуализировать куль турное наследие, укрепляя позиции профессиональной архитектурной культу ры в системе культуры в целом.
6. Предложены принципы организации совместной научно исследовательской работы студентов и преподавателей в процессе изучения ос нов архитектурно-критической коммуникации в профессиональной подготовке архитекторов на базе развития критического мышления, в числе которых:
принцип формализации методологии критического познания, принцип диффе ренциации теоретического и эмпирического в критическом суждении, принцип рефлексивной экспликации методологических посылок коммуникативной так тики.
7. Выявлен эвристический потенциал культурологической интерпретации феномена архитектурно-критического дискурса как диалога критических ре презентаций архитектуры, в котором принципиальная незавершенность крити ческого суждения по отношению к своему объекту в пространстве культуры компенсирует тенденциозность критических суждений ограниченных истори ческих периодов.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Архитектурно-критическая деятельность в отечественной истории XX века способствовала накоплению уникального культурного опыта. В культуро логической интерпретации он может быть представлен в качестве самоценной, но не автономной нормативно-ценностной регулятивной системы и сферы творчества, которая разворачивается посредством особого дискурса на базе на учной, технической терминологии, архитектуроведческих понятий, вкусовых оценочных суждений.
2. Архитектурно-критический дискурс представляет собой комплекс рече вой, внеречевой практики и детерминирующих его социокультурных и субъек тивных условий, который имеет выраженную специфику, обусловленную, с од ной стороны, особенностями абстрактного пространственно-пластического языка архитектуры, вызывающего широкий диапазон вербальных истолкова ний;
с другой стороны, обусловленный утилитарным функционированием ар хитектурного объекта и включенностью его в контексты повседневности. В ре зультате в пространстве архитектурно-критического дискурса действует значи тельный массив эстетических и теоретических интерпретаций архитектуры, до полняемый суждениями о функциональности и технической целесообразности архитектурных решений. Таким образом, сложность выражения смыслов неод нозначной архитектурной «повествовательности» определяет специфику архи тектурно-критического дискурса. Сложившийся на пересечении многих спе циализированных дискурсивных практик архитектурно-критический дискурс выполняет коммуникативные функции между дискурсами создателей и «потре бителей» архитектурной среды.
3. Анализ массива текстов отечественной архитектурной критики XX века показывает тенденцию расслоения архитектурно-критического дискурса на со циально-публицистическую и профессионально-экспертную модальности. Со ответствующие им социологический и теоретический уровни организованности архитектурной критики находятся в отношениях взаимопроникновения и взаи мовлияния, что позволяет охарактеризовать феномен архитектурно критического дискурса такими качествами, как полигенетичность и полидис курсивность.
4. Динамика функционального статуса архитектурно-критического дискур са в отечественной культуре XX века была вызвана взаимодействием имма нентных тенденций развития отечественной архитектуры и архитектурно критического дискурса, определяемых комплексом факторов «социального за каза».
5. Социокультурные условия отечественной истории XX столетия способ ствовали функционированию в архитектурно-критическом тезаурусе избытка социально-управленческой терминологии при недостаточном развитии верба лизации средств архитектурной выразительности. Последствия этих обстоя тельств вызвали затруднения в развитии научной терминологии в областях тео рии, истории архитектуры и в целом в процессах воспроизводства и развития содержания архитектурной культуры. Особенностями архитектурно критического дискурса как феномена отечественной культурной практики XX века являются:
– формирование специфического метапрофессионального дискурса, спо собствовавшего семантическому закреплению новой феноменологической ре альности в архитектурной публицистике и новой аксиоматики в архитектурно художественной культуре XX века;
– преобладание манипулятивного типа коммуникации в структуре архитек турно-критического дискурса;
– сближение методологии архитектурной критики с методологией экспер тизы, предполагающей активное функционирование в архитектурно критическом дискурсе жестко закрепленных норм и критериев;
– существенное изменение представлений о функциональности архитек турной критики и заметной деградации профессионального тезауруса в акту альном архитектурно-критическом дискурсе последней четверти XX века.
6. Архитектурно-критический дискурс как феномен отечественной культу ры XX века представляет собой результат рефлексии тенденций утопического проектного сознания, персональных творческих манифестов, социального зака за архитектуре и непосредственного переживания ее восприятия, сформиро вавшийся в полемике новаторства и традиционализма, идеализма и материа лизма;
романтизма и реализма;
«гуманизма» и «классовости»;
техницизма и ор ганичности, «пространственной» и «декоративной» интерпретации архитекту ры.
7. В культурологической интерпретации феномен отечественного архитек турно-критического дискурса XX века предстает как диалог современников и потомков в процессе критической репрезентации архитектурного произведения.
Динамика архитектурных образов в критических суждениях, их незавершенный характер по отношению к длительности существования архитектурного объекта компенсируют тенденциозность отдельных архитектурно-критических выска зываний, восстанавливая статус архитектурной критики в качестве средства культурной коммуникации в ситуациях, когда предметом архитектурной кри тики становится рефлексивное осознание ограниченности самого критического суждения.
8. В ценностно-смысловой определенности хронотопических фреймов рет роспективизма, контекстуализма и футуризма архитектура репрезентируется как результат семантической реализации мифологем, концептов критического дискурса и оценочных критериев в «морфологических», «символических», «феноменологических»6 и аксиологических описаниях архитектурного объекта.
9. Возможные стратегии развития институциональной организации архи тектурно-критической деятельности на рубеже XX–XXI веков направлены на преодоление унаследованной из опыта XX века дисфункциональности архитек турной критики. Первая из них базируется на рефлексивной интенции и разви тии концептов, полученных путем анализа субъективных хронотопических ус тановок;
вторая – на интенции к полидискурсивности архитектурной критики за счет расширения круга коммуникантов, в дискурсах которых профессио нальный тезаурус незначителен.
Виды «морфологического», «символического» и «феноменологического» описания архи тектурной формы введены А. Г. Раппапортом в кн.: Раппапорт, А. Г., Сомов, Г. Ю. Форма в архитектуре: проблемы теории и методологии. – М.: Стройиздат, 1990. – 342 с.
Теоретическая значимость результатов исследования заключается в раз работке нового направления – архитектурно-критической дискурсологии как теоретико-методологической базы исследования культурных феноменов в ар хитектуре и архитектуры как феномена культуры, а также изучения коммуни кативных процессов в сфере профессиональной архитектурной деятельности с позиций культурологического подхода.
Практическая значимость результатов исследования определяется воз можностью их использования для разработки рекомендаций по развитию ком муникативной компетентности, взаимодействия профессионального архитек турного сообщества и потребителей архитектуры. Кроме того, результаты ис следования использованы в процессе создания теоретико-методологической, дидактической и эмпирической базы преподавания теоретических дисциплин профессионального цикла компетентностно-ориентированной образовательной программы ВПО по направлению 270100.68 «Архитектура», квалификация (степень) магистр архитектуры, в организации научно-исследовательской рабо ты магистрантов, а также в процессе руководства архитектурно-критическим студенческим периодическим изданием.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования опубли кованы в ведущих рецензируемых научных изданиях и монографиях, представ лялись на международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях и семинарах, в числе которых: III Международная научно практическая конференция «Социальные коммуникации и эволюция обществ» (Новосибирск, 2011 г.), IV Международный Открытый Градостроительный фо рум (Новосибирск, 2010 г.), Методологический семинар КемГУКИ (Кемерово, 2011 г.), Методологический семинар вузов УМО в области архитектуры (Моск ва, 2010 г.), Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная 90 летию архитектурного образования в Сибири (Новосибирск, 1999 г.) и др.
Положения диссертации получили апробацию в процессе разработки учеб ных курсов, при подготовке учебно-методических комплексов «Культуроло гия», «Архитектуроведение и архитектурная критика» для студентов и магист рантов ФГБОУ ВПО «Новосибирская государственная архитектурно художественная академия», а также в практике руководства изданием периоди ческого студенческого архитектурно-критического альманаха.
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Введение к диссертации содержит обоснование актуальности темы иссле дования, анализ состояния ее теоретической разработки, постановку проблемы, формулировку гипотезы, цели, задач, объекта, предмета, определение границ исследования.
В первой главе «Теоретико-методологические основания культуроло гического исследования архитектурной критики» делаются выводы о соот ветствии теоретико-методологической базы исследования сущности критики и архитектурно-критического дискурса как исследуемого предмета. Основные понятия операционализируются в задачах исследования. Анализируются при рода и генезис методологии критического познания.
В первом параграфе первой главы «Обоснование интегративного под хода к культурологическому исследованию» анализируется специфика куль турологической методологии, основанной на особенностях культурологии как научной дисциплины. В качестве специфики культурологического знания вы двигаются особенности взаимодействия методологии теоретического и эмпи рического анализа. В построении предмета культурологического исследования анализируется содержание, находящееся в процессе объективации с позиций позитивистской методологии, а субъективирующееся – с позиций методологии феноменологической. Предложенная логика видится наиболее адекватной са мому феномену культуры, принципиально находящемуся между рационально фиксируемым миром и человеческой субъективностью, но никогда не причали вающей ни к одному из этих берегов. Представление о характере культурных явлений как о векторах, смещающихся на оси субъектность-объектность задает еще одну рамку культурологического анализа в требовании формирования ди намической модели феномена культуры.
Во втором параграфе первой главы «Критика как предмет культуро логического исследования» показано, как в развитии культурологических представлений о критике выявлялись ограничения и допустимые зоны исполь зования ее в качестве метода познания. Продемонстрировано постепенное вы членение и согласование в процессе научно-философской рефлексии сосущест вующих в методе критики принципов рациональности и субъективности. Осо бенность ракурса культурологического исследования обнаруживается в смеще нии акцентов от рациональности, характерной для научной критики, к рефлек сии и анализу установочных предпосылок субъективности критика. Субъектив ный компонент – в отличие от общенаучного использования критики – в куль турологическом знании полагается значимым диагностическим и методологи ческим фактором, позволяющим устанавливать связи и соотношения между культурной конфигурацией личности критикующего и культурными контек стами критикуемого объекта.
В третьем параграфе первой главы «Становление метода критического познания» исследуется онтология критики как метода познания, история его становления в философской, общенаучной и культурологической эпистемоло гии. Развитие критики как метода познания рассматривается в контексте про цессов развития истории западной цивилизации через последовательное фор мирование критериев истинности и становление представлений о методе.
Существенная часть того, что мы называем критикой в современном пони мании этого слова, представляется производной Нового времени. Доказывает ся, что общеметодологические основания критики на современном этапе так или иначе связаны с рациональностью преимущественно в рефлексирующем аспекте.
Далее рассматриваются существенные особенности критики в парадигме рациональности в качестве формы рационального конструирования предмета.
Проводится анализ современных подходов к исследованию критики исходя из методологических оснований субъект-объектных отношений, описания ее как деятельности, выделения оценочной и логической сторон критики. Анализиру ются основания классификации функций и форм критической деятельности.
Делается вывод о том, что в структуре критики необходимо присутствие обо значенного критиком представления о должном в отношении критикуемого объекта и метода оценки на соответствие объекта указанному должному. Прин ципы, конституирующие современную критическую деятельность, исходят из представления об асимптотическом, то есть принципиально неокончательном характере критического суждения по отношению к онтологии критикуемого объекта.
В заключение эксплицируются функции субъективной стороны критики как фактора фиксации темпоральной, личностной форм контекстуальности, а также идентификации ценностных ориентиров критика.
Во второй главе «Архитектурно-критическая деятельность в отечест венной культурной практике XX века» обосновывается категориальный ста тус понятия архитектурно-критической деятельности в культурологической терминологии в морфологическом, функциональном и методологическом ас пектах. Исследуется специфика феномена отечественной архитектурной крити ки как формы дискурсивной реализации нормативно-ценностной системы.
В первом параграфе второй главы «Формирование методологии отече ственной архитектурно-критической деятельности в начале XX века» ана лизируется процесс становления методологии архитектурно-критической дея тельности указанного периода как уникального опыта культуры. Исследование феномена архитектурной критики с точки зрения ее формальной методологии проводится на основе полагания критики как деятельности с характерными принципами организации на морфологическом и процессуальном уровнях.
Принципы определяют, в каких условиях реализуют критическую деятельность ее носители и каким образом процессы воспроизводства и развития приводят к определенным качественным организованностям этой деятельности. Такой подход основан на существующих разработках в области изучения деятельно сти А. А. Богданова, А. К. Гастева, Я. Зеленевского, Т. Котарбинского, Ф.
У. Тейлора, Г. Форда, Г. Щедровицкого.
Формально-методологический подход в данном исследовании представляет собой анализ архитектурно-критических текстов, во-первых, в дескриптивном аспекте их содержания и, во-вторых, в нормативном аспекте управления дея тельностью. В первом аспекте описывается логическая структура архитектур но-критического текста, во втором аспекте – подходы к созданию, принципы вынесения критического суждения и построения аргументации.
В качестве предмета архитектурной критики полагается условное отноше ние между «должным» и «сущим», актуализируемое по поводу архитектурного объекта. Соответственно, целью архитектурно-критической деятельности явля ется установление такого отношения в оценочном суждении. Акцент на той или иной стороне этих отношений – на стороне долженствования или существова ния – определяет типологическую принадлежность критического суждения, структурирующую его организованность по шкале описаний «идеал– реальность» от полярных состояний умозрительного утопического концепту ального проектирования до детального эмпирического изучения реальности ар хитектурного артефакта. Баланс отношений «сущего» и «должного» определяет проблему «соотношения знаний, суждений и представлений», которая была сформулирована А. Г. Раппапортом как «проблема описания логической струк туры архитектурно-критического текста»7. Внутри этого круга очевидна струк туризация сущего по инструменту восприятия и анализа: будь то феноменоло гически фиксируемое переживание пребывания в архитектурной среде или умозрительное подведение под существующие в культуре конвенциональные Раппапорт, А. Г. К программе логического исследования архитектурной критики // Исто рия и методология архитектурной критики. – М.: ВНИИТАГ, 1991. – С. 5.
условности и стереотипии (принадлежность к потребительским группам, сим волам культуры, прототипам, стилям, направлениям, школам).
Принципы, нормы, инструменты, и образцы архитектурно-критической деятельности были неразрывно связаны с условиями ее существования во вре менном интервале неоднозначного исторического периода отечественной куль туры XX века. Методология отечественной архитектурно-критической деятель ности XX века во многом была обусловлена сменой социальных программ, ока зывающих управляющее воздействие на этимологию характерных черт творче ского метода критики в первые годы XX века.
Историческое исследование предпосылок становления методологии отече ственной архитектурной критики XX века целесообразно начать с изучения вербализации рационалистической ветви модерна конца XIX – начала XX века, а также художественных тенденций 1900–1910-х годов, ставших «прологом ар хитектуры XX века»8. В это время эстетический процесс стал представляться как нечто схожее с процессом аккумуляции культуры, когда общественная пси хология и идеология «уплотняются и оседают» в виде вещей, имеющих ориги нальное общественное бытие. В этом аспекте архитектурная критика определя лась как самостоятельная сфера творчества, порождающая собственные образ ные произведения. Она «достраивала» смыслы, рожденные в сфере архитектур ной образности, и зачастую выступала соавтором архитектурного произведе ния, помогая «второму рождению» или очередному перерождению архитектур ного артефакта в общественном сознании. Множество примеров архитектурно критических текстов свидетельствует о том, что отечественная критика первой половины XX века зачастую вскрывала, деконструировала и воссоздавала смыслы, не осознанные самими авторами архитектурных произведений, транс формируя значимость артефакта в общественном сознании. Во второй полови не XX века, определяя дальнейшую жизнь архитектурного произведения в культуре, критика меняла его судьбу: молчанием уводила в небытие забвения с Иконников А. В. Архитектура XX века. Реальность и утопии. – М.: «Архитектура-С», 1996.
– С. 5.
тем, чтобы к концу века актуализировать, возродить забытое. В этом случае предметом критического анализа выступали образы прошлого, несущие потен циал будущего.
В завершение параграфа делаются выводы об особенностях методологии архитектурной критики в обозначенных границах, принципах, условиях и нор мах архитектурно-критической деятельности.
Во втором параграфе второй главы «Морфология отечественной архи тектурно-критической деятельности» описывается институциональная осно ва формирования и структуризации архитектурно-критической деятельности.
Выявляются причины позднего становления институций критики в архитектуре (в первой четверти XIX века). Исследуются формы архитектурной критики в аспекте дискурсивной реализации процессов отечественной культуры. Анали зируется роль архитектурно-критических институций в общественно профессиональной жизни и влияние их на процессы социокультурного взаимо действия и интеграцию профессии в сферы социального партнерства, имеющие определяющее значение для профессиональной культуры. Показана функцио нальность архитектурно-критических дискурсивных взаимодействий на грани це профессиональной культуры и общекультурного пространства в приведении к общепринятым значениям текстов и знаков профессиональной этимологии.
Одним из важнейших факторов, определявшим морфологическую органи зованность архитектурной критики, стала структура актуальной архитектурной публицистики и телеологическая направленность ее институций. Особую роль в этом процессе играл профессиональный архитектурный журнал, являясь од новременно и лабораторией, и кафедрой общественной архитектурной мысли.
Каждая творческая архитектурная группировка, как правило, начинала свою биографию не только с декларации эстетической программы, но и с организа ции собственного издания, предоставляющего возможность контакта с публи кой. Являясь поначалу внешней формой критики, публицистичность стала ее основной характеристикой. Эстетические предпосылки критики стали подме няться публицистическими, а сама критика отождествлялась с публицистикой.
В третьем параграфе второй главы «Функции архитектурной критики в отечественной культурной практике XX века» исследуется нормативно ценностная, когнитивно-регулятивная, селективная и коммуникативная функ ции архитектурной критики. Нормативно-ценностная функция критики заклю чается в осмыслении и экспликации ценностного вектора в развитии профес сиональной культуры и норм восприятия ее образцов. Когнитивно регулятивная – в организации понимания и коммуникативной тактики. В аспек те коммуникативной функции архитектурная критика осуществляет перевод на универсальный язык специфической архитектурной образности. Путем верба лизации, используя приемы литературного творчества, критика развивает сис тему каналов трансляции идей и образов между разными областями искусства, обогащая архитектурную культуру новым содержанием и способствуя ее разви тию. Селективная функция критики заключается в отборе образцов с целью со хранения их культурного потенциала. Зачастую критика вскрывает или декон струирует смыслы, не осознанные самими авторами архитектурных произве дений, умозрительно конструирует временно недостижимые идеалы.
Особенности функционального статуса критики в архитектуре определяют ся спецификой языка выразительности самой архитектуры: полидискурсивно стью архитектурной критики, обусловленной его связью с инженерно техническим дискурсом, дискурсом власти, экономикой, контекстами повсе дневности, а также особенностями творческого метода.
В третьей главе «Типология архитектурно-критического дискурса как феномена отечественной культурной практики XX века» осуществляется типологизация массива архитектурно-критических суждений на хронотопиче ском основании.
Первый параграф третьей главы «Хронотопические фреймы архитек турно-критического дискурса» посвящен анализу субъективной детермина ции критического суждения. В качестве попытки преодоления проблемы струк турирования субъективных посылок архитектурно-критического дискурса и поиска единицы индивидуального критического суждения предлагается ис пользование критерия субъективной установки критика. В качестве такого кри терия в диссертации предлагается понятие «хронотопический фрейм». «Фрейм» употребляется в значении, интегрирующем смысл понятий: «рамка», «формат», «кадр», «ракурс» и «условия съемки». Хронотопический фрейм характеризует ориентацию субъективного взгляда критика во временном векторе.
Рассмотрение субъективного компонента архитектурно-критического вы сказывания посредством анализа хронотопического фрейма аналогично пред ставлениями М. Мид о «постфигуративной, кофигуративной и префигуратив ной» культурах. Выделяются три основные группы критических суждений, за ключенных в: ретроспективистский фрейм, в котором критика производится путем сравнения с паттернами Прошлого, контекстуалистский фрейм, обра щающийся к Настоящему, и футуристический, в котором критерии оценки бе рутся из моделей Будущего. Базой для хронотопической структуризации на правленности критического суждения служит индивидуальная психологическая установка критикующего и, шире, – ведущая тенденция архитектурно критического дискурса.
Вводится представление о стабильной структуре хронотопического фрейма, о паттернах и мифологемах как о составных частях фрейма. В хронотопических фреймах мифологемы являются не базой теоретического конструкта, но всего лишь свойством семантического поля создавать внутри фрейма сгущения смы слов, способствующих структуризации мышления наблюдателя, внутренними тропами указывающих дорогу свободному взгляду. Если исключить понимание мифологем как реальную подоплеку архитектурно-критических высказываний, но оценивать их как предсказуемые аберрации восприятия высказывающегося, то с их помощью можно структурировать сложноорганизованную топику архи тектурно-критического дискурса.
В указанном аспекте анализ действующих в пространстве архитектурно критического дискурса доминант хронотопического ряда имеет эвристическую значимость для анализа коммуникативных позиций и диалога со временем, по скольку актуальное время субъектов может не совпадать со временем кален дарно-физическим и взаимными представлениями коммуникантов о ценност ных основаниях современности. Хронотопический фрейм задает классы изу чаемых объектов, тезаурус и сюжеты высказываний, при этом актуальное время суждений несущественно. Можно предположить, что именно влиянием и вза имной борьбой трех хронотопических фреймов обусловлены такие, согласно классификации архитектурной критики в целевом аспекте О. А. Шипицыной, концепционные типы критических суждений, как «ретроспективизм, контек стуализм и футуризм»9. Кроме того, примером воздействия фрейма на архитек турный дискурс может служить упоминаемая Г. Ревзиным10 коллизия первого десятилетия XX века, когда архитектурная критика, увлеченно обсуждавшая ретроспективистские постройки и проекты, игнорировала впоследствии знаме нитые здания, выпадавшие из исторически ориентированного дискурса.
Во втором параграфе третьей главы «Ретроспективизм в архитектур ной критике» производится анализ структуры и механизмов действия фрейма, обращенного к прошлому. Показано, что мифологический локус ретроспекти вистского фрейма создает между собой и обсуждаемым архитектурным произ ведением условия, предопределяющие неизбежность сравнения. Обосновыва ется, что данный фрейм апеллирует к целостности мироздания, восстанавливает ее через утверждение форм, связанных с хронотопами Прошлого. Показано, что ретроспективистское архитектурное суждение имеет трехслойную структу ру: 1) артефакт;
2) хронотоп;
3) миф. Критическое требование к архитектуре в пространстве ретроспективистского фрейма основано на восстановлении жиз неспособности мифа через актуализацию его исторических проявлений. На пример, архитектурно-критический дискурс уже в середине ХХ века разводил значения, казалось бы, имеющие одинаковый генезис и пользующиеся сходны ми приемами неоклассицизма 1900-х годов и сталинского классицизма. Модель хронотопического фрейма позволяет достаточно четко развести эти стили через уточнение хронотопов, к которым каждый из них обращается, и, следовательно, Шипицына, О. А. Архитектуроведение и архитектурная критика. – Екатеринбург: Изд-во «Архитектон», 2001. – С. 46.
Ревзин, Г. Очерки по философии архитектурной формы. – М.: ОГИ, 2002. – С. 14.
ценностных комплексов, которые данными стилями актуализировались. На пример, если сталинский ампир, так же как и наполеоновский Empire, апелли руют к сосредоточенному мужеству и самообладанию римского virtus11, то рос сийский неоклассицизм начала ХХ века, пользовавшийся теми же конструктив ными схемами и архитектурными образами, обращался к иным ценностям, а именно: благородной просвещенности и достоинству европейского Нового Времени. Таким образом, дискурсивная практика ретроспективизма репрезен тирует ценности, актуализируемые в настоящем на основе диалога между на личным и припоминаемым.
В третьем параграфе третьей главы «Контекстуализм в архитектурной критике» исследуются характерные черты дискурсивной практики контекстуа лизма, ориентированного на представления о современном настоящем. Одним из них является выраженная потребность в дистанцировании от прошлого, уве личивающая субъективную ценность любых инноваций. Другим опора на ре альный контекст существования артефакта.
Дискурсивная практика в рамках контекстуалистского фрейма крайне от ветственна за сохранение авторства, поскольку любой артефакт или идея в схе ме данного фрейма закреплены за тем временем, в котором они явились впер вые, и любое позднейшее использование только усиливает позиции действую щего, живого авторского времени. Мощность и способность к выживанию со временностного контекста определяется, таким образом, через два параметра:
глубину дистанцирования от схем прошлого и степень влияния на будущее.
Характерным для контекстуализма является неосознанность факта собст венной хронотопической ориентации высказывания. Фиксация на настоящем предполагает свободу от влияния категорий времени. Однако эта свобода ил люзорна, поскольку настоящее является таким же когнитивным образом, как прошлое и будущее. Архитектуроведение содержит множество примеров того, как одновременно существовавшие явления и высказывания впоследствии бы Virtus – лат., не имеющий прямых аналогов в русском языке термин, обозначающий «честь, добродетель, доблесть» то, что делает человека надежным и уважаемым.
ли оценены как «принадлежавшие времени», «запоздавшие» или «опередив шие» его. И, напротив, множество событий архитектуры, впоследствии опреде ливших облик времени, зачастую не были восприняты современниками как значимые, потому что не совпадали с существовавшим на тот момент образом Настоящего.
В целом контекстуалистский фрейм предписывает архитектуре задачу обо значения уникальности своего времени и вместе с тем обозначение реальности своего существования, ценности всего «современного», «актуального» и «соот ветствующего». Это связано со стремлением маркировать уникальностью свое настоящее, вывести его из анонимности циклов ушедшего времени, противо стоять обезличиванию, освободить конкретное, родное и обживаемое от власти времени. В отличие от ретроспективистского фрейма, где глубина перспективы от объекта оценивания до исторических аналогов только усиливает значимость объекта, суждение в рамках контекстуалистского фрейма обязано изыскивать основания для позиционирования между актуальным, значимым, живым «сего дня» и отмершим, косным «вчера».
Характерной чертой дискурсивной практики контекстуализма является вы падение обсуждаемого архитектурного артефакта из существующих прототи пов. Если в ретроспективистском ракурсе оценивается мастерство архитектора в передаче привычно воспринимаемых смыслов внутри, возможно, абсолютно нового прототипа, то в контекстуалистском фрейме ценным является сам факт постановки и решения архитектором нетрадиционных задач. При этом погра ничной чертой фиксации на хронотопе настоящего является не прожектирова ние, а реализуемость нового, интегрированность его в существующие и при знанные контексты.
Новизна связей, сочетаний, оцениваемая как однозначно положительный фактор, в пространстве контекстуалистского фрейма, на наш взгляд, стала од ним из пусковых механизмов развития эклектизма как состояния, в котором «старая система формообразования… продолжает жить, но в состоянии кризи са»12. В пространстве представлений о хронотопических фреймах как о моди фикаторах критической оценки этот кризис можно охарактеризовать совмеще нием в одних и тех же артефактах и суждениях ретроспективистских моментов, а именно: традиционно семиотизированных форм и нарастающей контексту альной, нунциальной направленности их новых сочетаний, новых связей, новых цитат.
В отличие от ретроспективистского фрейма, где объектами интереса и ана лиза являются значимые традиционные формы, контекстуалистский фрейм не имеет собственного набора форм, а концентрируется на изменении, прираста нии значений. Со временем немногие новые концепты контекстуализма сохра няют востребованность вне актуального контекста. Остальные теряют значи мость, утратив адекватность представлению о современности. В масштабе ис тории архитектуры это означает, что периоды усиления контекстуалистского фрейма могут не отличаться от периодов ретроспективизма с его циклами воз вратов к кристаллизованной традиции. Следовательно, проследить в архитекту ре какого-либо периода контекстуалистские настроения гораздо сложнее, неже ли выявить их в архитектурной критике того же времени.
В отечественной архитектурно-критической дискурсивной практике XX века можно зафиксировать два периода доминирования контекстуалистского фрейма: во втором десятилетии и в последней четверти XX века. Первый из них связан с укреплением конструктивизма (Я. Левченко)13, второй – «средового подхода» (В. Никитин)14.
Как и другие фреймы, контекстуалистский фрейм в архитектурном мышле нии имеет базу в виде психологических установок высказывающегося, а также ряд внутренних мифологем, задающих множество разрешенных сюжетов «про Ревзин, Г. И. Неоклассицизм в русской архитектуре начала ХХ века. – М.: Академия, 1992.
– 169 с. – С. 88.
Левченко, Я. Город пышный, город бедный // Неприкосновенный запас, 2010. – № 2 (70). – Режим доступа: http://www.nlobooks.ru/rus/nz-online/619/1760/1789/ Никитин, В. А. Средовые интенции и движение архитектурных парадигм // Городская сре да: проблемы существования. – М.: ВНИИТАГ Госкомархитектуры, 1990. – С. 143.
верки на современность»15. Например, проблематика изменения функций архи тектуры, активно используемая в пространстве футуристического фрейма, или задача утверждения через архитектуру традиционных гуманистических ценно стей, присущая ретроспективизму, в контекстуалистском пространстве выгля дят как скучные и надуманные измышления.
В четвертом параграфе третьей главы «Футуризм в архитектурной критике» рассмотрены механизмы действия футуристического фрейма, опи рающегося на когнитивные модели будущего. Исследование активности футу ристического фрейма заметно облегчается фактом его очевидности. Если рет роспективистский фрейм легко маскируется в рефлексивном мышлении идеями последовательности развития, стабильности и основательности, контекстуали стский фрейм вообще с трудом выделяется из общего строя мышления, то ког нитивный характер представлений футуристического фрейма очевиден.
В ретроспективистском и контекстуалистском фрейме размышление или суждение чаще рождается у практикующего архитектора, становится архитек турной реальностью, так называемым «архитектурным жестом», и только после этого попадает в пространство архитектурно-критического дискурса. Футури стический фрейм работает «в противоположную сторону»: мысль, вопрос, за дача обсуждаются теоретиками и критиками, оспариваются, отвергаются и за остряются вновь;
затем постепенно предлагаются «бумажные», более или менее утопические и неосуществимые решения. И только со временем мы видим, как казавшийся диким и чуждым вопрос, став освоенным на уровне моделей, начи нает в отдельных произведениях воплощаться в реальном архитектурном знаке.
Яркими примерами тому могут служить обе вспышки «бумажного» проектиро вания в отечественной истории архитектуры в 1920-е и в 1980-е годы.
Мышление в русле футуристического фрейма задает очередность «концеп ция-произведение», но отнюдь не предполагает обязательного ограничения стадией концептуализации. Стадии концепции и реализации неизбежно дис Ревзин, Г. И. Картина мира в архитектуре. Космос и история // Очерки по философии архи тектурной формы. – М.: ОГИ, 2002. – С. 25.
танцированы во времени, в течение которого сформулированные архитектурно критическим дискурсом задачи и вопросы остаются неразрешенными, утопич ными. Механизм действия футуристического фрейма заключается в движении формируемой задачи от утопии (абстрактного решения, вынесенного из рамок ограничивающих условий социальных и технологических возможностей) через ряд приблизительных, ограниченных или утопических решений ко все большей вероятности исчерпывающего решения. Апелляция к чему-то еще не сущест вующему, которое только будет, а точнее, может настать, является результатом ментально-конструктивной деятельности. В этом и отрицательная сторона (то есть, кажущаяся легкость и необязательность) футуристического фрейма, но в этом же его, хотя и не всегда очевидный, плюс – субъектная ответственность и мыслительная честность, когда невозможно скрыться ни за «авторитетом вели ких», ни за «современными требованиями».
Действие футуристического фрейма начинается там, где архитектуре зада ются вопросы, ранее не предполагавшиеся как возможные. Ограничивающим действие футуристического фрейма обстоятельством является его несогласо ванность со структурами повседневности и оторванность от действительности, необязательность реализуемости проекта и ограничения архитектурной пред метности.
Концепты и мифологемы футуристического фрейма, на наш взгляд, пред ставляют собой различные варианты реализации в материальном, вещном, ар хитектурном смысле антропного принципа. Разумеется, в разные времена ме нялись и представления о сущностном содержании микрокосма, менялись и ис пользуемые возможности – в итоге менялись создаваемые в пространстве архи тектурно-критического дискурса требования, осознанные, затем реализованные архитекторами. Однако неизменным остался общий вектор футуристического фрейма, направленный на воплощение в архитектурном смысле не пропорций и структур существующего мироздания (что характерно для фрейма ретроспек тивистского), но именно символов и знаков человечного, в самых различных аспектах. Изменение образа и концепции человека влечет за собой и изменение утопических моделей, в результате чего метафоры органичной «природы» и це лесообразной «машины» оказываются помещенными в один ряд.
Показано, что важнейшей характеристикой футуристического фрейма явля ется переосмысление функций и задач архитектуры в целом, внедрение в про странство ожидаемых вопросов дополнительных к имевшим ранее место изме рениям и направлениям. Продемонстрировано, что именно пространство футу ристического фрейма является зоной развития архитектурного мышления, вос принимающей изменения и приращения архитектурных задач из общекультур ного семиозиса, а также из социально-политического дискурса. Доказано, что особо насыщенным порождающим субстратом для футуристического фрейма является утопический дискурс, в том числе представленный жанром фантасти ческой литературы.
В целом следует заметить, что именно для футуристического фрейма ха рактерна максимальная инвазия внеархитектурного дискурса, в основном уто пического содержания. Причина этого объясняется тем, что зона формирования новых вопросов принципиально не может быть зафиксирована внутри моно дискурса.
В четвертой главе «Архитектурная критика на рубеже XX–XXI веков» проведен сравнительный анализ ближайшего прошлого отечественной архи тектурной критики и текущего ее состояния, приведены модели ее возможного развития в перспективе. Описаны задачи, решаемые критикой как средством коммуникации, методом познания и самопознания в пространстве современной культуры.
В первом параграфе четвертой главы «Архитектурная критика как средство коммуникации в современном обществе» предпринята попытка по казать сложность и комплексность коммуникативных процессов как онтологии современного архитектурно-критического дискурса, поскольку архитектурно критическая деятельность принципиально является диалогическим процессом и вне коммуникации, опосредованной социальностью (по М. М. Бахтину), суще ствовать не может.
Каждая историческая эпоха отмечена архитектурными маркерами, прояв ляющими «дух эпохи». Со временем значения отдельных символов, а значит, и семантических систем в целом изменяются и интерпретируются по-новому в иных культурно-коммуникационных системах языка. Возможности новой ин терпретации связаны с критическими, аналитическими и творческими способ ностями человека, но способность социума воспринять и принять новую интер претацию связаны со степенью его подготовленности. Свойства архитектурной критики как средства коммуникации в современном обществе детерминируют ся как спецификой собственно коммуникативных процессов и внутренней структурой акта коммуникации, так и спецификой невербальной архитектурной выразительности.
В коммуникативном аспекте, интерпретация архитектуры всегда зависит от позиции объекта или его характеристик в системе сопоставимых свойств или объектов, а также их семантических коррелятов. Свойства архитектурной кри тики как средства коммуникации выводятся из онтологических свойств самой архитектуры, фиксируемых в ее интерпретациях архитектурно-критическим дискурсом. В современном архитектурно-критическом дискурсе выделяются три модели интерпретации архитектуры: «Архитектура как метафора» (Данте);
«Архитектура как двусмысленные и разнообразные закодированные сообще ния» (У. Эко);
«Архитектура как «выразительные системы» (Х. Бонта). Плодо творной представляется точка зрения С. П. Заварихина, который считал, что «язык собственно архитектуры имеет вполне материальную основу в виде са мого объекта. В то же время он не существует вне воспринимающего субъекта (реципиента). Это вневербальный язык чувств, он субъективен, но одновремен но обусловлен геометрическими, физическими, композиционными, градострои тельными параметрами архитектурной среды и формы, а также господствую щими аксиологическими установками времени создания и времени восприятия объекта»16. Таким образом, коммуникативные процессы в архитектурном дис курсе происходят на грани несмешивающихся вербальной и невербальной сред и фактически осуществляют взаимный дрейф соответственно выражаемых зна чений.
В аспекте настоящего исследования важно, что архитектурная критика яв ляется видом рефлексии, стремящимся выйти за пределы профессиональной дисциплины, которая теоретически задана и институционально замкнута в кру гу «производства архитектуры». Рефлексивность, присущая субъекту, не может ограничиваться рамками какой бы то ни было профессиональной среды, что по определению делает предметную область архитектурной критики шире, чем предметная область собственно архитектуры. Это несовпадение в диссертации представлено как уникальная возможность диалогической коммуникации меж ду архитектурой и социумом. Именно это несовпадение не позволяет архитек турному профессиональному сообществу замкнуться, отказавшись от обратной связи.
В архитектуре выполнение метаязыковой функции происходит комплексно, поскольку восприятие архитектуры часто происходит на довербальном, эмо ционально-кинестетическом уровне, и траектории выведения этого восприятия в коммуникативное пространство варьируются не только от уровня профессио нального знания, но и от ракурса установок воспринимающего субъекта. Функ ции коммуникативного процесса обеспечиваются в архитектурно-критическом дискурсе различными традиционными установками, детерминирующими архи тектурно-критическую деятельность. Более того, важно, что в каждый из пе риодов развития архитектуры и архитектуроведения востребованность функций архитектурно-критического дискурса ранжируется в различных вариантах.
Причины такой рекомбинации гораздо шире, и связаны как с общим состояни ем социально-культурной рефлексии, так и с состоянием и развитием коммуни кативных норм общества в конкретные периоды его жизни.
Заварихин, С. П. Архитектура: язык монолога и диалога // Internationale Zeitschrift zur Theo rie der Architektur ISSN 1430-8363 1997. – № 2 [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.tu-cottbus.de/ theoriederarchitektur/wolke/rus/Themen/972/Zavarihin/Zavarihin_t.html Показана специфика коммуникации по поводу архитектурных объектов, значение которых в большей степени невербально, и требует специальной ра боты по транскрипции этих значений в коды универсального языка. Проведен анализ схемы архитектурно-критической коммуникации и указаны факторы, задающие процессы генерализованного преобразования актуального архитек турно-критического дискурса в условиях изменения информационной насы щенности и связности социума.
Современная ситуация кардинально изменяет массив доступных анализу суждений. Поисковые сетевые системы не способны отличить высококвалифи цированное суждение от любого другого, и ориентация в массиве суждений осуществляется субъектом, анализирующим данный массив. Эти условия опре деляют современное включение архитектурно-критического дискурса в вирту альную сеть, формирование узлов тематических сайтов и блогов, обрастание критическим контентом «архитектурных страниц» как визуально эстетического, так и маркетингового направлений. Анализ этих явлений пока зывает значимость архитектурно-критического дискурса в вопросах формиро вания общественного мнения, а также влияние его на архитектурные тенден ции, на создание условий для внутрипрофессиональной рефлексии, на самоор ганизацию, самообразование, профессиональную социализацию молодежи и рост новых «гамбургских» иерархически-сетевых структур.
Во втором параграфе четвертой главы «Прогностическая модель раз вития архитектурной критики как феномена культуры» отмечается, что на сегодняшний день в гуманитаристике существуют лишь первые попытки соз дания научно обоснованных прогностических моделей социокультурных про цессов. Неизбежное упрощение исследуемых феноменов, являющееся неотъем лемым свойством метода моделирования, в случае прогнозирования дискур сивных процессов является конструктивным, поскольку использование данных, полученных в пространстве пересекающихся дискурсов современной культуры без существенного обобщения невозможно. Концептуализация массивов дан ных в векторах и тенденциях представляется адекватной моделью, обладающей прогностическими возможностями.
Построение прогностической модели процессов архитектурно-критической деятельности с учетом выделения в качестве гештальта характеристик хроното пического ряда позволяет выстроить логику взаимоположения таких векторов.
Под гештальтируемыми характеристиками понимается структурирование мас сивов текстов архитектурно-критического дискурса через фрейм, ограничи вающий и направляющий время-ориентацию высказывающегося.
Наиболее интересным с точки зрения прогностической возможности явля ется анализ причин усиления или ослабления частоты использования, или мощ ности фрейма. Изменение частотности психологически детерминированных ус тановок влияет на фрейм оценки архитектурных значений и вместе с тем на процессы в профессиональной культуре и культуре в целом.
Описанные тенденции имеют характер маятникового движения от санк ционированной сверху динамики содержания к естественно протекающим культурным процессам, от фальсификации истории архитектуры к восстанов лению ее утраченных фрагментов и формированию нового отношения к архи тектурному наследию, от изоляции к открытости развития архитектурно критического дискурса.
Усиление и ослабление влияния хронотопических фреймов в традицион ном, нерефлексивном пространстве их использования архитектурной критикой имеет основания, выходящие за пределы профессиональной детерминации, и опирается на общесоциальный дрейф психологических установок в обществе, связанный с процессами изменений состояния общества в целом. Так, мощ ность действия и активности ретроспективистского фрейма заметно растет вся кий раз, когда в социуме генерализовано повышается уровень тревожности, на растает дестабилизация норм и ценностей. В истории отечественной архитек турной культуры ХХ века можно наблюдать две фазы повышения активности ретроспективистского фрейма: период 1900–1910 гг., то есть предреволюцион ное время, а также период «пролетарской классики» и «сталинского ампира», совпавшие с предвоенными годами и с завершением сталинского периода. Уро вень социальной тревожности, потребности в психологической «опоре на не зыблемое» выражался в активном поиске знакомых архитектурных образов и компенсировался кристаллизацией ретроспективистского хронотопического фрейма в архитектурно-критическом дискурсе.
Активность фрейма контекстуалистского, как следует из логики его психо логического базиса, нарастает при низком уровне социальной тревожности и знаменует собой социальный настрой на «обживание», «обустройство» теку щей действительности. В качестве примера времени наиболее выраженного контекстуалистского фрейма рассматриваются периоды «оттепели» и «бреж невского застоя».
Футуристический фрейм получает максимальную влиятельность в двух противоположных случаях: при высоком уровне социальной нестабильности и глобальных переменах, когда традиционные методы демонстрируют свою не состоятельность;
или, напротив, в условиях привычной и ожидаемой впредь ус тойчивой стабильности. Примерами доминирования футуристической полеми ки могут служить периоды первых лет молодой республики, 1960-х и 1980-х годов.
Представляется, что механизм действия хронотопических фреймов детер минирован тенденциями дискурсивных практик извне профессиональной куль туры. Однако это отнюдь не указывает на то, что влияние внешних социокуль турных тенденций на состояние архитектурно-критического дискурса является единственно довлеющим, формирующим внутренние процессы. Моделирова ние ближайших перспектив развития архитектурно-критического дискурса че рез представление о взаимозамещающих и непрерывно конкурирующих хроно топических фреймах дает основание для прогноза изменений наблюдаемых из архитектурного контекста тенденций массового психологического настроя и указывает на возможности архитектурно-критического дискурса и архитектуры готовить базу изменений.
Основной стратегией действования во фреймовых тенденциях архитектур но-критического дискурса является рефлексивность фреймового мышления, под которой предлагается понимать осознанную избирательность конкретных для каждой решаемой критической задачи границ и осознание собственных психологических установок. Достижение этого уровня рефлексивности в про дуктивных критических суждениях можно обозначить как цель дальнейшего практического использования предлагаемой в диссертации прогностической модели.
В третьем параграфе четвертой главы «Стратегии развития институ циональной организации архитектурно-критической деятельности» на ос нове анализа, проведенного в предыдущих разделах, намечаются стратегии не директивного управления текущими процессами самоорганизации архитектур но-критического дискурса посредством развития культуры рефлексии в про фессиональной подготовке будущих архитекторов и расширения круга архи тектурно-критической коммуникации и популяризации архитектурных тенден ций вне профессионального сообщества.
В теоретическом аспекте анализируется возможность отрефлексированного сосуществования хронотопических фреймов в пространстве архитектурно критического дискурса, поскольку неочевидным, но существенным последст вием фреймовой кластеризации архитектурно-критического мышления, а, соот ветственно, и профессионально-дискурсивных процессов, представляется воз никновение проблем, связанных с обособлением отдельных и даже противо стоящих друг другу профессиональных групп.
В ракурсе описанных выше проблем, возникающих вследствие дискретного фреймового характера архитектурно-критического дискурса, учитывая недоста точную отрефлексированность субъективного базиса фреймовой структуры, очевидной стратегией развития архитектурно-критического дискурса является активная работа по последовательному введению в него рефлексивных концеп тов, обозначающих присутствие в критическом суждении ограничений, струк турируемых фреймами.
Развитие этой стратегии видится в перемещении фокуса внимания с пред метной области и деятельностных аспектов архитектуры на социальные и пси хологические детерминанты субъективности критика и исследование темпо рально-ценностных его аспектов. Акцент на субъективных спецификациях ар хитектурно-критического дискурса является исключительным прецедентом, не имеющим на сегодняшний день аналогов в отечественном архитектуроведении, несмотря на то, что история развития отечественной архитектурной критики предоставляет, как показано в диссертации, достаточно богатый материал суж дений, ограничиваемых и формируемых хронотопическими детерминантами субъекта.