Эпизоотологический надзор при инфекционных зоонозах (сибирская язва, лептоспироз, бешенство) в чеченской и ингушской республиках
На правах рукописи
МИЦАЕВ ШАДИТ ШАМИЛЬЕВИЧ ЭПИЗООТОЛОГИЧЕСКИЙ НАДЗОР ПРИ ИНФЕКЦИОННЫХ ЗООНОЗАХ (СИБИРСКАЯ ЯЗВА, ЛЕПТОСПИРОЗ, БЕШЕНСТВО) В ЧЕЧЕНСКОЙ И ИНГУШСКОЙ РЕСПУБЛИКАХ 06.02.02 – ветеринарная микробиология, вирусология, эпизоотология, микология с микотоксикологией и иммунология
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени доктора ветеринарных наук
Ставрополь – 2010
Работа выполнена в ГНУ «Чеченский научно-исследовательский институт сельского хозяйства» РАСХН и на кафедре ветеринарии ГОУ ВПО «Чеченский государственный университет»
Научный консультант: заслуженный деятель науки РФ, доктор биологических наук, профессор Дмитриев Анатолий Федорович
Официальные оппоненты: доктор ветеринарных наук, профессор Николаенко Василий Павлович доктор ветеринарных наук, профессор Тимченко Людмила Дмитриевна доктор медицинских наук, профессор Афанасьев Евгений Николаевич
Ведущая организация: ФГОУ ВПО «Донской государственный аграрный университет»
Защита состоится «» 2011 г. в _ часов на заседании диссертационного совета Д 220.062.02 при ФГОУ ВПО «Ставропольский государственный аграрный университет» по адресу: 355017, г. Ставрополь, пер. Зоотехнический, 12.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГОУ ВПО «Ставропольский государственный аграрный университет».
Автореферат размещен на официальном сайте ФГОУ ВПО «Ставропольский государственный аграрный университет»: http:// www.stgau.ru.
Автореферат разослан «_» _ 2010 г.
Ученый секретарь диссертационного совета Дьяченко Ю. В.
1.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы. Сибирская язва, лептоспироз и бешенство – наиболее значимые в социально-экономическом плане зоонозы, фор мирующие эпизоотический и эпидемический статус многих стран и регионов мира.
Организационно-структурные и геополитические изменения в России вызвали возникновение дополнительных рисков заноса воз будителей опасных инфекционных болезней на ее территорию, в том числе и через трансграничные участки Чеченской и Ингушской ре спублик (ЧР, РИ). Об этом свидетельствуют случаи распространения здесь оспы овец в 1996 г., ящура – в 2002 г., африканской чумы сви ней – в 2007 г. (Дмитриев А. Ф., 1999;
Гуленкин В. М., 2006;
Курин нов В. В. с соавт., 2008, 2009).
Республики Северо-Кавказского федерального округа историче ски характеризуются благоприятными природными условиями для сохранения активности множества известных и формирования но вых очаговых территорий, способных вызвать внезапное обострение эпизоотической обстановки в регионе.
Несмотря на значительные достижения науки в разработке эффек тивных средств и мер борьбы с инфекционными болезнями, предот вратить распространение сибирской язвы, бешенства, лептоспироза еще не удалось, а многие аспекты эпизоотического проявления их в регионах страны остаются недостаточно изученными (Ипатенко Н. Г.
с соавт., 1996;
Буравцева Н. П. с соавт., 1996;
Смирнов А. М., 1999, 2002;
Недосеков В. В., Груздев К. Н., 2000;
Малахов Ю. А. с соавт., 2001;
Ведерников В. А. с соавт., 2002;
Черкасский Б. Л., 2002;
Баку лов И. А., 2003;
Панин А. Н., 2003;
Авилов В. М. с соавт., 2004;
Мака ров В. В. с соавт., 2004;
Ананьина Ю. В., 2004).
Более того, в настоящее время все чаще выражается озабоченность научной общественности в связи с возникшей опасностью использо вания сибиреязвенных бацилл и других патогенных микроорганиз мов или продуктов их жизнедеятельности в изготовлении биологи ческого оружия для организации диверсионно-террористических актов (Онищенко Г. Г., 2000;
Бакулов И. А. с соавт., 2002;
Meselson M., 1994).
Перед современной эпизоотологической наукой поставлены новые задачи по изучению закономерностей, характеризующих популяци онную динамику болезней у животных, выявлению их особенностей, причин и факторов эпизоотического риска в соответствии с теорией В. Д. Белякова (1983) о саморегуляции паразитарных систем. Доста точно внимания уделяется совершенствованию эпизоотологической методологии, научного лексикона, получили признание сапронозы и факторные инфекции, сформировалась система эпизоотологического надзора и контроля как наиболее эффективная форма противоэпи зоотической защиты с использованием геоинформационных систем и достижений молекулярной эпизоотологии (Бакулов И. А., Мака ров В. В., 1986;
Джупина С. И., 1994;
Макаров В. В. с соавт., 1993– 2009;
Сочнев В. В. с соавт., 1995, 2006;
Дмитриев А. Ф., 2003;
Сомов Г. П., 2004;
Гулюкин М. И., 2004;
Чайка С. Ю., 2004;
Иванов А. В., 2006;
Салимов В. А., 2006;
Гуленкин В. М. с соавт., 2009;
Keim P. et al., 1997;
al-Ghamdi G. M. et al., 2000;
Lubisi I., 2005;
Nix R. J. et al., 2006;
Liu Hualei et al., 2006).
Широкое распространение сибирской язвы, лептоспироза и бе шенства, сохранение благоприятных предпосылок для эпизоотиче ских и эпидемических осложнений, необходимость совершенствова ния превентивных мер эпизоотологического контроля этих зоонозов, а также полное отсутствие исследований и публикаций по этой про блематике в Чеченской и Ингушской республиках определили выбор темы и направления наших исследований.
Цель работы: комплексное изучение региональных особенно стей проявления паразитарных систем сибирской язвы, лептоспиро за и бешенства, создание кадастров стационарно неблагополучных по сибирской язве пунктов в Чеченской и Ингушской республиках, разработка системы интегрированных мероприятий по эпизоотоло гическому надзору при этих зоонозах.
Задачи исследования:
– изучить природно-хозяйственные и другие эпизоотологиче ские предпосылки формирования и реализации инфекционных паразитарных систем (ИПС) зоонозных инфекций, определить их роль и место в нозологической структуре инфекционной па тологии животных;
– определить территориальные, временные и популяционные границы эпизоотического проявления сибирской язвы, лепто спироза и бешенства за последние 50 лет с учетом принятой здесь системы мер эпизоотологического контроля;
– определить уровень эпидемической проекции сибирской язвы животных, причины и динамику заболевания людей;
– изучить этиологическую и хозяинную структуру возбуди теля лептоспироза животных, установить основные источ ники инфекции и факторы ее передачи, а также клинико эпизоотологические особенности заболевания;
– выявить особенности эпизоотологического надзора в условиях чрезвычайной обстановки, обусловленной военными действи ями;
– разработать интегрированную систему мероприятий по эпи зоотологическому надзору при сибирской язве, лептоспирозе и бешенстве.
Таким образом, объектом настоящих исследований являлись ин фекционные паразитарные системы сибирской язвы, лептоспироза и бешенства животных в условиях ЧР и РИ.
Предметом исследований служили особенности их формирова ния и эпизоотического проявления в территориально-временном, популяционном и межпопуляционном измерениях в сложившихся природно-климатических и социально-экономических условиях ре спублик.
Научная новизна. Впервые изучены особенности формирования и реализации паразитарных систем сибирской язвы, лептоспироза и бешенства на территории Чеченской и Ингушской республик, их роль и место в нозологической структуре инфекционной патологии животных, а также влияние природно-географических, социально экономических и других факторов на развитие эпизоотического процесса этих инфекций. Проведена дифференциация администра тивных районов республик по эпизоотическому потенциалу и сово купному риску возникновения сибирской язвы и бешенства. Впервые доказано распространение лептоспироза в популяции овец, циркуля ция лептоспир среди лошадей и собак, установлена этиологическая структура возбудителя болезни у различных видов животных и его хозяинный состав. Определены типы эпизоотии и выявлены террито рии очаговости с повышенным риском распространения природного бешенства. Показано ослабление целенаправленной межведомствен ной работы по предупреждению возникновения и распространения инфекционных зоонозов в последние годы, представлены особен ности эпизоотологического надзора в условиях чрезвычайной обста новки, вызванной военными действиями. Впервые созданы атласы кадастры стационарно неблагополучных по сибирской язве пунктов.
Разработаны мероприятия по эпизоотологическому надзору и кон тролю зоонозных инфекций.
Практическая значимость. Установленные закономерности эпизоотического проявления паразитарных систем сибирской язвы, лептоспироза и бешенства формируют научную информационно прогностическую базу, которая позволяет рационально планировать и дифференцированно проводить практические мероприятия по над зору и контролю этих инфекций.
Полученные данные могут быть использованы при разработке региональных и общероссийских программ по борьбе с зоонозными инфекциями.
Практически доказано, что паразитарные системы инфекцион ных зоонозов в ЧР и РИ управляемы, разработаны и предложены ветеринарной практике линейно-графические, линейно-радианные и геоинформационные схемы-модели эпизоотологического контроля с визуализацией территориально-временных и популяционных границ сибирской язвы, лептоспироза и бешенства с указанием алгоритмов их распространения.
На основе наших исследований подготовлены и изданы практи ческие рекомендации «Профилактика бешенства и меры борьбы с ним» (Грозный, 2005) и «Эпизоотология и меры борьбы с лептоспи розом животных в Чеченской и Ингушской республиках» (Грозный, 2009), «Кадастр стационарно неблагополучных по сибирской язве пунктов в Чеченской Республике», «Кадастр стационарно небла гополучных по сибирской язве пунктов в Республике Ингушетия» (Ставрополь, 2008), а также «Методические рекомендации по эпи зоотологическому надзору при инфекционных зоонозах в Чеченской и Ингушской республиках в посткризисный период», одобренные Россельхозакадемией (Москва, 2009). Эти материалы используются территориальными органами Россельхознадзора и Роспотребнадзо ра по ЧР и РИ, учреждениями государственной ветеринарной сети и другими заинтересованными ведомствами республик в осущест влении повседневного надзора, прогнозировании, дифференциро ванном планировании и организации профилактических, охранно карантинных и других мероприятий.
Указанные пособия используются в учебном процессе при подго товке зооветеринарных и медицинских специалистов в образователь ных учреждениях ЧР и РИ.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
– сибирская язва, лептоспироз и бешенство занимают важное место в нозологической структуре инфекционной патологии сельскохозяйственных животных и характеризуются четко вы раженными территориальными, временными, популяционны ми и межпопуляционными границами;
– межпопуляционные границы паразитарной системы лепто спироза в ЧР и РИ распространяются не только на поголовье крупного рогатого скота и свиней, но и овец, лошадей, собак и грызунов;
– территориально-временные и популяционные особенности реализации паразитарных систем позволяют дифференциро вать районы республик по характеру рисков распространения сибирской язвы и бешенства животных;
– условия чрезвычайной обстановки способствуют дезорганизации эпизоотологического надзора и повышению активности проявле ния зоонозных и других инфекционных болезней животных;
– интегрированная система мероприятий по эпизоотологическо му надзору способствует сдерживанию проявления паразитарных систем сибирской язвы, лептоспироза и бешенства животных.
Апробация работы. Основные положения диссертационной ра боты и полученные результаты доложены и обсуждены на регио нальных, всероссийских и международных конференциях: «Мир, согласие и сотрудничество» (Грозный, 1998);
«Вузовская наука – на родному хозяйству» (Грозный, 2002);
«Системно-аналитическое ре шение проблем города и села» (Грозный, 2002);
«Вузовская наука в условиях рыночных отношений» (Грозный, 2003);
«Наука, образова ние и производство» (Грозный, 2003);
«Актуальные проблемы эко логии и природопользования в условиях посткризисного восстанов ления экономики и социальной сферы ЧР» (Грозный, 2004);
«Роль и место аграрной науки в развитии агропромышленного комплекса Чеченской Республики» (пос. Гикало ЧР, 2005);
«Пути оптимизации взаимодействия общества и природы» (Грозный, 2005);
«Естествен ные науки в решении проблем производства, экологии и медицины» (Грозный, 2006);
«Роль науки Южного федерального округа в раз витии животноводства по реализации приоритетного национального проекта «Развитие АПК» (пос. Нижний Архыз Карачаево-Черкесской Республики, 2006);
«Актуальные проблемы инфекционной патоло гии и иммунологии животных» (Москва, 2006);
«Образование, наука, инновационный бизнес – сельскому хозяйству регионов» (Махачка ла, 2007);
«Биологическое разнообразие Кавказа» (Грозный, 2008);
«Современные проблемы и перспективы развития аграрной науки» (Махачкала, 2010), а также в годовых отчетах Чеченского НИИСХ в 2001–2009 гг. и кафедры ветеринарии ЧГУ в 2003–2009 гг.
Публикации результатов исследований. Результаты исследова ний опубликованы в 56 научных статьях и работах, в том числе 11 – в периодических изданиях, утвержденных и рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации материалов докторских диссертаций.
Структура и объем работы. Диссертация изложена на 362 стра ницах компьютерного текста и состоит из введения, обзора литерату ры, собственных исследований, заключения, выводов, рекомендаций производству, приложения;
иллюстрирована 49 таблицами, 42 рисун ками. Список литературы включает 567 источников, в том числе иностранных авторов.
2. СОБСТВЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ 2.1. Материалы, методы и объемы исследований Работа выполнена в Чеченской республиканской ветлаборатории (1993–1998 гг.), Чеченском научно-исследовательском институте сельского хозяйства (1999–2009 гг.) и Чеченском государственном университете (2002–2009 гг.).
При этом использованы материалы собственных эпизоотологиче ских, клинических, патологоанатомических и микробиологических исследований. Кроме того проанализированы:
– статистические обзоры, архивные и текущие данные по учету и отчетности Департамента ветеринарии МСХ РФ, управлений ветеринарии МСХ ЧР и РИ, районных учреждений госветслуж бы, территориальных управлений Роспотребнадзора и ЦСУ РФ по ЧР и РИ с 1951–1960 по 2000–2008 гг., а также информаци онные источники Всероссийского НИИЭВ им. Я. Р. Ковален ко, ВГНКИ, Ставропольского НИПЧИ;
– результаты лабораторных исследований специментов от раз личных видов домашних, сельскохозяйственных и диких жи вотных;
– материалы научно-практических конференций и симпозиумов по проблемам зоонозных инфекций.
Особенности проявления ИПС сибирской язвы, лептоспироза и бешенства изучали в динамическом измерении методами приклад ной эпизоотологии: дескриптивное исследование, эпизоотологиче ское обследование неблагополучных пунктов и очагов инфекций, моделирование эпизоотического процесса, выявление факторов ри ска, прогнозирование, ретроспективный анализ и экспертная оценка эпизоотической ситуации и противоэпизоотических мероприятий с хронологической глубиной до 50–58 лет, математическая обработка полученных данных (Безденежных И. С. и соавт., 1970;
Сосов Р. В., 1974;
Бакулов И. А. и соавт., 1975;
Садовский Н. В., 1975;
Тар шис М. Г., 1975;
Джупина С. И., 1991;
Урбан В. П. и Калишин Н. М., 1994;
Глушков А. А., 2003;
Дмитриев А. Ф., 2003;
Дудников С. А., 2005;
Макаров В. В., 2009).
При изучении границ территориального распространения болез ней (нозоареала) и определении взаимосвязи их проявления с факто рами природной среды (почвы, температура, осадки) использовали сравнительно-географический метод с построением пространствен ной модели инфекций в виде нозогеографических карт и картограмм (Нуйкин Я. В., 1970;
Николаева О. И., 1983;
Рыбакова Н. А., Соч нев В. В., 2001).
За территориальные границы принимали показатели распростра ненности или размеры неблагополучных районов, выраженные в процентах.
Популяционные и межпопуляционные границы ИПС изучали путем вычисления инцидентности, очаговости, структуры вспышек среди восприимчивых животных, а также расчетами структуры их заболеваемости на уровне районов и республик, а также по суммар ным данным двух республик.
Для выявления временных границ функционирования ИПС зоо нозных инфекций определяли годовую (помесячную), краткосрочную (5–10 лет) и многолетнюю динамику ее формирования в масштабе отдельных районов и республик в целом путем исчисления показате лей эпизоотичности (Авилов В. М., 2004;
Сочнев В. В. с соавт. 2006;
Дмитриев А. Ф., Говоров В. Н., 2007;
Пашкина Ю. В., 2007).
Интенсивность проявления ИПС определяли исчислением пока зателей инфицированности, заболеваемости, смертности и летально сти, а экстенсивность эпизоотий – расчетами эпизоотичности, небла гополучия, очаговости, структуры заболеваемости, территориальной приуроченности и сезонности инфекций.
Полученные данные объединяли в соответствующие таблицы, на основе которых составляли линейно-графические, линейно радианные и картографические схемы-модели (Сочнев В. В. и соавт., 1996, 2006;
Алиев А. А., 2005;
Мамлеева Д. А., 2008).
При эпизоотологическом районировании изучаемой территории за основу принимали схемы Э. М. Нымм (1972), Я. В. Нуйкина (1974), М. Г. Таршис (1979), И. И. Гуславского и Л. Я. Юшковой (1984).
В целях сравнительной оценки территорий по напряженности эпизоотической ситуации вычисляли обобщенный показатель небла гополучия (Таршис М. Г. и Константинов В. М., 1975;
Елицина П., 1984), определяли плотность неблагополучных пунктов и эпизоо тических очагов на единицу общей площади территорий районов и республик (Сизый Л. П., 1971). Этот показатель мы дополнили рас четами вспышек сибирской язвы на единицу площади сельскохозяй ственных угодий.
Лабораторная диагностика изучаемых зоонозов проводилась в со ответствии с действующими ГОСТами и наставлениями.
Эпизоотологическому обследованию подвергнуто 64 неблагопо лучных по сибирской язве пункта, микробиологическими методами исследован патматериал от 74 животных с подтверждением диагноза у 9 из них.
Исследовано на лептоспироз более 18700 голов различных видов животных из 64 хозяйств и населенных пунктов республик, из числа которых обследовано эпизоотологическим методом 24 хозяйства.
Всего исследовано микроскопически 186 проб крови, 136 проб из суспензии органов (2–3 раздавленные капли) и 4109 проб мочи (1– капли) от различных видов животных. Исследовано 1369 проб патма териала от клинически здоровых, больных, переболевших и павших животных.
Проведено эпизоотологическое обследование 37 неблагополуч ных пунктов по бешенству, в которых выявлено 54 головы больных животных.
В проведении массовых лабораторных исследований животных на лептоспироз принимали участие ветеринарные врачи К. В. Куче ренко и В. М. Устаев.
При восстановлении информационной базы большая помощь нам оказана специалистами Департамента ветеринарии МСХ РФ (Н. А. Яременко, В. И. Зоткин, В. А. Синицын), учеными ВНИИЭВ (М. И. Гулюкин, В. А. Ведерников), ВГНКИ (А. Н. Панин, Ю. А. Ма лахов) и Ставропольского НИПЧИ (Н. П. Буравцева, А. Н. Куличен ко), за что выражаем им искреннюю признательность.
2.2. Результаты исследований 2.2.1. Климатогеографические и социально-экономические условия формирования инфекционных паразитарных систем зоонозов Территория Чеченской и Ингушской республик характеризуется уникальным разнообразием природных ресурсов, формирующих не сколько ландшафтных зон, различающихся между собой почвенно климатическими и физико-географическими условиями, обуслов ливающими характер специализации сельскохозяйственного произ водства.
В полупустынно-песчаной зоне с наиболее теплым климатом и изобилием естественных пастбищных ресурсов получило доминиру ющее распространение тонкорунное овцеводство. В степной и лесо степной зоне преобладает молочно-мясное скотоводство, свиновод ство и птицеводство. В горной зоне с холодным и влажным климатом больше развито мясное скотоводство и грубошерстное овцеводство, а альпийские пастбища используются для интенсивного летнего на гула многотысячного поголовья животных из плоскостных районов республик.
Доля ВВП сельского хозяйства в народнохозяйственном комплек се республик, отличавшихся мощной нефтехимической индустрией, достигала 30 %. Наиболее доходными отраслями были тонкорунное овцеводство и виноградарство.
Доказано, что климатогеографические и хозяйственные условия Чечни и Ингушетии, а также их территориальная инфраструктура благоприятны не только для культивирования животноводства, но и активного формирования и систематического проявления экологиче ских паразитарных систем многих заразных нозоформ, в частности сибирской язвы, лептоспироза и бешенства.
Периодические социальные потрясения в республиках и дефицит ветеринарных специалистов способствовали непрерывной напря женности эпизоотической ситуации.
2.2.2. Сибирская язва, лептоспироз и бешенство в нозологической структуре инфекционных болезней животных В популяции крупного рогатого скота регистрировали всего 17 ин фекционных болезней, в том числе бактериальной природы – 14 и вирусной – 3. Главное место в нозологической структуре, наряду с туберкулезом и бруцеллезом, занимал лептоспироз, на долю которого приходилось 50,4 % положительных экспертиз. На втором месте был сальмонеллез (25,2 %), а далее – лейкоз (6,5 %), эшерихиоз (4,3 %), эмфизематозный карбункул (5,0 %), столбняк, ботулизм и злокаче ственный отек (всего 2,0 %) и другие. Сибирская язва и бешенство были выявлены в 1,0 и 1,3 % случаев соответственно. Причем среди бактериальных инфекций удельный вес сибирской язвы в отдельные годы достигал 2,6 %.
Среди почвенных инфекций сибирскую язву у крупного рогатого скота диагностировали в 12,4 % случаев (3,9–25,9 %), что в среднем в 5 раз чаще, чем столбняк (2,2 %) или ботулизм (2,5 %). Наибо лее часто регистрировали эмкар (62,1 %) и злокачественный отек (20,8 %).
В популяциях овец и коз отмечали 16 инфекционных нозоформ.
Основное место среди них занимали заболевания, сопровождаю щиеся нарушением репродуктивной функции. На долю сибирской язвы и бешенства приходилось менее 1 % положительных результа тов, тогда как бруцеллез выявляли в 33 % случаев, эпидидимит – в 23 %, хламидиозный аборт и сальмонеллез – в 18 и 16 % соответ ственно. Обращает внимание весьма значительный удельный вес положительных проб на листериоз овец (4 %) и гиподиагностика эшерихиоза (2 %). На долю клостридиозов, пастереллеза и дипло коккоза овец приходилось 3,13 % всех положительных заключений лаборатории.
Сибирская язва занимала значительное место среди почвенных инфекций у овец (14,6 %). Максимальное число случаев заболева ний приходилось на энтеротоксемию (47,4 %) и злокачественный отек (21,9 %). Удельный вес брадзота, эмкара и столбняка в популя ции овец практически соответствовал друг другу (5,1–5,8 %).
В популяции свиней диагностировали всего 12 инфекцион ных болезней, среди которых первое место занимал лептоспироз (40,7 %), превышая даже бруцеллез на 4 %. На сальмонеллез и эше рихиоз приходилось по 7,9 и 7,2 % положительных экспертиз. Доля заболевших дизентерией свиней составила 5 %, а на другие болезни, включая сибирскую язву, приходилось в среднем по 1 %.
Таким образом, нозологическая структура инфекционной патоло гии крупного рогатого скота, овец и свиней в ЧР и РИ была представ лена 24 болезнями, из числа которых 17 характеризуются межпопу ляционным и 7 – внутрипопуляционным проявлением. В частности, лептоспироз относился к числу наиболее важной составляющей но зологического профиля у крупного рогатого скота и свиней, тогда как в популяции овец его не диагностировали. Сибирскую язву и бешенство систематически регистрировали в популяциях крупно го рогатого скота и овец, хотя по частоте проявления они уступали другим инфекционным болезням. Однако по материальному ущер бу, который наносится при их возникновении и распространении, а также высокой их социальной опасности, профилактика этих зоо нозных инфекций остается приоритетной задачей Государственной ветслужбы.
Проводимые в республиках меры специфической профилактики зоонозных инфекций сопровождаются значительными материальны ми затратами. За последние 5 лет (2004–2008 гг.) в хозяйствах респу блик ежегодно прививают против сибирской язвы 682,7–868,1 тыс.
гол. сельскохозяйственных животных, а против лептоспироза и бе шенства – 333,7–371,2 и 17,7–81,6 тыс. голов соответственно.
Высокой остается заболеваемость людей лептоспирозом и гидро фобией в ЧР. Сохраняется угроза активизации почвенных очагов си бирской язвы.
2.2.3. Территориальные границы функционирования паразитарной системы сибирской язвы За период с 1956 по 2008 гг. зарегистрировано 163 стационарно неблагополучных по сибирской язве населенных пунктов (СНП), в том числе 138 – в ЧР и 25 – в РИ.
В среднем на каждый из районов республик приходится по 8, СНП. Территориальные границы сибирской язвы охватывают 47 % населенных пунктов (табл. 1).
Таблица 1 – Территориально-временные и популяционные границы сибирской язвы Эпизоотологический показатель число лет индекс индекс индекс Республика заболе прояв- эпизоотич- неблаго- напря ваемость, % ления ности получия женности Чеченская 44 0,83 0,45 0,0019 0, Ингушетия 30 0,57 0,53 0,0013 0, Итого 44 0,83 0,47 0,0016 0, Размеры территориальных границ ИПС сибирской язвы в районах ЧР варьировали от 10 до 92 %, а в РИ – от 16 до 52 %. Максимальные показатели неблагополучия характерны для Урус-Мартановского (92 %), Надтеречного (85 %), Назрановского (81,2 %), Ачхой Мартановского (75 %), Шалинского (70 %) и ряда других густо на селенных районов.
Информацию о многолетней регистрации неблагополучных пун ктов и эпизоотических очагов привели в соответствие с современной топонимией республик, провели их картографическую аппликацию и составили кадастры СНП сибирской язвы с 1956 г. по настоящее вре мя. Их цель – оказание практической помощи органам эпизоотолого эпидемиологического надзора в организации дифференцированных мероприятий по сдерживанию проявления ИПС сибирской язвы на основе прогнозирования рисков возникновения инфекции.
2.2.4. Влияние почвенных разновидностей на характер распределения СНП сибирской язвы Установили, что значительная часть территории республик, занятая наиболее неблагополучными по сибирской язве районами, приходит ся на область распространения черноземных почв. Она представлена Терско-Сунженской возвышенностью с Алханчуртской долиной и Че ченской равниной, характеризующихся карбонатными и выщелочен ными черноземами с содержанием гумуса от 4,5 до 8 % и более.
Здесь зарегистрировано всего 89 (54,6 %) неблагополучных пун ктов. Среди них важное эпизоотическое значение имеют рецидивиру ющие СНП с многократным проявлением сибирской язвы: с.с. Гвар дейское, Нижний Калаус, Керла-Юрт, Самашки, Гойты, г.г. Урус Мартан, Гудермес и ряд других.
Каштановые разновидности почв, простирающиеся по обе сто роны реки Терек в западной ее половине, охватывают 18 (11 %) СНП по сибирской язве, занимая второе место по эпизоотичности инфекции. Почвы характеризуются содержанием гумуса до 3–4 %.
На территории полупустынной зоны с закрепленными и полуза крепленными безгумусными песками выявлено 14 СНП (8,6 %). По чвы здесь слабо обеспечены питательными веществами, что, веро ятно, отразилось на эпизоотической депрессии половины указанных СНП за последние 30 лет.
Горно-луговые, субальпийские и альпийские почвы охватывают территорию южных приграничных районов республик. Здесь выяв лено 37 (22,7 %) СНП по сибирской язве.
Остальные типы почв не играют существенной роли в этиологии болезни.
Таким образом, контрастность географического распределения СНП по сибирской язве в значительной мере коррелирует с характером рас пространения определенных почвенных разновидностей в ЧР и РИ.
2.2.5. Популяционные границы ИПС сибирской язвы Установили, что в паразитарную систему сибирской язвы в ЧР и РИ вовлечены в разной степени все виды традиционно разводимых здесь сельскохозяйственных животных: крупный рогатый скот, овцы, козы, лошади, ослы и свиньи. Всего заболело за анализируемый пе риод сибирской язвой не менее 994 голов животных, в т. ч. в ЧР – и РИ – 136 голов.
Заболевание сельскохозяйственных животных сибирской язвой здесь протекало в сверхострой или острой форме. Среднегодовая заболеваемость крупного рогатого скота равнялась 0,0031 %, или 3,1 гол. на 100 тыс. животных этого вида, овец – 0,0014 %, или 1, на 100 тыс., свиней – 0,00037 %, или 0,37 на 100 тыс., и лошадей – 0,002 %, или 2 гол. на 100 тыс. животных.
Очаговость инфекции составляла в среднем 1,93 с некоторыми отклонениями в зависимости от вида животных. Наиболее высокая очаговость болезни характерна для популяции овец – 3,28, в очагах крупного рогатого скота заболевало в среднем 1,23 гол. В популяциях свиней и лошадей показатели очаговости составляли 1,57 и 1,33 со ответственно.
Соактантами эпизоотического проявления ИПС сибирской язвы в це лом по двум республикам в 65,7 % вспышек болезни являлся крупный ро гатый скот, в 30,4 % – овцы, в 2,7 % – свиньи, в 1,2 % – лошади (рис. 1).
Рисунок 1 – Межпопуляционные границы сибирской язвы животных До 6,2 % всех вспышек сибирской язвы животных сопровожда лись заболеванием двух или трех видов животных.
Установили, что межпопуляционные границы сибирской язвы не имеют прямой зависимости от численного соотношения различных видов сельскохозяйственных животных в хозяйственном обороте стада.
В структуре заболевших сибирской язвой животных 45,5 % состав ляет крупный рогатый скот, 51,5 % – овцы, 2,2 % – свиньи и 0,8 % – лошади. В хозяйствах Чечни поголовье заболевших овец превышало крупный рогатый скот на 15,2 %, тогда как в Ингушетии, наоборот, крупного рогатого скота заболело в 3,3 раза больше, чем овец.
Наибольшее число случаев заболеваний крупного рогатого скота (89,5 %) выявлено в личных приусадебных хозяйствах населения.
Таким образом, с самого начала анализируемого периода ИПС сибирской язвы поддерживалась в основном популяциями крупного рогатого скота и овец, которые служат основными мишенями и жерт вами этой инфекции.
Установлено отсутствие достоверной обратной взаимосвязи между объемами вакцинопрофилактики и темпами снижения заболеваемо сти животных сибирской язвой. Ежегодное наращивание масштабов специфической профилактики болезни свыше 100 % (1965–1970 гг.) не приводило к адекватному спаду эпизоотии.
2.2.6. Эпидемическая проекция сибирской язвы животных Установили, что в паразитохозяинных отношениях ИПС сибир ской язвы значительное место занимают люди.
За истекшие 53 года всего учтено 595 случаев заболевания людей сибирской язвой, в том числе в районах ЧР – 524 и РИ – 71 человек.
Заболевания людей в ЧР регистрировали в 91 (65,9 %) населен ном пункте из 138 неблагополучных по сибирской язве. Из общего числа инфицированных здесь людей 455 (86,8 %) человек заболело непосредственно в эпизоотических очагах, а остальные 69 вне эпи зоотических очагов. В отдельных случаях источник заражения людей оставался не установленным.
В некоторых районах республик установленное число заболев ших людей соответствовало или превышало поголовье зараженных животных.
В целом 245 (47,8 %) вспышек и случаев заболевания животных из 513 зарегистрированных всего сопровождались эпидемическими осложнениями. Источником заболеваний людей сибирской язвой в 59,7 % случаев был крупный рогатый скот, в 28,1 % – овцы, в 0,8 % – свиньи, в 0,2 % – лошади.
Таким образом, доказали, что эпидемическая ситуация по сибир ской язве полностью зависит от характера эпизоотического прояв ления этой болезни, что подтвердилось и при изучении поэтапной динамики заболевания людей. Поэтому представилось целесоо бразным разработать линейно-графическую модель сравнительной заболеваемости людей и животных сибирской язвой.
Соотношение общего числа заболевших сибирской язвой живот ных и людей в ЧР и РИ составляет 1,7:1,0. По числу заболевших си бирской язвой людей Чеченская Республика занимает ведущее место среди областей южной России (Буравцева Н. П., 2006).
2.2.7. Временные границы функционирования ИПС сибирской язвы Установили, что за анализируемый период возникновение новых СНП сибирской язвы регистрировали на протяжении 33 лет, в том числе в районах Чечни – в течение 31 года, а в Ингушетии – в течение 16 лет.
Максимальное число СНП отмечено в 1957 (29), 1962 (16), 1956 и 1958 (по 14), 1959 (10), 1961, 1963 и 1965 (по 8) гг. На указанные во семь лет приходится 60 % известных в настоящее время СНП, тогда как остальные 40 % регистрировали в течение 45 лет. Сходная дина мика показателей регистрации СНП прослеживается и в масштабе отдельных республик Чечни и Ингушетии.
Важной особенностью сибиреязвенной ситуации здесь является высокая частота повторяемости вспышек инфекции в неблагополуч ных пунктах. Из учтенных 163 СНП в 51 (31,3 %) болезнь регистри ровалась однократно, в 41 пункте (25,2 %) – два раза, в 20 (12,3 %) – три раза, в 5 (3,0 %) – четыре раза, в 13 (8,0 %) – пять раз и в (20,2 %) неблагополучных пунктах – от 6 до 16 раз.
Нами не выявлено строгой периодичности повторного проявле ния инфекции в одних и тех же СНП, а интервалы между ними коле бались от 1 до 5–10 лет и более.
Наибольшее число вспышек болезни на территории бывшей Чечено-Ингушетии регистрировали в 50–60 годы с максимальными подъемами эпизоотической волны в 1957 г. (30 случаев), 1962 (37), 1963 (34), 1965 (25), 1966 (34), 1967 (28) и 1972 (18) гг. Причем до 85–95 % ежегодных вспышек болезни регистрировали в районах ны нешней Чеченской Республики (табл. 2).
За период с 1956 по 1975 гг. учтено 84 % СНП, 75,5 % эпизо отических очагов, заболело 69,4 % животных и 70,8 % людей, вы явленных всего в ЧР и РИ.
Остальные случаи сибирской язвы регистрировали в течение по следующих 33 лет. Таким образом, выяснили, что еще в 50–60 гг. в Чечне и Ингушетии сформировались предпосылки неблагоприятно го развития эпизоотической ситуации.
Установили, что продолжительность функционирования парази тарной системы или ее временные границы в ЧР составляют 83 %, или 44 года из рассматриваемых 53 лет, а в РИ – 56,6 %, или 30 лет соответственно.
Заболеваемость животных в районах Чечни регистрировали кру глый год, а на территории Ингушетии – кроме зимних месяцев. Наи более часто СНП возникали в летние месяцы – 42,2 % и в осенний период – 28,4 %. В весенние месяцы зарегистрировано 19,1 % СНП, тогда как в зимний период их установлено 10 %. Эти показатели под тверждаются и при анализе годовой динамики регистрации 456 эпи зоотических очагов болезни.
Таблица 2 – Динамика регистрации эпизоотических очагов сибирской язвы Ед. 1956– 1966– 1976– 1986– 1996– Республика Всего учета 1965 1975 1985 1995 Чеченская абс. 190 133 63 37 5 M±m 19±2,8 13,3±2,2 6,3±0,8 3,7±0,9 0,4±0,2 8,0±1, % 44,4 31,1 14,7 8,6 1,2 Ингушская абс. 34 28 20 3 0 M±m 3,4±0,6 2,8±0,7 2,0±0,6 0,3±0,2 0 1,6±0, % 40,1 32,9 23,5 3,5 0 Итого абс. 224 161 83 40 5 M±m 22,4±3,1 16,1±2,7 18,4±0,8 4,0±0,9 0,5±1,7 9,7±1, % 43,7 31,4 16,2 7,8 1,0 Установили, что эпизоотическая кривая сибирской язвы в усло виях ЧР и РИ формирует два сезонных подъема: краткосрочный ранневесенний (март) с ограниченным территориальным всплеском инфекции и более продолжительный летний – с 2–3-кратным усиле нием эпизоотии.
Сезонность болезни характерна для всех районов республик неза висимо от климатических, почвенных, хозяйственных и других раз личий между ними.
2.2.8. Районирование территории ЧР и РИ по характеру рисков распространения сибирской язвы На территории ЧР и РИ, где значительную часть занимают лесные и горные массивы, недоступные сельскохозяйственным животным, неблагополучные по сибирской язве участки формируют высокую плотность эпизоотических очагов инфекции.
На каждые 100 км2 территории и сельхозугодий Чечни приходится по 3 и 5,7 очагов сибирской язвы, а в Ингушетии – 2,2 и 4,9 соот ветственно. Плотность эпизоотических очагов на 100 км2 общей пло щади колебалась в районах ЧР от 0,4 (Наурский) до 14,4 (Курчалой ский), а в Ингушетии – от 0,4 (Сунженский) до 9,4 (Назрановский), что косвенно подтверждает значительную обсемененность террито рии республик возбудителем сибирской язвы.
На основании различий в напряженности сибиреязвенной ситуа ции все районы республик распределены на 3 группы: низкого, сред него и высокого уровня риска возникновения болезни (рис. 2).
В первую группу отнесены Ножай-Юртовский, Шатойский, Ша ройский, Наурский, Сунженский районы и г. Грозный ЧР, а также Малгобекский и Сунженский районы РИ. Они занимают 46,1 % тер ритории республик. В каждом из районов установлено до 20 вспышек инфекции с заболеванием 11,5 % животных и 15,4 % людей. Индекс напряженности эпизоотической ситуации – 0,000006–0,000025.
Наурский Шелковский Надтеречный Малгобекский Грозненский Гудермесский Сунженский Назрановский Курчалойский Шалинский Ножай Урус- Юртовский Мартановский Сунженский Веденский Ачхой Мартановский Шатойский Джейрахский Итум-Калинский Шаройский Районы высокого риска Районы среднего риска Районы низкого риска Рисунок 2 – Зоны эпизоотического риска сибирской язвы Во вторую группу объединены Шелковский, Шалинский, Ачхой Мартановский, Веденский районы ЧР с кратностью проявления бо лезни от 21 до 49 раз. На их долю приходится 28,9 % животных и 16,2 % людей, заболевших сибирской язвой, занимая 28,9 % террито рии ЧР и РИ. Индекс напряженности – 0,00007–0,0002.
В третью группу включены Надтеречный, Курчалойский, Урус Мартановский, Грозненский и Гудермесский районы ЧР и Назра новский район РИ, характеризующиеся регистрацией 50 и более вспышек сибирской язвы с заболеванием 59,7 % животных и 68,3 % людей, выявленных всего за анализируемый период. Площадь, зани маемая районами, составляет 25 % территории ЧР и РИ. Индекс на пряженности – 0,0007–0,0016.
Учитывая высокие показатели эпизоотического риска, районы третьей группы классифицированы как зона приуроченности (ста ционарности) сибирской язвы, а вся остальная территория отнесена к зоне спорадического проявления инфекции.
2.2.9. Энзоотичность сибирской язвы в зонах сельскохозяйственного районирования ЧР и РИ Наиболее неблагополучна по сибирской язве степная и лесостеп ная сельскохозяйственная зона. Она охватывает 52 % всей территории, 54,3 % сельхозугодий, 38,9 % сенокосов и пастбищ. Производство мо лока достигало 80,1 %, а мяса – 69,3 % валовых объемов заготовок.
Здесь установлено 110 (67,5 %) СНП с регистрацией 459 (81 %) очагов сибирской язвы, где заболело 716 (72 %) голов животных и 539 (90,6 %) человек.
Удельный вес неблагополучных населенных пунктов составил 62 %. Плотность населения – 57,1 чел/км2.
Сухостепная зона объединяет 27 % территории республик, 34,9 % сельскохозяйственных угодий, 45,5 % пастбищ и сенокосов.
Основное производственное направление хозяйств зоны – тонкорун ное овцеводство и виноградарство. Валовое производство шерсти до стигало 84 % республиканских заготовок, молока – 18 %, мяса – 22 %.
Здесь зарегистрировано всего 20 (12,3 %) СНП, в которых уста новлен 51 случай проявления сибирской язвы с заболеванием (22,4 %) голов животных, в т. ч. 210 – овцы. Сибирской язвой за разилось также 29 (4,9 %) человек. Удельный вес неблагополучных пунктов – 31 %. Плотность населения – 17 чел/км2.
Горная зона охватывает 10,8 % сельскохозяйственных угодий, 15,6 % естественных пастбищ и сенокосов и 3,1 % пашни. Основ ное направление хозяйственной деятельности – производство табака, картофеля и продукции животноводства.
Здесь учтено 33 (20,2 %) неблагополучных пункта и 56 (9,9 %) сибиреязвенных очагов, заболело и пало 55 (5,5 %) голов сельскохо зяйственных животных. Отмечено заболевание 27 человек (4,5 %).
Удельный вес неблагополучных населенных пунктов – 26 %, плот ность населения – 21 чел/км2.
Таким образом, частота географической приуроченности и уро вень потенциальной опасности сибиреязвенных очагов, отмеченных в каждой из конкретных зон, имеют тесную взаимосвязь не только с природно-климатическими, но и агроэкономическими и демографи ческими условиями в них.
2.2.10. Территориально-временные границы проявления ИПС лептоспироза животных в ЧР и РИ За анализируемый период (1960–2009 гг.) энзоотии лептоспироза регистрировали в 514 неблагополучных пунктах, расположенных на территории всех административных районов ЧР и РИ. Абсолютное большинство эпизоотических вспышек болезни выявлено за первые десять лет, когда было учтено 343, или 66,9 %, неблагополучных пун кта, из числа которых 325 (94,8 %) приходилось на крупный рогатый скот, а остальные 18 – на свиней. В последующие годы заболевания крупного рогатого скота и свиней установлены еще в 101 и 48 небла гополучных пунктах соответственно.
Заболевания животных лептоспирозом в ЧР и РИ регистрировали в течение 42 лет, что соответствует коэффициенту эпизоотичности 84 %. Временные показатели функционирования паразитарной си стемы лептоспироза в популяциях крупного рогатого скота и свиней представлены в соответствующих разделах.
Лептоспироз овец установлен в 4 районах республик, а лошадей – в 8 районах. В неблагополучных хозяйствах 4 районов и в черте г. Гроз ного доказано лептоспироносительство собак и синантропных крыс.
2.2.11. Этиологическая структура и хозяинный состав возбудителя лептоспироза животных Установили, что в популяциях животных на территории ЧР и РИ циркулируют лептоспиры семи серологических групп.
Удельный вес серопозитивных животных в популяции крупного рогатого скота в среднем составлял 12,6 %. В сыворотках крови этих животных выявлены антитела к серогруппам Hebdomadis (39,6 %), Sejroe (20,5 %), Grippotyphosa (32,8 %), Pomona (5,8 %) и Icterohae morragiae (1,3 %).
Бактериологическими исследованиями специментов от 684 голов животных выделено 13 (1,9 %) культур лептоспир, отнесенных при идентификации к серогруппам Hebdomadis – 4, Grippotyphosa – 6 и Pomona – 3 штамма.
Основную роль в заболевании свиней играли серогруппы Pomo na (64,6 %), Tarassovi (24,3) и Icterohaemorragiae (8,2 %) с тенден цией увеличения поголовья свиней, инфицированных лептоспирами Tarassovi и Icterohaemorragiae. От больных свиней выделены 9 куль тур, отнесенных при типизации к Pomona – 5, Tarassovi – 3, Icterohae morragiae – 1 штамм.
В результате исследования 4476 проб сыворотки крови овец в (19,8 %) случаях обнаружены специфические антитела к сероварам шести серогрупп: Grippotyphosa (65,3 %), Hebdomadis (16,9 %), Sejroe (11,5 %), Pomona (2,6 %), Icterohaemorragiae (2,1 %) и Canicola (1,6 %).
84,3 % положительных РМА установлены у овец непосредственно в эпизоотических очагах. Приуроченность лептоспир четырех серо групп к организму овец доказана и бактериологическим методом.
Доминирующую роль в этиологии болезни у лошадей играла се рогруппа Icterohaemorragiae, гомологичные антитела которой нахо дили в 32,2 % случаев, тогда как антитела к серогруппам Pomona и Canicola выявлены только в 19,5 % и 2,5 % случаев соответственно.
При бактериологическом исследовании органов и мочи от 22 голов животных выделить возбудителя инфекции не удалось.
Установлена высокая инфицированность собак (31,4 %) и синан тропных крыс (38,7 %) лептоспирами.
В популяции собак выявлены антитела к серогруппам Canicola (62,2 %), Icterohaemorragiae (18,9 %), Grippotyphosa (13,5 %) и Pomo na (5,4 %). При бактериологическом исследовании 50 собак от девяти животных выделены культуры лептоспир, которые отнесены к серо группам: Canicola – 4, Pomona – 3 и Icterohaemorragiae – 2 штамма.
У 48 (38,7 %) синантропных крыс установлены антитела серо группы Icterohaemorragiae (78,2 %), реже – Pomona (16,7 %) и в неко торых случаях – Grippotyphosa (4,2 %). При бактериологическом ис следовании от них получены шесть культур лептоспир, идентифици рованных как серогруппы Icterohaemorragiae (50 %), Pomona (33,3 %) и Grippotyphosa (16,7 %).
Таким образом, доказали, что в ИПС лептоспироза в условиях ЧР и РИ вовлечены представители всех видов сельскохозяйствен ных животных, а также собаки и крысы. Установили гостальную приуроченность лептоспир различных серогрупп в популяциях ис следованных животных, обеспечивая их возможностью широкого взаимообмена этими микроорганизмами в природно-климатических и хозяйственно-экологических условиях ЧР и РИ.
2.2.12. Эпизоометрические показатели ИПС лептоспироза крупного рогатого скота Установили, что заболевание крупного рогатого скота лептоспи розом регистрировали в течение 39 лет. За это время в 444 неблаго получных пунктах заболело 10689 голов и пала 1831 голова. Леталь ность – 17,1 %.
В 1960–1969 гг. ежегодно регистрировали в среднем 32,5±6, неблагополучных пунктов по лептоспирозу с коэффициентом очаго вости 19,7±3,17, а показатели заболеваемости и смертности живот ных на 10 тыс. голов крупного рогатого скота достигали 25,3±7, и 3,3±1,03 соответственно с процентом летальности 14,8±2,17. Уро вень вакцинации животных составлял 70–80 % (табл. 3).
Таблица 3 – Динамика проявления лептоспироза крупного рогатого скота Показатель 1960–1969 1970–1979 1980–1989 1990– Неблагополучные пункты 32,5±6,27 4,4±1,04 3,6±1,09 3,9±0, Заболеваемость, на 10 тыс. гол. 25,3±7,17 3,5±0,96 1,9±0,51 8,3±4, Инфицированность, – 337,5±71,50 326,9±54,99 551,4±116, на 10 тыс. гол.
Смертность, на 10 тыс. гол. 4,4±1,8 0,62±0,16 0,35±0,10 2,19±0, Летальность, % 14,8±2,17 23,7±3,47 17,5±3,59 28,8±2, Индекс очаговости 19,7±3,17 29,1±9,85 19,4±3,32 45,9±14, Индекс эпизоотичности 1,0 1,0 0,9 0, Уровень вакцинации, % 70,9±7,80 92,7±2,59 114,2±3,53 45,8±15, Максимальный подъем эпизоотической волны наблюдали в 1963 г.
с выявлением 72 неблагополучных пунктов, в которых заболело голов и пало 584 головы крупного рогатого скота. Позднее, в резуль тате уточнения этиологической структуры лептоспироза крупно го рогатого скота (1962–1964 гг.) и значительного прироста уровня вакцинации до 92,7±2,59 % (1970–1979 гг.) было достигнуто резкое улучшение эпизоотической ситуации.
В 90-х годах наметилось ухудшение эпизоотической обстановки со значительным повышением активности ИПС лептоспироза, что связано с дезорганизацией системы противоэпизоотических меро приятий.
При микроскопическом исследовании 1484 проб мочи животных в 158 (10,6 %) случаях обнаружены лептоспиры.
На основании обобщения данных заболеваемости, инфицирован ности и лептоспироносительства за 50-летний период мы рассчитали популяционные границы лептоспироза крупного рогатого скота. Их величина составила в среднегодовом исчислении 0,1 %, или 106,4 на 100 тыс. голов животных.
В эпизоотических очагах лептоспироза проведено клинико морфологическое обследование 2256 голов крупного рогатого скота, среди которых выявлено 322 головы с характерными для данной бо лезни признаками с преобладанием подострой формы течения.
Заболевание крупного рогатого скота в районах ЧР и РИ регистри ровали в любое время года. На зимние месяцы приходилось 9,6 % неблагополучных пунктов и 14,9 % заболевших животных, на весен ние – 24,3 и 23,9 %, летние – 35,3 и 37,2 %, осенние – 30,9 и 30,3 % соответственно.
Таким образом, лептоспироз занял постоянную нишу в нозологи ческой структуре инфекционной патологии крупного рогатого скота.
Активность эпизоотического проявления паразитарной системы дан ной инфекции возрастает с наступлением теплого периода времени.
2.2.13. Эпизоометрические показатели ИПС лептоспироза свиней В 66 неблагополучных пунктах ЧР и РИ на протяжении 25 лет заболело всего 2713 голов свиней, из числа которых пало 406 живот ных. Летальность – 14,9 %.
Показатели проявления ИПС лептоспироза в популяции свиней в динамических измерениях представлены в таблице 4.
Заболеваемость свиней на 10 тыс. голов характеризовалась тен денцией увеличения с 4,0±2,13 в первом десятилетии до 8,6±3,64 в последнем десятилетии. Лишь в 1980–1989 гг. отмечено незначитель ное снижение этого показателя с 6,8±5,08 до 6,0±2,67. Одновремен ное нарастание показателей смертности и летальности на всем про тяжении анализируемого периода свидетельствует о тяжести течения болезни и широте ее распространения.
Таблица 4 – Динамика проявления интенсивности лептоспироза свиней Показатель 1960–1969 1970–1979 1980–1989 1990– Неблагополучные пункты 1,8±0,58 0,5±0,29 2,3±0,68 2,0±0, Заболеваемость, 4,0±2,13 6,8±5,08 6,0±2,67 8,6±3, на 10 тыс. гол.
Инфицированность, – 192,1±69,77 841,0±162,03 886,6±215, на 10 тыс. гол.
Смертность, на 10 тыс. гол. 0,30±0,14 0,76±0,56 1,1±0,38 2,5±1, Летальность, % 8,3±3,41 11,1±7,44 33,1±13,47 14,3±5, Индекс очаговости 52,6±34,14 26,9±20,07 23,1±6,15 11,6±3, Индекс эпизоотичности 0,7 0,3 0,8 0, Уровень вакцинации, % 23,3±6,12 68,1±4,40 59,1±3,95 25,2±9, Увеличение уровня вакцинации во втором десятилетии в три раза (с 23,3±6,12 до 68,1±4,40) способствовало снижению эпизоотичности и очаговости в два раза. В третьем и четвертом десятилетиях допу щено существенное сокращение объемов вакцинопрофилактики, что привело к возрастанию распространенности инфекции с увеличением показателей интенсивности эпизоотического процесса.
Инфицированность свиней в последние два десятилетия была в 4,4–4,6 раза выше, чем в предыдущие годы.
В целом численность зараженных животных многократно превы шала заболевшее поголовье свиней: в 27,4 раза – 1970–1979 гг., в раз – 1980–1989 гг. и в 116 раз – 1990–2000 гг.
В результате микроскопии 1796 проб мочи свиней у 434 (24,2 %) голов установлено лептоспироносительство.
2.2.14. Эпизоотическая ситуация по лептоспирозу овец Лептоспироз овец диагностирован нами в 1993–1994 гг. на терри тории Грозненского (ЧР) и Малгобекского (РИ) районов, что послу жило основанием для проведения мониторинга инфекции не только в популяции овец, но и некоторых других видов животных. В 1997 г.
болезнь установлена также среди овец частного сектора Грозненско го района (табл. 5).
Таблица 5 – Показатели интенсивности лептоспироза овец в эпизоотических очагах Заболе- Смерт- Леталь- Инфициро Всего Хозяйство ваемость, ность, ность, ванность, овец % % % % с/з «Грозненский» 350 29,4 8,0 27,2 70, с/з «Алханчуртский» 873 16,5 6,6 40,3 55, ст. Петропавловская 460 14,8 4,1 27,9 44, Всего 1685 18,7 6,2 33,3 56, Во всех этих случаях источником заражения овец служил круп ный рогатый скот, а фактором передачи возбудителя – вода. Забо леваемость овец в эпизоотических очагах лептоспироза колебалась от 14,8 до 29,4 %, а в среднем по трем неблагополучным пунктам составила 18,7 %, летальность – 33,3 % (27,2–40,3 %), смертность – 6,2 % (4,1–8 %), что зависело от своевременности диагностических и лечебно-профилактических мероприятий. Установлено, что инфици рованность овец в эпизоотических очагах в целом составляла 56,2 % с колебаниями положительных РМА от 44,7 до 70,2 %.
В результате бактериологических исследований 364 голов павших и убитых животных выделили восемь культур, которые при иден тификации были отнесены к серогруппам Hebdоmadis – 2 штамма, Grippotyphosa – 4, Pomona – 1 и Icterohaemorragiae – 1.
Дальнейшие исследования в специализированных хозяйствах На урского (1120 гол.) и Шелковского (1145) районов подтвердили ин фицированность овцепоголовья возбудителями лептоспироза.
Методом прямой микроскопии мочи от 624 овец в 9 (1,4 %) случа ях обнаружены лептоспиры.
Таким образом, нашими исследованиями доказана лептоспироз ная природа массового заболевания овец и лептоспироносительство в популяции этого вида животных на территории ЧР и РИ.
2.2.15. Современная эпидемиологическая ситуация по лептоспирозу Установили, что за последние 12 лет (1997–2008 гг.) болезнь реги стрировали среди населения ЧР практически ежегодно до 2007 г. в из 15 районов республики с общим числом заболевших 168 человек.
Наиболее неблагополучными были 1997, 2002 и 2004 гг., когда болезнь диагностировали у 31, 39 и 20 человек соответственно.
Анализ причин заболевания людей и факторов передачи возбуди теля лептоспироза показал, что 107 (63,7 %) человек заразились в процессе купания в открытых водоемах. По данным санэпиднадзора, причиной заболевания 29 (17,3 %) человек являлся контакт с больны ми домашними животными. В пяти случаях (2,9 %) установлен кон такт с грызунами, а у 27 (16,1 %) больных источник инфицирования не выявлен.
Таким образом, основной причиной заболевания людей лептоспи розом явился контакт с контаминированной возбудителями болезни водой. Все случаи заболевания людей регистрировались в жаркое время года с июня по сентябрь в районах с развитой гидрографиче ской сетью.
Причиной групповой вспышки инфекции среди людей в 2005 г. в Гудермесском районе признаны лептоспиры серогруппы Гриппоти фоза.
В Ингушетии лептоспироз людей за этот период не диагностиро вали.
2.2.16. Территориальные границы паразитарной системы бешенства животных С 1951 по 2009 гг. на территории ЧР и РИ зарегистрировано неблагополучных по бешенству животных пункта. Из них на период наиболее полной диагностики болезни (1965–1995 гг.) приходится 173 эпизоотических очага бешенства, в том числе 143 – в районах ЧР и 30 – в РИ.
Заболеваемость животных бешенством установлена в населенных пунктах и хозяйствах 13 из 19 районов республик.
На основе сравнительной оценки эпизоотической ситуации по бе шенству провели ранжирование административных районов по сте пени рисков возникновения инфекции на три группы: 1) высокого риска;
2) среднего (умеренного) риска и 3) низкого риска (рис. 3).
Максимальное число случаев бешенства приходилось на районы равнинной зоны: Шелковский и Наурский, где на территории около 27 % площади республик установлено 34,1 и 20,8 % эпизоотических очагов болезни, а также 28,8 и 19,6 % пораженных бешенством жи вотных. Поэтому данные районы характеризуем как территорию наи более высокого эпизоотического потенциала рабической инфекции и максимального риска ее проявления. Она представляет собой южную часть Терско-Кумской низменности с полупустынным характером ландшафта, сухим континентальным засушливым климатом.
Шелковский Наурский Надтеречный Малгобекский Грозненский Гудермесский Сунженский Курчалойский Назрановский Шалинский Ножай Урус- Юртовский Мартановский Веденский Ачхой Сунженский Мартановский Шатойский Джейрахский Итум-Калинский Шаройский Районы высокого риска Районы среднего риска Районы низкого риска Рисунок 3 – Зоны рисков рабической инфекции Значительным распространением бешенства характеризуются и предгорные районы, прилегающие к Терско-Сунженской возвышен ности, которых, наряду с Шелковским и Наурским, мы объединили в группу высокого риска проявления эпизоотии бешенства, обладаю щую всеми хозяйственно-экологическими условиями для активного функционирования паразитарной системы этой инфекции.
Далее следуют Назрановский, Урус-Мартановский, Ножай Юртовский, Ачхой-Мартановский, Курчалойский, Гудермесский и Шалинский районы, классифицированные как районы умеренного эпизоотического риска.
Остальные районы определены в зону низкого уровня рисков воз никновения бешенства.
Установлено, что территория с высоким уровнем рисков распро странения бешенства с полупустынным и степным ландшафтами пространственно соответствует ареалу естественного расселения по пуляции лисицы – основного резервуара рабического вируса в при роде.
2.2.17. Продолжительность функционирования паразитарной системы и характер эпизоотий бешенства Установили, что за период с 1951 г. по 2009 г. бешенство живот ных на территории ЧИР регистрировали практически ежегодно – в течение 52 лет.
Повышенное число эпизоотических очагов бешенства регистри ровали в 1951 г. (16), 1952 (21), 1958 (11), 1960 (12), 1963 (8), 1969 (9), 1975 (15), 1985 (10), 1989 (15), 1994 (11), 2006 (19).
Тем не менее общее количество эпизоотических очагов в разрезе 10-летних периодов распределяется практически равномерно: 1951– 1960 гг. – 85;
1961–1970 гг. – 51;
1971–1980 гг. – 48;
1981–1990 гг. – 49;
1991–2000 гг. – 43;
2001–2009 гг. – 47.
Число неблагополучных пунктов и поголовье заболевших бешен ством животных в 90-е годы, несмотря на прогрессирующее сокра щение численности сельскохозяйственных животных, практически не изменились.
Максимальное число вспышек бешенства приходилось на февраль-март с удельным весом 17 и 17,4 % соответственно. В даль нейшем наблюдали заметное снижение количества выявленных очагов, но пик эпизоотической волны сохранялся на достаточно высоком уровне на протяжении апреля-июня, когда регистрирова ли практически равномерное проявление инфекции. Второй подъём эпизоотической кривой наблюдали в октябре (7,9 %), соответствую щий уровню января, который, после кратковременного спада в ноя бре (3,9 %), вновь возрастал в декабре до 10,1 %.
Общая эпизоотическая кривая сезонности за 50-летний период со ответствовала стандартным подъемам эпизоотий бешенства как при родного, так и городского типа.
Выявлено 12 выраженных подъёмов эпизоотической активно сти ИПС бешенства: в 1951/52 (19 очагов), 1957/58 (10), 1959/60 (9), 1962/63 (7), 1968/69 (6), 1974/75 (7), 1984/85 (8), 1986/87 (11), 1988/ (9), 1993/94 (9), 1997/98 (7), 2005/06 (17) эпизоотологических годах.
Цикличность ИПС бешенства животных в ЧР и РИ характеризо валась различной продолжительностью и неодинаковыми интервала ми – от 1 до 3–5 лет, а иногда и более. Нередко циклические подъемы эпизоотии бешенства совпадали с таковыми в соседних республиках и краях, а в некоторые годы (1974/75, 1984/85, 1995/96) – с областями Центрального, Поволжского и других регионов РФ.
2.2.18. Популяционные границы паразитарной системы бешенства На территории ЧР и РИ официально установлена заболеваемость бешенством крупного рогатого скота, овец, лошадей, собак, кошек и лисиц.
За 1960–2009 гг. заболевание бешенством установлено у 848 до машних и сельскохозяйственных животных, в том числе 440 голов крупного рогатого скота, 355 овец, 8 лошадей, 34 собак и 11 кошек.
Установили, что среднегодовая заболеваемость крупного рогато го скота бешенством составляет 0,0031 %, или 3,1 гол. на 100 тыс.
животных этой популяции. Заболеваемость овец в три раза ниже – 0,0010 %, или 1 на 100 тыс. голов. В популяции лошадей заболевае мость составила 0,002 %, что соответствует 2 на 100 тыс. голов. При мечательно, что эти показатели практически идентичны таковым при сибирской язве.
Индекс очаговости болезни в Чечне составил 1,4, а в Ингушетии – 1,5. Уровень очаговости бешенства обусловлен в основном заболе ваемостью крупного рогатого скота (и. о. 1,8).
Соотношение вспышек инфекции среди плотоядных и сельскохо зяйственных животных составило 1:4,1. Абсолютное большинство вспышек болезни (80–95 %) регистрировали в районах ЧР. Свыше по ловины (51,7 %) случаев заболевания животных в Чечне приходилось на крупный рогатый скот, на овец – 22,4 % и плотоядных – 21,4 %, тог да как в Ингушетии эти показатели соответствовали 80;
3,3 и 16,6 %.
Установили, что 56,6 % эпизоотических очагов бешенства выявле но в популяции крупного рогатого скота, 19,1 % – среди овец, 9,8 % – среди собак, 6,4 % – среди кошек, 5,2 % – среди лисиц и 2,9 % – среди лошадей (рис. 4).
Рисунок 4 – Популяционная структура вспышек бешенства в ЧИР Инфраструктура бешенства во временном измерении вариабель на и зависит от разновидности вовлекаемых в паразитарную систему животных и уровня диагностики инфекции (табл. 6).
Таблица 6 – Динамика изменений популяционной структуры бешенства в ЧИР Удельный вес очагов инфекции, % Продолжи тельность периода кр. рог. скот овцы лошади собаки кошки лисицы 1965–1974 гг. 53,2 4,8 8,1 14,5 12,9 6, 1975–1984 гг. 56,1 29,3 0 7,3 2,4 4, 1985–1994 гг. 59,2 28,2 0 4,2 4,2 4, Итого 56,3 20,1 2,9 8,6 6,9 5, Установили прогрессирующее сокращение объемов диагностиче ской работы за 15 предвоенных лет (1980–1994 гг.). Из 287 голов, павших с подозрением на бешенство животных, у 101 (35 %) под тверждена данная болезнь.
Эпизоотический потенциал бешенства, особенно на урбанизиро ванных территориях, в значительной мере определяется численно стью безнадзорных собак. Поэтому вакцинация домашних плотояд ных относится к числу наиболее эффективных факторов, сдержи вающих распространение бешенства. С начала 90-х годов уровень вакцинопрофилактики собак в ЧР и РИ сократился в 3–4 раза, а в отдельные годы иммунизация собак вообще не проводилась (1991, 1998–2000 гг.).
2.2.19. Особенности эпизоотологического надзора в условиях чрезвычайной обстановки В обстановке социальной напряженности, вызванной военны ми действиями, система эпизоотологического надзора приобретает специфические особенности. По нашим наблюдениям, они заключа ются в следующем:
1. Прекращение традиционных форм взаимодействия ветеринар ных специалистов с потерей контроля над эпизоотической си туацией.
2. Частичное или полное прекращение противоэпизоотических ме роприятий вследствие специфики обстановки для их реального обеспечения силами и средствами местных ветеринарных учреж дений. Напряженность эпизоотической ситуации и ее последствия зависят от продолжительности чрезвычайной обстановки.
3. Полное вытеснение из практики эпизоотологического надзора производственных лабораторно-диагностических и научных исследований, которые являются наиболее объективными и ценными критериями оценки вероятного распространения ин фекций и прогнозирования эпизоотической ситуации.
4. Ослабление эпизоотологического надзора и усиление мигра ционных процессов сопровождаются формированием боль ших групп безнадзорных животных, нарушениями санитарно гигиенических условий их содержания и кормления, а также распространением заразных болезней и возникновением мас сового травматизма минно-взрывного и осколочного проис хождения.
5. Абсолютное большинство эпизоотических вспышек и очагов заразных болезней животных, в т. ч. и зоонозов, остается не учтенным.
Известно, что социальные потрясения сопровождаются ухудше нием эпидемического и эпизоотического благополучия (Брюхано ва Г. Д. и соавт., 2001). Мы также имеем некоторый опыт эпизоотиче ских осложнений в период обострения кризиса, свидетельствующий о возможности распространения ряда особо опасных инфекций. На пример, прогрессирующее сокращение поголовья сельскохозяйствен ных животных в 90-х гг. не сопровождалось адекватным снижением числа вспышек лептоспироза и бешенства.
Осенью 1996 г. на семи овцеводческих фермах пяти хозяйств Шелковского и Наурского районов регистрировали заболевание овец оспой, которая не отмечалась в республике более 40 лет.
В летне-осенний период 2000 г. во многих населенных пунктах На урского, Грозненского, Гудермесского районов наблюдали массовое распространение лептоспироза в популяции крупного рогатого скота.
В 2002 г. в нескольких населенных пунктах Грозненского и Урус Мартановского районов регистрировали заболевание крупного рога того скота ящуром.
Таким образом, условия чрезвычайной обстановки, обусловленной локальными боевыми действиями, вызывают частичную или полную дезорганизацию системы эпизоотологического надзора, что способ ствует ухудшению общей эпизоотической обстановки в регионе.
2.2.20. Интегрированная система мероприятий по эпизоотологическому надзору и контролю зоонозов Для организации эффективной борьбы с природно-очаговыми зоонозами необходимо, прежде всего, проводить мероприятия по вы явлению, учету и контролю участков территории, характеризующих ся благоприятными экологическими предпосылками для циркуляции патогенных микроорганизмов. С этой целью рекомендуется:
1) мониторинг ландшафтно-экологических условий, численности и популяционной структуры диких животных – потенциаль ных резервуаров и распространителей возбудителей зоонозов и других заразных инфекций;
2) контроль эпизоотического состояния природных очагов;
3) комплекс мероприятий по предупреждению и снижению ак тивности природных очагов;
4) контроль эпизоотического состояния и содержания старых по чвенных очагов сибирской язвы (скотомогильники, биотерми ческие ямы, эпизоотические очаги);
5) контроль санитарного состояния пастбищ, мест водопоя и ско топрогонных трасс;
6) контроль строительных, агромелиоративных и других работ, связанных с перемещением грунта;
7) исключение доступа невакцинированных сельскохозяйствен ных животных на территорию природных очагов;
8) традиционные методы регуляции численности диких живот ных сочетать с антирабической оральной вакцинацией диких плотоядных;
9) картографирование природных очагов и других участков повы шенного эпизоотического риска, составление прогнозов.
Разработанные нами линейно-графические, линейно-радианные и географические схемы-модели пространственно-временного и популяционного проявления зоонозных инфекций в Чечне и Ингу шетии основаны на многолетних реальных данных ветеринарной практики и отражают современную эпизоотическую обстановку в каждом из административных районов республик. Представлен ная в них информация о территориальной приуроченности и плот ности эпизоотических очагов, эпизоотичности, очаговости, перио дичности, сезонности, динамике и структуре вспышек формирует научную базу для прогнозирования и контроля эпизоотической ситуации.
В соответствии с установленными факторами риска заноса и рас пространения зоонозов в хозяйствах с различным эпизоотическим статусом предусмотрели комплексное воздействие на источник па тогена, механизм его передачи, восприимчивых животных, а также систему общепрофилактических мероприятий, направленных на улучшение эпизоотической ситуации.
ВЫВОДЫ 1. На территории Чеченской и Ингушской республик сформи ровались и активно функционируют полигостальные парази тарные системы сибирской язвы, лептоспироза и бешенства, которые занимают важное место в структуре инфекционной патологии сельскохозяйственных животных.
2. Нозоареал сибирской язвы охватывает все административные районы, почвенно-климатические и сельскохозяйственные зоны республик.
Наибольшая часть неблагополучных пунктов (65 %) дисло цирована в степной и лесостепной зоне с преобладанием чер ноземных почв. Эти пункты чаще регистрировались в низовьях малых и крупных рек, балок и ущелий.
По характеру распространенности сибирской язвы терри тория ЧР и РИ подразделяется на зону спорадического про явления болезни в прошлом с прекращением регистрации ее за последние десятилетия и зону приуроченности сибирской язвы с устойчивым проявлением болезни в прошлом с сохра нением рисков возникновения вспышек в настоящее время.
3. В зоне приуроченности сибирской язвы, составляемой 25 % территории ЧР и РИ, занимаемой шестью районами, сосредо точено 45,5 % неблагополучных пунктов с регистрацией более 63 % случаев и вспышек инфекции. Эти районы отнесены к территории наиболее высокого риска возникновения и распро странения этой болезни.
4. Эпизоотическая ситуация по сибирской язве зависит от уров ня заболеваемости крупного рогатого скота (65,7 % вспышек) и овец (30,4 % вспышек). Структура эпизоотических вспышек сибирской язвы не имела прямой зависимости от сложившейся структуры стада сельскохозяйственных животных в ЧР и РИ.
Сибирская язва животных в ЧР и РИ характеризуется высо ким уровнем эпидемической проекции. 47,8 % эпизоотических вспышек сопровождались эпидемическими осложнениями.
В 89 % случаев источниками заболевания людей служили сель скохозяйственные животные. Наиболее часто люди заболевали при контакте с больным крупным рогатым скотом (59,7 %) и овцами (28,1 %), в редких случаях – свиньями (0,8 %) и ло шадьми (0,2 %).
5. Случаи возникновения сибирской язвы в ЧР и РИ регистриро вали в любое время года с выраженным сезонным подъемом заболеваемости животных в летний период. Пик основной за болеваемости животных приходится на июль-август (38,4 %).
6. Эпизоотическая ситуация по лептоспирозу в ЧР и РИ зависит от уровня и характера заболеваемости крупного рогатого скота и свиней. Популяционные границы инфекции включают в себя также овец, лошадей, собак и грызунов.
7. Лептоспироз у крупного рогатого скота диагностирован во всех административных районах ЧР и РИ, свиней – в 9 районах ЧР и 2 районах РИ, овец – в 3 районах ЧР и одном районе РИ, ло шадей – в 7 районах ЧР и одном районе РИ, собак – в 5 районах ЧР и одном районе РИ, крыс – в 5 районах ЧР и 2 районах РИ.
8. Заболевания животных лептоспирозом обусловлены лептоспи рами семи серологических групп: Hebdomadis, Sejroe, Grippo typhosa, Pomona, Icterohaemorragiae, Canicola и Tarassovi.
Основная роль в этиологии лептоспироза крупного рогатого скота принадлежит лептоспирам серогрупп Hebdomadis, Grip potyphosa и Sejroe, свиней – Pomona, реже Tarassovi и Icterohae morragiae.
Этиологическая структура лептоспироза овец представлена преимущественно серогруппами Grippotyphosa, Hebdomadis и Sejroe, а лошадей – Icterohaemorragiae и Pomona. Собаки ин фицированы лептоспирами Canicola, Icterohaemorragiae, Grip potyphosa и Pomona, а крысы – Icterohaemorragiae, Pomona и Grippotyphosa.
9. Бешенство животных получило доминирующее распростра нение в северных низменных и северо-западных предгорных районах ЧР и РИ (зона высокого риска). В районах южной по ловины территории республик продолжается формирование экологических предпосылок для естественной реализации па разитарной системы рабической инфекции.
10. На территории ЧР и РИ встречаются все типы эпизоотии бе шенства: природный, городской и смешанный. Наиболее вы ражены зимне-весенние сезонные эпизоотические надбавки, менее – весенне-летние и осенние.
В эпизоотическое проявление бешенства в ЧР и РИ вов лекаются в 78,6 % случаев вспышек сельскохозяйственные жи вотные, в 16,2 % – домашние плотоядные и в 5,2 % – лисицы.
Облигатным хозяином рабического вируса здесь является крас ная лисица, на урбанизированных территориях – безнадзорные собаки.
11. В условиях чрезвычайной обстановки, вызванной военными действиями, система эпизоотологического надзора характери зуется частичной или полной дезорганизацией ветеринарно санитарных и противоэпизоотических мероприятий с ухудше нием эпизоотической ситуации и угрозой выноса инфекций на сопредельную территорию.
12. Кадастры стационарно неблагополучных по сибирской язве пунктов и интегрированная система мероприятий по эпизо отологическому надзору при зоонозных инфекциях оказались востребованными учреждениями Россельхознадзора и Роспо требнадзора ЧР и РИ в прогнозировании и рациональной ор ганизации противоэпизоотических и противоэпидемических мероприятий.
Рекомендации производству 1. Профилактика бешенства и меры борьбы с ним (Грозный, 2005).
2. Кадастр стационарно неблагополучных по сибирской язве пун ктов в Чеченской Республике (Грозный – Ставрополь, 2008).
3. Кадастр стационарно неблагополучных по сибирской язве пун ктов в Республике Ингушетия (Грозный – Ставрополь, 2008).
4. Эпизоотология и меры борьбы с лептоспирозом в Чеченской и Ингушской республиках (Грозный, 2009).
5. Методические рекомендации по эпизоотологическому надзору при инфекционных зоонозах в Чеченской и Ингушской респу бликах в посткризисный период (Москва, 2009).
СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ РАБОТ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ 1. Мицаев, Ш. Ш. О нозогеографии сибирской язвы в Чечен ской Республике / Ш. Ш. Мицаев // Мир, согласие и со трудничество : тез. докл. рег. науч.-практ. конф., посвящ.
60-летию ЧГУ. – Грозный : ЧГУ, 1998. – С. 135–136.
2. Мицаев, Ш. Ш. Влияние природно-климатических факторов на активность почвенных очагов сибирской язвы / Ш. Ш. Мицаев, Г. Х. Хачатурова // Мир, согласие и сотрудничество : тез. докл.
рег. науч.-практ. конф., посвящ. 60-летию ЧГУ. – Грозный : ЧГУ, 1998. – С. 136–138.
3. Мицаев, Ш. Ш. Ветеринарная служба Чеченской Рес публики / Ш. Ш. Мицаев // Ветеринария. – 2000. – № 9. – С. 58–59.
4. Мицаев, Ш. Ш. Эпизоотология и нозогеография сибирской язвы в Чеченской Республике / Ш. Ш. Мицаев // Ветерина рия. – 2001. – № 4. – С. 7–10.
5. Мицаев, Ш. Ш. Клинико-морфологические проявления, ле чение и профилактика лептоспироза крупного рогатого ско та / Ш. Ш. Мицаев // Вестник ветеринарии. – 2001. – № 3. – С. 7–8.
6. Мицаев, Ш. Ш. Мониторинг эпизоотической ситуации по лептоспирозу животных в Чеченской и Ингушской республи ках / Ш. Ш. Мицаев // Вестник ветеринарии. – 2001. – № 3. – С. 9–11.
7. Мицаев, Ш. Ш. Энзоотичность сибиреязвенных очагов в зонах сельскохозяйственного районирования Чеченской и Ингушской республик / Ш. Ш. Мицаев // Вестник ветеринарии. – 2002. – № 1. – С. 3–7.
8. Мицаев, Ш. Ш. Экологическая и эпизоотологическая оценка сибиреязвенных очагов в Чеченской Республике / Ш. Ш. Ми цаев // Системно-аналитическое решение проблем города и села : матер. регион. науч.-практ. конф. – Грозный, 2002. – С. 98–102.
9. Мицаев, Ш. Ш. Эпизоотолого-эпидемиологическое райониро вание Чеченской Республики по сибирской язве / Ш. Ш. Мица ев, Л. С. Гишкаева // Вузовская наука – народному хозяйству :
матер. регион. науч.-практ. конф. – Грозный : ЧГУ, 2003. – С. 111–112.
10. Мицаев, Ш. Ш. Дифференциальная диагностика лептоспироза и пироплазмидозов / Ш. Ш. Мицаев //Вузовская наука – народ ному хозяйству : матер. регион. науч.-практ. конф. – Грозный :
ЧГУ, 2003. – С. 116–118.
11. Мицаев, Ш. Ш. Экологическая характеристика вируса бешен ства / Ш. Ш. Мицаев // Наука, образование и производство :
матер. Всерос. науч.-практ. конф. – Грозный : ГГНИ, 2003. – С. 71–72.
12. Мицаев, Ш. Ш. О диагностике инфекционных заболеваний животных / Ш. Ш. Мицаев // Вестник ветеринарии. – 2004. – № 4. – С. 14–16.
13. Мицаев, Ш. Ш. Влияние факторов географической среды на за болеваемость животных / Ш. Ш. Мицаев // Актуальные пробле мы экологии и природопользования в условиях посткризисно го восстановления экономики и социальной сферы ЧР : матер.
регион. науч.-практ. конф. – Грозный : ЧГУ, 2004. – С. 75–79.
14. Мицаев, Ш. Ш. Роль почвы в эпизоотическом процессе сибир ской язвы / Ш. Ш. Мицаев // Актуальные проблемы экологии и природопользования в условиях посткризисного восстановле ния экономики и социальной сферы ЧР : матер. регион. науч. практ. конф. – Грозный : ЧГУ, 2004. – С. 82–87.
15. Мицаев, Ш. Ш. Профилактика бешенства и меры борьбы с ним : практические рекомендации / Ш. Ш. Мицаев, У. Н. Бака ев. – Грозный, 2005. – 52 с.
16. Мицаев, Ш. Ш. Эпизоотическая обстановка по бешенству в Че ченской и Ингушской республиках / Ш. Ш. Мицаев // Вузовская наука в условиях рыночных отношений : матер. регион. меж вуз. науч.-практ. конф. – Грозный : ЧГУ, 2005. – С. 152–153.
17. Мицаев, Ш. Ш. Взаимосвязи интенсивных показателей при ин фекционных заболеваниях животных и птиц / Ш. Ш. Мицаев, М. О. Байтаев, Х. И. Берсанова // Вузовская наука в услови ях рыночных отношений : матер. регион. межвуз. науч.-практ.
конф. – Грозный : ЧГУ, 2005. – С. 151–152.
18. Мицаев, Ш. Ш. Почва как фактор распространения возбудите ля сибирской язвы / Ш. Ш. Мицаев, З. Х. Хашаев // Вузовская наука в условиях рыночных отношений : матер. регион. меж вуз. науч.-практ. конф. – Грозный : ЧГУ, 2005. – С. 76–78.
19. Мицаев, Ш. Ш. Эпизоотическая обстановка по сибирской язве в Чеченской и Ингушской республиках / Ш. Ш. Мицаев, Т. М. Узуев // Актуальные проблемы инфекционной патоло гии и иммунологии животных : матер. Междунар. науч.-практ.
конф., посвящ. 100-летию академика Я. Р. Коваленко. – М. :
ИзографЪ, 2006. – С. 93–97.
20. Узуев, Т. М. Некоторые эпизоотические последствия военных событий в Чеченской Республике / Т. М. Узуев, Ш. Ш. Мица ев // Актуальные проблемы инфекционной патологии и имму нологии животных : матер. Междунар. науч.-практ. конф., по свящ. 100-летию академика Я. Р. Коваленко. – М. : ИзографЪ, 2006. – С. 112–114.
21. Мицаев, Ш. Ш. Состояние изученности инфекционной па тологии животных в Чеченской и Ингушской республиках / Ш. Ш. Мицаев // Роль науки в развитии агропромышленного комплекса ЧР : сб. матер. респуб. науч.-практ. конф., посвящ.
60-летию ЧНИИСХ. – Грозный, 2006. – С. 160–166.
22. Мицаев, Ш. Ш. Характеристика сибиреязвенной ситуации в ад министративных районах бывшей ЧИР / Ш. Ш. Мицаев // Роль науки в развитии агропромышленного комплекса ЧР : сб. ма тер. респуб. науч.-практ. конф., посвящ. 60-летию ЧНИИСХ. – Грозный, 2006. – С. 166–172.
23. Мицаев, Ш. Ш. Эффективность эпизоотологического надзора в условиях чрезвычайных (военных) событий / Ш. Ш. Мицаев // Естественные науки в решении проблем производства, эколо гии и медицины : матер. Всерос. науч.-практ. конф. – Грозный :
ЧГУ, 2006. – С. 341–344.
24. Мицаев, Ш. Ш. Изучение эпизоотического процесса сибирской язвы в Чеченской и Ингушской республиках / Ш. Ш. Мицаев // Естественные науки в решении проблем производства, эколо гии и медицины : матер. Всерос. науч.-практ. конф. – Грозный :
ЧГУ, 2006. – С. 344–348.
25. Мицаев, Ш. Ш. Мониторинг эпизоотической ситуации по бе шенству в Чеченской и Ингушской республиках / Ш. Ш. Ми цаев // Роль ЮФО в развитии животноводства по реализации приоритетного национального проекта «Развитие АПК» : ма тер. 1-й Всерос. науч.- практ. конф. – Черкесск, 2006. – С. 46.
26. Мицаев, Ш. Ш. О распространении рабической инфекции без надзорными домашними плотоядными / Ш. Ш. Мицаев // Роль ЮФО в развитии животноводства по реализации приоритетно го национального проекта «Развитие АПК» : матер. 1-й Всерос.
науч.-практ. конф. – Черкесск, 2006. – С. 47.
27. Мицаев, Ш. Ш. Природно-очаговые инфекционные зооно зы в Чеченской и Ингушской республиках (эпизоотологиче ские аспекты). Сообщение 1. Сибирская язва / Ш. Ш. Мицаев, Р. Ш. Мицаева // Вестник АН ЧР. – 2006. – № 2. – С. 23–35.
28. Мицаев, Ш. Ш. Профилактика «городского» бешенства до машних животных в Чеченской Республике / Ш. Ш. Мицаев // Сб. науч. тр. АН ЧР и Комплексного НИИ РАН. – Нальчик, 2007. – С. 351–356.
29. Мицаев, Ш. Ш. Эпизоотологическая и эпидемиологическая оценка сибиреязвенной ситуации в Чеченской и Ингушской республиках / Ш. Ш. Мицаев // Вестник ЧГУ. – Вып. 1. – Гроз ный, 2007. – С. 102–107.
30. Мицаев, Ш. Ш. Сезонные колебания эпизоотического процес са сибирской язвы в Чеченской и Ингушской республиках / Ш. Ш. Мицаев // Образование, наука, инновационный бизнес – сельскому хозяйству регионов : матер. Всерос. науч.-практ.
конф., посвящ. 75-летию Даг. ГСХА. – Махачкала, 2007. – С. 244–246.
31. Мицаев, Ш. Ш. Сравнительная эпизоотология сибирской язвы / Ш. Ш. Мицаев // Образование, наука, инновационный бизнес – сельскому хозяйству регионов : матер. Всерос. науч.-практ.